***
Тихое тиканье настенных часов отмеряло минуты до смерти Родольфуса Лестрейндж. Прошло три дня. Долгих три дня для Теодора Нотта. Его руки зудели от желания поквитаться с этим ублюдком. Мужчина едва сдерживал себя от желания расчесать грубые ладони в кровь. Но ему приходилось выжидать. По четким наставлениям прихвостень Короля мелькал в людных местах. Несколько раз его даже зафиксировали на фото для желтой прессы. Идеально. То, что им было нужно. «Любитель развлечений перебрал с веществами.» «Потеря рассудка или возраст берет свое?» «Заметные следы старости на лице у мистера Лестрейндж. Крем для мужчин решит все ваши проблемы.» Именно такие заголовки он наблюдал все эти длинные дни. И о да, он их коллекционировал, словно одержимый. Никогда до этого его убийство не было таким громким. Никогда до этого он не готовился столь скрупулёзно. Ему нравилось слышать от Драко, что старик в бреду повторял лишь одно: «Это она». Но даже его избалованная молодая жена не обращала на это внимание. Видимо, была в предвкушении свалившегося на голову наследства. Идиотка даже не заметила изменений в его охране. И красавчик личный шофер лишь провоцировал её на нелепый, грязный флирт. У богатых свои причуды. И одна из них была — полное отсутсвие наблюдательности, когда дело касалось их ненавистных близких. Сейчас Нотт улыбался во все тридцать два зуба. Родольфус медленно приходил в себя. Его же жена, напротив, брыкалась и пищала. Птичка очень хотела избежать столь прискорбной участи, но Нотт не готов был гарантировать ей помилование. У неё были все шансы сбежать. Лишь напряги одну извилину в своем скудном мозгу, сложи два и два и беги, пока есть возможность. Но она этим не воспользовалась. Заслепленная деньгами, которые вот-вот должны были свалиться на её блондинистую голову, девушка лишь отсчитывала минуты до скорой кончины старика. Что ж, впредь, она будет более осторожной. Смешно. Милый читатель, вы ведь сами понимаете, что более в её краткой жизни уже не будет никаких впредь. — Она меня раздражает, — фыркнула Кэтти, которая нервно стояла за спиной у Нотта. Он уже несколько раз предложил ей присесть, но девушка решила назойливо кряхтеть у него за спиной. — Можно я убью её. Она очень громкая. Связанная блондинка широко распахнула изумрудные глаза и попыталась закричать. Слишком банально. Она даже не пыталась предложить им денег, чтобы откупиться. Но хоть этим сохранила крупицы собственного достоинства. Никому из этих двоих не нужны были её гроши. Камеры в доме были заранее отключены при помощи Тома. Лес вокруг заглушал любые её визги. Нотт вначале даже наслаждался её нелепыми трепыханиями, но после она слегка наскучила. — Не сейчас, — медленно протянул Нотт. — Я хочу поиграть. Кот, который объелся сворованной со стола, сметаной. Слишком жизнерадостный для того, кто не умеет чувствовать. Родольфус был одним из тех, кто находился вверху его списка на отмщение, и поэтому он хотел немного насладиться выпавшим моментом. Ведь именно для этого они разыгрывали весь этот фарс. Сознание прояснялось в глазах опьяненного наркотиками Родольфуса. Ему хотелось видеть, что он при здравом уме, когда будет услышан его смертный приговор. Это дарило больше энергии, чем любая порция свежей крови. Этот неподдельный страх в глазах. Попытки все решить, договориться с собственным палачом. Грузный мужчина дернулся лишь раз. Долголетний опыт подсказывал ему, что он не выберется. Нотту нравилось наблюдать это различие между ним и его супругой. Он уже видел неотвратимость своей судьбы. — И так, — стальным голосом проговорил Нотт. — Очевидно, что кто-то из вас сегодня умрет. Но вам решать, возможно вы поторгуетесь, и кто-то получит свою желанную свободу. Пожилой мужчина молчал. Горькая усмешка окрасила его лицо, а после следовал лишь громкий хриплый кашель. Его молодая супруга мычала что-то. Нотт расслышал такие долгожданные слова о деньгах, власти, молчании о содеянном и покровительстве. Теперь птички запели так, как было нужно было ему. Он резко вытащил пистолет и абсолютно точно высадил пулю между глаз девушки. Её маленькая головушка откинулась назад. Кусочки мозга и крови попали на сидящего рядом Родольфуса. — Её предложения были мне неинтересны, — пропел Нотт. Кривая усмешка красовалась на его идеальном лице испорченным лишь одним шрамом, который рассекал его бровь. К его огромному сожалению, ублюдок не начал ему подыгрывать. Он разразился смехом, который в миг превратился в тяжелый кашель. Это настораживало и увлекало его. — Игра с этой малышкой будет стоить мне жизни, — прокашлявшись произнес Лестрейндж и выплюнул скопившуюся во рту горечь на мраморный дорогущий пол. — Знал, что ты меня настигнешь. Нотт нахмурился. Слова можно было воспринимать слишком двойственно. Действие наркотика ещё не кончилось, да и Родольфус мог говорить слишком философски. Но то, как напряглась сзади Джонсон, давало ему понять, что здесь все не так просто. Взгляд мужчины был понимающим, горьким и ненавистным. Если бы с помощью него можно было убивать, то Кэтти бы уже давно не стояла за спиной Нотта. Милый читатель, нашему герою было даже слегка обидно, что он был обделен вниманием того, кого скоро убьет. Ведь он так долго шел к этому. — О чем ты? — твердо произнес Нотт и привстал со своего места. Он словно отгораживал своим телом жертву от стоящей позади девушки. Ему хотелось добыть нужную информацию, и точно в его планы не входило то, что Джонсон может его опередить. — Она знает, — прокряхтел Родольфус и вновь закашлялся. — Она знает… Если бы я был немного повнимательнее, то заметил бы. Исходящие из его уст загадки выбивали Нотта из колеи. Именно это выглядело как недостающий кусок пазла в его головоломке. А может это было лишь бреднями старика. Он не знал, но хотел попытаться выяснить. Его кинжал коснулся глотки Родольфуса. Взгляд глаза в глаза. Насмешка и ненависть не сочетались, словно шампанское смешанное с виски. — Говори яснее. — Он не в себе, — нервно произнесла за спиной его напарница. — Зачем его слушать? Перережь ему глотку. У нас не так много времени. Реддл ясно дал понять, что не сможет отключить камеры надолго. Её голос дрожал от нервозности. Джонсон говорила правду. Том предупредил его, что долгое отсутствие соединения привлечет внимание охранной службы, и они тот час явятся в дом. Не сказать, что Теодора это пугало. Но ему хотелось, чтобы все было идеально. Наш маленький убийца славился своим перфекционизмом и здесь не готов был оплошать. Снова. Как это случилось в момент убийства Рона Уизли. — Ты пытаешься отрубить голову не тому, — хрипло произнес Родольфус. — Твои руки такие же грязные, как и мои. Но есть одно отличие, — насмешливо продолжал Лестрейндж. — Я знаю, кем я являюсь. Тонкие губы Нотта приоткрылись, чтобы произнести новый вопрос. Его клинок уже был пропитан кровью новой жертвы. Спусковой курок оглушил его слуховые каналы. Он сделал шаг в сторону и ощутил жжение в районе плеча. Пуля не прошла на вылет, плотно засев в его кости. Следующий шаг был вынужденным. Сцепив зубы, он наблюдал как клокотание исходило из лодки Лестрейндж. Он захлебывался собственной кровью, пока жизнь утекала из глаз убийцы. Надрез был ровным. Точно такой же красовался на шее у Дафны. Нотт не мог отдать первенство Джонсон. Не тогда, когда его запасы крови кончались. Не тогда, когда ему была нужна сила перед решающим рывком. Вновь лишившись информации, он сделал выбор в пользу большей нужды. Медленно, превозмогая ноющую боль, Нотт поднес откупоренную флягу к сонной артерии. Собирая все до последней капли. Не желая делиться с этой лживой сукой, которая пару секунд назад прострелила ему плечо. Молча закончив с процессом, Теодор вслушивался в нервные позвякивания ключами от машины, которые исходили от Джонсон. Он ждал от неё ещё одной лжи. Хотел услышать, что придумает милый ротик на этот раз. — Не нужно было вставать у меня на пути, — наконец-то злостно произнесла рыжая. — Ты затягивал дело. Следующий раз получишь пулю между глаз, если будешь слушать бредни выжившего из ума насильника под наркотой. Ложь приправленная нотками агрессии. Нотт усмехнулся и достал из кармана другой, более тонкий кинжал. Он наклонил к себе голову и начал вырезать на лбу неизменные инициалы «Т.Н». Он жаждал, чтобы другие боялись. Именно в этом была его цель. Заставить других повинных ждать своей участи. Перебирать в голове свои злодеяния и надеятся, что их грехи не были столь ужасны, чтобы к ним пришел неуловимый убийца. — Следующего раза не будет, — произнес Теодор. Резко развернувшись, он спустил курок. Кривая ухмылка. Крик. И свист летящей пули, которая прошла ровно по той траектории, которой он добивался. В этот раз выстрел прошел на вылет, оставляя за собой позвякивание на мраморной полу залитым алой жидкостью.Глава 14
10 февраля 2023 г. в 19:17
Вспышки фотоаппаратов. Свет ультрафиолетовой лампы. Шаркающие шаги в бахилах. Лай овчарок. И запах… Металический запах крови витал повсюду. Но было ещё кое-что другое. Нотки розы. Грозы. Меда. Парфюм Дафны Гринграсс въелся в каждую поверхность её излюбленного кабинета. Но сейчас он ощущался по-другому. Будто пропитанный запахом гнилой смерти, он оседал на каждого из присутствующих и заставлял задуматься о скоропостижности любой жизни. Одно неловкое движение. Необдуманное решение. И вот, твоя жизнь уже висит на волоске от слишком ранней смерти. Кто сделал это с тобой? Он знал ответ на собственный вопрос, который эхом повторяли в слух несколько детективов.
Идеальный разрез на горле свидетельствовал лишь о том, что она не мучалась. Кратковременная вспышка боли, а дальше тьма. Вы знали, что мозг заглушает слишком сильную боль? Буквально заставляет нервные окончания атрофироваться. Если вы боитесь, что прыгнув с десятого этажа испытаете агонию при столкновении с землей, то прошу вас успокоиться. Вы почувствуете ровным счетом ничего. Легкая смерть? Можно ли было назвать её таковой? Отнюдь нет. Дафна была слишком молодой, чтобы погибнуть от рук фанатиков Геллерта. Нет, Теодор не тешил себя иллюзиями, что Гриндевальд пошел на такой шаг единолично. Не тот возраст, статус, опыт, дабы марать свои руки о невинную душу. Тогда кто это мог быть?
Ответом на этот вопрос служили все те же оглушающие звуки. Шаги, вздохи, перешёптывания. Едкий металический запах дурманил рассудок Нотта. В его глазах плясали картинки того, как это могло произойти. Могло показаться, что его мозг, словно собирает пазл по крупицам. Одно он понял точно. Убийца слышал весь их сеанс. Уничтожал единственную зацепку, которая помогла бы ему разобраться в деталях собственного дела, которое пылится в шкафу у Директора. Теперь Теодор не мог обратиться за помощью к Римусу или к кому-нибудь другому. Лишь двум психиатрам он доверял часть своего сокровенного естества. Один из них лежал в луже собственной крови, а второй — вполне мог сойти за убийцу. Даже Люпину хватило бы опыта перерезать глотку практически ребенку. Она ведь даже не могла сопротивляться… Даже не кричала…
— Тебе нужно взять отгул, — Поттер похлопал Нотта по плечу, тем самым выводя его из состояния транса. — Тебе сейчас тяжелее всех.
Глупец. Нотт не испытывал никаких чувств по-отношению к лежащему хладному трупу. Она была очередным телом перед его глазами. И явно не последним. Казалось, этот мужчина утратил все свои запасы сожаления ещё в детстве на истерзанную мать. Дафна была хорошей любовницей, милой девушкой и сносным психоаналитиком. Его безумный рассудок мог представить яркую картинку её возможного будущего. Счастливая жена успешного бизнесмена, который по выходным любит ходить налево. У них двое детей. Её карьера психолога ограничилась лишь домашними сеансами, ведь все остальное время Дафна бы уделяла шопингу, коликам и пудингу, который бы подгорал на кухне.
Все это он никогда не смог бы ей дать. Как и не смог бы ей подарить любовь. Даже толику этого чувства. Лишь злоба, ненависть и маниакальная тяга к мести пожирала все его нутро. Словно изголодавшийся зверь Нотт наблюдал картину убийства и представлял, что именно это он сотворит с Гриндевальдом, когда докопается до каждой крупицы правды. Но с одним изменением. Нотт хотел смотреть, как жизнь вытекает из его бренного тела. Наблюдать за тем, что теперь его долг Дафне уплачен. Да, Нотт не мог подарить мертвой Дафне Гринграсс любовь или хотя бы капельку сожаления. Но он хотел подарить ей отмщение. Для него это было высшей степенью выражения эмоций, и кто, как не Дафна, должна была об этом догадываться.
— Да, ты прав, — с горечью во рту, ответил ему Нотт. Его выражение лица было нечитаемым, но каждый мог додумать в этом что-либо свое. Грейнджер читала в нем невыносимую скорбь. Невилл нервно поджимал губы, в попытке разделить с напарником его боль. А Гарри читал в нем злость из-за того, что Тео не смог предотвратить смерть любимой. Но все это было лишь их эмоциями, которые они отзеркаливаили на него. — Мне это нужно. Я не могу смотреть на неё в таком состоянии… Это будто все не по-настоящему.
Ведь так говорят убитые горем люди? Ему приходилось дублировать фразы из дешевых мелодрам и триллеров для того, чтобы сыграть свою роль до конца. Мужчина, который не верит в то, что его любимую жестоко убили, но слишком сильный для того, чтобы плакать или кричать при своих коллегах и подчиненных. Играть всегда легко, когда люди и сами хотят это увидеть. Обмануть проще, если человек сам хочет быть обманутым. Главное правило, которое объясняла им Минерва. Именно так было легче мимикрировать в общество обычных людей. Тех, которым даровано чувствовать.
Звонок телефона Поттера заглушил какофонию, которая творилась вокруг них. Нотт сделал три шага к двери и остановился, не разворачиваясь. Он отчетливо разбирал каждую фразу, которую говорили Гарри по рабочему телефону. Слух был его преимуществом. Сириус Блэк был фанатиком и тренировал своих подопечных под всевозможные условия. Он лишал их зрения, обоняния, слуха. Тем самым повышая их сенсорные навыки до передела.
— Ещё два убийства в одном из отелей Лондона, — резюмировал весь диалог Гарри. — Не наш убийца, — это фраза заставила многих выдохнуть, тем самым слегка пощекотав эго Теодора Нотта. Ему нравилось, когда его боялись, даже если не знали кого именно. Мужчина ухмыльнулся, наслаждаясь мгновением, что его никто не видит. Ведь он то знал, что вскоре горе-детективов ждет ещё одно идеальное преступление.
Застопорившись у двери, он ждал. Мысленно молил Поттера о том, чтобы он подтвердил его догадки. Показал свое истинное лицо. Лживого, бескомпромиссного и жадного к деньгам детектива. Это было проще чем обмануть ребенка. Природа Гарри Поттера не давала сбоев. И даже в этот раз он его не подвел.
— А, Шэдоу, ты ещё не ушел? — хриплым голосом произнес Поттер. — Все же тебе стоит остаться. Мы с Невиллом поедем на новое место преступления, а вам с Гермионой все же придется поработать.
Облизав потрескавшиеся губы, Нотт проворачивал у себя в голове всевозможные варианты ответов. Ему хотелось подыграть Поттеру. Глазком глянуть на то, как он выкручивается. В голове моментально пронеслись десятки воспоминаний о том, как измывались над телом его больной матери. Единственная слеза блеснула в левом глазу Нотта, провозглашая того лучшим актером века. Серьезно? Милый читатель, вы представляете насколько сложно выдавить из себя соленую жидкость психопату, который лишен любого эмпатического проявления.
— Гарри, — заикаясь произнес Нотт и ударил кулаком правой руки о дверной косяк, — я не уверен, что смогу. Здесь… Это невыносимо. Я могу поехать вместо Невилла или Гермиона справится здесь одна.
— Да, я справлюсь, — словно подыгрывала ему Грейнджер. Но нутро подсказывало ему, что девушка делала это из-за искренней жалости. Знала бы она, что Теодор Нотт не тот, кого вообще следует жалеть. — Нам осталось совсем чуть-чуть.
Поттер мгновенно превратился из понимающего начальника в ледяную статую. Именно так выглядели люди, которые были опьянены деньгами, властью. Они не могли остановиться ни перед чем или кем. Лишь выгода сверкала в их глазах. А лишняя шестеренка в их слаженном механизме могла повлиять на это. Гарри явно был не готов включать Теодора в свои грязные делишки. Он ещё не доверял ему. Хоть что-то в его головушке работало хорошо.
— Это приказ, Грейнджер, — рявкнул Поттер. — Подотри сопли, Нотт, и приступай к работе.
Мужчина в круглых очках прошел мимо Теодора и вновь хлопнул его по плечу. Голоса в голове шептали ему воплотить желанные видения. Свернуть его руку, а после отрезать своим ножом идеально по запястья. Именно такой участи должны были быть удостоены все грязнорабочие Короля. Творить зло — это лишь вершина айсберга. Те, кто поддерживают это или закрывают глаза — так же являются прямыми соучастниками.
Кудрявая девушка появилась в его поле зрения через пару секунд после ухода этих двоих. Её пухлые губы были плотно сжаты. Глубокая морщина негодования и сожаления залегла между густых темных бровей. Гермиона была одной из тех, кто ещё не был запятнан порочным колесом системы. Лучиком солнца во тьме. Теодор Нотт понимал, чем она приглянулась Драко Малфою. Невинная и чистая. Настолько, что хочется запятнать её всей своей тьмой.
— Мне жаль, — тихо произнесла Грейнджер. — Он в последнее время сам не свой после смерти Рона. Прости его, если сможешь.
Безмолвный кивок лучше всего подходил для этой картины. Для Нотта не было проблемой находиться здесь. Он мог даже навернуть упаковку лапши из соседней забегаловки, пока тело Дафны фотографировали под разными углами. Поттер никак не задел его истинные чувства. Лишь забил ещё один гвоздь в крышку собственного гроба. Ему были нужны подтверждения его соучастия. Архивы, документы, дружба с Уизли — все это было косвенным. Но то, что он в открытую опасался присутствия Нотта или Грейнджер на месте двух классический преступлений Родольфуса, стало мигающей вывеской для Теодора. На ней гласило лишь одно — «смертный приговор».
Увы, он был уже оглашен. Судья был неподкупным. Что-то новенькое для Поттера и всего его выводка. Но наш маленький убийца любил удивлять, и в этот раз он не хотел сходить с четко намеченного плана. Мысль о том, что Нотт практически был посланником самого Бога, иногда трогала его воспаленный рассудок. Он убивал тех, кто этого заслуживал. Воздавал им за их содеянное. Имел ли он на это право? Кто его знает? Точно не сам Бог. Ведь Тео не верил в его существования. А если он и был, то был таким же законченным ублюдком, ведь позволять такие бесчинства над детьми, невинными женщинами и стариками, мог позволить лишь умалишенный сукин сын.
Подойдя к развернутому столу с оборудованием, Нотт медленно надел перчатки и приступил к осмотру помещения. Подойдя к холодному телу, он закрыл глаза Дафны Гринграсс. Так казалось, что она спит. Кровь можно было заменить на лепестки роз. Она их любила. Он знал о ней даже такие детали, ведь часто отправлял ей их в качестве извинений, когда ему была нужна информация или просто секс. Его губы зашевелились. Окружающим вокруг было больно наблюдать за ним. Им казалось, что бедный паренёк мучается от увиденного. Никто из них не услышал, что с его губ сорвалось лишь одно: «Молчаливой ты мне нравишься больше».