ярко-рыж

тряпка любил свои волосы. они хранили память о беззаботной улыбке на лице сережи. моменты, когда олег осторожно заплетал в длинную косу рыжую и густую гриву парня, пока тряпка сидел рядом и завороженно наблюдал за плавными и нежными движениями олега. все любили волосы сережи. мягкие, золотистые, пушистые… олег и тряпка, у которого ровно такие же пряди, могли неделями подбирать эпитеты для описания гривы сережи. поэтому, когда сережа пришел с обрезанными по уши волосами, олег осторожно выложил нож, которым он нарезал мясо, дабы не кинуть его в сережу. тряпка же выронил печенье из рук в чашку чая, пытаясь подавить волну слез. оба до конца надеялись на то, что им это все показалось. не показалось. в тот момент сережа сам не понял, зачем это сделал. было непривычно, немного неудобно, холодно, а главное — грустно. грустно от того, что на лице олега были смешанные чувства, огонек при виде сережиных волос пропадал с каждым моментом, а весь набор резинок и заколок был убран далеко в шкаф. вечерами волков перестал заплетать ему замысловатые прически, а лишь тихонько наблюдал за тем, как парень за два движения расчёсывает волосы и валится на кровать. теперь подушку не окропляют горящие рыжие локоны волос. лишь каре, разбивающее волчье сердце каждый раз. олег лишь лениво почесывает кожу чужой голову, наблюдая за тем, как остатки рыжих вихров путаются меж его пальцами. теперь в этом доме гривой обладала лишь одна личность — тряпочка. тот бережно относится к ним, стриг лишь один раз и то, кончики по инициативе олега. последней надеждой волкова был именно тряпочка — тот все чаще и чаще позволял перебирать свои волосы, а потом и вовсе начал просить почаще так делать. самое обычное действие, приятность процесса которого тряпка узнал только недавно. его волосы подвергались разным «пыткам» — за них могли потянуть, вздёрнуть. поэтому олег не удивлялся тогда, когда рыжий отскакивал от его прикосновения на другой конец дивана, попутно натягивая капюшон его вязаного вороха ниток на свою голову. олег лишь мог поджать губы и движением руки позвать его обратно к себе, под бок, ибо без тепла чужого тела прохладно. со временем резинки и всякие яркие заколки были перемещены из шкафа на пол, рядом с диваном, и использовались по назначению чаще прошлого. каждый раз тряпка садился на пол меж ног волкова и буквально подставлялся под мозолистые руки, нежно перебирающие рыжие волосы. волков лишь ждал тихого мурчания со стороны тряпки. тот все больше и больше напоминает ему котика. сережа лишь недовольно фыркал на такие вечера, но спустя неделю-две сам садился рядом с олегом, перебирая чужие волосы. они пахли невинно — ромашкой и чем-то подозрительно сильно похожим на десткий шампунь. олег повесится на резинках, если его вторая грива исчезнет из этого дома.