258 год от З.Э.
Винтерфелл встретил их долгожданной прохладой, которой так не хватало в Королевской Гавани — дождь помог, но из-за дождя воздух стал влажным, и поэтому, когда солнце входило в зенит, на улице становилось, будто в бане. Более того: здесь на зеленой траве кое-где лежал снег, и сначала Рейелла не поняла, что это за белые следы, не похожие на грязь. — Это снег, глупышка, — сказал Эйерис. «Глупышкой» для брата Рейелла стала относительно недавно, когда отец сказал, что нехорошо для мужчины называть женщину «дурой», тем более, если мужчина намерен стать рыцарем. Эйерис притих, извинился перед сестрой и после звал ее «глупышкой» — конечно, если его слышал кто-то еще. В карете их слышали еще мать и бабушка. Эйегон с Джейехерисом ехали отдельно. Шейра переживала, хорошо ли муж переносит дорогу, но в моменты остановок, видя его, она с удивлением и радостью убеждалась, что он выглядит очень здоровым. Наверное, это из-за смены климата; Джейехерис не старик и не калека, он дурно себя чувствовал от жары, а когда стало свежее, ему полегчало. Дженни из Старых Камней не была причастна к этому, как и к тому дождю. Дженни ехала в другой карете, вместе с Дунканом. Шейра боялась, что она пожелает устроиться с ними, но, видимо, Дункан и его дикарка не желали разлучаться даже ненадолго, и Шейра бы сочла это глупым, если бы их влюбленность не была ей удобна. Очевидно, мать думала так же. Впереди показался Винтерфелл.***
Шагая по двору замка Старков, Рейелла вспоминала, что знает о них из уроков истории и толстых мейстерских летописей. Когда Эйегон Завоеватель прибыл в Вестерос, чтобы соединить семь разных королевств в одно и владеть им, Торрхен Старк сдался почти сразу, преклонив колено. В дальнейшем Старки часто были союзниками короны, разве что Криган вынудил Эйгона Третьего присвоить ему звание десницы, но правил всего день — «час волков». И все же Таргариены ни разу не заключали с ними браки, как, например, с Арренами, Мартеллами, Дэйнами и многими другими, лишь однажды заключили «договор льда и пламени» — тоже с Криганом — но не выполнили обещания выдать одну из принцесс Таргариенов за кого-то из Старков. Интересно, почему? Чем Старки хуже Мартеллов и Блэквудов? Приветствуя королевскую семью, лорд Винтерфелла Эдвил Старк, его жена Марна и их сын Рикард, который был, может, лишь немного старше Эйериса, преклонили колено. Эйегон улыбнулся и попросил Эдвила подняться, после чего дружески похлопал его по спине, и лорд Старк широко улыбнулся в ответ. Королеве Бете и принцессе Шейре вдобавок целовали руку — и Рейелле тоже. Рикард Старк поцеловал ее ладонь с некой особой нежностью, не так, как только что бабушке, и Рейелла опустила ресницы — она должна была вести себя скромно. Дженни из Старых Камней приветствовали так же, разве что колено перед ней не преклоняли. Дункан отказался от престола, поэтому уважение к нему и его жене было уважением к лорду и леди, а не поклонением венценосным особам. — Я бы хотела увидеть богорощу, — сказала Дженни. — Неужели мы должны… — шепнула Шейра Джейехерису, но тут Эйегон заявил: — Да, лорд Эдвил, не изволите ли препроводить нас в богорощу? Пришлось идти всем, вне зависимости от желания — раз так захотел король. Бета и Шейра повиновались нехотя, но Джейехерис был заинтересован, как и Эйерис с Рейеллой. Эдвил Старк не казался довольным, но проводил их всех в рощицу, которую Рейелла сочла милой и уютной — у пруда можно было посидеть, любуясь водой, лучи солнца проникали меж ветвей, создавая свет, но не жару, снег не лежал здесь, и Рейелле бы понравилась богороща, если бы не… Лицо, взглянувшее прямо на нее, было жутким. Рейелла еле сдержала вскрик, уцепившись за руку Эйериса — наверное, так крепко, что оставила ему такие же синяки, как он часто оставлял ей в детстве. Эйерис зашипел от боли, но здесь были дедушка, бабушка, родители, дядя Дункан и северные лорды, так что он подавил возмущение. — И-извини, — пролепетала Рейелла, отпустив руку брата. — Ничего страшного, дорогая, — пропела Дженни. — Это лица богов. Они добрые и не причинят вреда. Рейелла впервые рассердилась на Дженни — зачем та раскрыла ее испуг перед всеми? Никто бы не заметил, никто на нее не смотрел, Эйерис — и тот промолчал! И что еще за лица богов? Какие они боги? Есть только Семеро, и вера в них истинна — принцесса хотела сказать это, но увидела выражение лица Рикарда, и поняла — если богороща что-то вроде септы для северян, то они были вынуждены вести коронованных гостей в священное место, чтобы те посмотрели на их богов, как на уродцев в бродячем цирке. Если бы кто-то так же пожелал полюбоваться статуями Семерых, дедушка принял бы это за оскорбление. — Неужели их вырезали Дети Леса? — спросил Эйегон, остановившись у чардрева. — Да, и очень давно, — вместо лорда Старка ответила Дженни. — Дети Леса вырезали их, прежде, чем уйти, отдав земли людям. Но они не хотели уходить… Никогда не хотели. — Вы наверняка проголодались с дороги, — сказала леди Марна. — Или сначала хотите принять ванну? Все занялись обсуждением бытовых вещей, Шейра решительно взяла Дженни под локоть, уводя ее, и вскоре богороща опустела — здесь осталась только Рейелла. Она медленно подошла к чардреву, протянула руку, кончиками пальцев прикоснулась к лицу бога — осмелев, провела ладонью по его бровям, нахмуренным в гневе. Этот бог только казался злым. Он был суровым и строгим, но добрым — как Отец и Воин. — У-у! — вскрикнули у нее над ухом. Рейелла вздрогнула и чуть не упала, споткнувшись об огромный древесный корень. Эйерис поддержал ее, но отпихнул от себя грубо. Рейелла фыркнула, отряхнув платье. — Испугалась? — ехидно спросил брат. — Просто не ожидала, — ответила Рейелла. — Испугалась, — утвердительно сказал Эйерис. — Ты всего боишься. Даже кукольных рож. Я мог бы подправить эти глаза, чтобы они не таращились так жутко, — в его руке сверкнуло лезвие, короткое, не принадлежащее мечу. Меч у Эйериса тоже был, он давно занимался с мастером над оружием и делал успехи, его посвящение в рыцари было вопросом времени, но носить кинжал он, естественно, также имел полное право, но… подправить? — Нет! — Рейелла перехватила руку брата. — Не трогай его! — «Его»? — насмешливо переспросил Эйерис. — Ты говоришь так, будто он живой. — Может, и живой, — Рейелла покосилась на молчаливо-неодобрительно взирающего на них бога. — Вот вылезет из дерева и накажет тебя, — с издевкой сказал принц. — Скорее — тебя, — парировала Рейелла. — Это ты угрожаешь ему оружием, а не я. Глаза Эйериса потемнели. — Глупо верить в них, — ответил он, но кинжал спрятал. — В них верят только дикари. Такие, как Дженни. — Но мы в гостях у этих дикарей, — шепотом напомнила брату принцесса. — И разве нам бы понравилось, если бы гости решили вырезать другое лицо на статуе Матери? Эйерис смущенно кашлянул и сделал вид, что понял это не только что. — Да никто не собирался трогать их богов. Я просто хотел тебя разыграть. Ты показалась грустной, и я решил тебя развлечь, вот и все, — сказал он. — Но на турнирах, когда я буду выигрывать, короны любви и красоты ты от меня не дождешься, ясно? Лучше я отдам ее бабушке, она и то красивее тебя! Засмеявшись, Эйерис ушел, а Рейелла осталась. Она не обиделась, но ей стало завидно — это несправедливо, что все мечты брата сбываются, а ее — нет. Однажды Эйерис станет рыцарем, и жениться сможет на той, кого полюбит. А она — не сможет. Хотя разве она любит Бонифера? Он ей нравится, но она почти не знает его. «Он тебе не ровня», — прозвучал в ушах Рейеллы голос матери. И без наставлений Шейры Рейелла прекрасно это понимала: она принцесса, Эйерис — принц, их отец — кронпринц, а дедушка — король. Здесь никто им не ровня. Но это все равно не значит, что они могут относиться ко всем свысока и угрожать кинжалом чужим богам. Рейелла посмотрела на чардрево, одними губами шепнула «прости» и покинула богорощу.***
Их устроили на лучших местах под штандартом алого дракона на черном фоне — пламя и кровь, как гласил девиз их дома. В детстве Рейеллу пугали эти слова, что было еще одним предметом насмешек Эйриса: как может драконица бояться драконов, говорил он, дергая сестру за косы. Рейелла не боялась драконов, но крови — боялась, и пламени тоже, над чем брат тоже смеялся. Теперь она не боялась — скорее гордилась. Драконы, пусть и вымерли, были гораздо более чудесными и сильными, чем волки, олени и львы, и уж точно сильнее и чудеснее роз, а девиз — девиз должен звучать устрашающе. Старки говорили «зима близко», и это звучало не хуже, чем «пламя и кровь»; Рейелла еще не видела зимы, но, судя по всему, от зим не стоило ждать ничего хорошего. А на Севере зимы должны были быть самыми страшными, раз даже летом здесь выпадал и не таял снег. Выше всех на скамейках на импровизированном троне сидел король Эйегон Пятый и королева Бета, чуть ниже — кронпринц Джейехерис и принцесса Шейра. Рядом с матерью сидела Рейелла, и чуть поодаль — леди Дженни с сиром Дунканом, который не принимал участие в турнире, пошутив, что хочет, чтобы у всех были шансы. Видеть то, как дедушку и отца любит народ, было приятно — Рейелла знала, что не все реформы Эйегона Пятого были одобрены лордами, зато простые люди обожали его, и все, как лорды, так и простолюдины, восхищались им, называя «Невероятным»; Эйегон, четвертый сын четвертого сына, в молодости бывший межевым рыцарем, унаследовал трон, хотя трон был далек от него, как солнце. Джейехериса тоже любили за его кроткий спокойный нрав, как и Дункана, которого звали Принцем Стрекоз: менестрели сочиняли песни о его любви к Дженни, и, хотя он был женат, леди одаривали его заинтересованными взглядами. Отцу таких взглядов не доставалось — он был менее красив, чем его старший брат, из-за болезненной бледности и худобы. Бабушкой и матерью тоже восхищались меньше, зато Рейеллу разглядывали с интересом, и она знала, почему. Брат дурно отзывался о ее внешности, но, так или иначе, Рейелла была самой юной из принцесс и к тому же незамужней. Эйерис где-то готовился к выходу. Он участвовал, как оруженосец, и корону королевы любви и красоты подарить не мог никому в любом случае, что бы ни говорил сестре, чтобы уязвить ее, но все равно принц был полон гордости — и он тоже был любим народом, он был красив и щедр, и наверняка многие северные леди хотели увидеть его на турнире, пусть и в качестве оруженосца. Рейелла же сидела, как на иголках, что не осталось незамеченным Шейрой. Церемония открытия турнира началась не так, как привыкла Рейелла. Обычно все турниры, которые она посещала, открывали септоны, вознося молитвы Семерым, но здесь, на Севере, не верили в Семерых, и поэтому никто не читал молитв. Вместо этого мейстер Винтерфелла вознес хвалу королю, и сразу же на ристалище начали въезжать всадники. — Как же я надеюсь, что Хасти не будет, — шепнула Шейра на ухо Джейехерису. Но ее надежды не оправдались — сир Бонифер ехал в числе прочих. Рейелла замерла. Сир Бонифер стал словно еще красивее — он был совсем не таким изящным, как Эйерис и Джейехерис, и не таким широкоплечим, как Дункан, но он был очень хорош собой. У него было благородное лицо, добрые глаза, каштановые волосы и подтянутая фигура. И… он гордо нес ленту Рейеллы, которую в прошлый раз подобрал — она не дарила ее, а уронила. Но когда он поднял ленту, чтобы вернуть принцессе, Рейелла сказала «оставьте себе», а Хасти взял и повязал ее подарок на свои доспехи. Сейчас его доспехи вновь украшала та же нежно-розовая лента. Рейелла не сводила с него глаз — ее не отвлекли даже жонглеры, ранее восхищавшие принцессу своим мастерством. Она краем глаза смотрела, как выбирали почетного судью, как судьи турнира в сопровождении Беты и Марны, как двух красивейших дам, вручали почетному судье чепец милости, и ее ничуть не тронули поединки оруженосцев, хотя среди них был Эйерис, многие леди следили за принцем и ему удалось победить многих, лишь в конце выронив турнирное копье — поэтому в рыцари Эйериса не посвятили, чем он был разочарован. Жюст Рейелла тоже еле высидела — что ей толку до поединка недавно посвященных? — Сир Бонифер Хасти против сира Хью Бисбери! Королева Бета хмыкнула. Рейелла не отводила глаз от ристалища. Хью, худой и краснолицый, не выглядел сильным, но она смотрела не на Бисбери, и не переживала — любовалась. Бонифер двигался легко, словно пика в его руке ничего не весила, и, конечно, он легко заставил Хью вылететь из седла. Когда тот упал в песок, Бонифер обворожительно улыбнулся Рейелле. Она сидела рядом с матерью, и мать совсем недавно дала ей понять, что Рейелла не должна отвечать на ухаживания ленного рыцаря. Если бы Шейра не видела ее… но она видела, и поэтому Рейелла не ответила улыбкой на улыбку Бонифера, а опустила глаза. Это ничуть не уронило дух молодого рыцаря, и он продолжал одерживать победу за победой. Когда очередной его противник вылетел из седла, сир Бонифер поцеловал ленту Рейеллы, отсалютовав принцессе прямо на глазах у всех. И наконец… Рейелла сидела, не двигаясь и затаив дыхание, глядя на всадника, едущего перед дамами и держащего в руках венец из роз — она еще ни разу не видела таких роз. Не алые, не белые, не желтые, не розовые — синие. Зимние розы. Не видя их, Рейелла слышала о них: редкие цветы, северные цветы, таких не растет на юге. Сир Бонифер Хасти победил в турнире. Еще пару дней назад Рейелла об этом мечтала, но сейчас она не знала, чего больше хочет — чтобы венец достался ей или чтобы его получила леди Марна, как жена хозяина турнира, или бабушка Бета, как королева Семи Королевств, или мама, как принцесса… или любая другая женщина, за которой ленник может ухаживать или венец в подарок которой станет только жестом вежливости. Венец из зимних роз опустился ей на колени. Розы источали дивный аромат, прекрасный и нежный. В глазах сира Бонифера плескалась такая же нежность, как запах этих роз. Рейелла смущенно покраснела, но на сей раз не опустила глаза, а мягко и благосклонно улыбнулась в ответ — это не воспрещалось. Наоборот, было бы грубо, если бы она никак не поблагодарила рыцаря за знак внимания — хотя бы улыбки он заслуживал. Никто не аплодировал — в безмолвии слышался только крик ворон, пока Эйегон Пятый первым не нарушил тишину и не стал хлопать в ладоши. Медленно, нехотя, но стал. Тогда пришлось начать хлопать всем остальным, подражая королю, и скоро во дворе Винтерфелла звучали овации. Рейелла не хлопала. Она сидела, вдыхая аромат зимних роз, и не верила, что это происходит с ней. Она — королева любви и красоты? Эйерис говорил, что она похожа на мышь. Сир Бонифер, очевидно, считал иначе.***
Старки накрыли огромный пиршественный стол в обеденном зале. Обеденный зал Винтерфелла не мог сравниться с таким же залом Красного замка — все здесь было гораздо проще, тусклее, скромнее, без яркости и пышности. Только и украшений, что еловые и можжевеловые ветви, и никакого мрамора — только дерево и камень. Но пахла здешняя еда вкусно, и выглядела аппетитно, и Рейелла съела куриное крылышко в пряностях, запив его медом, а когда Шейра и Бета потеряли бдительность — незаметно выскользнула из-за стола. Ее интересовали не блюда и не красота северного замка. Сир Бонифер был во дворе — он поил свою лошадь, поглаживая ее по носу. Вместо доспехов на нем была обычная рубашка и бриджи. Рейелла со своими серебряными косами и в нарядном платье из дорогой ткани казалась рядом с ним неуместной — неземное создание, фейри, кто угодно, но не человек. Бонифер обернулся и шумно выдохнул, увидев ее, мгновенно падая на одно колено. — Ваше высочество! — Встаньте, — попросила принцесса. — Встаньте, сир, иначе мне будет неудобно с вами разговаривать, — повторила она, потому что он не сразу послушался. Когда он встал, оказалось, что он выше нее на полголовы. — Внимаю вам, ваше высочество, — рыцарь приложил ладонь к груди. — Я хотела… — Рейелла замялась. — …спросить. Почему вы подарили венец именно мне? Его лицо посерьезнело. — Потому что когда я увидел вас, то подумал, что сама Дева спустилась с небес на землю. — Вы хотите сказать, что… — Рейелла боялась услышать это и желала услышать, так же, как и получить венец. Она не должна была этого слышать, а сир Бонифер не должен был ей этого говорить, и все же — он сказал. — Я люблю вас. Как будто даже соловьи затихли, даже цикады, стрекочущие с наступления сумерек, потеряли голос. Рейелла смотрела на Бонифера снизу вверх. Он ждал ее ответа — ей подумалось, что так выглядит тот, кто ждет приговора. — Я… — Рейелла обернулась, чтобы убедиться — ее не подслушивают. — Я принцесса. Я дочь кронпринца и внучка короля. Я одна из дома Таргариен. Из дома драконов. — Я знаю, — кивнул Бонифер. — Все знают. — Но вы же понимаете, что вам нельзя оказывать мне знаки внимания? — продолжила Рейелла. — Это скандально. Вам повезло, что я еще ни с кем не помолвлена, иначе скандал был бы куда большим. — Вы не помолвлены! — его глаза загорелись. — Нет, но только пока. Я принцесса, сир, — Рейелла дотронулась до его руки. — Вам не стоит… рисковать. — Что вы, — Бонифер печально усмехнулся. — Неужели вы думали, что я могу позволить себе какие-то вольности? О нет, ваше высочество. Я лишь хотел сказать вам о своих чувствах, и сказал, но, очевидно, боги благоволят мне сегодня, ибо я получил возможность любить вас и не считать, что совершаю грех, ибо вы не помолвлены. — Но вы все равно не получили разрешения, — Рейелла убрала свою руку. — Разрешения! — он издал короткий смешок. — Простите, ваше высочество, я не хочу оскорбить вас и не смеюсь над вами, но некоторые вещи неподвластны никаким королям. Может ли ваш дедушка приказать солнцу не заходить на западе и не вставать на востоке? Мог ли приказать такое Эйегон Завоеватель? Мое сердце могут пронзить мечом, но никто не запретит ему биться. И моя любовь к вам прекратится только с моей жизнью. — Тогда вам лучше уехать еще до рассвета. Не думаю, что их величества одобрят ваш поступок, — сказала Рейелла. — Эти розы… это было красиво, но вам стоило дарить их не мне. Она старалась говорить холодно, но блеск ее глаз выдавал все чувства, и Бонифер это видел, а она понимала, что он видит. Эйерис говорил, что по лицу сестры можно прочитать все, что угодно — наверное, он был прав. — Как прикажет моя госпожа, — сир Бонифер поклонился, прижав ладонь к сердцу. — Меня не будет здесь еще до того, как первый солнечный луч озарит остатки снега. И если мои розы ничуть не порадовали вас, то примите мои искренние извинения за них. — Что вы! — неосторожно воскликнула Рейелла, выдав себя с головой. Она закусила губу. — То есть, я хотела сказать… меня порадовали ваши розы. — Тогда я счастлив, — ответил рыцарь.***
— Он все-таки сделал это! — королева Бета была в ярости. — Что он из себя возомнил? Даже то, что он ленник, не позволяет ему считать себя ровней лордам! Что бы он ни получил от своего вассала… Венец королевы любви и красоты! Принцессе! — Какой рыцарь не мечтает о любви принцессы, — улыбнулся Эйегон. — Я тоже когда-то был межевым рыцарем, любовь моя. Даже не ленным, а межевым. — И что, ты оказывал знаки внимания королевским особам? — Бета зло втянула воздух через нос. — Конечно, оказывал, — ответил Эйегон. — Я любил свою мать. И своих сестер. Более того, мне повезло самому получать знаки внимания от королевских особ — помнишь, я рассказывал, что однажды Дейелла и Рей подливали мне любовное зелье, чтобы я женился на одной, а не на другой? Бета рассмеялась. — Дошутишься, — предупредила она мужа. — Тебе не кажется, что хватит Дункана и его дикарки? И если ты ответишь, что Рейелла рассудительна и умна — то Дункан тоже никогда не был глупым и безрассудным. До тех пор, пока не встретил Дженни. Эйегон помрачнел. — Мы же не можем запереть Рейеллу в септе или башне. Более того, мы никак не можем ограничивать ее здесь — это станет поводом для слухов. К тому же, он ленник. — Кто его сюзерен? — Бета наморщила нос. — Баратеоны, — Эйегон усмехнулся. — Как много Баратеонов сейчас возле Таргариенов. То Шейра сбегает с Джейехерисом, и приходится усмирять гнев Лионеля за счет Рейль… Теперь их вассал вьется вокруг Рейеллы… Не думай, любовь моя, что мне это нравится. Это всего лишь то, чего мы не можем изменить. — Мне до сих пор неприятно думать, что наша дочь была чашницей этого хвастливого великана и компаньонкой его жены, — болезненно скривилась Бета. — Рейль не должна была замаливать грехи Дункана. — А Джейехерис и Шейра не должны были сбегать, но что поделать? — Эйегон поцеловал руку жены. — Успокойся, дорогая. То, что рыцарь подарил венец королевы любви и красоты принцессе, было решением рыцаря. Если Рейелла никак ему не ответит, и мы не отреагируем, то про этот инцидент скоро все забудут. Всего лишь мечтательный дерзкий юноша, мало ли таких? — А если она ему ответит? — спросила Бета. — Что ж, нам не привыкать к мезальянсам, — вздохнул Эйегон. — По крайней мере, он не из леса.***
Никто не заметил Рейеллу, когда она, тихо, словно тень, скользила к своим покоям, но у дверей ее комнаты принцессу поджидал брат. Эйерис опирался спиной о стену, скрестив руки на груди, и смерил сестру неприязненным взглядом. — Миловалась со своим ленником? Смотри, чтобы не понесла от него. Рейелла вспыхнула. — Мы ничего такого не делали! Точнее… мы вообще ничего не делали. Только поговорили, и я отвергла его, вот и все. — Отвергла? Вот как? — Эйерис поймал ее за запястье и стиснул пальцы. — Не ври, мышка. Сколько раз ты его отвергла? Именно столько плетей он получит. Я лично высеку его. — Он не получит ни одной плети, — тихо и четко произнесла Рейелла, глядя брату в глаза. — Эйерис, я же сказала тебе — ничего не было. Отпусти меня. Принц нехотя разжал пальцы. — Смотри, Рейелла! — угрожающе сказал он. — Я не допущу, чтобы ты позорила наше имя! — Я никого не опозорю, — она застыла на входе в свои покои. — Эйерис, а тебе кто-то нравится? Ты любишь кого-то? Кому бы ты подарил венец королевы любви и красоты, если бы выиграл турнир? — Говорил же — бабушке, — фыркнул Эйерис. — А если серьезно? Ты уже в том возрасте, когда родители могут договориться о твоей помолвке, — сказала Рейелла. — Да и я тоже. Но они почему-то до сих пор не договорились. Может, они хотят, чтобы мы выбрали супругов по любви? — Надеешься, тебе разрешат выйти за ленника? — изогнул бровь принц. — Дался тебе этот ленник, — закатила глаза принцесса. — Я имею в виду не мезальянс. Тебе нравится кто-то из благородных леди? — Не-а, никто, — уже без насмешки ответил Эйерис. — Но у меня есть еще куча времени. Я могу выбирать невест, — засмеялся он. — Я знаю только одно — я женюсь на той, кого полюблю. Конечно, не на такой, как Дженни, но такую я и не полюблю. А ты… если вдруг решила удрать с Хасти, то я слышал, что дедушка предупредил наших гвардейцев, чтобы следили за твоей комнатой. — Никуда я не буду удирать, — Рейелла снова закатила глаза. Закрыв за собой дверь, она оперлась на нее спиной. Не будет удирать… А было бы так чудесно убежать с сиром Бонифером. Уехать с ним и тайно обвенчаться. Рейелла хотела бы… но она все еще плохо знала рыцаря. Он хорош собой, но что, если это единственное его достоинство? Что, если он плохо образован или вовсе глуп? Что, если он жесток? Или любит выпить, как любил дедушка Дейерон, умерший до рождения Рейеллы и оставивший после себя только слабоумную дочь, тоже уже покойную, не прожившую больше десяти лет? Да и сбежать с рыцарем — это было не только романтично, но и неудобно. В буквальном смысле: Рейелла привыкла жить в роскоши. Она не знала, мог ли Бонифер дать ей хотя бы похожую роскошь — может, и мог, если у него были достаточно богатые владения, пожалованные сюзереном. Но если не было? Дункан забрал Дженни из Старых Камней во дворец, но Рейелла не сможет забрать так Бонифера. Она уйдет жить к мужу, как тетя Рейль ушла жить к лорду Ормунду Баратеону, когда вышла за него. Нет, решила Рейелла, она никуда не убежит, по крайней мере, сейчас. А с Бонифером они смогут встречаться, переписываться, и если она узнает его лучше, тогда, может… Или же она встретит достойного лорда, который ей понравится, и она понравится ему. Рейелла мысленно пообещала себе, что тоже, как и Эйерис, выйдет замуж по любви. И никак иначе.