БезДна

Как бы тяжело и опасно ни было для Этана так часто удаляться от берега, но он почти каждый день ближе к сумеркам выходил из моря и отправлялся уже многократно изученной дорогой к дому Дамиано. Там он караулил столько, сколько позволяла магия, но так свою будущую добычу и не увидел. Двадцать закатов спустя он решил сменить тактику и теперь оказывался у порога нужного дома к восходу солнца, но и это не дало никакого результата. Днем магическая энергия иссякала быстрее, и к морю ему приходилось возвращаться в самый солнцепек, обессиленному жарой и почти полностью обезвоженному, но желание увидеть Дамиано и упрямство не позволяли отступиться. К тому же Этан привык добиваться своего, чего бы ему это ни стоило, и он хотел владеть этим самцом любой ценой. За время своих наблюдений у этого дома Этан успел вдоволь насмотреться на скандальную тетку Дамиано, которая постоянно была чем-то недовольна, и, казалось, не умела разговаривать с домочадцами спокойно, все время переходя на крик и активно размахивая руками. Несколько раз Этан видел Якопо, который немного напоминал брата, но не обладал его харизмой и той необычной красотой, которая завораживала с первого взгляда. Хозяин поместья, имени которого Этан так и не узнал, тоже появлялся несколько раз, не говоря про слуг, которых Этан мог теперь легко отличать друг от друга и даже знал, как некоторых из них зовут. Вот только Дамиано так и не появлялся. Создавалось ощущение, что он в этом доме больше не живет. После своих неудачных вылазок Этан возвращался в море, и с каждым разом ему было все труднее восстанавливаться, да и времени на это уходило все больше. Измученный ежедневной потерей энергии Этан засыпал прямо под «скалой слез», занырнув поглубже и обернувшись кольцом вокруг того зубца, на который при падении напоролась ведьма. В море он почти все время спал, восстанавливаясь после своих вылазок, лишь ненадолго выходя из своего полумедитативного состояния только для того, чтобы перекусить подвернувшейся под руку рыбиной или чтобы вновь отправиться на сушу. Он понимал, что загоняет себя, но не мог отступиться и сдаться. — Этан, прекрати заниматься ерундой! Ты же загубишь себя ради этого… самца! – вырвал его из очередного полусна сердитый голос Виктории. — Вик, что тебе надо? – вяло огрызнулся Этан, открыв глаза и распрямляясь, чувствуя, как неприятно ломит все тело. Вик застыла рядом. Сложив руки на груди и гневно поводя хвостом, она сердито смотрела на него. — Ты посмотри на себя! – не унималась она. – Да ты скоро покроешься морщинами, как человек! И кому ты такой нужен будешь? — Вик, отстань, а? – устало попросил он, оттолкнувшись от скалы и устремившись к поверхности. Пузырьки бурлившей вокруг воды хорошо освежали, за что Этан и выбрал это место. Он потянулся, но никакого удовольствия от физической активности не ощутил, лишь все ту же свинцовую усталость. Но Вик не была бы Вик, если бы оставила его в покое. — Ты только посмотри, во что превратились твои чудесные волосы! – не отставала от него она, зудя над ухом, которое, Этан чувствовал, нервно подергивалось. – Они же, как высушенный солнцем саргасс – такие же блеклые и спутанные. – Этан невольно глянул на струящиеся по воде пряди – волосы на самом деле выглядели не слишком здоровыми, лишенными привычной красоты и блеска. И это открытие заставило Этана резко всплыть на поверхность, сильно толкнувшись хвостом. – Да тебе даже дороженное зелье Отшельницы, замешанное якобы на любви, сейчас не поможет! — А я, кстати, знаю, кто такая Отшельница, — брякнул Этан, рассчитывая, что это отвлечет Вик от ругани и причитаний. — Врешь! Этого никто не знает! Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? – гневно плеснула она хвостом, окатив их обоих брызгами. — А вот и знаю, — хмыкнул Этан. – Но раз ты мне не веришь, не скажу! — Ну и не надо! Ты лучше на себя посмотри! Томас, ну хоть ты скажи ему! — О, так ты подмогу привела, — криво усмехнулся Этан, оглядываясь с поисках Томаса, который держался от них чуть в отдалении. – Ну, здравствуй, менестрель, — хмыкнул Этан. – Не хочешь мне тоже нотацию почитать? — Здравствуй, Этан-сиятельный, хотя с последним сейчас можно смело поспорить. Ты ел-то когда в последний раз? – с тяжелым вздохом подплыл ближе Томас. Он выглядел как всегда взъерошенным, что отличало его от обычных тритонов и русалок, а за спиной его болталась верная кифара, с которой он не расставался даже во сне. — Все такая же язва? – хмыкнул Этан. — Язва у нас Вик, — тепло улыбнулся в ответ Томас, — а я всего лишь придворный менестрель: что вижу, то пою. Так что там с едой? — Не помню, — вздохнул Этан, прислушиваясь к себе и ощущая, что живот явно пустой. – Вроде бы вчера, а может, позавчера. И прежде чем ты снова начнешь читать мне нотации… — обернулся он к Виктории. — Да ладно, не буду, — отмахнулась она. – Мы там тебе тунца поймали, и даже ветку твоих любимых бананов притащили: Томас как знал, что ты голодный тут сидишь. — Спасибо, друг! – в сердцах обнял его Этан, напоровшись руками вместо спины на кифару. — А то я тебя не знаю, — хмыкнул в ответ тот. – Ты когда увлекаешься чем-то, вообще про еду забываешь. — Ну хватит тут человечьих нежностей, — плеснула в них водой Вик. – Плыви уже, поешь. Мы все сложили на ту лежанку, где ты спал в прошлый раз. – Этан благодарно кивнул и поплыл в сторону полюбившегося ему поросшего ламинарией валуна. Но Вик не отставала. – Вот чего тебе там не спится? Почти мягкая постель… А тут только скалы и утесы, да море бурлит постоянно. — Не знаю. Устаю. Здесь ближе. Нырнул и уснул… — Ага, и люди рядом! – нахмурилась Вик. – Однажды проснешься не в море, а в бочке с тухлой водой, и это еще не самый плохой исход. — Да знаю я, Вик, прости, — вздохнул Этан. – Но что-то я… Понимаешь, я его потерял. — Кого? – вклинился Томас. Этан хотел ответить, но они уже подплыли к валуну на котором, прижатый крупной галькой, лежал… кусочек тунца и ветка бананов. — И это что, все? – обернулся к ним Этан, только сейчас при виде мяса ощутив, что живот подвело от голода. — Ну, понимаешь… — очаровательно покраснел обычно бледный Томас. — Да там тунец был ма-а-аленький, — кинулась тут же ему на выручку Вик, — и мы с Томасом решили, что тебе с голодухи много есть нельзя и съели большую часть. А ты не привередничай! Скажи спасибо, что не камбалу поймали. А то встретишь своего человека, а люди – ты знаешь – не любят запах сырой рыбы. Как потом целоваться? Этан, не дослушав Вик, кинулся к куску тунца, быстро разделал его когтями и стал отправлять сочные, мясистые куски в рот, перемежая их немного недозрелыми, терпкими бананами. Больше всего хотелось плюнуть на приличия и вцепиться в мясо прямо зубами, но Этан не мог себе такого позволить даже в присутствии сестры и ее будущего мужа, какие бы прекрасные и близкие отношения между ними ни были. Последние кусочки он специально растягивал на подольше, во-первых, потому что не наелся, а во-вторых, потому что знал – Вик сейчас опять примется за нравоучения. Но тунец не был бесконечным, и стоило Этану прожевать последний кусок, как Вик явно собралась разразиться очередной нотацией, только он ее опередил. Этан прикрыл ей ладонью рот, проникновенно глянул в глаза и сказал: — Не надо! Я все знаю и понимаю, что ты беспокоишься. Обещаю, что еще один последний раз схожу туда: вдруг мне повезет. Если же нет – я отступлюсь. — Слово наследного принца? – прищурилась Вик, а Томас на это только охнул. — Ну ты захотела! — покачал головой Этан, ведь существовали клятвы, которые ни один тритон не мог нарушить, и Вик сейчас потребовала одну из них. Этан, прищурившись, посмотрел на нее. Он, как и любой представитель морского народа, не любил принуждения. Слишком свободолюбивыми они были, при этом все же подчиняясь некоторым установленным правилам. Управление русалками и тритонами требовало серьезных волевых усилий, хитрости и способностей к дипломатии и убеждению. — Ну? – поторопила его Вик. – Не думаю, что родителям понравится, что ты… — Ладно, — поднял руки Этан, показывая, что уступает. – Я даю слово наследного принца, что совершу в этот сезон последнее путешествие на берег с целью посетить дом выбранного мною человека. — И отступишься от своей охоты? – прищурила один глаз Вик. — Нет, этого я тебе обещать не могу, — покачал головой Этан. — Но я отложу ее на неопределенное время. — Ладно, хотя бы так, — вздохнула Вик. – Ты свихнулся уже на своем человеке. — Запретный плод сладок! – выдал вдруг Томас, и когда Вик и Этан удивленно посмотрели на него, он смутился. – А я что? Я ничего. Это люди так говорят. — Ладно уж, поплыли, — игриво дернула его за взлохмаченные локоны Вик. – Брата навестили, накормили, отрезвили, пора и своими делами заняться. — Это какие такие у вас дела? — с усмешкой посмотрел на них Этан. — А ты, когда закончишь со своей охотой, приплывай, мы расскажем, — фыркнул Томас. Этан на это только хмыкнул и покачал головой. Все же Вик и Томас, при всех своих кардинальных отличиях, были удивительно гармоничной парой, и иногда казалось, что именно Томас брат Вик, а вовсе не Этан. — И я запомнила про Отшельницу, — хмыкнула Вик, игриво всплеснула хвостом и, подначив Томаса плыть наперегонки, без предупреждения ринулась вперед. Томас издал возмущенный вопль и поплыл следом, даже не попрощавшись. Проводив задорную парочку взглядом, Этан посмотрел на солнце. Вик разбудила его раньше необходимого: только-только наступал вечер, но Этан решил не ждать до утра и в последний раз, как и обещал Вик, сходить к дому Дамиано. Как и ожидалось, Дамиано снова не появился. В этот раз Этан не стал дежурить слишком долго, а решил впервые за все время применить зов, но и на него никто не отозвался: никто не вышел из дома, и в окнах не шевельнулась ни одна штора. Этан смирился с бесплодностью своих попыток и отправился назад к морю. Он медленно брел по знакомой уже до последнего камушка дороге, понуро смотря под ноги, пока взгляд его не уперся в крупные босые ступни, а обоняние едва не отказало из-за сильного животного запаха, ударившего в нос. Этан отшатнулся и резко поднял взгляд. Прямо перед ним посреди дороги стоял сам Владыка оборотней. Этан не раз видел его, когда отец брал его с собой на переговоры, но лично встретился с ним впервые. Обычно на торжественных мероприятиях Владыка одевался роскошно и богато, чтобы подчеркнуть свой статус, но сейчас был одет в простые обтрепанные снизу штаны и такую же рубаху сероватого цвета. Его длинные с проседью волосы свободно развевались за спиной. — Ну, здравствуй, Этан сын Тритона! — грудным низким голосом поприветствовал его оборотень. — Здравствуй, Владыка Мануэль! — учтиво склонил голову Этан, при этом не отводя взгляда. Он помнил, что у оборотней подобная наглость считалась вызовом вожаку, но как наследник своего отца не мог уступить Владыке, хотя, надо признать, что пристальный взгляд того был слишком тяжелым и буквально давил к земле. Этан держался из последних сил. Он знал – в свое время отец и его советники хорошо натаскали его – что стоит опустить взгляд, как тут же железная воля Владыки прогнет тебя, и ты падешь на колени. Сын самого Тритона не мог позволить себе такого унижения и оказаться на коленях перед чужим правителем. — Что привело тебя сюда, на территорию оборотней? Что-то я не припомню, чтобы у нас с Тритоном на этот счет были какие-либо договоренности, — усилил давление Мануэль. — Прости, Владыка, — отступил еще на шаг Этан, чтобы хоть немного освободиться из-под действия этого удушающего взгляда, – но это приграничные территории, так что я ничего не нарушал. А был я здесь по личным делам, никак тебя не касающимся. — Только вот незадача: наша территория проходит как раз по границе этого поместья, — кивнул Мануэль за спину Этана. – И я знаю, что ты неоднократно проникал туда. — Ты хорошо осведомлен, Владыка. Но я не имел цели нарушать наши договоренности или доставлять беспокойство представителям вашего народа. К тому же, насколько я помню, граница проходит за полями, что принадлежат селянам. — У тебя устаревшая информация, Этан сын Тритона, — чуть оскалил клыки Мануэль. – Теперь граница наших владений пролегает в другом месте, и ты неоднократно ее нарушал! — Интересно, знает ли отец, что ваша граница приблизилась вплотную к прибрежным поселениям? – с вызовом глянул в ответ Этан. Оборотни в последнее время совсем обнаглели, и Тритон неоднократно жаловался на это. Как раз самовольное изменение территорий и было причиной обострившихся отношений между морскими жителями и этими… хвостатыми. — Я могу сейчас разорвать тебя, как глупого щенка, — едва слышный рык сопровождал слова Мануэля. И хотя он даже позу не поменял, от него повеяло явной угрозой, — а могу отпустить, чтобы ты уточнил у отца о последних территориальных договоренностях, так как мне ты, судя по всему, не веришь. И, пожалуй, все-таки отпущу. Только больше никогда не хочу тебя видеть на своих землях без официального оповещения о цели визита с соблюдением всех положенных ритуалов. — Я уже удаляюсь, к тому же я все равно не достиг своей цели, — начал обходить его по дуге Этан. — Очень надеюсь, что твоей целью была не охота! — на сей раз отчетливо рыкнул Мануэль, и Этан едва сдержал порыв отскочить в сторону. — Охота бывает разная, — пожал плечами Этан, стараясь сохранять невозмутимость. – Я блюду договоренности и не ем человеческого мяса. — А тогда не скажешь ли мне, Этан сын Тритона, кто пару лунных циклов назад, поразительно похожий на тебя, такой же наглый и черноволосый, заманил на «скалу слез» ведьму и сбросил в море, где ее потом сожрали акулы и русалки? — Клевета! – хмыкнул Этан, справившись с удивлением. – Мы не едим ведьм, у них мясо горькое. Да и с каких это пор оборотни стали защитниками людей? — Мы не вмешиваемся в человеческую жизнь, но заботимся о них, как о более слабых собратьях, — пожал плечами Мануэль. — Особенно в полнолуние, — обозначил легкую усмешку Этан. — Ты наглый, самовлюбленный щенок! – шагнул вперед Мануэль, оскаливая клыки. – Если ты ищешь сына Даниэля, то он уехал. — Я не знаю, кто такой Даниэль, — пожал плечами Этан. — Естественно, ты не знаешь. Однако я не вчера на свет родился, и даже не сотню лет назад, как ты, щенок, и могу понять, зачем, а точнее – за кем ты сюда бегаешь. Оставь это. Я тебе говорю – он уехал… — Но как?.. – слегка растерялся Этан, не понимая, как Владыка догадался о цели его вылазок, да и еще так хорошо был осведомлен о том, куда делся Дамиано. — Я достаточно пожил на этом свете, чтобы научиться разгадывать и не такие загадки. А теперь, когда ты узнал, что нужно, иди отсюда. Больше тебе здесь все равно делать нечего. — Прощай, Владыка Мануэль, — не стал вступать в спор Этан, тем более что известие об отъезде Дамиано выбило его из колеи. Он не готов был прекращать охоту, однако понятия не имел, как теперь ему найти выбранного для развлечения человека. — До встречи при других обстоятельствах, Этан сын Тритона, — хмыкнул Мануэль, резко сменив гнев на милость. – И русалку свою забери, а то она еще более наглая, чем ты, и совершенно невоспитанная, — кинул он напоследок. Они вежливо кивнули друг другу, и Этан поспешил к морю, зная, что Мануэль не нападет со спины. В отличие от прочих оборотней, Владыка был слишком привержен протоколу и традициям. Уже на подступах к морю Этан вспомнил последние слова Мануэля, совершенно не понимая, чем ему не угодила Вик. Тем, что понадкусывала ведьму? Так она была в своем праве и на своей территории. Смысл слов Мануэля ускользал от Этана, и он решил просто выбросить их из головы, так как Вик уплыла вместе с Томасом. Обещание, данное Виктории, Этан сдержал. Больше на сушу он не ходил – там ему теперь делать было нечего – и вернулся жить в свой грот. Вот только выбросить человека из головы он не мог, да и как бы ему это удалось, если каждый раз, глядя в отражающую поверхность, он видел шрамы, которые получил из-за него. Ведь не заинтересуй его Дамиано, Этан вряд ли бы обратил внимание на ведьму, которая мало того, что попортила ему лицо, так еще и прокляла. И пусть Мара смогла частично нейтрализовать чары, но не до конца, а проливать свою кровь из-за дуры-ведьмы Этан не хотел. Время от времени он все равно возвращался к поселку, плавал вдоль побережья и хотя понимал, что шанс на встречу с Дамиано мизерный, но свой интерес к этому человеку Этан победить не смог. Все остальное время он усиленно тренировался в магии и боевом искусстве, причем в основном на суше. И никуда не плавал без любимого острого клинка в ножнах, закрепленных на крепком, заговоренном от разрезания поясе, который мог снять только он сам. Несколько лунных циклов он жил практически отшельником. Иногда к нему приплывала Вик, иногда они были вдвоем с Томасом. С другими русалками и тритонами Этан не встречался, да и не стремился к этому, надеясь избежать общения с сородичами, пока не заживут шрамы. Поэтому никаких новостей из дворца к нему не попадало. Вик переносом сплетней не занималась, а Томаса в этом мире интересовали всего две вещи: его кифара и Виктория, причем, казалось, что именно в таком порядке. И тем больше было удивление Этана, когда к нему приплыли Виктория и Томас, вооруженные кинжалами, и Вик возбужденно выпалила, не удосужившись даже поздороваться: — Представляешь, в наших водах появился охотник! – Томас на это только закатил глаза и вздохнул. – Отец не разрешал мне отлучаться из дворца, но я должна была предупредить тебя! Поэтому он отпустил меня ненадолго, но только в сопровождении целого отряда тритонов! — Эм… Целый отряд – это Томас? – не очень веря словам Виктории, хмыкнул Этан, который перед прибытием сестры как раз собирался выйти на сушу, чтобы тренироваться, и они поймали его у самого берега. — Нет, друг, — покачал головой Томас, — ты же знаешь, я могу воевать только с музой. Да и этим, — он брезгливо тронул двумя пальцами рукоять кинжала, — я пользоваться особо не умею. Это твой отец настоял, чтобы мы вооружились. Но я могу огреть охотника кифарой по голове… — Или музыкой по ушам, — улыбнулся Этан, так как, несмотря на ножны на боку, за спиной Томаса по-прежнему висела любимая кифара. Вы меня не разыгрываете? Серьезно? Охотник? – посмотрел Этан на Вик. – Что-то я не вижу отряда сопровождения? — А ты хотел, чтобы я привела их прямо сюда? – фыркнула Вик, всплеснув руками и хлопнув хвостом. – Ждут нас на выходе из бухты. И, Томми, не волнуйся, тебе не обязательно уметь пользоваться кинжалом, так как это умею я. Достаточно, чтобы в случае опасности ты прикрыл мне спину, — удивительно нежно заправила она Томасу за ухо прядь волос, отчего тот слегка порозовел, и было непонятно, смутился ли он от ласки или от слов Вик. — То есть это правда? Самый настоящий охотник? Кто-то из людей вновь решил заняться этим ремеслом? – Этан переводил недоверчивый взгляд с Вик на Томаса, и они синхронно закивали. – Ого! Вот это да! Хочу посмотреть на этого смельчака! — Этан, — хитро улыбнулась Вик, – отец просил, чтобы ты сидел на своем острове и лишний раз не высовывался в море. Но я не отец. Правда, он что-то еще говорил про заговоренный нож охотника и другие снасти для ловли русалок, но я не запомнила, — хмыкнула она. — Так уж и не запомнила? — хмыкнул Этан и закусил губу, слегка поранив ее. Он тут же слизал кровь и хищно улыбнулся. – Помню, в последний раз люди предприняли попытку поохотиться на русалок лет восемьдесят назад. Я был тогда еще слишком мал, но, кажется, Марта легко справилась с тем самозваным охотником. — Тетке просто повезло, — фыркнула Вик. – Да и отец ее страховал. Мама же рассказывала, что это был совсем глупый и плохо подготовленный человек. — Ну да, я помню ее слова: «то ли дело охотники моей юности!» Но мы-то с тобой никогда охотников не видели, неужели тебе не интересно? – Этан надеялся, что любопытство победит и Вик поплывет с ним. — Прости, не могу, — тяжело вздохнула она и украдкой глянула на Томаса. – Я дала клятву отцу… Он, видимо, предвидел, что мне тоже захочется посмотреть на охотника. И обещал лишить меня своего… эм… — снова короткий взгляд в сторону Томаса, — отозвать свое разрешение, связанное с моим выбором. — О! – Этан сочувственно посмотрел на Вик. – В любом случае спасибо за предупреждение. Я учту. — Хорошо бы, чтобы ты тоже туда не лез, — вздохнула Вик, — но я знаю, что ты не устоишь. Только будь осторожен! И принеси мне трофей! — Обязательно! – кивнул Этан. – Да и когда я не был осторожен? Томас, молчавший все это время, на последние слова лишь фыркнул, а Виктория закатила глаза. Они еще немного поболтали. Этан пригласил их к себе в грот и угостил фруктами, что собрал на ближайшем острове. И если Томас с удовольствием уминал их за обе щеки, то Вик лишь брезгливо морщила носик, осторожно откусила по кусочку от каждого и, даже не прожевав, выплюнула со словами: «Какая гадость!». Этан лишь рассмеялся – сестра всегда была очень забавная. Вскоре Виктория с Томасом поплыли домой, а Этан выбрался на берег и улегся на мокром песке в полосе прибоя, наблюдая за заходом солнца и за сгущающимися сумерками. Хвост легко покачивали приливные волны, а сам он, закинув руки за голову, бездумно смотрел в стремительно синеющее небо. Он любил это время, когда небесная гладь, казалось, превращается в одно целое с морской. Он долго любовался сменой красок на горизонте, но постепенно мысли его вновь вернулись к неизвестному охотнику. Новость заинтриговала его, и Этан внезапно понял, что намного больше, чем исчезнувшего Дамиано, хочет видеть этого загадочного охотника. Новое развлечение обещало быть намного интереснее, чем бесплодные попытки встретить на побережье Дамиано. Охота на охотника – что могло быть увлекательнее? Особого мастерства и каких-то серьезных «сюрпризов» Этан от новоявленного охотника не ждал. Однако он знал, что в древности охотники представляли собой серьезную силу, их было много, и они действительно наносили морскому народу серьезный урон. Им даже удавалось ловить и убивать русалок. Чаще, конечно, нижних и почти никогда боевых тритонов, но тем не менее. Прошли века, сообщество охотников сокращалось, ведьм у них на службе становилось все меньше, да и сами ведьмы утрачивали свой дар. Наверное, таких сильных, как Мара, уже и не осталось в мире людей. Да и морской народ приложил руку к истреблению охотников. Со временем люди и сами стали выходить в море лишь с целью порыбачить или пересечь водные просторы. Охотники время от времени появлялись, так как былая слава братства не давала спать спокойно некоторым смельчакам или безумцам, но они были настолько слабыми и плохо подготовленными, что даже русалки теперь могли с легкостью с ними справиться. А последний, которого почти без усилий победила тетка Этана – Марта, родная сестра его матери, – так и подавно, оказался сущим посмешищем. Этану стало интересно, что за новый герой вышел в море с целью истреблять русалок. Наверное, это был какой-то очередной воздыхатель одной из хвостатых красавиц, которая завлекла, обманула и бросила с разбитым сердцем. Ведь в основном в охотники подавались те, кто хотел мести. Информация о новом охотнике вытеснила у Этана все желания, кроме одного: встретиться с ним и посмотреть, что же это за новый подвид лосося появился в их мирных и спокойных водах, умудрился наделать переполоху и заставил заволноваться даже самого Тритона. Со следующим восходом солнца Этан, прихватив верный кинжал, отправился сам искать охотника. Но ни в этот день, ни в несколько следующих ему не везло, пока однажды, когда он бесцельно бороздил море в надежде на встречу, ему не попалась на пути напуганная низшая русалка. Она привлекала внимание Этана своим чересчур потрепанным видом. Низшие русалки и без того не блистали такой красотой и ухоженностью, как высшие. Ведь высшим от рождения доставалась безупречная внешность и едва ли не вечная молодость, поддерживаемая внутренней магической энергией. Ливия выглядела всего лишь чуть старше Виктории, так же как и Марта, а Тритон, несмотря на свой солидный даже для морского жителя возраст, походил на человека средних лет. Низшие же русалки были подвластны скорейшему старению, и с возрастом начинали выглядеть совершенно непрезентабельно. Волосы, и без того не обладающие блеском и природной ухоженностью, как у высших, у них седели, как у людей, высыхали и становились похожими на сухие водоросли. Кожа лица и груди покрывалась морщинами, зубы теряли свою остроту, а иногда и стачивались едва ли не под корень, а уж хвосты и по молодости не отличались ярким окрасом, по которому и различали высших и низших представителей морского народа. Цвет хвостов низших был почти как у рыб, и разнились лишь интенсивностью оттенка. Именно поэтому они не особо обращали внимание на то, что у высших считалось признаком уродства, например, те же шрамы на лице. Единственное, что объединяло низших и высших русалок – длинные от природы волосы, хвосты и магия голоса. Все без исключения русалки умели Петь. Встреченная русалочка была еще совсем юной, едва достигшей совершеннолетия. Но не это привлекло внимание Этана. Она оказалась исцарапанной, как будто долго билась в сетях, со спутанными в колтуны темно-русыми волосами. — Тебя кто-то обидел? – спросил ее Этан, нагнав. — О, высший тритон! — склонила она голову в поклоне. – Приветствую тебя на пороге моей скромной обители! – махнула она рукой в сторону ближайших зарослей саргасса. Она кинула на Этана завлекающий взгляд, но, видимо, вспомнив о своем непотребном виде, тут же ссутулилась. — Я мог бы пожелать тебе доброго дня и чистого моря, но вижу, что день для тебя явно выдался недобрым, — нахмурился Этан, разглядывая свежие, еще слегка кровоточащие царапинки на ее боках и руках. Русалка вздрогнула всем телом и испуганно глянула на Этана. — Это был охотник, высший, — сжалась она. — Как зовут тебя? – поинтересовался Этан, проплывая вокруг нее по кругу. — Ника, высший, — тихо произнесла русалка и глянула на него, попытавшись изобразить томный, соблазняющий взгляд. Этан с трудом смог сдержать улыбку. Даже если бы у него не было желания встретить охотника, эта русалочка, вот такая исцарапанная и лохматая, вряд ли привлекла бы его. Он все же был слишком привередлив и любил спариваться, наслаждаясь внешним видом партнера или партнерши. — Расскажи мне, Ника, про этого охотника, — мягко, очаровывая голосом, причем совершено не используя магию, а только тембр, попросил он ее. – Я накажу его за то, что посмел обидеть тебя… — О, высший, накажи, отомсти ему за меня! – подалась она вперед, но наткнулась на предупреждающий взгляд Этана, и лишь неловко махнула хвостом. – Он… он человек, но… он совершенно не поддается магии голоса. Я красиво пою, высший! Обычно люди всегда реагируют на мое пение. Но этот – нет! – с обидой едва ли не выкрикнула она. – И… он сам поет! Я слышала и не вру, высший! Он поймал меня сетью. Я билась-билась… но… сеть была слишком крепкая для когтей. Я не смогла пропороть ее. А он… Она всхлипнула и замолчала. — А что он? – мягко напомнил ей Этан. — А он оставил меня сохнуть на палубе, видимо, желая высушить, как люди сушат тараньку. Но когда я уже готова была задохнуться от жажды, он посветил на меня фонарем, внимательно разглядывая волосы и спросил: часто ли среди нас встречаются черноволосые русалки. Ой! – она вдруг испуганно уставилась на волосы Этана. – Высший, а что если охотник ищет тебя? Потому что я… до тебя я никогда не видела черноволосых русалок и тритонов. — А что он? – Этан внутренне подобрался. Потому что черноволосые русалки и тритоны встречались на самом деле очень редко. Среди низших их точно не было, и сам Этан кроме себя знал только двоих черноволосых: своего отца и Лавинию, подругу детства, к которой Виктория почему-то жутко ревновала Томаса, отчего они с Лави вот уже несколько лет как рассорились. Лавиния была удивительно похожа на Этана, и по дворцу все еще ходили сплетни, что она не родовая дочь Тритона, то есть нагулянная вне брака с Ливией. — Он мне не поверил, но потом сказал, что… эээ… «зато другие видели», — попыталась она видимо передразнить охотника. — Хм… Хорошо, — задумчиво проговорил Этан. – Но ты сказала, что он посветил на тебя фонарем… Значит, дело было ночью? Или он держал тебя на… А на чем он кстати плавает? — У него корабль… или нет?.. Прости, высший, — чуть не плача произнесла Ника, — я не разбираюсь. Это меньше, чем корабль, но гораздо больше, чем рыбацкая лодка. И он поймал меня ночью, а к восходу отпустил. — К восходу? Но солнце уже клонится к морю. Где же ты была так долго? – удивился Этан. — Плыла сюда… домой, — вновь указала она на саргассовы заросли. – А поймал он меня при восходе луны далеко отсюда, у рыбацкого поселка, где кто-то из наших не так давно одолел ведьму. У Этана при этих словах внутри все напряглось. — Ведьму, говоришь? Черноволосую русалку ищет? Хм… Ну-ну, — тихо пробормотал Этан, уже не слушая Нику. — Высший, — приглашающе выгнула она хвост, от чего Этан передернулся и отстранился, — может, заглянешь ко мне? Мы могли бы… — Ника, милая, не могу, у меня дела, — улыбнулся ей Этан. – Я должен заботиться о безопасности наших жителей, и избавить их от страха перед этим… охотником. Поэтому нужно спешить. Возможно, в другой раз. С этими словами он развернулся и, выбрав нужное и привычное уже направление, быстро поплыл навстречу своему развлечению. Он поймал себя на том, что довольно улыбается. Выходило слишком много совпадений, и он был почти уверен, что тот самый охотник либо пропавший внезапно Дамиано, либо кто-то имеющий к нему отношение. И Этан собирался это выяснить как можно скорее. К своей излюбленной уже «скале слез» Этан приплыл еще до захода солнца. Спрятавшись за прозрачным мороком, чтобы его не заметили с берега, он принялся наблюдать за побережьем. Поселок имел свой небольшой пирс, куда рыбаки причаливали с уловом, и никаких яхт, кораблей или любых других водоплавающих приспособлений, кроме пары рыбацких лодок, у пирса не наблюдалось. Однако после захода солнца Этан заметил на пляже оживление, которого не видел здесь после смерти ведьмы ни разу. До сих пор люди боялись выходить на пляж с наступлением сумерек. Однако не в этот раз. Они собирались на побережье парочками, группами, небольшими компаниями и смотрели в сторону моря. Пока Этан наблюдал за людьми, сгустились сумерки, и на берегу стали зажигаться костры и факелы, хорошо освещая округу. Он надеялся, что охотник появится этой ночью, чтобы можно было убедиться или опровергнуть свои догадки. Все внутри Этана буквально трепетало от нетерпения, но он умел ждать. Скала частично закрывала обзор на побережье, и Этан решил подплыть ближе к пирсу, чтобы осмотреть рыбацкие лодки. Хотя он и сомневался, что охотник будет использовать для поимки русалок простую лодку, но проверить стоило. До пирса оставалось буквально несколько русалочьих хвостов, но Этана вдруг напрягла неестественная тишина за спиной, со стороны моря, которое всегда шептало свою песню, шелестя волнами, даже в полный штиль. Нахмурившись, он резко обернулся и тут же попытался уйти в сторону, но не успел: тонкая, но плотная сеть в мелкую ячейку окутала его, лишая возможности двигаться, сброшенная с совершенно бесшумно подплывшей яхты. В первый момент Этан дернулся от неожиданности, но тут же вспомнил основное правило: чем больше трепыхаешься в сетях, тем сильнее в них запутываешься. И он застыл, позволяя выловить себя из моря и поднять на палубу. В тот же миг с побережья донесся радостный многоголосый вопль. На доски крупной и легкой яхты, судя по ее посадке на воду, его опустили без всякой осторожности, бухнув, как мешок с мокрым песком. Этан больно плюхнулся хвостом и боком, но, сжав зубы, смолчал. — А вот и очередной улов! – раздался над его ухом знакомый голос. Волосы, придавленные сетью к лицу, закрывали обзор, и Этан сквозь них пытался рассмотреть своего пленителя, хотя уже прекрасно знал, что это и есть та самая добыча, возомнившая себя охотником. Игра становилась только интереснее. Ему с трудом удалось скрыть торжествующую улыбку, хотя Дамиано вряд ли заметил бы что-то из-за паутины накинутых на лицо волос. Но стоило осмотреться и просчитать возможные пути побега. Судя по всему, яхта была зачарована на бесшумное передвижение, иначе Этан бы не пропустил ее появления. Сеть, видимо, тоже была укреплена чарами. Этан аккуратно полоснул ее когтем на мизинце, и она не сразу, но поддалась. Значит, не такая уж сильная ведьма ее заколдовывала, и если приложить усилие, то выбраться из этой «ловушки» не составит труда. Но он хотел выждать и посмотреть, что дальше планирует с ним делать этот горе-охотничек. Этана перевернули на спину, пройдясь руками вдоль всего тела, и эти прикосновения вызвали внезапное желание к спариванию. — Ого! – воскликнул вдруг Дамиано, наткнувшись на перевязь с кинжалом, что покоился у Этана на боку. – А вот это я, пожалуй, заберу себе… — Дамиано ощупал бока Этана, явно в попытке найти застежку перевязи, но, не обнаружив, попытался ее разрезать, однако и это ему не удалось. Хмыкнув, он просто вынул кинжал из ножен, немало удивив Этана таким подходом. – Хорошая вещичка! Ой… и острая! Этан отчетливо ощутил запах человеческой крови, но по-прежнему не мог ничего разглядеть из-за закрывающих обзор волос. Тем временем с берега слышался возбужденный гул голосов, и его оставили в покое. — Как же надоели! – тихо пробормотал Дамиано, но Этан его хорошо расслышал. Он не видел, что происходит, но судя по звукам и изменившемуся направлению ветра, Дамиано отводил яхту от берега. Плыли они не долго, но Этану надоело ждать, пока на него обратят внимание. Хотелось быстрее выпутаться из этой дурацкой сети и посмотреть, наконец, на свою будущую добычу, увидеть, сильно ли он изменился за это время, все такой же ли красавчик. Поцеловать, если представится такая возможность, и, главное, проверить, действуют ли на него русалочьи чары. Однако приходилось терпеть. Этан знал: чтобы победить в противостоянии, нужно набраться терпения и постараться выведать планы и возможности противника. А Дамиано теперь перекочевал из категории беспомощной жертвы в противники, раз вышел на тропу войны с русалками. Наконец, судя по характеру покачивания яхты, они где-то остановились, и Дамиано вновь оказался рядом с Этаном. Он схватил его за подмышки и посадил, облокотив на борт яхты. Этан с удовольствием ловил его дыхание и запах, свойственный капитанам судов: запах кожи, пропитанной морской солью и древесным ароматом яхтенных перегородок. А еще в аромате Дамиано чувствовалось что-то свежее, свойственное обычно только представителям морского народа. Люди так никогда не пахли. Тем временем Дамиано распутал сеть с головы Этана и отвел с лица волосы. Пока он возился, Этан осторожно, стараясь действовать незаметно, переместил руки вперед в область груди, чтобы при случае иметь возможность быстро отреагировать. — Дай-ка я хоть рассмотрю тебя, — пробормотал Дамиано, направляя Этану в лицо луч от стоявшего рядом фонаря. Яркий свет ослепил, и Этан подслеповато прищурился, хотя ему тоже очень хотелось рассмотреть Дамиа. — Хорошо, просто отлично! В этот раз я, похоже, не ошибся и поймал нужную рыбку, — как-то зло усмехнулся Дамиано. – Наконец-то! Он ухватил Этана за подбородок, повернув его голову из стороны в сторону, явно внимательно рассматривая, и Этан, не ожидавший подобного, не успел навести морок, чтобы прикрыть шрамы на лице. Тем временем Дамиано провел вдоль самого заметного пальцем, и Этану стало неловко, от того, что кто-то, кроме родных и лекаря, так пристально рассматривает его уродство. Он невольно попытался уйти от прикосновения, на что услышал в ответ приглушенный хмык. — Тихо сиди! – одернул его Дамиано. – Голос-то у тебя есть? Или ты немой? — Конечно есть, Дамиа-а-а, — с придыханием произнес Этан, с жадностью рассматривая своего самца. Тот выглядел чуть старше, чем запомнил его Этан, но был все так же красив. Волосы его стали чуть короче, так как их кончики, завиваясь в крупные кольца, лишь немного торчали из-под красной банданы. Широкая белая рубаха с глубоким вырезом до самого ремня открывала в меру мускулистую грудь и вязь вытатуированного оберега на ключицах. Перевязь ощетинилась несколькими ножнами разной формы и величины, откуда выглядывали кинжал, метательные дротики и какие-то еще странные приспособления. Широкие черные штаны были заправлены в высокие, до колена, сапоги, за голенищем одного из которых Этан тоже заметил запрятанный кинжал. — Ах ты ж сученок! – выдохнул Дамиано, резко отстраняясь. – Значит, это все-таки был ты! С Джорджией, и там, в саду! Мне не послышалось! Зачем?! – тряхнул он его за плечи и снова стремительно подался вперед, едва не касаясь носом Этана и гневно сверкая глазами. – Зачем, я тебя спрашиваю?! Этан не смог, да и не захотел себя сдерживать. Он чуть подался вперед, и прошептал в самые губы Дамиано: — Потому что захотелось… Он выдохнул ему в рот и лизнул языком гневно сжатые губы. Дамиано настолько резко отшатнулся, что чуть не упал. — Что ты делаешь?! — А на что это похоже? – придав взгляду томное выражение, склонил Этан на бок голову, демонстративно облизнувшись. — Насколько я знаю, согласно древнему соглашению, людей есть запрещено, — нахмурился Дамиано, явно неосознанно коснувшись губ там, где несколько мгновений назад их трогал чужой язык. Этан не смог скрыть торжествующую улыбку, к счастью, Дамиано, кажется, ее не заметил. — У меня нет желания съесть тебя, — прошептал Этан, добавляя в голос чары призыва. — А что тогда? Я не понимаю! – почему-то голос Дамиано прозвучал отчаянно. — Выпутай меня из этой дурацкой сети, и я покажу, — с придыханием произнес Этан, усиливая магическое воздействие. – Я давно томлюсь желанием, и к еде оно не имеет никакого отношения… Позволь я покажу, какая жажда снедает меня с тех пор, как я впервые тебя увидел… Иди ко мне… Иди… — Этан все больше чар вкладывал в призыв, но Дамиано с ними весьма успешно боролся – оберег действительно работал – так как выглядел он скорее растерянным, нежели одурманенным. Однако все же непроизвольно качнулся навстречу Этану, но видно было, что сопротивляется изо всех сил. — Нет! Я не понимаю, что ты задумал, и что ты от меня хочешь! Но если тебе нужен был я, зачем ты убил Джорджию? Что плохого она тебе сделала?! – кажется, эти мысли и слова полностью отрезвили Дамиано, позволив ему вырваться от все же слегка подцепивших его на крючок чар Этана. — Не мне, глупый, — продолжал увещевать Этан, — а тебе. Идем ко мне, я покажу, что со мной тебе будет намного лучше, чем с ней… Идем, и я буду пить твое дыхание, я покажу тебе всю красоту подводного мира, я дам тебе силу, о которой ты не мог и мечтать, я подарю тебе ласку и нежность, удовольствие и страсть, помогу узнать себя и познать вершину чувственных удовольствий, и подарю тебе любовь… — Этан обрушил на Дамиано всю мощь своей магии, вплетая в слова ментальные чары, призыв и мелодию – то убойное сочетание, которому не мог бы противостоять ни один человек. Но Дамиано отчаянно сопротивлялся, хотя Этан видел, что тот уже был порядком возбужден и медленно, воюя с самим собой, тем не менее, приближался, однако недостаточно быстро и недостаточно бездумно. — Я не понимаю… ты же тритон, мужчина… и я мужчина… как мы… это же невозможно… ты не должен говорить такое… это… не… правильно… противоестественно… — зрачки его были расширены и казались черными омутами во мраке ночи, освещаемом одним лишь фонарем, но при этом он упорно противился влечению. Этан решил, что пора заканчивать с этим спектаклем. Когда Дамиано, тормозя на каждом шагу, все-таки приблизился на расстояние вытянутой руки, Этан резко полоснул по сети когтями и, приложив усилие, высвободился из этого импровизированного плена, надежность которого Дамиано явно переоценил. Он двигался стремительно, чтобы не дать Дамиано опомниться. Скинув ошметки сети, Этан схватил его за полы рубахи и резко дернул на себя. Тот потерял равновесие и начал заваливаться сверху. Подмять Дамиано под себя, придавив тяжелым хвостом, оказалось делом пары мгновений и результатом усилия тренированных мышц. Руки его, отчаянно сопротивляющегося, Этан прижал к палубе одной ладонью, и, обхватив подбородок второй, впился в губы жестким, отнюдь не щадящим поцелуем, потому что чувствовал, что с этим самцом, с этой фурией в мужском обличии нужно только так. Острыми зубами он ранил ему губы до крови, с удовольствием слизывая ее. Когда Дамиано попытался выругаться и приоткрыл рот, Этан скользнул внутрь языком, вылизывая, как створку вскрытой устрицы, чтобы собрать нежнейшую мякоть, спрятанную внутри, и… Дамиано внезапно обмяк, прекратил сопротивление и поддался, впуская внутрь и даже… отвечая. Он встретил своим языком язык Этана, вступая с ним в жесткую не то игру, не то схватку, прижался к нему всем телом, и Этан отчетливо ощутил под его одеждой в области паха твердеющую выпуклость. Несколько мгновений сопротивления, яростная борьба, перешедшая в не менее яростный животный поцелуй, и Дамиано не смог сдержаться. Он прикрыл глаза и застонал Этану в рот. Этан довольно усмехнулся и слегка отстранился. — Я мог бы сейчас с легкостью закончить начатое, и ты бы стонал подо мной как самка в период случки, истекая соками и прося насаживать тебя на член еще глубже и сильнее. Но… не буду, — хмыкнул он, видя, что на лицо Дамиано возвращается осмысленное выражение, а вместе с ним целый спектр эмоций: удивление, неверие, страх, отвращение и, кажется, легкое сожаление. – Но это все в следующий раз… когда ты все обдумаешь и осознаешь, как тебе понравилось подо мной, и измучаешься от любопытства, гадая, что еще я смогу тебе дать и с тобой сделать. А пока… нам нужно немного отдохнуть друг от друга… С этими словами Этан чмокнул его в нос, ухватился руками за палубу над головой и в один толчок оказался за бортом в родной стихии. На яхте послышались чертыхания, и спустя несколько мгновений, за которые Этан успел скинуть с себя зацепившуюся за плавник сеть и отплыть на расстояние в несколько хвостов, над палубой показалась встрепанная голова Дамиано без банданы, которая слетела при их возне. — Никогда такого не будет! – выкрикнул он в темноту. – Я тебе отомщу за Джорджию! В следующий раз я подготовлюсь лучше, поймаю тебя и продам ведьмам на зелья! — Да-да, — рассмеялся Этан в ответ, — обязательно отомстишь, и много раз. Ты слишком страстный, чтобы любиться со своей рукой и жить с памятью о какой-то давно съеденной акулами ведьме. А на будущее, чтобы наша игра стала еще интереснее, дам тебе одну подсказку: ведьма, что заговаривала твою сеть и прочие побрякушки, слишком слабая. Чтобы удержать меня в сетях, найди ворожею посильнее! — Демон хвостатый! – выругался Дамиано. — Нет, всего лишь Этан – твой будущий любовник, — счастливо засмеялся он, сделал в воздухе сальто, красуясь, и поплыл к своему острову. Охота обещала быть очень забавной. Теперь, попробовав на вкус кровь и страсть Дамиано, он уверился, что не зря выбрал его в качестве трофея – слишком тот оказался лакомым кусочком. И это лишь подогрело азарт и усилило желание любыми средствами добиться своего. Дамиано.