Секунду назад…
Он был абсолютно счастлив. Готовился исполнить мечту всей жизни. Шёл по залитым закатным солнцем улицам родного, такого до боли знакомого и красивого города. Нёс свою гитару в старом потрёпанном чехле. Цвет было почти не разобрать, его закрывали наклейки из джаз-клубов, где ему довелось слушать других. Но теперь всё будет иначе. Он сам станет одним из «тех парней». Теперь другие будут помнить, как слушали его игру в одном из лучших клубов города.Секунду назад…
Он услышал приглушённый плач. Увидел худощавого подростка в перепачканном грязью трико. Короткостриженная девочка в светло-розовой юбке. Взрослый мужчина, что прижал её к кирпичной стене в переулке. И пуанты с оторванными ленточками. Он ударил нападавшего чехлом. Приказал девочке бежать. Глядя в её невероятные серые глаза, которые запомнил бы на всю жизнь, чем бы эта история не закончилась. Ударил снова, когда поганый извращенец попытался подняться. Увидел кровь, когда в черепе противника образовалась трещина. «Я не хотел. Хотел помочь. Девочка. Найдите девочку», — повторял он снова и снова. Умолял. Угрожал. Просто отчаянно желал снова оказаться за секунду до этого. Пройти мимо. Остаться счастливым. Запомнить, каким был в свои двадцать три года.Секунду назад…
Были люди. И был судья. Удар его молотка. Никаких больше мечтаний или желаний. Его жизнь оборвалась. Секунда растянулась на долгие шесть лет. В месте, где нет залитых солнцем улиц. Джаза. Смеха.⊱⋅ ────── ❴ • ♡ • ❵ ────── ⋅⊰ И важное что-то ты просто не понял. ⊱⋅ ────── ❴ • ♡ • ❵ ────── ⋅⊰
— Узумаки! На выход! Наруто просыпается от кошмара под грубый крик надзирателя. Ему снова снились пуанты в грязи. Шёлковые ленты были оторваны и вымазаны в крови. Наруто трёт лицо трясущимися пальцами, чтобы прогнать остатки липкого сна. И ловко спрыгивает с верхней койки, пока дежурному офицеру не приходится звать его снова. Совсем не хочется злить кого-то в свой последний день здесь. До свободы три длинных коридора, и Наруто предпочёл бы пройти их, не харкая кровью на глянцевые серые полы. — Не возвращайся, — Наруто оборачивается на голос. Его сокамерник сидит в позе лотоса. Для такого грузного парня он довольно гибкий. Улыбается по-доброму. Наруто просто кивает. Всё равно не найдёт правильных слов, чтобы показали, как сильно он благодарен. За защиту. За крыло над головой. Всё, что он может — послушаться совета и не возвращаться. — Мобильный телефон, одна штука, разряженный. Связка ключей. Початая пачка сигарет «Ред Эппл». Зажигалка. Часы карманные на цепочке. С гравировкой. Одна штука, — Наруто с жадностью смотрит на свои вещи, которые ему постепенно возвращают. Его номер наверняка все старые друзья давно удалили, но он всё равно убирает его в карман брюк. Долго держит папины часы на ладони. Они слишком реальны, чтобы расстаться так быстро. Переворачивает. На корпусе гравировка: «Всегда исправляй то, что играешь потом». Наруто нравилось, что её понимали только они двое. — Ещё увидимся. — Нет, — грубо бросает Наруто безликому человеку за прозрачной перегородкой. Он быстро распихивает по карманам оставшиеся вещи и уходит. Пока никто не передумал его выпускать. Брюки едва держатся на узких бёдрах, особенно теперь, когда их оттягивают вещи. Рубашка и жилетка висят на нём, как на скелете. Наруто старается притвориться, что не помнит, зачем так наряжался в тот день. В последний день своей прежней жизни. Он зверски желает избавиться от этих вещей. Не хочет напоминаний о том, каким был. Момент, которого он отчаялся дождаться, но о котором грезил все эти долгие шесть лет, напрочь лишён возвышенности. Нет красной дорожки. Фанфар. Толпа людей с цветами и воздушными шарами не встречает его за воротами. Одна высокая механическая створка просто со стоном отъезжает в сторону. Наруто делает шаг. Всё. Он теперь свободный человек. Знать бы ещё, что делать с этой свободой. Наруто беспомощно ёжится на холодном ветру, смотрит то в одну сторону, то в другую. Он так долго не мог делать то, что хочет. Но вот появилась возможность… и кроме растерянности да дикого ужаса ничего нет. Как вернуться в мир, который о тебе забыл? О котором ты сам ничего не знаешь. Вокруг слишком много пространства, много кислорода. Откуда-то приходит приступ агорафобии. Кажется, куда лучший вариант развернуться и попроситься обратно. Дышать всё тяжелее. В глазах темнеет. Наруто отчаянно хватается за сползающие брюки. В кармане прощупывается связка ключей. Это отрезвляет. Показывает, в каком направлении сделать первый шаг. Ему всё ещё есть куда вернуться. Наруто закрывает маленькое пламя зажигалки от ветра. Затягивается, чтобы сигарета начала тлеть. Улыбается новому ощущению. Оказывается, что первая затяжка на свободе дорогого стоит. Совершенно новое удовольствие. Наруто окутывает себя едким дымом и поворачивает на север. Если он правильно помнит, то его дом там. Он старается не думать: «как всё изменилось». Эта мысль удручает. Она слишком громко кричит, что его долго не было. Но вокруг и правда всё изменилось. Город кажется слишком чужим. Он будто вырос в длину и высоту. Стал ярче. Прибавилось шуму. Наруто старается не столкнуться с бегущими навстречу прохожими. Скрыться от них. Это приступ паники от первого впечатления. Но он быстро проходит. Как только он начинает дышать. Осторожно выпускает очередную порцию дыма. Замирает. И слушает. Можно всё переделать, всех заменить. Но у города была душа задолго до этих изменений. Она всё ещё где-то глубоко. Наруто знает, что вот-вот ответит ему. И она не разочаровывает. Это в гудках разозлённых водителей, в разговорах подружек, в трёпе по телефону. И в музыке. Радио в такси, проезжающем мимо. Музыка из окна кафе. В наушниках у парня, который прошёл, задев Наруто плечом. Они улыбнулись друг другу: «без обид». Разные ритмы, разные жанры. Каждая мелодия сама в себе. Это как джаз. Это Наруто знакомо. И он идёт дальше. Впитывает свою свободу, этот чужой город, который может открыться ему заново. Чем ближе к дому, тем страшнее. Знакомые места пришли в запустение. Люди, которых раньше он видел каждый день, изменились. Всё напоминает Наруто о том, что ему больше не двадцать три. Почти тридцать. Ничего не изменилось в его взглядах, пока он был заперт. Для него это по-прежнему значит почти старик. И он чувствует себя стариком. Нет былой силы в теле, а в витринах отражаются его безжизненные глаза. Глаза уставшего человека. Руки дрожат. Вокруг, куда не посмотри — серый. Это бесконечные стены его дома. Много этажей и одинаковых бордовых дверей. Одна из них принадлежит ему. И за ней никто его не ждёт. Так что да. Руки его дрожат, когда перебирают связку ключей. Наруто нервно усмехается. Понимает, что забыл. Просто не знает, каким ключом открывал эту дверь в последний раз. Пробует все. Перед одним из них, теперь кажущимся знакомым, замок поддаётся. Щелчок. И дверь чуть скрипит, когда Наруто толкает её внутрь. В узком тесном коридоре темно. Свет не включается, когда Наруто давит на выключатель. Он разувается, идёт на цыпочках вглубь квартиры. Оставляя следы на многовековой пыли, что осела всюду, захватив в плен его дом. На вещах тоже полно серого. Всё напоминает чёрно-белые снимки. Выцвело за столько лет, так, что Наруто остались лишь смутные воспоминания о цвете. О прежней счастливой жизни. Наруто не выдерживает долго. Просто сбегает. Он знал, что вернуться будет ещё сложнее, чем уйти, даже если покинул свою жизнь не по собственной воле. Но всё болит. Душа и тело. Куда-то рвётся под действием порыва. Это страх и гнев, его старые друзья. Отчаяние и гнев. Нежелание жить и гнев. Много гнева. Под его ритмичный мотив Наруто избавляется от одежды. Просто суёт в мешки для мусора, чтобы избавиться. Находит потёртые джинсы и толстовку. Она тоже висит на нём, но хоть можно спрятаться в капюшон. Уговаривает себя, что собирается потратить их на что-то полезное, когда хватает деньги. Они всё ещё в чайной банке. Сложены и спрятаны. «На чёрный день». Куда уж чернее. Он не уверен, что запер дверь, но даже если туда кто-то вломится — хуже не станет. Наруто ищет поблизости что-то знакомое, похожее на дом, куда можно зайти, чтобы доказать самому себе — да, я вернулся. Но на всём лишь печать запустения. Он проходил эти места раньше, даже не задумываясь, как они могут быть важны. Голова отключается на мгновение. Ноги ведут его сами. К неизменным деревянным прилавкам. К человеку, который всегда довольствовался малым, не собираясь расширяться или меняться. Аромат напоминает, что шесть лет Наруто будто не ел вовсе. Сквозь развевающиеся шторки он видит старика Теучи и его дочку. Они всё ещё здесь, не изменились и могли бы даже обрадоваться ему… только появляется стыд. В последний раз Наруто показывал на себя большим пальцем, громко объявляя, что, несомненно, станет звездой. В его волосах купалось солнце, в глазах горел огонь. А сейчас он лишь собственный призрак. Поэтому Наруто разворачивается, находит мелкую лавку, где хозяйка смотрит на него с подозрением. Словно на вора. Нет, думает Узумаки, расслабься, я не вор, я — убийца. Кажется, что хозяйка понимает его мысли, потому как обслуживает очень быстро, даже разрешает положить все три бутылки сакэ в бумажный пакет, хотя объявление на витрине чётко угрожает: «пакеты только за деньги». Он пьёт дома. Просто не смог сделать это при свете угасающего дня. На людях. Наруто полон противоречий, когда хочет встретить живую душу, что помнит его, но при этом больше всего страшится именно такой встречи. Так что просто устраивается на пыльном диване в единственной комнате, помимо крохотной спальни, которую отгородил сам. Под его весом кто-то внутри, под обивкой, снимается с места, покидая обжитой предмет мебели. Наруто не задумывается об этом. Пьёт прямо с горла. Об этой части свободы он тоже долго грезил. В тюрьме нечем было заливать своё горе. Там он только боялся и бегал вокруг забора, теряя килограммы, стараясь стать незаметнее. Но теперь Наруто с удовольствием вливает в себя алкоголь, обжигая пищевод и отравляя пустой желудок. Он пьёт, пока не становится слишком темно, чтобы, будучи пьяным, не проливать драгоценную жидкость мимо. Пока сакэ не просится обратно, разливаясь масленым пятном по пыльному полу. К моменту, когда он устаёт от этой новой свободы, проходит много дней. Наруто выходит из пыльного плена только чтобы купить новую бутылку сакэ, когда слишком трезвеет. И чтобы напомнить себе, что имеет на это право. Даже разрешение не нужно спрашивать. Он просто дожидается момента, когда организм сам скажет ему «стоп». Возможно, простым недовольством, а может, полным отказом. Наруто не будет возражать против второго. Не начинать же жить… заново. И вот рука сжимает очередную бутылку, коих на полу скопилось уже довольно. А пить не хочется. — Вот незадача, — заплетающимся языком выговаривает Наруто, кажется, это его первые слова с тех пор, как оказался свободным человеком, — я всё ещё жив. Если это не знак, то что же тогда? Наруто соглашается дать себе шанс. Не жить, нет, но хоть просуществовать ещё. Куда-то ходить, что-то делать. Не сдаваться, раз оказался таким крепким.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Приятно выкинуть лишний хлам из дома. Бутылки стучат друг об друга, вызывая брезгливые выражения на лицах соседей, которых он не знал тогда, не знает и сейчас. Наруто нагло им ухмыляется, специально бросая тару сильнее необходимого. Следом за мусором квартиру покидает пыль. И все живые организмы, у которых больше четырёх конечностей. В тесную комнату возвращается свет, а на маленькую кухоньку — свежий воздух. У него даже остаются деньги, чтобы доказать всем коммунальным службам, что он живой. Вернуть себе электричество и остальные блага цивилизации. Перед решающим шагом, который докажет, что Наруто готов вернуться в нечто, напоминающее жизнь, он сидит на теперь чистом диване, уставившись в одну точку. В длинных пальцах, которыми мог раньше творить магию, зажат вырванный из тюремной книги листок. Кривым подчерком сокамерника накарябан адрес. «Там помогут», сказал он. Наруто не уверен, но поднимается на ноги и уходит. На этот раз он запирает дверь, убирая ключ в задний карман старых джинсов. У них, кем бы они себя не считали и как не называли, вывески нет. Наруто понимает, что пришёл по адресу лишь из-за таких же потерянных парней, тусующихся на крыльце. Старик с катарактой и морщинистыми руками просит сигарету. Наруто не отказывает. Тянет время. Навстречу выходит человек его нового возраста. Он кивает. Может приветствует, а может хочет этим сказать, что нужно зайти. Наруто предпочитает увидеть второй вариант. — Ох, ками, простите, у меня такой бардак, — миловидная блондинка в ужасной серой юбке и растянутом свитере начинает суетиться, когда Наруто входит в закуток, который она зовёт своим рабочим местом. Всюду папки с бумагами. Девушка неловко их перекладывает, но лишь создаёт больший беспорядок. Наруто старается улыбнуться. Выходит, наверное, неплохо, раз блондинка поправляет свои большие очки и приобретает профессиональный вид. Узумаки хочет ей сказать, что это место не для неё. Да и очки нужно снять, за ними же не видно красивых бирюзовых глаз. — Итак, меня зовут Ино. Я здесь, чтобы помочь вам начать новую главу в вашей жизни, — девчонка поправляет связанные в хвост волосы, натягивает жизнерадостную улыбочку. — Давай без этого, — просит Наруто, совсем не грубо, просто расставляя все акценты, — без того, что говоришь, потому что так в инструкции написано. Сможешь остаться простым человеком? — Ино поправляет очки и снова улыбается, на этот раз застенчиво и совсем неуверенно. Она немного напугана, поэтому старается действовать по инструкции. Наруто может это понять, учитывая, с кем ей приходится иметь дело. — П-прости, конечно, — она берёт себя в руки. — Мы тут просто, знаешь, Наруто… могу я звать тебя Наруто? — её паника искренне веселит его. — Это моё имя. Так что, полагаю, да. — О, хорошо, так вот… Наруто, мы здесь для того, чтобы помочь людям, которые отбыли срок тюремного заключения, встать на ноги. Ты должен понять, что понёс все наказания перед людьми и законом. Ты больше не должен считать себя виновным. Ты теперь свободен и имеешь право жить как прежде. Она говорит так убеждённо. Наруто хочет спросить, из-за кого она поверила в эти высокопарные фразы. Но он просто кивает. Ей незачем знать, что не сможет добавить очередного исправившегося в свой радужный список: «кому помогла». Наруто может разве что пообещать не лезть в петлю. — Я помогу тебе с работой и всем, чем только понадобиться. Понимаешь? — Наруто снова кивает. Ино улыбается. Она перестала бояться его. Наверное, всему виной его жалкий вид. А когда-то он мог бы разбить ей сердце одним взглядом. — Есть одно место в… — Я согласен, — Ино хмурится, надувая щёки. — Извини, мне нужны деньги, и я согласен на любую работу. Не вижу причин ломаться, выбирать. Сомневаюсь, что в твоём списке будет что-то действительно стоящее. Он её расстроил. Ему жаль. Наверное. Но Ино привыкла. Берёт себя в руки, снова улыбается, пока описывает, как весело ему будет разгружать товары среди таких же откинувшихся, как он сам. Предел мечтаний. Наруто забирает из её красивых рук все необходимые бумаги. Снова слушает, как много может получить от этой безымянной организации и от неё в частности. Разговоры. Помощь. Поддержка. Даже дружба. Наруто кивает и уходит. Пока она не предложила отсосать ему, чтобы не чувствовал себя таким жалким. «Минет доказывающий, что ты больше не заключённый. Теперь ты свободный человек. И имеешь право на все блага новой жизни». Он усмехается, делится ещё одной сигаретой со стариком. Курит рядом с ним. Уходит неспешной походкой свободного человека. Дома он смотрит на свой старый мобильник. Теперь все ходят совсем с другими. Он хочет его выбросить, но вместо этого находит зарядку. Зажимает красную кнопку, выпуская дым очередной сигареты. Курит в открытое окно балкона, ожидая, когда чёрный кусок пластика оживёт. Прислушивается к тому, как древний аппарат несколько раз настырно пищит. Оповещая о сообщениях. За шесть лет накопилось даже меньше, чем Наруто ожидал. Он зажимает сигарету в уголке рта и просматривает, что пропустил. Несколько звонков и сообщений. Всего одно от человека, с которым он шёл встречаться. И в нём нет вопроса, всё ли с ним хорошо. Простая констатация факта. «Ты упустил свой шанс». Наруто горько усмехается. Смотрит на даты. Три месяца. Столько понадобилось тем немногим людям, кто его знал, чтобы перестать пытаться узнать. Где он. Как он. Жив ли ещё. Больше всего пропущенных от одного абонента. Наруто крепче сжимает телефон. Пластик хрустит. Сообщения тоже от него, но он не собирается их читать. Всё, что они могли бы сказать друг другу — в прошлом. Наруто будет рад, если никогда его больше не увидит. Бетон балкона холодит босые ступни. Наруто размахивается, прежде чем запустить телефон в далёкий полёт. Завтра купит новый. Жизнь ведь новая. И вобьёт туда номер Ино. Вдруг когда-нибудь будет настолько жалким, что наберёт.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Наруто выпрямляется, когда последняя коробка оказывается погружена в большой грузовик. Приятная тяжесть от физической работы заставляет его блаженно улыбнуться, забыть о том, что от жизни остались руины. Он медленно выпускает пар из сложенных губ. Не курил уже несколько часов. Тут это не приветствуют. А за шесть лет Наруто привык слушаться чужих приказов. — Эй, новичок! — Наруто оборачивается. Он даже не знает, есть ли тут ещё новенькие, но по внимательным взглядам двух парней понимает — нет. Догадывается, что придётся какое-то время побыть «Новичком». Безымянным. Безликим. Его безнадёжно устраивает. — Иди к нам, заслужил халявный ужин, — сказавший развернулся и пошёл, не дожидаясь пойдёт Наруто за ним или нет. Выбор имеется, но пойти хочется. Проверить, помнит ли ещё человеческую речь. — Слышь, ну какого хрена, я ел с морепродуктами всю прошлую неделю, — недовольно стонет растрёпанный рыжий парень, когда Наруто находит их импровизированный обеденный уголок из поддонов. Парни расположились за углом, там, где их не увидят подъезжающие к складу грузовики. Из части поддонов составлен невысокий диван, напротив что-то вроде кресла, а по средине — стол. У них термоса с горячей водой и пачки заварного рамена. Какая ирония, что Наруто здесь для погрузки именно этих пачек. — Хочешь мой сырный? — хитро ухмыляясь, спрашивает своего рыжего друга второй, брюнет с печальными глазами. — Да мать твою, сырный? Издеваешься? — брюнет только смеётся, откидывая голову назад. Правда, эта весёлость никак не может прогнать грусть из тёмных глаз. Рыжий осматривает две упаковки рамена, уже залитые кипятком. Над ними клубится пар, закручиваясь в забавные силуэты, напоминающие танцовщиц. Аромат стоит такой, что Наруто невольно облизывается. Урчание в животе выдаёт и его присутствие, и его бедственное положение. — А, новичок, присоединяйся, — Наруто неловко лохматит светлые волосы, в очередной раз забывая, что они теперь слишком коротки для этого. Очередное напоминание о потерянном времени. — Мы не кусаемся, — добавляет брюнет, поправляя упавшую на глаза чёлку. Тёмные глаза внимательно рассматривают застывшего в нерешительности Наруто. Мудрость, несомненная причина появления печали в глазах, притягивает Узумаки. Он делает первый шаг, самый сложный. Дальше присесть рядом с рыжим оказывается проще простого. — Решайся, Яхико, сколько можно. — Грёбаные морепродукты, — отзывается, по всей видимости, Яхико и придвигает к себе пачку рамена. — Узнаю, что это твои проделки, Итачи, заварю рамен со вкусом тебя, — угрожает рыжий, наставив сложённые палочки на сидящего напротив брюнета. — Поверь, тебе не понравится, — Наруто смотрит то на одного, то на другого. Очевидно, что они друзья. Кажется. Наверное. Словом, их перепалка не походит на настоящую. Тот, который Итачи, даже едва заметно улыбается. Успевая при этом вытащить ещё одну пачку заварного рамена. Тоже с сыром. Залить её кипятком из собственного термоса и подвинуть по шершавой поверхности поддона-стола к Наруто. — Эм, кха, спасибо, — выходит хрипло и тихо, но это слова. Он говорит их другим живым людям. Это приятнее, чем Наруто готов признать. — Пустяки, — говорит Итачи, накручивая лапшу на палочки. У него получается так красиво, что Наруто невольно засматривается на его тонкие запястья. Этому парню бы в руки контрабас да на сцену, а не вот это вот всё. — Так бывает, что одна коробка обязательно бракованная, помятая там или ещё что, — ухмыляясь, говорит Яхико, не заботясь проглотить всю лапшу целиком, — в магазин не отвезут, а чего добру пропадать, верно? — он подмигивает Наруто. В карамельно-медовых глазах пляшут смешинки. — И так каждый раз, только подумай, какова вероятность, — Наруто усмехается. Ему и одного намёка хватило, чтобы понять, о чём речь. Странно, что он совсем не возражает против такого мелкого преступления. — У-у-м, я, кстати, Яхико, — рыжий вытирает руку о штанину голубых джинсов и протягивает Наруто. Узумаки быстро перекладывает палочки, отвечая на рукопожатие. Крепкое, мужское. Живое. — Наруто, — добавляет он. — А этот зануда — Итачи, — не отпуская руку, добавляет Яхико. Он тянет Наруто слегка на себя, будто у них сейчас появится какой-то общий секрет. — Не позволяй ему загружать тебя всякой высокопарной байдой. А то как присядет на уши, так и не слезет, — Яхико снова подмигивает и смеётся собственной шутке. Наруто косится на Итачи. Тот только снисходительно улыбается. — Буду начеку, — серьёзно отвечает Наруто. Яхико снова смеётся. Кажется, в подтверждении того, что новичок прошёл какую-то проверку. — Так что, Наруто, тебя сюда тоже прислала Влажный Персик? — накрутив новую порцию лапши на палочки, спрашивает Яхико. Итачи закатывает глаза на это откровенное неуважение. — Кто? — Он имеет наглость так называть нашего доброго ангела госпожу Ино, — поясняет Итачи. Наруто смеётся совершенно случайно. Просто давно этого не делал. — Да я со всем уважением, — возмущается Яхико, — к тому же всегда предпочитал называть вещи своими именами, — Наруто вспоминает серую мышку в огромных очках. Ну, что-то в ней, может, и есть, но не до такой степени. Или всё это спрятано слишком глубоко. Не его ума дело. — Ага, она самая, — прерывая разгорающийся спор, отвечает Наруто. Яхико снова подмигивает, блаженно что-то воображая у себя в голове. Узумаки предпочитает радоваться, что не знает, чем они там, в этих фантазиях, занимаются с Влажным Персиком. Наступившая постепенно тишина окутывает Наруто уютом. Странно домашним, учитывая, где они находятся. Он даже напрочь забыл, что сидит в компании таких же преступников, как он сам. Только… Он убийца. — Всё хорошо? — Наруто отрывается от остатков воды в миске, чтобы взглянуть в хитрые глаза Итачи. Он смотрит слишком глубоко. Подметил изменения слишком быстро. Пугающе проницательно. — Всё нормально, — теперь это больше не вопрос, — здесь все такие же, как ты. Не нужно об этом переживать. — А? — оживляется Яхико, всматриваясь в своих товарищей. — А-а-а, — понимающе тянет рыжий. — Любимая игра всех откинувшихся: угадай, за что сидел другой. Наруто чувствует, как из глубин поднимается паника. Итачи точно всё видит по его глазам. Но тут так хорошо. Почти как в прошлой жизни. Так хочется растянуть этот момент. Поверить, что можно найти кого-то. Только… Он убийца. Этого довольно для высокого забора, отделяющего Наруто от этих двоих. — Поверь, — медленно, вкрадчиво произносит Итачи. Что-то вокруг него меняется. Наруто смотрит в бездонную чёрную бездну его глаз. Замечает побелевшие шрамы, украшающие его слишком благородное лицо. — Мы ничем от тебя не отличаемся. — Состояние аффекта, — шмыгнув носом, говорит Яхико. Его слова вынуждают Наруто с Итачи перестать играть в опасные гляделки. — Типа, бля, когда я вернулся домой, а моя девчонка там, с моим лучшим другом… сука. После этого башню просто сорвало. Когда пришёл в себя, уже рук не чувствовал. Так долго бил их. Сам не знаю, как так вышло. Она ещё была жива, моя крошка. Но в скорой умерла. Дали четыре, наверное, скостили из-за того, что пытался помощь оказать. Уже год, как освободился. А иногда всё ещё представляю, что ещё за решётками. Потому что в такие дни вижу их перед глазами и понимаю — там мне самое место. Вокруг них закручивается беспокойная тишина. Наруто не понимает, как реагировать. Не то, чтобы он считал, будто единственный в мире убийца. Последние шесть лет его окружали лишь они. Но знать, что можно сидеть рядом с таким человеком, когда вышел на свободу… Странное и волнующее открытие. — По неосторожности, — говорит Наруто раньше, чем успевает понять. Собственный голос звучит как-то дико. Но слова даются легко. Они текут бесконечным потоком, чтобы высвободиться. — Там была эта мелкая девчонка с этими грёбанными пуантами. И ленты. Порванные шёлковые ленты. Тот мудак к ней пристал. Нужно было просто идти мимо, но я решил помочь. Не знаю, как так вышло, что он упал. Её потом не нашли. Никаких следов. Да будто кто-то искал. А я так сильно настаивал, что судья впаял шесть. Даже глазом не моргнул. Хах! Просто вот так, — Наруто громко щёлкнул пальцами, — и нет шести лет. Было чуть за двадцать, а теперь почти тридцать. — Ты это, слышь, — хлопнув его по плечу, говорит Яхико, — не думай так. Ты ведь жизнь спас. Уверен, девчонка помнит и рада, что ты не оказался мудаком, что мимо не прошёл. Утешение какое никакое. Наруто ничего не говорит на это. Он просто рад, что сказал кому-то кто не станет смотреть на него, как на многоглавое чудовище. Хорошо никому не доказывать, а просто сказать. И знать, что поверят. Не обязательно рассказывать им про тот гнев, что всё ещё ярко пылает внутри него. Что он там ждёт возможности встретиться с той, кто действительно виновен. А смотря как её тщедушное тело покидает жизнь, Наруто не будет жалеть, что убийца. Нельзя стать им дважды. — Пятнадцать, — тихо произносит Итачи, когда Наруто успевает забыть о его присутствии. Узумаки не сразу понимает, что его новый знакомый говорит о годах, которые потерял. Во рту пересыхает. Ками, пятнадцать это же… больше половины всей его жизни. Яхико снова шмыгает носом, смотря куда-то в бок. — Забавно, но думаю, чтобы решиться и подготовиться, мне понадобилось почти столько же. Он любил воспитывать меня силой. Да только не учёл тот факт, что дети растут. Это был его собственный молоток. Помню, меня тогда удивляло только то, что мать бросилась его защищать, хотя её он тоже никогда не жалел. Может быть, если бы я не толкнул её случайно с лестницы, то смог бы съехать на аффект или неосторожность. Но ради неё признался. Наказал себя по всей строгости. Наруто ждёт продолжения, но его не последовало. Ждёт, что придёт испуг перед настоящими убийцами. Но и его нет. — Теперь понял? — уточняет Итачи. Мрачная аура его покинула. Он снова невесомо улыбается, а в тёмных глазах печаль. — Да, — кивает Наруто. — Понял. С этого момента его жизнь даже приобретает какое-то подобие приятной рутины. Каждый вечер он загружает грузовики продуктами, которые люди утром обнаружат на прилавках. Никогда не обходится без заварного рамена. И одна коробка всегда бракованная. Какова вероятность. Он заново привыкает общаться с людьми. И правда, покупает новый телефон. С первых заработанных денег. Не сразу разбирается с новомодной хреновиной, но после часов бесплотных мучений в списке контактов оказываются Итачи с Яхико. И Влажный Персик. Наруто подчиняет своё новое существование, которое почти похоже на новую жизнь, строгому графику. Всегда точно знает, сколько может выпить, чтобы быть свеженьким на работе. Держит сигареты в кармане до конца смены. Учится быть чуть грубее, чем его прошлая копия. Забивает на предупреждение Яхико и честно наслаждается сложными разговорами с Итачи. Просто однажды его привычный маршрут до дома перекрыт дорожными работами. Наруто зачем-то останавливается перед знаком, запрещающим проход. Будто это какой-то важный барьер, отделяющий старое время от нового. Одну жизнь от другой. У него даже есть выбор. До дома есть путь короче того, который наметил. Он сворачивает. Определённо, куда-то не туда. И оказывается в мире, которому давно не принадлежит.⊱⋅ ────── ❴ • ♡ • ❵ ────── ⋅⊰ Я падаю с неба сгоревшей кометой. ⊱⋅ ────── ❴ • ♡ • ❵ ────── ⋅⊰
Наруто натягивает капюшон серой толстовки. От накрапывающего холодного дождя, и чтобы спрятаться от презентабельных людей, снующих ему навстречу и огибающих со спины. Он жмётся ближе к витринам дорогих бутиков и глянцевым панелям уходящих в небо зданий бизнес-центров. Ускоряет шаг. Ниже склоняет голову. Так неуютно среди этой чуждой части города, что хочется только убежать. Хорошо, вовремя рассудил, как много внимания привлечёт потрёпанный жизнью чужак, быстро бегущий. Наверняка решат, что вор, вот и бежит. Эта неожиданно логичная мысль заставляет ухмыльнуться. Они даже не догадываются, мимо кого проходят. В своих дорогих костюмах, погружённые в разговоры с кем-то невидимым, кто забрался им в уши. Густота делового центра постепенно тает. Здания становятся ниже, старше. Мелькают редкие деревья. Здесь Наруто находит силы чуть поднять голову. Сдвигает капюшон, дёргая его сзади. Моросящие капли оседают на лбу, как ледяная испарина. Когда капель становится достаточно много, они собираются в одну и катятся вниз, падая на приоткрытые губы. Наруто невольно слизывает одну из таких. Безвкусная, холодная, но простая и настоящая. Успокаивает. Массив красной отшлифованной стены резко сменяется высокими французскими окнами. Свет из них ослепляет. Наруто вскидывает руку, чтобы спасти глаза. Трёт их нещадно кончиками мокрых пальцев. А когда моргает достаточно много раз, чтобы прийти в себя… видит только море бледно-розовых пуантов. Видение это настолько ошеломительное, что Наруто не может сдвинуться с места. Обвязанные вокруг тонких длинных ног шёлковые ленты сковывают его тело, как кандалы. Голова кружится вместе с невесомыми разномастными юбками. Балерины накатывают на него волнами, выстроившись в несколько рядов. Они делают всё так синхронно, словно это один человек размножился у него в глазах. Пуанты, стоящие вертикально паркету, быстро перемещаются, и каждая балерина плывёт на этой ничтожной точке своего тела, которая соприкасается с полом. Первый ряд доходит практически до высоких окон и разбегается в разные стороны, а за ними уже следующий ряд. Только Наруто застыл и смотрит. На всех и ни на кого одновременно. Это цунами из человеческих тел ускоряется. Ещё ряд. И снова воды расступаются в разные стороны, будто Красное море перед Моисеем. Накатывает последняя волна. Наруто, наконец, фокусируется на одной паре пуант. Они бледно-фиолетовые как первые цветки весенней сирени. Ленты плотно держат в тисках две стройные женские ножки. Прямые, как жерди. Ни малейшего сгиба в коленях. Они крутят свою хозяйку всё быстрее. Пока не заканчивается простор студии. И последний ряд просто замирает на своих вытянутых носках. Будто высокие окна стали своеобразной дамбой. Наруто следит взглядом за лентами. Поднимается выше. К тёмным шортам и тонкой талии, к прямому лёгкому стану балерины. К иссиня-чёрным волосам, собранным в крепкий пучок. И к бледно-серым глазам. Таким, что кажется, радужка вот-вот сольётся с белой склерой, и останутся только тёмные прожилки, расходящиеся из зрачка, как волокна цифровой матрицы. Будто в них закодированы ответы на все вопросы. Наруто за всю жизнь видел такие глаза лишь однажды и с того дня точно знал — других таких нет. Увидит снова в толпе прохожих и узнает. Шесть лет назад она была угловатым подростком. Девочка с такими короткими волосами и плоским телом, что, если бы не юбка, он принял её за мальчишку. Сегодня ни у кого бы не возникло сомнений на этот счёт. Она вытянулась, приобрела плавные изгибы. Длинные ноги, длинные руки, как крылья лебедя. Тонкая шея и круглое личико идеальной куколки. Раскрасневшиеся щёки и пухлые манящие губы. Само воплощение красоты. Девочка с пуантами, что сломала ему жизнь. Его злейший враг. Та, кого он так долго мечтал уничтожить.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Наруто не заботится о том, как это может выглядеть. Он прижимается к высокому окну. Заглядывает за стекло в разводах от недавнего дождя. Умоляет провидение, чтобы зрение его не подвело. И следом об обратном. Остальные танцовщицы исчезают, как эхо. Остаётся только она. Наклоняется, как маленькая балерина из музыкальной шкатулки. Крутится на вытянутых носках. Плавно и красиво. Адски мучительно. Наклоняется и быстро перебирает ногами, как игривая лань. А потом замирает. Смотрит куда-то за высокие стёкла. Наруто кажется, что стены рушатся. Теперь он стоит рядом с ней. И балерина начинает всё с самого начала. Иногда ему приходится придерживать её за тонкую талию. Пока она крутится на своих тонкий длинных ногах. На чёртовых сиреневых пуантах с шёлковыми лентами. Эти большие, такие бесцветные и такие яркие одновременно глаза смотрят прямо на него. Эти тонкие руки-крылья обнимают его. Пока его собственные не отталкивают её. Балерина складывается пополам, словно он ударил её, и пятится назад, сложив руки вместе. Как подбитый белый лебедь. В серых глазах обида, от которой снова вырастает стена. Возвращаются на место все перекрытия и камни. Стёкла и перегородки. А балерина крутится вокруг своей оси. Снова и снова. Быстрее и быстрее. Сливаясь в одно размытое светлое пятно. У Наруто кружится голова. Приходится держаться за шершавую стену, чтобы не потерять равновесие. Но он никак не может отвести взгляд. А она всё раскручивается. Появляются остальные балерины. Они синхронны. Пока кто-то не сдаётся. Пока девчонка, уничтожившая его жизнь, не остаётся со своей напарницей. Та, другая, кажется выше и стройнее. В сравнении, сероглазая, даже крупная. Соперница вся в белом. Наруто видит, что она готова сдаться. Но что-то происходит. Его девчонка не так ставит ногу и оказывается на полу. Он непроизвольно протягивает руку, чтобы… кажется, чтобы поймать. И Наруто убегает, когда над ней нависает мужчина. Учитель танцев. Потому что ему совсем не нравится его близость к ней. И выражение лица. Она такая маленькая и беззащитная. А соперница нагло ухмыляется. Его сокрушительница в одно мгновение превращается в павшего ангела, окружённого кровожадными демонами. Наруто бежит, расталкивая людей. Пока не пошёл её защищать. Ведь это не то, чего он хочет. Он страстно желает, чтобы они растерзали её на части. Хочет видеть, как от неё останется только тень. Меньше, чем тень. Никакой жалости к врагу. Каким бы красивым он ни был.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Дыхания не хватает. Наруто останавливается. Его раздирает кашель. Из лёгких вместо воздуха выходят только ужасные хрипы. Всё тело трясёт, а перед глазами всё ещё только она. Как бы сильно он не бежал, как бы далеко. Она не отстаёт. Он облокачивается на ближайшую стену. Упирается в колени избитыми дрожью руками. Продолжает кашлять. Кажется, ещё чуть-чуть и начнёт харкать кровью. А там и кусками пористых лёгких. Подъезд виден с той точки, где он замер, медленно умирая. Но сил добраться до него просто нет. Установка простая: за дверью дома он будет в безопасности. Хотя бы потому, что сможет нажраться до беспамятства. Сквозь заслон из алкогольной завесы не пробраться никакой мысли. Шаг. Ещё шаг. Главное — верить и не останавливаться. — Наруто? Это, должно быть, какая-то грёбанная шутка. Звук собственного имени заставляет весь мир опасно накрениться. Тот, кто посмел позвать его, просто не может стоять перед ним. Не спустя шесть лет. Не когда его жизнь едва появилась из пепла прошлого. — Ты в порядке? — Узумаки приходится вперится гневным взглядом в призрака далёкого прошлого. Этот чёртов вопрос не мог звучать ещё ужаснее. Всё сжигающая на своём пути ненависть накрывает с головой. От этого его снова сотрясает дикий приступ кашля. Будто слова отказываются быть произнесёнными. — Я знаю, что ты вышел несколько недель назад, но не осмелился прийти сразу. Тем более встретить. Не знал, как ты можешь на это отреагировать. Но ждать дольше, прости, это оказалось сложнее, чем я думал. Наруто медленно дышит, стараясь не поддаться новому приступу. Заставляет себя рассмотреть человека, которого всю жизнь называл не иначе, как «лучший друг». Он изменился, что не удивительно. Шесть лет — большой срок. В отличие от самого Наруто, этот высокий брюнет, привыкший убирать длинные волосы в хвост, не выглядит жалкой тенью самого себя. Подкачался, стал ещё выше. А может, Наруто скрючился весь, пока сидел в маленькой камере. Проницательный взгляд болотно-зелёных глаз никуда не делся. Он всегда был первым умником. Казался человеком, на которого можно положиться. На этом Наруто и просчитался. — Отъебись, Шикамару, — выплёвывает в него Узумаки и старается сохранить остатки гордости, когда, прихрамывая, идёт мимо бывшего лучшего друга. — Наруто, пожалуйста, — злобная сущность внутри, которую Наруто успел взрастить, ухмыляется, ей нравится, что Нара звучит таким умоляющим. Но помогать ему справляться с чувством вины никто не собирается. — Давай поговорим. Ты мой лучший друг, я не хочу, чтобы всё закончилось вот так. — Я всё сказал, — пользуясь своим положением, злобно шипит на него Наруто, удаляясь ещё дальше. Только Шикамару здоровый и крепкий, ему не составляет труда преследовать бывшего лучшего друга. Он подрезает Узумаки. Встаёт перед ним. — Чёрт, — речь Шикамару буквально сквозит отчаянием, — думаешь, я бы бездействовал, если бы мог тебе помочь? — Нара повышает голос, и градус отчаяния растёт вместе с громкостью. — Я ни на секунду не усомнился в твоих словах. Искал ту девчонку, как оголтелый. — Не хочу ничего слышать, — отпихивая Шикамару, бросает Наруто и прибавляет шагу. Он прислушивается, понимая, что Нара не идёт за ним. Вот чего стоят все его слова. — Я нашёл её тогда! — Наруто дёргается, чтобы повернуться, но не собирается делать вид, будто это что-то меняет. — Нашёл! Но я был молодой, никто не воспринимал меня всерьёз, а её папаша оказался какой-то важной шишкой. Он не желал, чтобы его имя полоскали в прессе. Мне запретили приближаться к их семье. Но даже тогда я не послушался! — крики Шикамару уже едва различимы. Как и уверенность Наруто, которая разбегается от слов бывшего лучшего друга, подобно тараканам при свете. — Они меня отстранили, а потом было уже поздно. Наруто! Пожалуйста! Узумаки хлопает дверью. Накрывает тишина. Только слова уже потревожили. Подняли со дна всю грязь, что копилась там последние шесть лет. Кажется таким простым пойти туда, поговорить. Как, бывало, они говорили обо всём, когда казалось, что говорят о всякой фигне. Но это слишком просто. Нет. Наруто не собирается поддаваться. Он знает необъятность своего гнева. И Шикамару заслужил каждую каплю. — Слишком много, сука, — шепчет Наруто в темноте коридора. Всё тело ломает, как при простуде. Он не знает, куда себя деть. Сначала она. Теперь этот. — Так много, — но забыть это всё очень легко. У него достаточно средства для этого. Первые стаканы приводят в подобие равновесия. Наруто может думать достаточно ясно, чтобы вливать в себя ещё и ещё. Тело постепенно расслабляется, только Наруто не сразу осознаёт, в какой ловушке оказался. Когда его лицо утыкается в жёсткую ткань обивки, а стакан выскальзывает из ослабевших пальцев, прокатившись по полу, он понимает, что всё ещё помнит этот день. Весь до мелочей. Голова забита ими под завязку. Туман опьянения лишь смешивает реальность с болезненными фантазиями. Он уже чувствует, как подступает нечто опасное. Нужно больше сакэ. Вырубиться. Только встать не получается, а стакан укатился слишком далеко. Но Наруто всё равно тянется за ним в последнем отчаянном жесте. И валится с дивана. Но не на твёрдый пол, а в тёмную холодную воду.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Солёные волны выносят его тело на мягкий песчаный берег. Наруто с трудом открывает глаза, а пока отчаянно отплёвывается от воды. Замечает рядом развалины древнего замка. Правда, приглядевшись, понимает, что это крыло тюрьмы, где его держали последние шесть лет. Всё пришло в разруху. Стены обрушились. Пленники, должно быть, давно сбежали. Если успели дожить до этого времени. Наруто пытается вспомнить что-то реальное из виденного последним, но всё больше склоняется к тому, что всегда был частью этого тёмного гротескного мира. Дует ветер, но его тело не чувствует холода. Он вообще мало что ощущает. Смотрится в гладь воды, что отражает его лицо, как зеркало. И не узнаёт себя. Точнее, узнаёт. Таким он был когда-то давно. Молодой, красивый, с горящими жизнью глазами. Такой лазурью не может похвастаться даже кристально чистая вода в озере. Тело кажется напоённым невероятной силой. Наруто поднимается на ноги. Ступни утопают в сверкающем в свете полной луны песке. В голове рождается мелодия. Она старая, хорошо знакомая. Хотя он никогда не был поклонником классики или балета. Только не балета. Она рождается струнными. Но быстро меняется. Инструменты добавляются один за другим. Классическая мелодия «Лебединого озера» становится отдельной историей каждого музыканта. Саксофонист рассказывает о своей первой любви. Клавишник — о девушке, которую предал. Ударник затерялся в своём мире. Он нежно ласкает ударную установку барабанными щётками. Первое время мелодия напоминает хаос. А потом из неё рождается нечто потрясающее. Наруто крутит головой, чтобы найти источник музыки. И замечает её. Она вся в белом, как положено заколдованной принцессе, что обращается прекрасным лебедем. Наруто понимает, что вокруг них озеро из слёз. Оно глубокое, а она скользит по его глади. Как святая. Тонкие руки, блестящие от драгоценных камней, на белых перчатках совершают плавные движения, как взмахи крыльев. Она то нежная и печальная, а то вспоминает, что молода и красива. Начинает задорно прыгать, выбивая брызги. Заигрывает с кем-то невидимым. Пока не видит его. Эти серые глаза. Наруто не в силах отвести от них взгляд. Она плывёт всё ближе к нему. Он делает шаг навстречу, но не способен ходить по воде. Она несмело приближается. В каждом движении плавность и мягкость. Наруто хотел бы оказаться в этих нежных руках. Её улыбка отогревает что-то внутри. Всё плохое забывается в этом волшебном месте. Незримый джаз-бэнд ускоряет ритм. Белый лебедь танцует вокруг него. Кружится, как пушистое облако. Брызги с перьев пачки разлетаются во все стороны и переливаются тысячей искр. Наруто тянет руку, чтобы прикоснуться к этой истинной красоте. Но она пугается. Закрывается от него ладошками. Только расширенные от ужаса серые глаза подглядывают через растопыренные пальцы. Алые пухлые губы застыли в немом крике. Наруто смотрит на себя в водном отражении. Пытается кричать, умолять. Бьёт по воде, стараясь превратить её гладь в груду осколков. Но всё бессмысленно. Отражение выставляет напоказ всю его историю. Потерянные годы. Болезнь души. Бесконечный гнев, который желает найти выход. Он вспоминает, кто виновен. Белый лебедь с лицом девчонки, что разрушила его жизнь, стоит, не шевелясь. А за ней нависла тень. С болотно-зелёными глазами. Тот, кого он считал лучшим другом. Теперь она заигрывает с ним. Плывёт в его раскрытые объятия. И чем больше он заставляет её крутится, тем сильнее девчонка пачкается в черноте. Гротескный призрак Шикамару ловит невинного белого лебедя в свои грязные объятия. Они кружатся вместе, всё сильнее погружаясь в воду. Она испуганно вырывается. Но он сильнее. Последними исчезают серые глаза. Всё замирает. Но Наруто не отпускает страх. Вода бурлит, как смоляная яма. Удушающий запах серы щиплет глаза. Что-то страшное пытается подняться из глубин. Наруто уже знает, что это его погибель. Красивая и опасная. Она прорывается через пузырь чего-то чёрного и тягучего. Чёрный лебедь. Джаз превращается в реальный хаос. Его подавляют струнные. Клавиши. И трубы. Тяжёлая, напряжённая мелодия. Вены вокруг серых глаз опасно вздулись. Она будто видит его насквозь. И шипит на него, резко взмахивая тёмными крыльями. Всё вокруг загорается. Она идёт по огню. Ведёт пламя прямо к Наруто. Их первый поцелуй становится последним. Наруто кричит. Сгорая дотла.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Такого тяжёлого похмелья у него никогда не было. А Наруто успел поднатореть в этом. Но, придя в себя посреди тесной гостиной на полу в такой кривой позе, что тело отказывалось разгибаться, понял, как мало знает о реальной боли. Голова раскалывалась. Почему-то казалось, что всю ночь провёл в клубе. Стоял под гигантской колонкой, слушая сплошные басы. Только то, что стучало в мозгу, напоминало какой-то привязчивый мотив. Пока какой-то чёрт не ударял в тарелки. От этого слезились глаза, и сознание почти отключалось обратно. Наруто пришлось ещё долго сидеть на полу, облокотившись о диван, пока комната перестала кружиться. Это тоже о чём-то напомнило. О чём-то из сна. Но чтобы помнить причину очередной пьянки с самим собой, никакие напоминания не требовались. Шикамару. Он был всему виной. «Не только он», — напомнило подсознание, которому давно не нравился способ Наруто бороться с желанием удавиться. И попадает прямо в точку. — Какова вероятность? — спрашивает Узумаки у кого-то невидимого. Ответ никто не озвучивает. Мог ли он сам это сделать с собой? Так много думал о ней, так желал найти способ поквитаться с ней, что призвал своими мыслями. — Ты должен выкинуть это из головы, — без особой надежды говорит Наруто самому себе, пока плетётся в душ. А сам пытается убедиться, что сможет снова найти дорогу до здания с высокими французскими окнами.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
— Твою мать, — ругается Наруто, когда несколько свежих булочек с корицей валятся с поддона. Так сильно задумался, что ударил им по кузову грузовика. — Быстро поднятое не считается упавшим, — весело сообщает Яхико, подбирая булки и обтирая сахарную пудру с примесью песчинок о свою толстовку. — О, падение нравов, — сокрушается подошедший следом Итачи. Наруто старается улыбнуться на их перепалку, но выходит не очень. Итачи укладывает свой поддон поверх его. И на этом работа закончена. — Если поторопишься, — говорит Итачи, обращаясь к Яхико, набившему щеки булкой, — сможешь урвать себе рамен с курицей, — рыжий чуть не давится и убегает, сверкая пятками. Наруто усмехается, в этот раз искреннее. Он успел поспать в кровати. Без снов. Насколько запомнил. Да, ещё несколько часов работы на свежем воздухе почти привели его в относительную норму. — Ты сегодня рассеянный, — хитро прищурив тёмные глаза, говорит Итачи. Он никогда не старается придать своим репликам вопросительную интонацию даже ради приличия, когда полностью уверен, что прочитал человека. Наруто думает, что этот парень мог бы быть грёбанным доктором психологических наук или типа того. Если бы не стал убийцей. — А твоя зубная паста плохо справляется с амбре. Знаю, что ты не стал бы слушать такое от кого попало. Но если так говорю я, то это чего-то стоит. Не пей. Это не то, на что стоит тратить свободу. Только не на такой короткий поводок. — Извини, — Наруто не успевает подумать о причине своих извинений. Просто Итачи кажется ему слишком взрослым, слишком мудрым. Как старший брат или типа того. Когда он невесомо улыбается, довольный очередным «шагом к исцелению», как называет возвращение в жизнь бывших заключённых Ино «Влажный Персик» Яманака, проделанным Наруто, то это вызывает чувство необъяснимой гордости за себя. Но бывает, что Итачи смотрит вот как сейчас. Это не осуждение, а лишь некая интерпретация на тему «из-за тебя болит и моя душа». То Наруто тонет в чувстве вины. — Не извиняйся. Жизнь твоя, и никто за тебя её не проживёт. Да и не разрушит, если на то пошло, — последняя реплика заставляет Наруто хмуро отвернуться. Кажется, сказано без особого намёка. Но это Итачи. С ним никогда не знаешь точно. — Можешь не говорить. Просто подумал, тебе стоит знать, что такая возможность у тебя есть. Наруто открывает рот, но молчит. Он всё ещё слишком много думает о своей разрушенной жизни. И о тех, кто в этом виноват. Его самого в списке, разумеется, нет. Но не хотелось терять эти новые связи, которые Наруто успел обрести. Пока они идут к уголку из поддонов, где Яхико уже отобрал для себя рамен без морепродуктов, Наруто обдумывает, чем можно поделиться. — Ну как? — интересуется рыжий с блаженным выражением на лице, обдавая себя ароматным паром от горячей лапши. — Вытянул из Новичка что-нибудь? Применил свою тактику допроса? — Итачи только закатывает глаза и садится рядом, как бы невзначай оставляя для Наруто место напротив. — Пока не знаю, — отвечает Итачи, заливая ещё две пачки рамена. — Нам стоит как-нибудь пойти и поесть настоящего, — оттягивая момент, предлагает Наруто. С друзьями он не будет выглядеть таким жалким, когда объявится у Теучи. — Я знаю, где готовят самый лучший. — Забились, — с готовностью соглашается Яхико. Едят в тишине. Наруто ещё тянет. Не портить же аппетит людям. И потом, он всё ещё не знает, что хочет рассказать. Точно не про неё. — Вчера, — отложив палочки, когда в миске остался только бульон, начал Наруто, — объявился человек из моего прошлого. Тот, кого я всю жизнь называл лучшим другом. Я оказался не готов к такому. — Не можешь встречаться с теми, кого знал, из-за отсидки? — предположил Яхико. Наруто отрицательно покачал головой. — Он коп, — отвечает Узумаки. — Не он вёл моё дело, — предвосхищая вопрос, добавляет Наруто, — но он там работал, был в курсе. Потом всё время пытался вызвать меня на встречу. Поговорить. О чём тут говорить? Я думал, что мы друзья, положился на него и всё равно сел. Наруто подышал, успокаиваясь. Он не ждал, что парни как-то прокомментируют его откровения. Они тут не стремились осуждать или раскидываться непрошенными советами. Просто умели хорошо слушать. Порой это важнее всего. — Зазевался и потерял почву под ногами, — уже спокойно продолжил Наруто. — Надеюсь, что до него дошло. И больше не объявится. Хватит с меня этих лишних людей, которые заполняли моё прошлое. Итачи слишком подозрительно улыбнулся уголками губ. Яхико смачно потянулся, растягивая длинные ноги. Халявный ужин закончился. Пришло время расходиться. Наруто допил остатки остывшего бульона в надежде занять чем-то образовавшуюся пустоту. Хитрый брюнет медленно поднялся с дивана из поддонов. Проходя мимо Наруто, он притормозил и положил руку на плечо. Наклонился, улыбаясь, окружая ароматом рамена и чего-то терпкого, но едва различимого. — Вот о чём подумай, Наруто, — начал Итачи, в его тоне не было и намёка на осуждение, — когда судья объявлял подсудимому приговор, он вполне точно определил виновного. Наруто сгорбился. Он был совершенно не готов к тому, чтобы признать виновным самого себя. — Тц-тц-тц, — недовольно поцокал языком Яхико, — а я тебя предупреждал, чтобы не пускал его в свою голову. Наруто почему-то эти слова повеселили.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Ну и чувство юмора было у Вселенной, решил Наруто, когда остановился на перекрёстке. Привычный, изученный до последней трещины в тротуаре маршрут до его дома был справа. А дорога, ведущая к балетному классу с высокими окнами — слева. Решение должно было быть очевидным. Но он всё равно свернул не туда. Наруто даже не знал, сколько раз в неделю они занимаются. Будет она там и сегодня, или то была случайность, и их пути разошлись навсегда. Узумаки даже шаг ускорил, так испугался, что за французскими окнами не увидит ни одной балерины. Но они снова были там. Она тоже. В тех же светло-сиреневых пуантах. Волосы собраны в тугой пучок. Но сегодня на ней вяло висящая юбка в цвет пуантов. В отличие от многих напарниц, которые предпочли оголить плечи и даже ноги, она укутана целиком. Наруто видит только кусок бледной мерцающей кожи на длинной вытянутой шее. Балерины держатся за гладкое дерево перекладин на хореографическом станке. Встают на носочки, будто их пальцы тоже из дерева. Меняют одну позицию на другую. Наруто не знает их названий, и через окна не слышно музыку, чтобы поймать их ритм. Поэтому он просто смотрит, как она подпрыгивает, перекрещивая ноги. Как закидывает длинную стройную ножку на перекладину. Вся прямая, гибкая. Снова смена позиции. Наруто не успевает ничего понять, как её закрывает собой мужская фигура. Ему видно только, как его раскрытая ладонь бьёт её по спине. Девушка вздрагивает, но моментально выпрямляется. Однако учитель и этим не остаётся доволен. Он выводит её на середину. Серые глаза устремлены за высокие стёкла, туда, где прячется Наруто. Учитель стоит слишком близко. Она точно мечтает, чтобы он вышел из её личного пространства. Мужчина, положивший руки на её тонкую талию, выглядит слишком женственным. Он ухоженный и худощавый, хотя это может быть лишь иллюзия. На шее дурацкий шарф, будто в помещении холодно. Но все девушки чуть ли не полуголые. Напыщенный франт — вот он кто. Его тонкие бледные губы что-то говорят. Они шевелятся, почти касаясь тонкой шеи балерины. Слишком вызывающими кажутся все его действия. Но брюнетка безропотно встаёт на носочки, приподнимает ногу, согнутую в колене, и также послушно позволяет ему крутить себя. Учитель делает это слишком медленно, слишком дотошно. Наруто видит, как напрягаются её мышцы в попытке удержать ногу в статике. Наконец мужчина крепко хватает балерину за бедро и прижимает к себе. Он крутится вместе с ней. И Наруто не может отделаться от чувства гадливости. Этот балерун слишком скользкий. Он не достоин держать в руках красоту. Приходится отвернуться. Пока мысли не возвращаются в правильное русло. Она — причина того, что его жизнь напоминает древние руины. Живых под завалами нет уже сотни лет. Наруто знает, чего хочет. Увидеть, как она страдает. Поэтому смотрит эту танцевальную экзекуцию до конца. На лицо учителя танцев, который одет слишком модно, и стрижка у него, и укладка. Полная противоположность Наруто с его поношенными вещами, которые висят на нём, грязью под ногтями и отсутствием жизни в глазах. Вообще-то девчонка даже красиво смотрится рядом с кем-то подобным. Так что Наруто дышит ровнее, когда балерины расслабляются и начинают медленно расходиться. Узумаки каждый раз делает вид, что смотрит на несуществующие часы на запястье. Когда новая порция высоких, худых, практически костлявых девчонок выходит на улицу, спускаясь по каменной лестнице. Они смеются и болтают друг с другом. Молодые. Красивые. Им нет дела до невзрачного парня в серой толстовке. Она выходит одной из последних. Среди других балерин, но словно отдельно от них. И Наруто не знает, её это вина или они сами отгородились от неё. — Пока, Хината, — улыбаясь вполне искренне, машет рукой миловидная девушка с шоколадом в волосах. — Увидимся, Тамаки. Пока, девчонки, — отвечает голос, словно перезвон колокольчиков. Можно ли описать голос как саму нежность и теплоту? Наруто уверен, что это тот ещё бред, но чувство от того, как она говорит, только такое. Его балерина отворачивается от своих напарниц. Ей в сторону Наруто. Тогда он видит, как меняются лица некоторых из них. За глаза они явно обсуждают её… «Хината». Да, точно, напоминает себе Наруто. У неё есть имя. Девчонку, что разрушила его жизнь, зовут Хината. На ней изумрудное приталенное пальто, открывающее стройные ноги. Подол юбки или платья развивается из-под него. Тонкая шея обвязана безумно длинным красным шарфом. Длинные ловкие пальчики уже бьёт дрожь на морозном ветру, когда она аккуратно затыкает уши неприметными чёрными наушниками-капельками. — Не понимаю, почему господин Тонери всё ещё носится с ней, — произносит гнусавый тонкий голосок, как только Хината прячется за музыкой. Наруто рассматривает блондинку с крысиным лицом, которая это сказала. Очевидно, что это банальная зависть. Никто из них не может похвастаться её красотой. И Наруто эта мысль приносит удовлетворение, будто быть сокрушённым самым прекрасным созданием на свете приятнее, чем чудовищем. — Разве не очевидно? — отвечает ей высоченная балерина с оттенком розового в волосах. Она могла бы быть красивой, если бы не выражение злобы на лице, что портит даже самые миловидные черты. Её большие зелёные глаза могли бы цеплять, не сквози в них пустая надменность. Наруто даже жаль её. Их всех. — Она ему даёт, вот он её и держит. — Что даёт? — непонимающе хлопая глазами, уточняет прежняя собеседница. Розоволосая закатывает глаза на тупость подруги. — Перестань нести всякий бред! — возмущается та, кого Хината назвала Тамаки. — Поверить не могу, что в тебе столько дерьма, — Наруто она начинает нравится. Бойкая. И потом, никто не имеет права причинять боль Хинате. Кроме него самого. — Хах! Нравится пресмыкаться перед ней? Думаешь перепадёт что-то от типа дружбы с богатенькой девчонкой? Все знают, что её папаша всё проплатил, а теперь она удачно раздвигает ножки, чтобы тут задержаться. — Ну ты и сука, Сакура. Наруто соглашается и отводит взгляд. А Хинате будто нет дела до всего происходящего. Она медленно идёт вдоль длинной улицы. Её маленькие каблучки выстукивают ритм, что подстраивается под общий, которым звучит вечерний город. Наруто смотрит на её прямую спину. На огромный шарф. И маленькую ножку, зажатую в полусапожки. Хината не идёт. Она танцует. Наруто отчётливо видит, как неровен её шаг. Она переставляет ступни, будто готова пуститься в пляс. И это далеко не балет. Наруто видит, как в её теле зарождается нечто хаотичное. Под её шаги он шевелит пальцами левой руки. Будто снова держит в руках гитару. Он играет. И это джаз. Нужно пойти в другую сторону. Всё как следует обдумать. Вернуться завтра, чтобы снова… смотреть. Наруто убеждён, что этими доводами убедил себя. Но видит, что Хината остановилась у маленькой лавочки. Жадно рассматривает товар, которым там торгуют. Настолько, что незаметно облизывается. Он хочет знать, что она видит, чего так хочет. Поэтому следует за ней. Шаг за шагом. На расстоянии, чтобы не почувствовала, не заметила. Но идёт, не представляя, к чему это может привести. А главное — когда остановится. Милая старушка протягивает красивой девушке свежую булочку с корицей. Хината удивлённо распахивает свои бесцветные глаза и пухлые губы трогает нежная улыбка. Тоска по чему-то такому близкому, но беспредельно далёкому, видна в каждой чёрточке её идеального лица. Она с сожалением машет ладошками, прикрывая ими свои истинные желания. Благодарно кланяется и уходит. «Балерина», — думает Наруто. Ограничения и запреты. А ещё он думает совершенно не к месту о булках, которые уронил чуть раньше. Будь она не собой, не девчонкой, что разрушила его жизнь. Будь он на шесть лет моложе. Мог бы воровать парочку. Для неё. «Какая глупость», — и продолжает идти за ней. Хината высоко запрокидывает голову, разглядывает верхушки зданий. Может показаться, что она оказалась в городе впервые. Её ноги всё ещё это делают. Идут в определённом ритме, должно быть, под музыку, что играет только для неё. Порой она забывается и делает плавные движения руками. Но быстро смущается, оглядываясь, убедиться, что никто не заметил. Наруто отступает в проулок. Бесцветные глаза, в которых жизни больше, чем во всём его теле, блистают, как грани алмаза. И они окружены таким невероятным румянцем. Если бы она не была его злейшим врагом, Наруто влюбился бы в этот румянец. За эту секунду. Навсегда. Если кругом нет людей, а перед ней перекрёсток, Хината останавливается. Закрывает глаза ладошкой и крутиться. Это наверняка одно из тех балетных движений, у которых странные иностранные названия вроде па де буррэ, батман фраппэ или шажман де пье. Бессмыслица, больше похожая на марки конфет. Хината вытягивает руку вперёд, и проверяет в какую сторону указывает себе путь. И послушно ему следует. Изучает всё вокруг, словно не желает возвращаться домой. Наруто не сразу замечает, как синхронизируется с ней. Хината смотрит на верх. Он тоже. Хината проводит рукой по перилам моста, и он делает так же. Будто касается руки. Шаг, шаг. Поворот. Смена направления. Смена позиции. Нон-легато. Соль диез и си на первом ладу. Её танец и его музыка. Они сплетаются даже слишком идеально. Пальцы на его левой руке никак не желают успокоиться. Наруто уже шесть лет не скучал по своей гитаре так, как сейчас. И давно возненавидел музыку, которой когда-то дышало всё его существо. Так отчего, глядя на неё, хочется творить?⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Её маршруты всегда заканчиваются полупустым вагоном электрички. Хината может бродить кругами или удалиться от района, где её балетная студия, даже до другого конца города. Но неизменно садится на поезд. Наруто не любит такие моменты. Это означает, что пора прощаться. Он никогда не едет за ней. Не хочет знать, что за мир ждёт её там. Их связь существует лишь в движении. В пути. Место назначения только для неё. Наруто позволяет себе подойти почти вплотную, когда они оказываются на перроне. Это всегда поздний вечер. Из людей только бездомные, которые никуда не исчезают, и бедолаги, задержавшиеся на работе. Никому нет дела. Никто бы не заметил. Если бы она вдруг споткнулась на краю. Это кажется таким простым. Наруто одолевает страх, но адреналин подскакивает до небес. Сердце стучит то ли в радостном, то ли в грозном ритме. Он видит, как протягивает руки, как касается её прямой спины. Хината даже не успевает вскрикнуть, как ударяется головой о рельсы. Никто не успевает ничего понять. А он и так уже убийца. Но Наруто может лишь безвольно стоять. Дыхание учащается само собой. Чтобы вдыхать аромат её цветочных духов. Запах её тела. Он призывает её обернуться, увидеть своего преследователя. Хочет… Наруто никогда не заканчивает эту мысль. Потому что понятия не имеет, чего хочет. А она уже заходит в вагон, занимает место подальше от всех, кутается в свой шарф ещё глубже. Позже, глубокой ночью, когда Наруто выпивает достаточно, чтобы успокоить сердце и отключить голову. Они встречаются вновь. На озере, где она танцует. Где превращается из белого невинного лебедя в чёрное чудовище. Наруто не запоминает сон, но утром всегда чётко знает, что ему снилась она. Хината. С её появлением жизнь наконец-то приобрела гармонию. Теперь Наруто всегда знал, где окажется после халявного ужина с парнями на работе. И это успокаивало, заставляло на время забыть о руинах, которые из себя представлял. Сегодня одна из девчонок специально её толкнула. Хината смолчала, но их учитель смерил её разочарованным взглядом. Наруто хотел ворваться туда и стать адвокатом этому прекрасному личному дьяволу. Серые глаза были столь печальны, что не доставляли удовольствия. Он хотел разрушить Хинату, когда та будет счастлива. А сейчас она казалась самым печальным существом во вселенной. Должно быть, это плата за красоту. Учитель, этот расфуфыренный франт с бледными, совершенно невнятными глазами и слишком модной укладкой явно крашенных волос, что-то ей сказал после репетиции. Хината стояла прямая, как жердь. Слушала. Кивала. А потом задержалась у станка. Наруто успел понять, что Хината любит танцевать. Он видел это собственными глазами. Как танец вырывается из её тела, принося лёгкость. Превращая её в тонкую материю красоты. Но сейчас всё было иначе. Она повторяла одни и те же движения, оттачивала что-то. Пока не закружилась настолько, что просто рухнула на паркет. Практически театрально. Как заколдованная принцесса. Она оставалась идеальной, даже такой слабой и безвольной. Её грудь вздымалась от частого дыхания. А потом Наруто увидел нечто иное. Хината смотрела на себя в зеркала, которые окружали со всех сторон. Шея поворачивалась так грациозно. Осанка поражала воображение. Она медленно вытянула ноги, слегка сгибая их в коленях, подтягивая их к себе. Её плечи начали опускаться, скрючиваться. Пока она вся не согнулась. Это походило на перелом. Хината будто сломалась. Была тонкой веточкой, да так и треснула. Её тонкие ручки обвились вокруг своей горбатой фигуры. Она держалась за рёбра, словно испытывала адские муки. Наруто хотелось подойти, схватить за эти тонкие веточки, поставить на ноги. На ступни, твёрдо к земле. Никаких пуантов и вытянутых носочков. Забрать оттуда и показать другую сторону жизни. Так мог сделать другой Наруто. Тот, который медленно умирал эти шесть лет. Новый мог только продолжать смотреть, теряясь в противоречивых желаниях толкнуть под автобус или целовать эти пухлые, наверняка сладкие губы. Хината ещё долго так просидела, прежде чем потянулась к волосам, собранным в крепкий пучок. Ловкие длинные пальцы что-то вытаскивали из волос, собирая тонкие чёрные палочки в сжатых губах. Пока по полукругу спины не рассыпались длинные волосы, накрывая её иссиня-чёрным покрывалом. Она встряхнула головой. Появилась улыбка. Снова выпрямилась и ушла из поля зрения Наруто. Он ждал её на противоположной стороне. Хотел в полной мере насладиться тем, как она спускается по каменным ступеням. Порхая. Ветер играл с её волосами. И это будто придавало ей смелости. Эта свобода от идеальной картинки ускоряла её шаг. Наруто тоже улыбнулся. Сразу стало понятно, что Хината точно знает, куда они идут. Ему оставалось только следовать. Шаг в шаг. Перебором. Ускоряясь. Добавляя неожиданные аккорды в знакомую мелодию. Хината продолжала порхать. Красный шарф был завязан немного небрежно, так что один его конец развивался как знамя свободы на верхушке флагштока. Она шла быстрее всей этой безликой серой толпы, лавируя между угнетающего вида массой, как бумажный кораблик, гордо бороздящий весенний ручеёк. Наруто не заботился о прохожих так же, как она. Он просто расталкивал их локтями. Лишь бы не упустить яркий красный ориентир, за которым шёл. Они одновременно остановились перед зданием, сочетающим в себе разные формы и материалы. Резкие линии, строгая геометрия стеклянных стен соседствовала тут с плавными невнятными фигурами, украшающими вершины своеобразных башен. Каменные плиты, стекло и металлические конструкции переплетались в диковинное существо. Хината не стала долго ждать и легко вбежала по широким ступеням. Её поглотила крутящаяся дверь, ведущая в «Музей современного искусства». Наруто поспешил за своей красной нитью. Он едва успевал крутить головой, разглядывая странные картины, больше похожие на простую мазню. Ещё более странные инсталляции. Половину он, даже сто лет разглядывая, не смог бы идентифицировать как нечто понятное. Хинату, кажется, вообще ничего вокруг не интересовало. Она сразу направилась по наклонной чёрной плоскости, обвивающей всё помещение, как одна большая винтовая лестница. Хината точно знала, куда идёт. Наруто старался не отстать, но в какой-то момент наверху решил, что потерял её. Даже на мгновение поддался панике. Словно не мог бы прийти завтра к балетной студии. Хината обнаружилась в круглой комнате, где была только скамейка и одно единственное полотно. Скамейка стояла посреди зала, но чуть ближе к тому, что работники музея выдавали за произведение искусства. Высотой почти во всю стену, до самого потолка, а в ширину метра три-четыре. Издалека картина казалась просто белым фоном, но если смотреть на неё чуть дольше, то обнаруживались мелкие разводы, как чёрно-белый шум. Из них складывались какие-то круги или лучи. Наруто сразу подумал о глазах Хинаты. — Здесь у нас представлено полотно неизвестного автора, — их уединение, о котором Хината даже не догадывалась, нарушила экскурсовод с группой скучающих туристов. — Картина обнаружилась в коллекции одного коллекционера. Он пожелал пожертвовать её нашему музею совершенно бесплатно. — Что в ней за ценность, если вы не знаете, чья она? — спросил высокий парень в футболке. Свою куртку он держал перекинутой через руку. И постоянно жевал жвачку. Особенно активно, когда что-то искал в телефоне. Наруто успел заметить, как сидящая на скамейке Хината обернулась на говорившего, прожигая того праведным гневом. Она немного покраснела. Должно быть, решил Наруто, от своих собственных жестоких мыслей в отношении этого болтуна. — Автор оставил инструкцию к её пониманию, — ничуть не оскорбившись таким вопросом, продолжила сотрудница музея. Группа активно зашепталась. — Мы назвали её «Красота» потому как получили от автора только одну строчку: «Красота в глазах смотрящего» и до сих пор бьёмся над смыслом. Наруто нахмурился. Даже он понимал, что имел в виду Оскар Уайльд, когда говорил это. — Нам кажется, что в этом кроется нечто большее, чем простая… прямолинейность, — слова экскурсовода заставили всех уставиться на белое полотно с невнятными вкраплениями. Наступила секунда полнейшей тишины. — Пройдёмте в следующий зал. Наруто проводил группу взглядом, чтобы убедится, что они ушли с концами. Кажется, Хината тоже расслабилась, когда решила, что осталась в одиночестве. Она склонилась над своими коленями, упираясь в них руками, снова коверкая идеальную осанку, и просто смотрела на картину. А Наруто смотрел ей в спину, ярко выделяющуюся на белом фоне. Для всего мира время бежало как сумасшедшее, но они оставались здесь. В этом моменте, в этой круглой комнате. Она смотрела на полотно. Он на неё. И так миллионы лет. Пока за пределами этой «Красоты» рушились и снова возрождались целые цивилизации.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Наруто быстро понял, что это место и эта картина без автора очень важны для Хинаты. Если её что-то расстраивало, то она шла к ней. А чем больше учитель уделял ей внимания, чем больше другие балерины распускали о ней слухов, тем больше у неё было поводов для расстройства. Но и в дни, когда она делала всё, что от неё требовалось без помарок, Хината ходила смотреть на «Красоту», а Наруто шёл за ней. Смотрел, как её красный шарф выделяется на белом фоне. Порой ему казалось, что он что-то понял, но проходило это чувство так же быстро, как накатывало. Наруто начал путаться в своих противоречивых ощущениях. Хината оставалась девчонкой, что разрушила его жизнь. Да только у неё самой, кажется, не было этой самой жизни, которую он мог бы разрушить в отместку. Кроме… самой жизни. В самом прямом смысле этого слова. А Наруто, стоя за ней в толпе людей на платформе, лишь старался уловить, что за аромат окружает её. Как называется книга в потрёпанной обложке, которую она достаёт, занимая место в самом углу вагона. Он всё реже вспоминал о своём желании толкнуть её на рельсы, чтобы увидеть, как поезд разрежет это стройное тело на куски. Необходимо было всё обдумать. И когда Наруто принял решение взять выходной от слежки за Хинатой, тут же умудрился совершить большую ошибку. Он выбрал маршрут длиннее и заковыристее, когда шёл на работу. Хотел пройти мимо одной конкретной витрины. Сомневался, что хватит смелости войти, но посмотреть очень хотелось. Ведь с возвращением в жизнь его злейшего врага вернулась и музыка. Та самая, которую он не вспоминал с момента их первой встречи. Руки которые неделю сходили с ума. Пальцы наигрывали беззвучную мелодию. Даже напиться до потери сознания не помогало. Наруто просто продолжал играть прекрасному белому лебедю. Пока его музыку не обрывал чёрный монстр, с каждым новым сном становящийся всё более красивым. Извращённо, но так требовательно. В стеклянной витрине «Двадцать восьмого лада» без всякого порядка расположились подвешенные акустические гитары, виолончели, контрабасы, даже барабанная установка, на которую кто-то сложил несколько флейт. Наруто коснулся стекла, провёл вдоль изгиба одной из подвешенных красавец. Пальцам казалось, что они снова ощущают под собой плотное натяжение струн. Войти оказалось так страшно, что Наруто отключился на секунду, а когда вернулся в своё тело… уже сидел в мягком кресле для посетителей, сжимая в руках трепещущее тело гитары. Наруто сделал глубокий вдох. Приласкал гриф, показывая этой малышке, что у него волшебные длинные пальцы. Зажал нужный лад. И ударил по струнам. Звук вышел громкий и фальшивый. Пальцы на левой руке совсем не слушались. Наруто никогда не задумывался о последствиях одной стычки, которая у него произошла в первый год отсидки. Руке досталось, но он отлежал в лазарете, сколько приказал местный врач. И потом никогда не жаловался на гибкость, не чувствовал боли. А всё потому, что никогда не пытался вновь создать музыку. Наруто едва сдержался, чтобы не разбить глупую гитару об пол. Эта неземной красоты стерва только издевалась над ним, провожая своим жадным взглядом, до тех пор, пока он не убежал достаточно далеко. Но даже тогда этот эпизод всё больше повергал Наруто в пучину отчаяния. И дикой злобы. Теперь он не собирался забывать, из-за кого его жизнь превратилась в ад. Наруто остервенело закидывал коробки, только чудом не уничтожив половину продуктов. Адски хотелось затянуться сигаретой. Резко он стал собой недоволен за то, что всё время вёл себя на работе так приторно правильно. — Полегче, приятель, — как всегда хитро прищурившись, осадил его Итачи. Наруто попытался игнорировать его присутствие. Сегодня плохой день. Из тех, когда говоришь лишнее, а потом приходится за это извиняться. — Каким бы странным это ни было, — вкрадчиво произнёс Итачи, хватая Наруто за руку, — мне ты можешь рассказать. Наруто сел в кузов грузовика, который они загружали. Продвинулся чуть вглубь, чтобы ноги не касались земли. Рука машинально потянулась к карману. Достать сигарет. — Ты почувствовал облегчение? — собравшись с духом, спросил Наруто в лоб. — Когда убил его? Тебе стало легче? Настолько, чтобы, если придётся, снова сделать нечто подобное. Чтобы вновь стало легче. Потому что знаешь, ты не убийца, только когда никого не убил. А иначе. Ну, убийца. Очевидно, да. А вот если убил дважды, трижды, ты не можешь стать каким-то убийцей в квадрате. Твоя суть не меняется, только количество жертв растёт. — Я почувствовал облегчение, — медленно ответил Итачи, будто подбирал слова, — когда простил себя за то, что сделал. Но вернул себе свою жизнь только после того, как простил его. Того, кто сделал меня убийцей. Пришлось признать, что он знал только, как быть таким человеком. Ни больше, ни меньше. Мне следовало понять это раньше. Уйти, сбежать, чтобы найти свой путь. Не зависимый от другого человека, на которого я возложил какие-то свои ожидания. Он был лишь плохим отцом, и мне не следовало из-за этого становится плохим человеком. Наруто открыл рот, но тут же беспомощно его закрыл. Это не то, что он хотел услышать. Простить? Ту, из-за кого его жизнь стала этим жалким подобием? Нет, это не может быть решением. Вся эта чушь про прощение нихрена не работает. Проблема перестаёт быть таковой, только когда исчезает. — Как я выгляжу? — в мысли Наруто влез возбуждённый голос Яхико. Рыжий был опрятно одет, волосы почти привёл в приличный вид. От него даже пахло каким-то одеколоном. — Как убийца, отсидевший в тюрьме и работающий грузчиком, — ответил ему Итачи. Яхико колкости товарища никак не смутили. Он только задорно усмехнулся. — Ходячий секс, да? — Ага, точно, — вклинился Наруто. Узумаки осознал, что эти двое, которые стали первыми, кто признал его новую версию, не заслужили, чтобы он думал о своей назревающей мести. Будет кощунством осквернить то хорошее, что они и эта работа привнесли в хаос его существования. — Не скажешь, зачем тебе так выглядеть? — Сегодня же тот самый день, — многозначительно подвигав бровями, ответил Яхико. Наруто только пожал плечами. — Проверка, — объяснил Итачи. Чем только ещё больше запутал. Даже напугал. — Проверка? Какая ещё проверка? — Эй, не дрейфь, приятель, — хлопнул его по колено Яхико, — всего лишь Влажный Персик придёт, чтобы убедится, что у нас всё хорошо. Понимаешь, что мы всем довольны, что живём полноценной жизнью и не планируем возвращаться на стезю преступной деятельности. Ну, или выйти в окошко. Как вариант. — Я не знал, что Ино будет нас проверять. — Это не проверка, а скорее просто… дружеская встреча, — поправился Яхико, оправляя на себе одежду и стараясь пригладить волосы. Безуспешно. — Она просто с тобой поговорит и всё, — сказал Итачи. Его слова казались понятными, за ними было сложно спрятать второй смысл, но этому парню всегда удавались такие штуки. Он будто говорил, что ей будет достаточно одного взгляда на Наруто, чтобы понять, что он задумал. Узумаки оглядывался весь остаток смены. И даже за халявным ужином не смог успокоить нервы. Но как бы сильно не старался следить за ситуацией, появление Ино застало его врасплох. — Привет, мальчики, — улыбаясь, произнесла она, чем знатно напугала Наруто. — Здравствуйте, госпожа Ино! — подскочил к девушке Яхико, галантно целуя ей ручку. Очки в пол лица только усугубляли её смущение, увеличивая раскрасневшиеся щёки. — Обворожительны, как всегда. — Н-ну, что ты такое говоришь, Яхико, — да, Наруто тоже было интересно. В этой блондинке, любительнице спасать опустившихся парней, были задатки красивой женщины, но она активно старалась хорошо их прятать. Так что разглядеть кого-то обворожительного за серой широкой юбкой намного ниже колена, плохо натянутыми колготками в тон и клетчатым пальто больше на размер, было чрезвычайно сложно. Да Наруто и не старался. — Я же просила называть меня просто Ино. — Запамятовал, — кланяясь в извинениях, ответил Яхико. Наруто закатил глаза. Блондинка явно не догоняла, что рыжий пытается с ней заигрывать. — И-н-о. — Х-хорошо, — откашлялась девушка и собралась, напуская на себя важный вид. — Как вы тут? — было видно, что на этой почве ей намного комфортнее. Парни быстро рассказали, что и как. Наруто отделался лаконичным «хорошо», а на остальные её вопросы кивал. Отрицательно или положительно. Яхико предложил Ино отужинать с ними. Она замялась, но согласилась. И Наруто не понравилось, как её большие бирюзовые глаза посмотрели на него.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
— Наруто! Постой! — Узумаки чертыхнулся про себя, проклиная свою нерасторопность, из-за которой не успел сбежать от этой назойливой блондинки. Она пробежала за ним всего несколько десятков метров, но немного запыхалась. — Извини, что снова лезу с вопросами… просто… ты уверен, что у тебя всё хорошо? Наруто снова лишь кивнул. Проповедь — это последнее, что ему сейчас нужно. — Увидимся, — поторопился отвязаться от Ино Наруто, — ну, когда ты снова придёшь нас проверять. — Подожди, — вцепилась в руку. Сбросить её Наруто не смог бы, боялся, что сделает нечто слишком грубое. — Извини. Я просто хотела сказать, что парни отзываются о тебе очень хорошо. Да и начальство довольно твоей работой. Твоей исполнительностью и тем, что ты всегда следуешь правилам. Это очень хорошо, что ты взял себя в руки. У тебя ещё всё… — Послушай! — вышло громко и жалко. Наруто для успокоения потёр шею. — Прости, я просто слишком устал. — Оу, д-да, я понимаю, извини. — Прошу, перестань так часто извиняться, это сводит с ума. — Д-да, изв… кхм, да-да, — Ино вся стала дёрганная и, казалось, вот-вот взорвётся от того, что не может извиниться. — Слушай, может, я просто тебя подвезу? Они стояли напротив друг друга. Наруто шесть лет не видел этого в девушках, смотрящих на него. Как и самих девушек, если на то пошло. Было неожиданно приятно. Поэтому он согласно кивнул. Для такой напуганной серой мыши, Ино водила уверенно. В салоне царил её рабочий беспорядок. Обёртки, папки с документами. Берёт работу на дом и живёт в машине. Наруто было легко её раскусить. Он старался смотреть на проносящийся мимо город. Эта часть его жизни давно в прошлом, а если бы Наруто решил с кем-то развлечься, то Ино — последняя в очереди. Узумаки бездумно разминал левую руку, призывая старенький автомобиль везти их чуть быстрее. — У тебя что-то с рукой? — нарушила молчание Ино. Наруто тяжело вздохнул. «Не вышло». — Просто немного загрубела в тюрьме, только и всего. — Это, наверное, не очень хорошо. Ты ведь был музыкантом? Наруто уронил руку на колено и отвернулся. Он даже не знал, что услышать это в прошедшем времени будет так больно. — Да, был, — отрезал Наруто, надеясь, что она поймёт его нежелание продолжать разговор. Остаток пути провели в напряжённом молчании, прерываемом только Наруто, когда нужно было объяснить дорогу до его дома. — Спасибо, что подбросила, — как можно быстрее сказал Наруто, но сбежать не успел. Её рука крепко вцепилась в его бедро. Так опасно высоко. Он даже усмехнулся, подумав, что минет из жалости ему всё же может перепасть. Наруто будто наблюдал за всем происходящим со стороны. Как рука Ино забирается выше, как она расстёгивает молнию на его джинсах. Он откинулся на подголовник. Тесный салон наполнился однотонными звуками шлепков. Это её рука опускалась на всю его длину. Снова и снова. И всё без толку. Наруто мягко отвёл руку Ино от своего члена. Блондинка сидела вся багровая, не зная, куда деть глаза. — Всё в порядке, — тихо произнёс Наруто, — это всё только моя вина. Не парься. Сказав это, он вышел, негромко хлопнув пассажирской дверью. Несмотря на то, как прошёл этот день, Наруто не стал напиваться. Ему нужна была трезвая голова. Он обрёл свою свободу. Снова. Но свою жизнь никогда вернуть не сможет. Не до конца. Потому что Хината всё ещё существует где-то там. Наруто не уверен, что способен облечь это в конкретные слова. То чувство, из-за которого считает, что всё дело в ней, но знает, что должен делать. Его жизнь не утрачена навсегда, как он думал прежде. Она просто всё ещё не свободна. Её забрала себе сокрушительница. Нужно лишь подтолкнуть её… слегка. И пока она будет падать, он сможет взлететь.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Сегодня она была как никогда идеальна. Словно знала, что Наруто избрал этот день для свершения своей мести. Он прятался за глубоким капюшоном, натянутом на глаза, когда смотрел сквозь высокие французские окна, как Хината высоко подпрыгивает. Её ноги были вытянуты в идеальную линию. Это казалось нарушением всех законов физики. То, что она творила со своим телом. И то, какой красивой она была. Наруто со злостью впивался пальцами в белые старинные рамы. Он больше не позволит ей запутать себя. Хината — враг. Это она во всём виновата и заслужила понести достойное наказание. Жизнь за жизнь. Цена меньше Наруто не устроит. Её заклятые подруги одна за другой покидали зал. Переговаривались на крыльце, брызжа ядом от того, что учитель снова попросил Хинату остаться. Наруто в очередной раз поразился тому, как много желчи за этими красивыми обёртками. Хината должна быть такой же. И плевать, что всё увиденное до этого дня опровергало эту мысль. Просто самые красивые — самые опасные. Она застенчиво улыбалась учителю. Было очевидно, что он хвалит её. Наруто быстро догадался, какое это не частое явление. Этот женственный мужчина предложил ей что-то. В бледных, будто принадлежащих другим, волшебным мирам, глазах загорелся азарт. Хината не возражает против ещё одного урока. Внутри Наруто сразу зашевелился кто-то тёмный. Он отчётливо читал каждую мысль в отражении бледного лица мужчины. Казалось, только Хината не способна увидеть правду. «Нет», — отговорил себя Наруто. Она знает. Просто в этом её игра. Хината легко доверила ему своё стройное тело. Превратилась в податливого лебедя и только красиво взмахивала крылами. Её не смущали его руки на собственной талии, что скользили вниз и вверх. Касались так, словно она уже принадлежала ему. Наруто прильнул ближе к высокому окну. Плавность исчезла из женственных рук учителя танцев. Они стали грубыми и требовательными, когда уложили её себе на грудь. И в порыве едва сдерживаемой страсти крепко сжали юную девичью грудь. Хината слишком быстро проснулась от красивой сказки танца. Она дёрнулась из его рук, но было поздно. Пластика и медлительность исчезли. Мужчина стал неистовым. Он лапал её, пока девчонка старалась вырваться. До Наруто долетали приглушённые мольбы. И резкий вскрик ужаса, когда ему удалось повалить балерину на паркет. Разве это не было ответом на все его мольбы? Разве провидение не предоставило ему новую возможность? Наконец-то Наруто мог просто отвернуться и уйти. Сделать то, что не смог в прошлый раз. Дав ей возможность разрушить его жизнь. Так почему он нашарил на земле этот здоровый камень? Зачем сжимает его в руке? Наруто видит, как Хината старается выскользнуть из грязных рук предателя. Видит обнажённое плечо, когда жалкий вор почти стягивает с неё бледно-сиреневую эластичную кофту. Она перепугана, бессильна. Но стоит ему потянуться к её губам, как в Хинате что-то переключается. Наруто слышит её отчаянный рык. Она ещё не сдалась. Царапается. Плачет, но вырывается. Удар даёт ему необходимую заминку. На её нежной коже моментально проступает алый след его длинных пальцев. Наруто больше не раздумывает ни секунды. Размахивается. Камень врезается в высокое французское окно. Стекло разбивается на тысячу осколков. Теперь это удар, который даёт необходимую заминку для неё. Хината бьёт учителя коленом между ног, находит в себе силы стряхнуть его с себя. И убегает. Наруто практически сталкивается с ней на лестнице. Она успела схватить своё пальто, которое пытается надеть на ходу. Красный шарф накинут на шею, и его длинные концы развиваются у неё за спиной. Часть шпилек уже выпала из причёски. Остатки звякают о каменную лестницу. Иссиня-чёрные волосы подхватывает ветер. Наруто тянет руку, чтобы ухватиться за неё. Сказать, что теперь всё хорошо. Что он снова её спас. Но Хината проносится мимо. Она всё ещё в пуантах. Узумаки смотрит на дверь в её балетную студию. Он легко может представить себя входящим туда. Наказать кого-то ради неё. Снова. Теперь Наруто кажется, что он здесь сегодня ради этого. Но только не мстить ей. Ведь если эта красота исчезнет из мира, то что в нём вообще останется. Для него точно ничего. Поэтому он отворачивается от лестницы и бежит за красным развивающимся шарфом. Подгоняемый диким ужасом, который возникает по неизвестной ему причине. Но Хината исчезла из поля зрения и будто… пропала навсегда. Легче становится, когда Наруто поворачивает и видит желанные алые всполохи. Но он не останавливается, а бежит дальше. Он знает, что должен быть ближе. Идёт за этой красной путеводной нитью, что связывает его с красивой балериной из желанных грёз. Хината слишком шокирована, напугана и расстроена, чтобы замечать, почему люди стоят на краю дороги, почему не уйдут с её пути. Она не хочет касаться их даже случайно. Поэтому торопится уйти дальше. Не поднимает глаз, не видит, что светофор того же цвета, что и её шарф. Резкий визг шин пугает её ещё больше. Хината замирает в свете бледно-синих фар, как маленький оленёнок. Она даже не успевает вскрикнуть, когда тело взлетает в воздух и грубо валится на жёсткий асфальт. На неё смотрят два прекрасных голубых глаза. И смотрит мужчина, у которого в руках её шарф. Наруто успевает заметить, как она тянет к нему руку, когда его тело бросает вперёд, припечатывая к лобовому стеклу. Он скатывается вниз. И замирает посреди дороги. Страх смерти так и не приходит. Он слышит какие-то страшные хрипы, но скоро приходит тишина. Наруто держится за неё. Так хорошо ему давно не было. Весь мир расширяется до размеров насыщенного сиреневого неба, по которому, как река, растекается глубокая синева. И уже появляются первые звёзды. Он так давно не смотрел на них. Накатывает прекрасный покой. А потом мир взрывается, схлопываясь до одной крошечной точки. До испуганного лица с большими невероятными глазами. Её губы шевелятся. Она как будто умоляет его что-то сделать. Наруто хочется коснуться её. Коснуться красоты. Но тьма берёт верх.⊱⋅ ────── ❴ • ♡ • ❵ ────── ⋅⊰ Ты ни черта не понимаешь. И красота… ⊱⋅ ────── ❴ • ♡ • ❵ ────── ⋅⊰
Иногда кажется, что он что-то слышит или что-то чувствует. Но это быстро уходит обратно во тьму. Там не так уж плохо. Он не помнит, как тут оказался. Не помнит себя. И это почему-то кажется настоящим благом. Тьма начинает казаться радушной хозяйкой. Да только тут же грубо сообщает ему, что загостился. Выталкивает его на свет. Возвращается всё и сразу. Яркий свет с белого потолка. Гул множества голосов. Противный писк, из-за которого раскалывается голова. Наруто моргает, сильно сжимая веки и думает, что где-то в глубине черепа слышит, как громко открываются и закрываются его глаза. — Ага, очухался спящий красавец, — Наруто кривится от громкого женского голоса. Пытается сфокусировать взгляд на размытой фигуре перед ним, но видит лишь странный рогатый силуэт. — Я в аду? А ты демон, который должен мучить меня? — слова с трудом продираются через сухость во рту. Но слышать свой голос приятно. Делает его немного реальнее, чем минуту назад. Рогатая фигура смеётся. Вообще-то даже красиво. Грубо, но звонко. Искренне. — Хотела бы сказать, что ты очень далёк от истины, но найдутся те, кто с радостью обзовут меня похлеще. Наруто чувствует чужие руки на своих руках. Касания невесомые, мягкие, но он стонет от боли. Всё тело будто состоит из разрывов и переломов. Моментально приходит сожаление, что очнулся. В темноте было лучше. — Это ты ещё легко отделался, — говорит рогатая тень, нависая над Наруто и обдавая его ароматом пряных духов. — В рубашке родился. Ушибов, конечно, дохера, но ни одного перелома. Головой трахнулся нормально так, но она у тебя тоже каменная. Так что нечего мне тут неженку изображать. Ты, кстати, это, знаешь своё имя и где находишься? Бля, всегда забываю об этом спросить. Наруто понимает, что он в больнице. Судя по тому, что ему дают отчёт о его состоянии. Но если эта рогатая женщина — врач, то очень и очень странный. — В больнице? — на всякий случай уточняет он. — Верно. А с именем как? — Наруто, — это он помнит. — Наруто Узумаки. — Ну вот, говорю же, что ты в порядке, — женщина по-свойски ударяет его по плечу. Боль расходится по всему телу и Наруто громко стонет. — Ой! Бля, прости. — Я точно в больнице? — уточняет он, стараясь коснуться места удара, но руки не слушаются. Фокус никак не настроится, что вызывает приступ мигрени. Наруто старается проморгаться. — Привыкай, — с явной усмешкой в голосе говорит женщина с рогами, — когда я на смене уже больше тридцати часов, то могу быть немного грубой. Сейчас это ещё цветочки. Наруто наконец может разглядеть белый халат. Женщина с рогами не заморочилась его застегнуть. Рукава закатаны, на ней узкие джинсы и чёрная футболка с надписью «если хочешь задать вопрос, читай ниже», Наруто послушался и наткнулся на красноречивое «меня не ебёт». Женщина-врач что-то записывает в планшетке. У неё тонкие запястья с кожаными браслетами. — Ну, привет, — Наруто сосредотачивается на её кривоватой улыбке. На тёмно-зелёных глазах. И на рогах, которые оказываются небрежными хвостиками светлых волос. Он снова закрывает глаза, а когда открывает, задорная блондинка, меньше всего похожая на врача, предстаёт перед ним чётко и ясно. — Привет, — неуверенно отвечает Наруто. — Как самочувствие? — Похоже, что я ещё жив. — Констатирую, что это факт, — улыбаясь, произносит зеленоглазая блондинка. — Я твой лечащий врач. Можешь звать меня Темари, но обычно пациенты зовут меня просто Госпожа. Наруто смеётся, сам не знает почему. Это отдаётся болью в рёбрах, но остановиться сложно. Темари смеётся с ним. Она определённо начинает ему нравиться. Зачем-то Наруто отмечает, что она его ровесница, а может и старше. Темари из тех утончённых женщин, которые могут себе позволить любой нелепый вид и всё равно заставят других ненавидеть себя за красоту. Его тело моментально отзывается на это слово. Воспоминания набрасываются, как стая голодных волков. Балетная студия. Разбитое стекло. Её слёзы. Красный шарф. Хината. — Девушка, — в панике произносит Наруто, не понимая, как объяснить, что хочет сказать. Темари вопросительно выгибает бровь. — Там была девушка, — всё это уже было. В тот раз она тоже пропала. Наруто с силой сжимает кулаки. — Хината, — в последней отчаянной попытке, говорит он. — А, — расслабляясь, усмехается Темари. — Она в коридоре. Вышла, чтобы я смогла тебя осмотреть. Повезло тебе с ней. Отказывалась уходить, пока не будет уверена, что ты в порядке. Всем отделением выгоняли её, чтобы поспала нормально. Знаешь, — Темари снова смотрит на свой планшет, а потом впивается цепким взглядом за Наруто, — бросал бы ты курить. И пить за одно. Пока ещё можешь справиться с молодой невестой. Ладно, сейчас позову её. Темари уходит быстрее, чем Наруто успевает сообразить, что она имела в виду. Он старается сесть удобнее. Осматривает палату на четверых, в которой он совершенно один. И взгляд цепляется за яркое пятно на прикроватной тумбочке. Красный шарф. Лежит, аккуратно сложенный. Будто ждёт, что будет дальше. Наруто слышит, как с тихим шорохом открывается широкая дверь на полозьях. Думает, что вернулась Темари, и смело оборачивается. Но это не грубая блондинка с забавными хвостиками. Хината застенчиво останавливается на пороге. Она в смешных резиновых сапогах в цветочек. Пуанты исчезли. Как и весь тот наряд балерины. Хината держит пальто на сложенных впереди руках. Неуверенно убирает прядь распущенных волос за ухо. Такая до боли красивая. И она в порядке. Потому что он снова её спас. — Простите, — тихо произносит Хината. Снова этот нежный перезвон колокольчиков. Её голос действует успокаивающе на его тело. Мигрень отступает. Она делает неуверенный шаг вперёд. На всё ещё по-детски пухлых щёчках играет лёгкий румянец. — Меня зовут Хината. М-мне пришлось сказать, что я в-ваша, понимаете, ваша невеста, — Наруто едва сдерживает смех. Нежный румянец быстро уступает место ярко-красному. Хината мотает головой, явно собой не довольная. И смело смотрит ему в глаза. Наруто на секунду забывает, как нужно дышать. — Спасибо, — громче и увереннее говорит Хината, сопровождая слова низким поклоном. Теперь Наруто и сам думает, что краснеет. Чего с ним не случалось примерно… никогда. Хината выпрямляется и быстро сокращает расстояние между ними. Хватается тонкими пальчиками за высокую спинку у изножья кровати. Она такая прекрасно сосредоточенная. — Вы спасли меня. И я заготовила целую речь, чтобы всё вам сказать, но, кажется, всё успела забыть. — Это не страшно, — набравшись смелости, произносит Наруто. Его первые слова ей. И они вызывают у Хинаты нежную улыбку. Монитор, про который он благополучно забыл, выдаёт его с головой. Громкость и частота писка подскакивает. От этого Наруто паникует сильнее, что не помогает. — Чёрт, — ругается Узумаки, пытаясь найти, какой провод от себя отключить. Хината хихикает в кулачок. Наруто замирает, очарованный. Писк превращается в прямую полоску. И снова ускоряется. Но он больше не тратит время на него. Боится, что не успеет насмотреться на неё. Такую красивую. Так близко. — Наверное, неполадки какие-то, — отмахивается Наруто, удобнее откидываясь на спинку больничной кровати. — Я так и подумала, — с самым серьёзным выражением лица соглашается Хината. Наруто усмехается. Между ними устанавливается комфортная тишина. Они просто улыбаются друг другу и неотрывно смотрят в глаза. — Ой! — первой спохватывается Хината и отводит глаза, начиная что-то нервно искать в карманах своего пальто. — Совсем забыла, — её пальчики вытаскивают на свет белый прямоугольник из плотной бумаги. Хината обходит кровать и подходит совсем близко. Протягивает бумажку Наруто. Он ничего не может поделать с дрожью в руках. А ещё жульничает, когда слишком глубоко хватается за её руку, чтобы ощутить нежность кожи. Проверить, действительно ли она такая, как он думал. Оказалось ещё лучше. — Что это? — с неимоверным усилием воли Наруто отводит взгляд от вновь покрасневшей Хинаты и смотрит на всего одно слово, написанное на визитной карточке. — «Джанго»? — читает Узумаки. Переворачивает визитку. Там имя, телефон и адрес. — Что это значит? И кто этот Джирайя? — Ну, — неуверенно тянет Хината. Она вовсе не торопится отойти подальше. Наруто мог бы легко протянуть к ней руки, обнять. И даже больше. — Некоторым образом, — снова мнётся Хината, — это человек, который вас сбил. — Чего? — Да. Эм, господин Джирайя был за рулём, — мигрень вернулась. Только не снова, умолял Наруто. Он смутно помнил детали, но светофор был красным. Это они нарушили правила. Нарушили закон. Страх парализует Наруто. Он понимает, что не может даже вздохнуть. — У него нет никаких претензий к вам. Я успела всё ему объяснить. Ну, пока мы ждали, что скажут врачи. Он не смог оставаться здесь так долго, но взял с меня слово, что я всё передам. Как я поняла, он владелец какого-то клуба. И если вам когда-нибудь понадобиться помощь или работа, господин Джирайя с радостью поможет. Вы слышите? Наруто смотрел на Хинату, открыв рот. Он вроде как всё услышал, но осознать этого не мог. — Всё хорошо? — в необычных глазах появилась паника. Хината коснулась его плеча, наклонилась чуть ниже. Наруто мог чувствовать потоки воздуха, разгоняемые её участившимся дыханием. — Мне позвать врача? Вам плохо? — она дёрнулась, чтобы так и сделать. Но Наруто успел схватить её за руку. Крепко. Как давно хотел. Только признаваться себе в этом отказывался. И чуть не совершил страшную ошибку. — Я в порядке, — хрипло ответил Узумаки. Руку Хинаты он не отпустил. Теперь перед глазами мелькали картинки того, что могло быть, если бы он не успел. Не побежал. Отошёл в сторону, как хотел. Он ярко представил, как она лежит на холодной дороге. Красивая. Всё ещё красивая, но лишённая жизни. И рядом с красным шарфом — лужа красной крови. Наруто не успел подумать, что делает, когда уткнулся лбом в её ладошку. — Я в порядке, — снова прошептал он. И она была в порядке. Благодаря ему. Хината застыла в нерешительности. Рука, которую не сжимал Наруто, дёрнулась. Она несмело потянулась самыми кончиками пальцев. Время растягивалось, как резина, а она всё тянулась и тянулась вместе с ним. Пока не коснулась его пшеничных волос, зарываясь, насколько позволяли слегка отросшие пряди, пальцами в них. Ей так хотелось отдать хоть крупицу своей нежности человеку, который спас её. — Извини, — слишком резко воскликнул Наруто, отпуская Хинату. Её рука повисла в воздухе, отказываясь признавать это расставание. — Должно быть, переволновался. Не каждый день удаётся спасти чью-то жизнь. А ты ещё такая молодая. Просто испугался, что мог не оказаться в нужном месте в нужное время. — Я понимаю, — ответила Хината, отходя чуть в сторону. Наруто показалось, что в её улыбке появилась грусть. Но она всё равно улыбнулась. Правда, момент оказался безвозвратно испорченным. Хината мимолётом взглянула на аккуратные часики на запястье. — Ох, я уже опаздываю. Простите, что не могу остаться подольше. Но я приду завтра, — последнее показалось Наруто и вопросом, и утверждением. Хината ждала позволения, но в то же время боялась просить о нём, давая Наруто возможность ей отказать. — Наверное, если ты больше не придёшь, то я найду среди медсестёр много сочувствия. Только подумайте, невеста бросила своего престарелого жениха в больнице, — Узумаки театрально схватился за сердце. Хината захихикала в ответ. Напряжение постепенно сошло на нет. — И вовсе вы не престарелый, — с улыбкой сказала Хината. — Что за глупости. — Докажи, — неожиданно борзо бросил ей вызов Наруто. — К-как? — Зови меня Наруто, — глаза Хинаты расширились, губы приоткрылись. Она коснулась раскрасневшихся щёк, прячась за волосами. Он ждал, затаив дыхание. — Я приду завтра, — произнесла Хината и двинулась к выходу. Открыла дверь, почти сделала шаг в коридор, но обернулась в последний момент. И смело взглянула на него. — Наруто.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Хината сдержала слово. Она пришла завтра. И приходила каждый день. И всякий раз что-то менялось. Она подходила ближе. Задерживалась дольше. Смелела. Их разговоры становились свободнее. У Наруто развилась зависимость от Хинаты. Такая, которая отключает голову. Он напрочь забыл сообщить о себе парням с работы. Так что выслушал целую лекцию, когда они до него всё же добрались. Даже Ино заходила. Напряга с ней не возникло, что несказанно Наруто обрадовало. Сегодня он уже мог легко передвигаться по палате. Хотелось, конечно, в курилку. Потому что Хината задерживалась. А только зависимость от неё была сильнее, чем от никотина. — Что не понятно во фразе: «курение убивает»? — ругалась на него Темари, когда замечала, как он ошивается с другими парнями на костылях и в гипсе. — Твои лёгкие в ужасном состоянии, — Наруто только пожимал на это плечами. А Темари странно щурилась на него, показывая пальцами, что собирается за ним следить. — Наконец-то, — вздохнул Наруто, когда открылась дверь в его палату. Он сидел на широком подоконнике в больничном халате. И был готов спрыгнуть с него, чтобы встретить Хинату. Но это оказалась не она. Узумаки сжал кулаки. — Прежде чем начнёшь орать, я тут по работе. Насчёт дела о наезде, — поднимая руки вверх, сказал Шикамару. Он и правда был при значке и с табельным оружием. Наруто промолчал, скрестив руки на груди. — Вот и хорошо. Расскажешь, что там произошло? Наруто только пожал плечами. — Ничего не помню. Головой ударился. — Ясно, — ухмыльнулся Шикамару, удобно устраиваясь на краю свободной койки. Он уставился на Наруто своим сканирующим взглядом. От него никогда ничего нельзя было скрыть. — Может, тогда поговорим о чем-нибудь другом? — Я тебе уже всё сказал, — грубо пресёк эту идею Наруто. Шикамару тяжело опёрся на колени. Он отвернулся, смотря в стену. Наруто просто хотел, чтобы бывший друг убрался туда, откуда пришёл. — А я ведь тоже остался совсем один, — заговорил Шикамару, — только ты никогда об этом не думал, верно? — Хах, ты серьёзно, Нара? Хочешь помериться кому было хуже? — Нет, блядь, не хочу! — Шикамару так резко вскочил со своего места, что Наруто испугался. — Но мне тоже было хреново все эти годы. У меня всегда был один друг. Один человек в жизни, к которому можно пойти после любого дерьма, которое в жизни происходит. А потом он просто исчез! И даже не дал мне возможность знать, всё ли с ним в порядке. — Бедный ты, несчастный, — съязвил Наруто. — Пришёл по работе, вот о ней и говори. А всё остальное. Как это? Не в твоей юрисдикции. — Хочешь о работе? Отлично, — Шикамару подошёл совсем близко. — Я ведь тебе уже сказал, что нашёл тогда ту девочку? Всё о ней выяснил, даже говорил, — Наруто уже не нравилось, к чему он ведёт. — Она спросила меня тогда, всё ли хорошо с героем, что спас её. Конечно, она ничего не знала. Всё её отец, который не желал, чтобы фамилию их семьи полоскали в СМИ. — Зачем ты мне всё это рассказываешь? Думаешь, так сможешь заслужить прощение? — Я это тебе говорю для того, чтобы ты осознал. Девочка была не в курсе. Она была всего лишь ребёнком. И если бы всё зависело от неё, то явно сделала бы всё, чтобы спасти своего «героя». Такой милый ребёнок. И такие необычные глаза. Я их тогда на всю жизнь запомнил. И ты только представь моё удивление, когда я прихожу сюда, узнав, что ты попал в больницу, спасая кого-то из-под колёс. А у твоей койки сидит та самая девочка. Вот это совпадение, да? Наруто постарался отодвинуться, но Шикамару зажал его в ловушку. Он смотрел строго, как всегда бывало в детстве, если шутка Наруто переходила рамки дозволенного. Если подумать, только лучший друг старался удержать Наруто на той грани, за которой шалость становится преступлением. Нара ударил рукой по стеклу. То затряслось. Наруто вздрогнул всем телом. Он уже знал, что Шикамару прочитал его как открытую книгу. — Что ты хотел сделать? — зашипел на него бывший друг. — Выследил её? Хотел отомстить? Может, сам и толкнул её? — А ну заткнись! — закричал Наруто, бросаясь вперёд. Но Шикамару увернулся и легко завёл руку блондина за спину, прижимая лицом к окну. — Это ложь! Это всё вышло случайно! — чем сильнее Наруто кричал, тем больше хотел, чтобы его слова были правдой. И чтобы Шикамару ему поверил. Наруто почувствовал, как подступают злые слёзы. — Пожалуйста, — взмолился он, растеряв запал, — поверь мне. Шикамару отпустил его и вернулся на койку. — Говори. Если хочешь. Наруто всхлипнул, растирая ушибленный локоть. Он не мог найти силы посмотреть Шикамару в глаза. — Это правда была случайность. Какая-то насмешка судьбы. То, что я прошёл мимо той балетной студии и остановился посмотреть. А потом… не знаю. Я просто приходил и смотрел. Думал о разном, но не всерьёз. Просто злился и мечтал найти того, кого смогу наказать, чтобы стало легче. В тот день всё повторилось. Тот мужик пристал к ней. Этот её учитель танцев. Я разбил стекло, а она убежала. Я бросился следом. Это было именно то, чего я хотел, — теперь Наруто поднял глаза. — Мне казалось, что я мечтал всё повернуть вспять. Не спасать её тогда, не спасать сейчас. Но я бы никогда себе не простил, если бы с ней что-то произошло. Тем более по моей вине. Наруто закончил. Шикамару ничего не говорил. Просто смотрел куда-то в сторону. — Ты мне веришь? — с надеждой в голосе спросил Наруто. Он так быстро забыл, что злится на лучшего друга. Что должен его ненавидеть за… сформулировать конкретно за что, Наруто никогда не мог. Наверное, ему просто было стыдно. От того, что он всех подвёл. Себя. И Шикамару. — Я всё время пытался помочь, — заговорил Нара после долгого молчания. — До тех пор, пока это мне чуть не стоило значка. Но даже тогда я не мог просто сдаться. Пытался ходить к тебе, но ты отказывался от встреч. А потом один из моих бывших информаторов загремел в тюрьму. Точнее, спасая его я всё так устроил, чтобы он оказался с тобой в одном месте. Попросил его присматривать за тобой в обмен на защиту для его жены и дочери на свободе. Знать хоть так. Я так ждал. Считал каждый день. Придумывал, как попросить прощения. — Но никто не, — начал было Наруто. — Чоджи?! — осознание этого так больно ударило. Намного больнее, чем удар многотонной машины. Этот здоровяк взялся будто из ниоткуда. И сразу взял Наруто под своё крыло. Если бы не он, кто знает, что могло случиться с таким, как Узумаки. — Какой же я идиот, — простонал Наруто. Стало очевидно, что он везде был лишь неправ. Всё испортил, а мог принять неизбежность. Мог выйти и знать, что есть человек, который ждал. Человек, к которому можно прийти. Но теперь было уже поздно. Наруто понял это лишь сейчас, когда увидел, что Шикамару всё ещё не смотрит на него. Он давал ему последний шанс простить просто так. В память о дружбе. И Наруто всё испортил. Сердце заныло. Стало так погано на душе. — Это ещё мягко сказано, — произнёс Шикамару без всяких эмоций. — Но оно и не удивительно, — добавил Нара, потягиваясь, — за ум у нас всегда отвечал я. Наруто с опаской посмотрел на лучшего друга. В его глубоких глазах засверкали хитринки. А следом Шикамару просто усмехнулся. Но Наруто отказывался поверить своей удаче так быстро. — Извини, что напугал, но мне нужно было точно убедиться, что ты не стал маньяком-преследователем, который любит толкать молодых девочек под автобусы. — Бля, — расслабляясь так, что плечи повисли ниже колен, вздохнул Наруто, — да я же чуть кони не двинул. — Пфф, ну извините, ты так долго на меня дулся, что я не мог упустить шанс поиздеваться. Наруто рассмеялся. Шикамару подхватил. Никто из них до последнего не верил, что можно вот так просто вернуться к тому, на чём остановились. Но говорить друг с другом оказалось так привычно. Будто не было этих шести лет. Стоило им начать, как разговор уже отказывался прерываться. Они вспоминали прошлое. Слушали о том, что успели пропустить. — Фух, — вздохнул Шикамару. Он достал из внутреннего кармана дутого жилета, одетого поверх тёплого свитера, мятую пачку сигарет «Ред Эппл». Сунул одну в рот, зажав между губами. — Слышь, дрочила! Своё ротодилдо убрал куда подальше, пока я его на тебе вместо урологического катетера не использовала. Шикамару показалось, что он ослышался, но всё равно обернулся. И наткнулся на натуральную бестию. Блондинка прожигала дыру в нём, явно намереваясь исполнить угрозу. Обычно Шикамару предпочитает игнорировать приказы, которые ему отдают женщины. Но этот выполнил. В рекордные сроки. — Так-то, — произнесла всклокоченная блондинка в белом халате. Точнее, в халате, который некогда был белым, а теперь его венчали красные, жёлтые, зелёные и чёрт пойми какие ещё пятна. — Там свою оральную пробку и держи. Если не хочешь потом всю жизнь дрочить деревянный елдак. Который тебе вставят на место оторванного. А отрывать я умею. — Дерев… что? — на грани истерики спросил Шикамару. — Почему деревянный? Что? — А почему бы и нет? — пожимая плечами, переспросила блондинка. — Как ноги у пиратов. — Эм-м, — вмешался Наруто в их любопытную дискуссию, — Шикамару, познакомься, это мой врач Темари. Вообще-то для тебя она Госпожа Темари. А это просто мой друг Шикамару. — Бля, — устало ложась на койку Наруто, протянула Темари, — простите, правда. Я уже тридцать шесть часов на смене. А когда слишком долго без сна, то всегда становлюсь немного раздражительной и грубой. — Немного? — на слишком высокой ноте уточнил Шикамару. — Чёрт, женщина, какая же ты, когда тебя разозлить серьёзно? — Тебе лучше не знать, — выдала Темари. И ушла. — Чего? — развёл руками Наруто. — А проверить моё самочувствие? — Не веди себя как типичный ректальный пациент! — прокричала Темари из коридора. — А ты чего уставился? Чё сказал? Куда пожалуешься? Ах, туда пожалуешься. Ну, ебать-копать какие мы нежные дрочилы. Что-то ты не был таким смелым, когда я скрыла от твоей благоверной, что у тебя мандавошки, пердун ты старый. И вы ковыляйте отсюда. Пока не трахнула вас вашими костылями. Остальное было уже совсем не слышно. Хотя было понятно, что Темари ещё долго что-то говорила. — Вау, — протянул Шикамару. — Кажется, я влюбился.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Наруто в нетерпении смотрит, как Темари проверяет его последние успехи на поприще выздоровления. Это только начало её сегодняшней смены, так что рогатая блондинка мила и приветлива. Хотя она хмурится, периодически поглядывая на своего пациента поверх чёрной планшетки. — Скажи честно, сколько мне осталось, док, — усмехается Наруто, не выдерживая её напряжённого молчания. Темари сурово смотрит на него. — Что за идиот, — вздыхает она. Навязчивая мысль не даёт ей покоя, это более чем очевидно. Наруто знает, как это бывает. Значит, что Темари не уверена, её это дело или нет. Он успел неплохо с ней подружиться, поэтому уверен, что дело не её, но она в него влезет. Так и выходит. — Ты сидел, да? В тюрьме подкосил здоровье? Я не пытаюсь тебя унизить или ещё что. Просто у меня брат тоже сидел, бесследно не прошло. Так что я серьёзно, бросал бы ты курить. И пить. — Что ещё бросить? — горько усмехаясь, спрашивает Наруто. Но Темари и её хитрые зелёные глаза сложно провести. — А есть что ещё бросить? — Наруто приходится прикусить язык. — Рукой, кстати, тоже нужно заняться. Если ты планируешь и дальше ею пользоваться, — Темари задумчиво стучит пальчиком по нижней губе, замышляет нечто пошлое. — Ну, для чего-то кроме, — она ярко продемонстрировала движения вверх-вниз. Наруто закатил глаза на это ребячество. — Тебя не слишком сильно занимает вопрос мужского самоудовлетворения? — в попытке подколоть Темари, спрашивает Наруто. Но, разумеется, он ни на ту напал. Врач печально цокает языком. — Да-а-а, с личной жизнью у меня напряжёнка, вот всё такие мысли и лезут. — А знаешь, — сам от себя не ожидая, начинает Наруто, — мой дру… — Ой, — его прерывает смущённый тихий возглас Хинаты, которая впервые решилась войти в его палату, не постучав. Наруто наклоняется, чтобы видеть её, а то Темари закрывает собой весь обзор. — Простите, я не знала. Я… подожду… там… за… — Отлично! — Хината вздрагивает, чуть не роняя на пол свёрток, который прижимает к груди, когда Темари буквально кричит на всю палату. — Ты-то нам и нужна. — Я? — испугано переспрашивает Хината. — Да-да, иди сюда, — балерина мнётся секунду, но всё же откладывает на пустующую койку своё пальто и свёрток из пищевой бумаги. Наруто следит за каждым её движением, как коршун за добычей. Резко хочется, чтобы Темари испарилась. — Садись, — буквально приказывает врачиха, похлопывая по краю кровати Наруто. Хината снова с заминкой, но слушается. Темари довольно грубо хватает пациента за левую руку и передаёт его огрубевшие пальцы в нежные ручки Хинаты. Наруто перестаёт дышать. Теперь он готов поклоняться Темари за её странные идеи. А рогатая блондинка уже что-то объясняет Хинате. Показывает на его руку, куда-то нажимает. Балерина внимательно слушает. Смущение отступает, когда она понимает, что может оказаться полезной. У Наруто стоит гул в ушах от нахлынувшего удовольствия, так что он совершенно ничего не слышит. Он глубоко под водой, где тишина. И тепло от кожи Хинаты. — Поняла? — уточняет Темари. Хината уверенно кивает. — Хорошо, — Наруто не хочет думать о том, что Хината выглядит несмышлёным дитём рядом с умудрённой опытом Темари. Их соседство слишком явственно напоминает Узумаки о ещё одной пропасти между ними. Ему всё ещё почти тридцать. А Хинате? Ему даже думать об этом страшно. — Если ещё заставишь его бросить курить, то цены тебе нет. Ладно, ты у меня тут не один. Пойду, подействую на нервы кому-нибудь другому. Темари оставляет их одних. И Наруто окончательно теряется в ощущении руки Хинаты в своей. А она уверено продолжает разминать его кисть, как показывала блондинка. Между плавных дуг тёмных бровей залегла складка сосредоточенности. Наруто едва держался, чтобы не провести по ней подушечками пальцев. Соблазн, которому он так отчаянно начал позволять себя заманивать, переходил всякие границы. — Больно? — Хината остановилась и подняла на него свои необычные глаза. Она выглядела напуганной. — Что? — Ты застонал и я, — Хината вспомнила, что любит краснеть в таких смущающих ситуациях, её глаза теперь выделялись на фоне алых щёк, — прости, я подумала, что сделала тебе больно. — Нет, всё хорошо. Ты не сделала мне… ничего плохого, — он понимал, что не должен так говорить, но что-то внутри требовало именно этого. Да, Хината не знала о тёмных мыслях, которые его так часто посещали всё это время. Только это не мешало Наруто стыдиться. Объяснить себе, почему продолжал уговаривать себя, что она его злейший враг, оказалось проще, чем он думал. Наруто даже всерьёз готовился подвергнуть себя глубокому самоанализу. Нажравшись в очередной раз до беспамятства. А правда просто взяла и пришла. Желание. Так просто и так сложно. Наруто желал её себе с самого первого дня, как увидел через высокое окно балетной студии. Такую юную, такую чистую, будто в противовес ему самому. Такую красивую. Но разве мог он… после всего, что было, всерьёз рассчитывать на такое счастье. Он пропащий. Его словно и нет вовсе. За ним теперь всегда будет тянуться прошлое. А у Хинаты ещё всё впереди. Она никак не может стать частью его мира. И этот факт так злил Наруто, что за этой злобой он даже не понял, как умудрился… — Что ты там принесла? — нервно указывая на свёрток в бумаге, спросил Наруто. Он привычно одёргивал себя во время слишком вольного путешествия мыслей. Необходимо было смириться прямо сейчас: Хината здесь потому лишь, что чувствует свою вину. Для неё это способ сказать «спасибо». Но скоро её щедрость понадобиться кому-то другому. Она уйдёт. Так что и нечего думать о большем, чем эти краткие мгновения с ней. — Это так, — замялась Хината, — ерунда. Просто подумала, что больничная еда не самая вкусная. И приготовила для тебя онигири с лососем. Ничего такого. Говорю же, ерунда, — она сначала улыбается, но потом резко вспоминает, что ничего не знает о его вкусах. Её голос становится выше, в нём проступает паника. — Ой, это не значит, что ты обязан их съесть. Если не хочешь, то всё нормально. Не нужно из вежливости или… Хината замолкает, когда Наруто накрывает её руку своей. Он не может удержаться и улыбается ей. Забывает о приличиях и сам заправляет её волосы за ухо. Наруто понимает, что нарушает правила, но ему всё мало. Конечно, они именно такие мягкие, как он представлял. А жилка на шее так быстро пульсирует, когда его пальцы совсем не случайно её задевают. Хината приоткрывает рот, пухлые губы такие манящие. Но это слишком даже для Наруто. Этот шаг он сделать никак не может. Иначе назад пути не будет. Он просто потащит её за собой. В тесную квартиру, где может беспробудно пить. Где курит на балконе. Где у него всего одна чашка. В его мир, где придётся признаться, что он убийца. Поэтому Наруто отстраняется, забирая свою руку. И старается не смотреть на то, какими сиротливыми кажутся ладошки Хинаты, сложенные на коленях. — Каждый раз забываю тебе напомнить, чтобы забрала свой шарф, — ловко меняет тему Наруто, притворяясь, что между ними нет никакого напряжения. Он берёт шерстяную вещь с тумбочки и передаёт Хинате. Точнее, просто кладёт шарф поверх её рук, стараясь не прикасаться. Она мнёт красные петли, смотрит на него так, будто впервые увидела. — Когда тебя… сбили, он как-то оказался в твоих руках. Я даже не заметила, когда. Может быть, ты пытался остановить меня и потянул за него. Значит, если бы я это заметила, то остановилась. И ничего этого не было бы. — Тебе не нужно об этом думать, — уверено отвечает Наруто. Сердце сжимается от боли, глядя на её печальный взгляд. Хината улыбается с невыразимой тоской и возвращает ему шарф обратно. — Я решила, что он должен быть у тебя. На память. Наруто знает, что этот кусок красной шерсти всегда будет напоминать о ней. Особенно, когда Хината исчезнет из его жизни. Он станет каждый раз огорчаться, когда шарф всё меньше будет пахнуть ею и всё больше порошком. Будет ночами обнимать его. Просто чтобы вспоминать. И истязать себя. Так что Наруто с благодарностью принимает этот дар. — От онигири я тоже отказываться не собираюсь, — теперь Хината улыбается по-настоящему. Она легко вскакивает с кровати, летит через всю палату. В каждом движении видится красота. «А от тебя придётся», — думает Наруто, когда Хината возвращается к нему, демонстрируя улыбающиеся рисовые треугольники.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Наруто уже несколько часов просто пялился на красный шарф. Ничего не мог с собой поделать, он просто был не готов, что момент расставания придёт так быстро. Кажется, ещё вчера Хината уходила от него с обещанием вернуться, а сегодня время посещений почти подошло к концу, но её всё нет. Узумаки недовольно фыркнул, отворачиваясь от глупого шарфа. — Это и было вчера, идиот, — ругался он сам с собой. Уперевшись спиной в спинку надоевшей койки, Наруто грозно сложил руки на груди, умудряясь практически обнять себя. Он решил, что больше не взглянет на этот бесполезный моток красной шерсти. И даже пару минут стойко смотрел на стену, полагая, что ведёт себя как настоящий мужчина. Каким образом шарф в итоге оказался обмотан вокруг его шеи, Наруто совершенно не понял. — Прости! Я так опоздала! — блондин аж подпрыгнул, когда Хината буквально ворвалась в его палату и принялась низко кланяться, прося прощения. Наруто потерял дар речи. Он уже сто раз успел с ней навсегда попрощаться, но вот Хината стоит перед ним. Без привычного свёртка с чем-то вкусным, пальто всё ещё на ней. Волосы были высоко заколоты, но судя по тому, как девушка тяжело дышит и как раскраснелись её щёки, она бежала, что плохо сказалось на причёске. Наруто против воли хмурится. Хината выглядит… замученной. И у него серьёзные подозрения, что виной тому он сам. Узумаки нервно вспоминает всё, что было за эти, страшно подумать, какие-то пару недель. Давал ли он ей повод думать, что она обязана приходить. В качестве какой-то платы за своё спасение. Наруто ни разу не задавался такими вопросами: зачем ей тут быть? Сколько в её доброте одного лишь желания не быть должной? Он мог думать только о том, какой грёбанный счастливчик, как проводит самую глубокую осень, пору вечных промозглых дождей и беспробудно серого неба, в компании той, кто полностью оправдывает своё имя. Согревает, приносит свет и тепло. В его жизнь. В его тело и душу. — Я ничего не успела приготовить, мне так жаль. День какой-то, — Хината прерывает его эгоистичные мысли, в которых один только он сам. Узумаки старается сосредоточиться на том, что она готова разреветься от злости на себя. Но вот Хината снимает блестящее от дождевых капель пальто, и случается страшное. Она одета, как в тот день. Как балерина. Эта бледная юбка и эластичная кофта. Только пуантов нет, их заменили хорошо знакомые высокие резиновые сапоги в цветочек. — Едва успела к тебе. Повезло, что Темари разрешила мне немного задержаться, — Хината так расстроена всякой ерундой, что даже не замечает, как называет рогатую блондинку по имени. Темари уже много раз пыталась её заставить обращаться к себе так, но юная балерина продолжала твердить своё «доктор но Собаку». — Думала, сегодняшняя репетиция никогда не закончится, — Хината перестала суетиться, когда обратила внимание на Наруто… в её шарфе. Так она и стояла посреди палаты. Улыбалась и смотрела на него. Такая невероятно красивая. Даже растрёпанная и уставшая. Но Наруто продолжал хмуриться. — Репетиция? — спросил он, едва совладав с собой. Узумаки уже был готов вскочить с кровати и потребовать ответа, какого хрена она снова пошла в свою эту дурацкую студию балета, где этот тупой мудак, который… Наруто сжал кулаки и вовремя вспомнил, что ничего этого знать не должен. Если он нормальный парень, а не преследователь. — Балет, верно? — Да, — с удивлением ответила Хината. А Наруто стало как-то стыдно, этого он знать тоже не мог, но уже должен был спросить о таких вещах за время их долгих бесед. Но ему казалось нормальным ничего не спрашивать из того, что успел узнать о ней сам. Поэтому Наруто слушал, как она смеётся над его шутками, как рассуждает о сложных вещах вроде выбора топпинга к мороженному. — Разве я уже рассказывала об этом? — хмурится балерина. — Нет, — признаётся Наруто, соображая, как это объяснить. — Просто… в тот день… когда я тебя спас. Ты была в пуантах, — находится блондин. И всё оказывается так просто. Лицо Хинаты проясняется. — Ну да, точно. — Значит, ты ходишь в ту студию, которая недалеко от места, где, — Наруто считает глупым снова говорить, что спас её, а назвать тот пешеходный переход местом, где «она чуть не погибла» язык не поворачивается. — Ну, ты поняла. Я часто хожу той дорогой, иногда мельком вижу то, что происходит за вашими высокими окнами. Может, даже тебя видел. — Ах, надеюсь, что нет, — смеясь, отмахивается Хината. Она совсем расслабилась и привычно садится на край его койки. — Некоторые уверены, что мои умения могут навсегда отвратить человека от балета. — Что? Нет, я в это не верю. Что за кретин мог тебе такое сказать? — Наруто специально ругается. Ему нравится смотреть, как Хината немного краснеет. Конечно, он не так хорош, как Темари, та может сделать балерину похожей на острый перчик. — Ерунда, — отмахивается Хината. Вроде говорит правду, но Наруто сложно поверить, чтобы такое могло пройти мимо. Она так долго занимается этим своим дурацким балетом. — Завистливые сучки, которые с тобой танцуют? — Хината смешно охает. Ещё пара оттенков красного появляется на её щеках. Конечно, немного не честно ставить себе это в заслугу, всё же она пришла уже довольно разогретая, но Наруто нравится думать, что он один этому виной. — Это правда не стоит такого внимания. В отличие от твоей руки. Я обещала Темари, — Хината теперь довольно смело берёт его за руку. Разминает пальцы, почти как профессионал. — У тебя такие необычные мозоли на пальцах. Почему? Наруто недовольно вздыхает. — От струн, — быстро отвечает он, — но я не позволю тебе перевести тему. Не хочу разыгрывать эту карту, но… я вообще-то конкретно пострадал, когда бросился тебя спасать. Вот смотри, в больнице оказался. И хочу знать, почему ты в тот день бросилась бежать в своих пуантах через холодные улицы? И почему вернулась, если там что-то произошло? — Тебе очень идёт шарф, — вместо чего угодно другого отвечает Хината. Наруто, само собой, никак не реагирует. Потому что он ведь взрослый мужчина и всё такое. Только вот щёки горят, аж хочется прикоснуться к ним руками, но нельзя. Репутация пострадает. Так что он откашливается, с надменным видом отбрасывая длинный конец шарфа себе за спину. — Холодновато стало, только и всего. Но даже это не собьёт меня с мысли. Хината отпускает его руку и отводит глаза. Её плечи горбятся. Непривычно, хотя он видел такое однажды. Она нервно перебирает собственные тонкие пальчики. Чёлка тёмной тенью ложится на лоб, скрывая печальные глаза. — Я просто не знаю, как о таком говорить. — Эй, — Наруто перемещается так, чтобы приподнять ей лицо за подбородок и сильно сжать её руки в одной своей. Получается слишком близко, словно он собирается наклониться и поцеловать её. — Мы же друзья, верно? А другу можно всё рассказывать. — Мне, — она произносит это так тихо, что Наруто приходится и правда склониться чуть ниже, — стыдно. Жаль, что в тот момент он не мог разделиться надвое. Тогда один Наруто спас бы Хинату, а второй набил морду тому скользкому типу, который решил, что ему всё позволено. — Дело в мужчине? — помогает Наруто, чтобы не принуждать её. Растерянность на лице Хинаты так прекрасна и невинна, что кажется, его сердце просто не выдержит. — Он обидел тебя? Если так, то знай — это его вина, а не твоя. Это он, жалкий выблядок. К чёрту его. Да? — Да, — медленно отвечает Хината. Её губы растягиваются в несмелой улыбке, возвращается яркий румянец ещё до того, как она успевает что-то сказать. — Пошёл он к чёрту! Наруто не может удержаться от смеха. — Ты обязана чаще ругаться, — говорит он, — ещё никто не выглядел так мило при этом. — Не исключено, что я последую твоему совету, чёрт возьми! — она странным образом напомнила ему весёлого пирата. Наруто уже давно, куда больше шести лет, так искренне и беззаветно не смеялся. И, конечно, никогда не был так сильно в кого-то влюблён. Только это чувство. Некие призрачные права, которые Наруто решил, что имеет на Хинату, заставляют его продолжить разговор, который никому не хочется вести. Но он видел, что сделал тот мужик-балерун. Поэтому должен знать, как Хината смогла туда вернуться. — Тебе не о чем волноваться, — заверяет его балерина, — у нас был временный балетмейстер. Он искал новые лица для своего шоу, а когда нашёл, ушёл. Вот и всё. — Ты хотела роль? — спрашивает Наруто. Он мало что понимает в самом балете, но, очевидно, каждый желает, чтобы его многолетняя работа принесла плоды. В этом они даже похожи. Наруто считал, что его труды должны были окупиться, но оказался в тюрьме на шесть лет. А на пути Хинаты возник мужик, который не получил то, что хотел. — Господин Ооцуцуки сейчас один из лучших. Многие говорят, что он гений. После участия в его балете можно считать, что ты получила билет в жизнь. Но, как я и сказала, я не очень хороша в этом. Так что. Просто это немного расстроило отца, только и всего. Он не любит… несовершенства. Наруто расслышал в этом — «не любит меня». И не понял, как это нахрен возможно. Вот же она, прямо перед ним. Само совершенство. — Темари сказала, что тебя выписывают через пару дней, — сменила тему Хината. — Да, кажется, она больше ничем не может мне помочь, — усмехнувшись, отвечает Наруто. Он думал, что Хината останется в неведении. Что эти пару дней они проведут вместе. Не думая о том, что будет дальше. — Жаль, — вздыхает Хината и тут же пугается, смешно смущаясь своих слов. — Ой, я не то имела в виду. Очень хорошо, что ты уже здоров. Просто… я привыкла, что после учёбы или балета иду сюда. А теперь… даже не буду знать, где ты. Наруто многое хочется ей предложить. Но он предпочитает молчать. Так проще для его сердца. А оно у мужчин, как известно, слабенькое.⊱⋅ ────── ❴ • ♡ • ❵ ────── ⋅⊰ И всё вокруг переменилось. И красота… ⊱⋅ ────── ❴ • ♡ • ❵ ────── ⋅⊰
Наруто неуверенно потирает затылок рукой, пока смотрит, как Темари оформляет последние бумаги для его выписки. Вроде как хочется что-то сказать, но та, кто в первую встречу предстала перед ним в образе рогатой блондинки, явно из тех, кто не умеет принимать банальности в качестве благодарности. — Всё помнишь, что я тебе говорила? — строго спрашивает Темари, отрываясь от бумаг. Наруто усмехается. — Постараюсь. Темари принимает такой ответ. Все ругательства остаются при ней. В конце концов, только начало смены. — Хината тебя встретит? — меняет тему Темари, озорно задевая ручкой намотанный на его шее красный шарф. Наруто никак не может с ним расстаться. — Нет, она на учёбе, — нехотя отвечает Узумаки. — Чёрт, жаль. Думала, поделюсь с ней рецептом жареных каштанов, — дуется почти как самая обычная девчонка доктор-матершинник. — Не знал, что ты готовишь. — Чего? — возмущается Темари. Наруто готов признать свою ошибку и извиниться, но этого не требуется. — Конечно, нет. За кого ты меня принимаешь? Я хотела дать ей рецепт, чтобы Хината приготовила каштаны для меня. А вот это уже вполне вписывается в образ Темари. — Отдам тебе, не забудешь передать? — Наруто уже готовиться сказать да, но вовремя вспоминает неутешительные подробности своих несуществующих отношений с Хинатой. — Кхм, — мнётся он, неуклюже откашливаясь в кулак. — Ты разве не догадалась? Хината мне вовсе не невеста. Она соврала, чтобы, ну, присмотреть за мной. В качестве благодарности. Ничего больше, — Темари смотрит на него сбоку, пока записывает что-то на обратной стороне его выписки и кивает на каждое его слово. — Поэтому тебе лучше самой как-то… понимаешь? — вместо ответа Темари складывает свою записку без разрешения запихивая её в карман его толстовки. — Поверь, Узумаки, я догадалась обо всём, о чём нужно было. Внимательно следила за тем, как вы смотрели друг на друга. Не потеряй, а то найду и накажу, — для верности Темари легко ударяет его по животу. Он не успевает ничего ответить, а уж тем более спросить, как именно они друг на друга смотрели, ведь рогатая блондинка быстро уходит. Темари оборачивается только раз. Улыбается ему и подмигивает. — Передавай привет своему другу-курильщику, — кричит она через весь коридор, взмахивая на прощание рукой.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Упомянутый друг-курильщик ждёт его на выходе. Они не договаривались. Наруто просто вскользь упомянул, что его выписывают. И вот Шикамару стоит в конце аллеи, которая ведёт к парадному входу в больницу. В груди приятно щемит. Наверное, размышляет Наруто, если бы он не был последним идиотом, то именно так мог бы выйти из тюрьмы. Кто знает, может, так эти шесть лет не показались бы чем-то потерянным. Ведь он спас самую прекрасную девушку на свете. Сохранил этот редкий осколок красоты. Наруто тянет к Шикамару руку для рукопожатия. А друг в ответ протягивает белую палочку из своей пачки «Ред Эппл». Узумаки, как последний трусишка, оборачивается, чтобы убедиться, что Темари не смотрит на них в окно. И только потом забирает предложенное. Первая затяжка снова напоминает о том дне, когда он вышел на свободу. Наруто усмехается. Шикамару удивлённо вскидывает бровь. Они у него кажутся чуть выше от того, что друг всё время сильно стягивает волосы на затылке, напоминая весьма серьёзный ананас. — Я, когда вышел, то же первым делом закурил, — поясняет Наруто. — Жаль, что ту сигарету мне дал не ты. — Давай сосредоточимся на том, что остальные могу давать я, — сжимая его плечо, говорит Шикамару. Наруто соглашается. Как бы сказала Хината: к чёрту прошлое. И, конечно, покраснела бы. — Шикамару, — неожиданно появившаяся мысль пугает Наруто. — Что? — Хината видела тебя? — Что? — поганое чувство паники затягивает, как трясина. Он был так беспечен, и вот результат. — Хината! Она видела тебя в больнице? Узнала тебя? Ты вообще с ней говорил? — его голос срывается на нервный фальцет. Тело трясётся так, словно его выпустили из реабилитационного центра, где держали без дозы. — Воу-воу спокойно. Да, она меня видела, когда я заходил в первый день. В остальное время мы не пересекались. Это для меня она была особенной девочкой, которая могла спасти моего лучшего друга, а я для неё просто ещё одним взрослым. Не думаю, что она меня узнала. Если тебя, конечно, это беспокоит. Полагаю, она, как и в прошлый раз, считает тебя просто героем. Но ты, надеюсь, понимаешь, что если хочешь чего-то большего с ней, то тебе придётся всё рассказать? Наруто наконец может дышать. А ещё может смотреть на лучшего друга, как на последнего идиота. — Большее? — с презрением переспрашивает Наруто. — Какое большее может быть между такой, как она, и таким, как я? Я даже не уверен, что ей есть восемнадцать. А мне, ты в курсе, сколько лет? Почти тридцать. И как ты себе представляешь молодую красивую девушку рядом со стариком-убийцей? — Вау, — отбрасывая окурок, произнёс Шикамару, — а мозгами ты не обзавёлся. Тебе известно, что в тюрьмах есть библиотеки? Мог бы читать все эти годы. Просвещаться. Не хочу играть роль гонца с плохой новостью, но слушай. Она же втрескалась в тебя по самое не хочу. Так что выбор у тебя между молотом и наковальней: разбить ей сердце и страдать самому или позволить себе быть счастливым. Несмотря на свой преклонный возраст. Шикамару всё это произнёс в своей излюбленной манере растягивать слова и с выражением полнейшего превосходства перед оппонентом. Сразу и не поймёшь, сарказм это или серьёзно. Наруто весь скуксился. Тем более, что Шикамару оказался уже вторым человеком, который уверен в каких-то фантомных чувствах Хинаты к нему. Наверняка, это что-то вроде стокгольмского синдрома спасённой. Вроде того. — Тебе это нравится, да? — решил поддеть друга Наруто. — Поэтому ты меня и выбрал, я прав? — Не представляю о чём ты. — Твою мать! — оживился Наруто. — Да ведь это правда! Ты стал со мной дружить, потому что я был дураком. А тебе нравилось казаться умнее всех. Я ведь прав, да? — Темари не рано тебя выписала? Кажется, удар по голове не прошёл так уж бесследно. — Ну ведь точно. И как я раньше не понял, — ошарашенно усмехнулся Наруто и тут же прищурился на Шикамару, — точно, не понял, потому что был глупым. На что ты и рассчитывал. — Во-первых, я не считаю себя умнее всех, — пришла очередь Шикамару возмущаться. — А, во-вторых, в тебе было полно качеств, которых мне не доставало. Вроде смелости, оптимизма, поэтому я и захотел с тобой дружить, — придавая голосу интонацию глубокой искренности, закончил Нара. — Пфф, — высказался на это Наруто. — Хорошо, назови мне пару своих коллег, которых ты считаешь умными. — Ч-что? — возмущённо всплеснув руками, спросил Шикамару. — Ты понимаешь, что я служу в полиции? Мы противостоим преступникам, которые считают себя очень умными, но мы всегда оказываемся умнее. Там столько специалистов своего дела, что тебе даже… — Всё, что я слышу это бла-бла-бла, и ни одного имени. — Имя ему подавай, — буркнул Шикамару. — Вот, например, — он собрался назвать кого-то, но почесал затылок. — Нет, не он. Я как-то попросил его заполнить форму по образцу, и всё равно понадобилось три переделки. Тогда этот… а, нет, он же выстрелил в себя, когда чистил оружие. — Что и требовалось доказать! — Это ничего не значит! — защищался Шикамару. — Ну, не повезло с коллегами, но ты то другое дело. — Шикамару, Шикамару, — изображая разочарование, покачал головой Наруто. — Нельзя же быть таким высокомерным. А то другие дети не будут с тобой играть, — подражая поучительному тому мамы Нара, выдал Наруто. Шикамару обернулся, прикидывая, как далеко они успели уйти от больницы. — Совсем рядом, смогу дотащить, — решил он. Но Наруто разгадал его план и уже бежал, как длинноногий заяц по аллее. И когда Шикамару побежал за ним вслед, Наруто на мгновение забыл о годах, которые обязывали его поступать как положено.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Наруто видел, как Яхико подтолкнул плечом Итачи, но предпочёл игнорировать их до поры до времени. Просто наслаждался приятной болью в мышцах, которые успели отвыкнуть от работы. Он взвалил на себя сразу три ящика булочек с корицей, которые заставили улыбнуться, поглубже опуская губы в красный шарф. — Ты изменился, — как бы между прочим произнёс Итачи, когда они по устоявшейся традиции накручивали на палочки халявный заварной рамен. — Ага, — подхватил Яхико, — кажись, поднабрал массы, пока отлёживался в больничке. Вон, больше не такой уж дрищ. Приятно посмотреть. Наруто чуть не подавился своей лапшой, но часть бульона всё равно пошла носом, когда он закашлялся. — Спасибо, — прохрипел Наруто, когда чуть пришёл в себя, — наверное. Вообще-то Яхико, как кажется, был не далёк от истины. Наруто и сам это чувствовал. Он не пил все эти три недели, который провёл вне больницы. Курил не часто, дал себе зарок, что будет брать сигареты только у Шикамару. К тому же в больнице его кормила домашней едой Хината. Теперь, с его работой, всё, что он успел наесть, плавно превращалось в мышцы. Конечно, он не был таким раскаченным, как в молодости, тогда ему нравилось видеть восхищение в глазах наивных девчонок, которых умело снимал улыбкой и игрой на гитаре. Но тело стало более рельефным, осязаемым. Наруто вообще чувствовал себя на удивление живым. И всё это при том, что за три недели он ни разу не подошёл к французским окнам балетной студии. Наруто держался на воле, красном шарфе и ежесекундных мыслях о Хинате. — Чудесно, — похвалил друга Итачи, даже похлопал рыжего по колену. — Теперь, когда наш Яхико разрядил обстановку, я смогу выразить свою мысль. Яхико застонал. — Кто о чём, а дзен-буддист о полуголом лысом мужике, — Итачи грозно на него прищурился. Вечная хитрая улыбка чуть дрогнула, выдавая лёгкое раздражение. — Мы, кажется, — с нажимом начал Итачи, — договорились, что говоря о том, как Наруто изменился, имеем в виду его душевное равновесие, а не пару кубиков на прессе. Нельзя же всё время быть таким приземлённым, Яхико. — Мальчики, не ссорьтесь, — искренне рассмеялся Наруто. — Вы оба правы. Я чувствую себя иначе. Кажется, будто… ко мне вернулась жизнь. Обычные желания. Да и на душе так мирно. Понимаете? Так даже до тюрьмы не бывало. Сам не знаю, как так вышло. — Гони полтинник, — треснув Итачи по плечу, громко потребовал Яхико. — Говорил же, что дело в девчонке. А ты всё смысл жизни, прощение, занудство и ещё одно занудство. Ага-ага, именно смысл жизни ему этот шарфик и подогнал. Иногда смотрю на тебя, Итачи, вот ты же вообще в жизни ничего не понимаешь. В обычной, бытовой. Итачи достал из кармана аккуратно сложенную купюру. Теперь его улыбка утратила напряжение. — Выходит, мы идеально друг друга дополняем, — Яхико забрал деньги и скривился на заявление товарища. — Ну ты и голубятня, Итачи. Теперь придётся следить, чтобы ты за спиной не оказывался. Наруто так громко и звонко рассмеялся, что сам от себя не ожидал, но остановить этот порыв был не в силах. Всё в его жизни странным образом стало иным. И впервые за столько лет это означало что-то хорошее.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Он не сомневался, что пока Яхико строит глазки единственной девушке-водителю из тех, кто развозит продукты, которые они тут грузят, Итачи воспользуется моментом, чтобы подойти. Так и вышло. Наруто понравилось, что смог разгадать его хоть чуть-чуть. Когда он был молодым музыкантом-красавчиком ему казалось, что каждый встречный становится его другом. Да только время показало, что за свои двадцать три года он обзавёлся лишь одним. Только Шикамару остался с ним. Так что теперь Наруто решил подходить к этому вопросу серьёзнее. И что в итоге? Теперь у него есть эти двое. Темари с Ино. Удивительной порой бывает жизнь. — Вы это специально устроили? — спросил Наруто. Итачи привычно сунул руки в карман брюк и посмотрел на серое небо. — Подумали, что действительно серьёзный разговор может тебя спугнуть. А шутки бывают не таким уж плохим способом поговорить о важном. — Ничего, если я скажу тебе, что считаю вас своими друзьями? — Ничего, — милостиво разрешил Итачи, — если в ответ признаешь наше право считать другом тебя. На этом и порешали. Теперь они оба смотрели на вечереющее небо. — Я вижу в тебе не только новые перемены, но ещё кое-что, — не смотря на Узумаки, начал Итачи. — И эта часть мне не очень нравится. Она связана с каким-то твоим решением. Кажется очень тяжёлым. Ты словно отказываешься от чего-то. Не буду давать советов, но просто предлагаю тебе подумать. Так ли это необходимо? Иногда стоит позволить Вселенной решить за тебя. А ещё, — Итачи обернулся и положил руку Наруто на плечо, — порой самое лучшее, что мы можем сделать в жизни — побыть эгоистичными.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Наруто имел слабое представление о том, что стало последним камнем на левую чашу весов, которая склонила его на тёмную сторону и погнала к высоким окнам. Наверное, он немного лукавил, ведь ещё уходя на работу, надел новые джинсы и взял с собой чистую толстовку, на которую накинул лёгкую куртку. Волосы отрасли ещё на несколько миллиметров, как кажется, на стратегически важные, потому что в зеркале он обнаружил кого-то вполне симпатичного. Глупо, но это оказалось главным аргументом, почему он готов последовать совету Итачи и побыть эгоистичным. Он задержался специально, чтобы этот раз, который Наруто окрестил официальным, отличался. Никаких тайных подглядываний. Только случайная, продуманная встреча. Узумаки шёл медленно, оставалась только прямая дорога. Уже был виден яркий белый свет, льющийся из французских окон. Он сунул руки в карманы куртки, чтобы они так не тряслись. Зарылся на половину лица в красный шарф. –…так удивительно, — произнёс чей-то писклявый голос, явно подлизываясь, восхищалась кем-то его обладательница очень уж настойчиво и неестественно. Наруто ещё замедлился, наблюдая, как несколько балерин грациозно спускаются по каменным лестницам, цепляясь за перила, будто это всё ещё их станок. — И каково это? — Так говоришь, — высокомерно закатывая зелёные глаза, произнесла уже знакомая Наруто розоволосая танцовщица, — как будто это так просто, объяснить вам, каково это — быть частью чего-то настолько потрясающего. Это вам не тут повторять всё одно и то же. Другой уровень. Но, конечно, господин Ооцуцуки хочет, чтобы я не теряла сноровку и всё время оттачивала своё мастерство. — Мы так и подумали, — иронично заметила ей Тамаки, спускаясь следом. Наруто успел хорошо изучить многих из них. Улыбчивая шатенка обернулась к последней идущей и закатила глаза. Он едва уловил эти переливы нежного смеха. Хината немного смутилась, когда длинная выскочка обожгла её злым взглядом. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что розоволосая получила роль у того мудака. Да и про методы догадываться не пришлось. Поэтому Хината смотрела на заклятую подругу со смесью удивления и жалости. Девчонки продолжили обсуждать роль Сакуры, но Наруто их не слушал. Он совсем остановился, не зная, как подойти. И стоит ли. Было странно видеть Хинату без красного шарфа, но она заменила его на лазурный. Такой же длинный и даже необычно подчёркивающий её тёмные волосы. Она всё ещё была слишком хороша для него. Невероятная, придуманная чьей-то фантазией. Два человека просто не могли в процессе чего-то настолько приземлённого, как секс, создать такую красоту. Только взгляд изменился. И это придало Наруто решимости. Хината казалась слишком потерянной, словно какой-то свет потух. Она улыбалась подругам, но улыбка не трогала волшебных глаз. Наруто слышал свои шаги, как удары гонга. Каждый следующий всё громче. Перекрываемые только набатом его сердца. Во рту пересохло. Сотни мыслей-бомбардировщиков атаковали перегретый мозг. Как он выглядит. Стоит или не стоит. Поверни, пока не поздно! «Поздно!», — решил Наруто. — Хината, — совсем тихо произнёс паникующий блондин, словно пришёл на первое свидание с девочкой, которая ему понравилась. Она стояла в пол оборота. Почти спиной, так что другие балерины увидели его раньше. Кто-то заулыбался, начав перешёптываться. А кто-то засмущался, не зная, как реагировать. Наверное, впервые увидели мужчину без трико так близко. Хината сначала едва повернулась на звук собственного имени, но когда поняла, кто перед ней, полностью утратила интерес к своим подругам. Наруто сглотнул, кажется, слишком громко, просто тот свет, который казался слишком тусклым, вернулся, стоило Хинате посмотреть ему в глаза. Её пухлых губ коснулась счастливая улыбка, засверкав в глазах, как гирлянды на окнах в преддверии новогодних праздников. — Увидимся, девчонки, — даже не оглянувшись на них, сказала Хината, самыми кончиками пальцев помахав ошарашенным балеринам на прощании. Наруто не смог удержаться от усмешки. А Хината спустилась с последних ступенек и поплыла к нему, как белый лебедь из сна. Она остановилась почти вплотную и улыбнулась ещё шире. — На тебе мой шарф! От этого детского восторга Наруто зашёлся смехом. Напряжение медленно отступало. Почти параллельно с тем, как Хината краснела. — То есть, я хотела сказать, ты здесь. Привет, — смущённо опуская глаза, добавила она. Наруто хотел сказать, чтобы не делала так, не переставала на него смотреть. Но Хината исправилась раньше. — Я думала, что мы больше не увидимся. — Извини, — прохрипел Наруто, почувствовал болезненный укол в районе сердца. — Мне нужно было кое-что уладить. Точнее, кое в чём разобраться. — Разобрался? — Да, — не раздумывая, ответил Наруто. Показалось, что они говорили о чём-то куда более важном, чем его отсутствие в её жизни. И возникало ощущение, что оба это поняли. — Так, кхм, куда ты сейчас? У тебя есть время или… — Да! — глаза Хинаты расширились, когда она слишком быстро и громко ответила. Она снова покраснела, при чём так ярко, что Наруто почувствовал жар, исходящий от её щёк. — Я имею в виду, что, эм, у меня есть время. Несмотря на мой плотный график. Наруто прыснул со смеху, смотря на её жалкие попытки придать невинному детскому личику серьёзное выражение. Хината смущённо хихикнула, неощутимо ударив его в плечо. — Мне кажется, — надувая красные щёки, начала она, — что ты всё время надо мной смеёшься. — Нет, — возразил Наруто. Хината начала благодарно улыбаться. — Максимум половину времени, — она так и замерла с приоткрытым ртом. — Ха-ха, извини, не смог удержаться, — балерина только покачала головой. — Итак, как насчёт позволить мне загладить вину приглашением куда-нибудь? Хината сделала вид, что глубоко задумалась. Она оценивающе осмотрела его вид. Наруто не удержался и наклонился ниже, чтобы прошептать ей на ухо: — Купим тебе что-нибудь сладкое и никому не скажем. — Как от такого откажешься? — с придыханием сказала Хината.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Они пошли по привычному маршруту, которым Хината ходила, когда он следил за ней. С той лишь разницей, что теперь Наруто вёл её этой дорогой. — Может, выберешь что-нибудь? — спросил он, стоило поравняться с лотком, в котором Хината так любит рассматривать булочки с корицей. Она незаметно оглянулась за спину. Балерины всё ещё провожали их удивлёнными и заинтересованными взглядами. — Извини. Я просто подумал, что ты… не знаю. Хочешь. — Хочу, — уверенно, Наруто даже показалось, что впервые слышит такую твёрдость в её голосе, ответила Хината. — Наконец-то, — радуется старушка, заворачивая для своей постоянной прохожей одну из пышных, всё ещё горячих булок. Хината кланяется, пока Наруто платит. На прощание торговка заговорщически ему подмигивает. — У-м-м, — Узумаки спотыкается о воздух, смотря, как Хината наслаждается первым укусом мягкой сдобы. Она, кажется, сама не понимает, насколько эротично смотрится. Наруто сам себе удивляется, он хорошо помнит, что такие мысли всегда вызывали полуголые девицы, которые откровенно старались привлечь внимание. Но вот перед ним Хината. Нелепый толстый шарф. Пальто, скрывающее всё, что можно. Волосы собраны в строгую причёску. Всё, что она делает — это откусывает кусок булочки с корицей, а Наруто уже забывает, как нужно дышать. — Как вкусно! Чёрт возьми! Хината ругается, посылая к чертям не только свою строгую диету, но и последние крохи самообладания Наруто. Он чувствует, как внутри него растекается горячее желание. Тело реагирует моментально. Так просто было бы наклониться и впиться в эти пухлые губы, на которых остались крошки корицы. Целовать её, пока хватает воздуха. Держать и не отпускать. Никогда. — Никогда, — произносит Хината, Наруто моргает, ощущение, что он выпал из реальности на несколько секунд, — ничего вкуснее не пробовала. — Из-за, — с трудом справляясь с приступом возбуждения, которое, кажется, не объявлялось все эти шесть лет, уточняет Наруто, — балета? — И да, и нет, — отвечает Хината. Они движутся дальше. Поток прохожих вынужден сам их обходить. Каждый оборачивается, когда отходит на шаг, чтобы одарить слишком занятую друг другом парочку гневным взглядом. — Балет — очень энергозатратное занятие, так что всё это ложь, что мы прямо ничего не едим. А сладкое под запретом не только тут, но и дома. Отец его не жалует. — Жёстко. — Да нет, — улыбается Хината. — Это если отобрать сладости, а если их никогда и не было в жизни толком, то совсем не сложно. Вечереет до того, что загораются все фонари. Наруто и Хината останавливаются на широком мосту. По нему нескончаемым потоком спешат автомобили, а они стоят на обочине и смотрят вниз, где бежит река. Их руки рядом друг с другом крепко держатся за перила. Кажется, чтобы случайно не переплестись между собой. Хината смотрит на его ладонь. — Как твоя рука? — серьёзно спрашивает она. — Ты разминал её, как показывала Темари? — Бля! — Хината краснеет, эта её милая привычка так реагировать на ругательства забавляет и умиляет Наруто. Он роется в карманах куртки, ищет дурацкий листок, который точно брал с собой. — Фух, вот он, — Узумаки протягивает смятый клочок Хинате. — Что это? — с опаской спрашивает она. — Рецепт каштанов. Темари просила тебе передать, чтобы ты, ну, тут я не уверен, но, кажется, чтобы ты ей их приготовила? Хината хихикает в кулачок. — Ага, точно, я ей пообещала, — Наруто наблюдает, как балерина бережно убирает листок в карман своего пальто. Он уверен, что она так и сделает. — Она тебе понравилась, да? — Темари? Да. Она, конечно, сначала жутко меня пугала. К тому же я совсем не понимала, как с ней общаться. Но теперь мы вроде как подружились. Подруг у меня немного, но вроде здорово, когда они есть. — Только не позволяй ей учить тебя плохому, — Хината смущённо закусывает губу. В её взгляде появляется хитринка. — Посмотрим, — загадочно отвечает она. — Тебе же я позволила научить меня ругаться, — Наруто не стал говорить, что тут как раз Темари могла бы её многому научить. — Теперь ответишь? — А? А-а-а, про руку, — Наруто сгибает и разгибает её несколько раз. — Да знаешь, было как-то не до того всё. Разминал её на работе, — Хината недовольно вздыхает. Наруто сразу же натыкается на строгий взгляд. — Так ведь нельзя, это здоровье. С ним не обращаются так безответственно, — Наруто успел полюбить, какой разной она бывает. Смущения как небывало, когда Хината смело берёт его руку в свою и начинает массировать, как делала много раз в больнице. Наруто наклоняется, вдыхает аромат душистого мыла, корицы и самой Хинаты. Что-то тёплое, родное. В этот самый момент не существует прошлого и будущего. Есть только секунда настоящего, в которой он остался бы навсегда. — Ты, — тихо, словно от громкого голоса, может что-то разбиться вокруг них, начинает Хината, — расскажешь мне про струны? От которых эти мозоли. Наруто напряжённо сглатывает. В памяти всплывают слова Шикамару о правде, которую ему придётся ей рассказать. Если он, конечно, хочет в любом виде продолжить их отношения. Друг прав, только страх это не помогает победить. Наруто знает, что если начнёт рассказывать, то неизменно придёт к тупику, за которым идут признания. — Это гитарные струны, — нехотя говорит Наруто, отворачиваясь от её прищуренного взгляда, в котором горит обвинение, её глаза словно говорят, что он может лучше. — В прошлой жизни я был музыкантом, — рассказывает Узумаки тёмным водам бегущей под ними реки. — А потом всё изменилось, и я перестал им быть. Хах, а всё оказалось проще, чем я думал. — Ты повредил руку и больше не смог играть? — пытаясь понять всё до самых глубин, уточняет Хината. Эта мысль приносит ей неожиданное воодушевление. — Темари сказала, что этот массаж поможет. Выходит, ты снова сможешь быть музыкантом? — Я… — Извини, что забегаю вперёд, но ты так рассказываешь о музыке. Даже эти твои крохи, что я вижу — ты скучаешь по ней. Как по дорогому другу, который тебя покинул. — Хината… Произносить её имя, находясь так близко, сродни чистому удовольствию, которое не поддаётся никакому описанию. — Ты не думай, если сомневаешься в себе, то я в себе нет. Доведу дело до конца, и никаких возражений. А потом ты для меня сыграешь. Как тебе план? Лучше бы он нырнул с моста в эту грёбанную реку, чем произнёс следующие слова. И увидел её глаза. — Я перестал быть музыкантом, когда оказался в тюрьме. Она вскидывает голову. Пухлые губы приоткрываются. Глаза такие большие, и в них чистый шок. Вот и всё. Время с ней закончилось даже слишком быстро. Правда. Что в ней за прок? Наруто хочется горько усмехнуться. На что тут жаловаться, если в последний раз правда сделала из него заключённого. Хината не замечает, как её рука соскальзывает с его. А Наруто пытается спастись хотя бы грубостью. Если успеет оттолкнуть её первым, может, будет больно не на разрыв сердца. — Ты должна спросить: за что? — грубо требует Наруто. — Я хочу, — соглашается Хината, — потому что мне любопытно. Но я не буду спрашивать. Потому что мне всё равно. Скажи только, как долго? — в вопросе снова неожиданная требовательная твёрдость. Эта девчонка может быть разной. Не меняется только это неустойчивое чувство, которое появляется рядом с ней. Наруто должен быть мудрее, но покупается на то, что она тоже может говорить правду. — Шесть лет, — едва слышно шепчет он. Эта цифра ужасна. Для Хинаты эти годы прошли в резком превращении из ребёнка в молодую девушку. Наруто этого не ожидал, но Хината резко отвернулась от него, хватаясь двумя трясущимися ладошками за поручни моста. Из-за высоко намотанного шарфа он не видит её лица. Снова балерина ставит его в тупик. Разгадать её никак не получается. А потом Хината всхлипывает. — Ч-что? — поражённо шепчет Наруто. Она оборачивается. В необычных глазах застыли слёзы. Хината порывается смахнуть их, но не успевает, первые шустрые капли текут по обветренным щекам. — Ну что ты? Не нужно. Теперь всё хорошо, — его попытка успокоить девушку такая «удачная», что Хината снова всхлипывает, только громче, отчётливее. И уже не может остановить весь этот поток горячих слёз. — П-прости, мне так жаль, — говорит она, продолжая плакать. — Я не знала, мне так жаль. Так жаль, — её извинения иррациональны, бессмысленны. Она ведь ни в чём не виновата. Эта мысль теперь рождается так просто и естественно, что Наруто поверить не может, что было время, когда он думал иначе. — Всё хорошо, — вкладывая всю уверенность, какая есть, говорит Наруто. И притягивает её к себе. Она такая хрупкая в его руках. Но держать её в своих объятиях настолько правильно, будто Хината была создана под его руки. Наруто пользуется этим моментом на полную. Он накрывает её макушку своим подбородком. Сильнее сжимает кольцо рук вокруг неё. Отдаваясь резким вздохам, тому, как быстро бьётся её сердце о его крепкое тело. И её собственным рукам, что хватаются в ответ, крепко сжимая куртку на спине. Наруто знает — пройдёт вечность, прежде чем он сможет её снова отпустить.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
— Успокоилась? — улыбаясь для верности, спрашивает Наруто. Рук не разжимает, хотя позволяет замёрзшим пальцам на одной прикоснуться к её лицу. Стереть влажные дорожки. Провести по пышным ресницам, сбивая застывшие капельки. Собрать солёную влагу в уголках губ. Хината смотрит ему глаза в глаза и не возражает. Наруто кажется, что она успевает оставить невесомый, но горячий поцелуй на кончике его большого пальца. Разрыв сердца ему всё ещё грозит, но от удовольствия он примет его охотнее. — Ага, — снова шмыгнув носом, отвечает Хината, когда у Наруто не остаётся поводов трогать её или продолжать удерживать. — Извини. Сама не знаю, что на меня нашло. Я не хотела тебя обидеть. — Ты меня не обидела. — Если ты хочешь, чтобы я знала, то я готова всё услышать. А если не хочешь, пусть будет так. Я не врала, когда сказала, что для меня это ничего не меняет. Наруто чувствует потребность спросить, в каком смысле «ничего не меняет». Она кажется принявшей какое-то решение. Хочется верить, что касательно его, а может даже их обоих. Их вместе. Но спрашивать страшно. Поэтому он просто рассказывает ей всё. Опуская подробности, которые могли бы показаться ей знакомыми. Его рассказ почти похож на то, что он говорил парням. Простое признание, что он человек, по неосторожности отнявший жизнь у другого. Таким он был в глазах судьи и таким теперь стал в глазах Хинаты. — Спасибо, что рассказал, — всё, что она произносит. Наруто внимательно за ней следит всё время, пока провожает до станции. Почти прокалывается, когда ведёт её. Сам ведь уже столько раз следовал по этим дорогам за ней. Но Хината болтает о всякой ерунде, кажется, полностью отпуская тему с его прошлым. Ну, почти. — Так что, — требовательно начинает она, пугая несчастное сердце Наруто. — Что там с тем, чтобы снова стать музыкантом? Ты сыграешь для меня, когда я вылечу твою руку? — Как у тебя всё просто, — усмехается Наруто, щёлкая её по чуть вздёрнутому носику. Хината щурится, смешно кривясь. Узумаки готов поверить, что уснул и не заметил. Она просто не может оставаться рядом после того, что узнала. — Не буду обещать того, чего могу не выполнить. Хината качает головой, но пока отступает. «Это временно», — горит, как неоновая вывеска в её глазах. Они синхронно оборачиваются, когда слышат приближение последней на сегодня электрички. Умудрились пропустить все остальные. Хината кажется немного паникующей, когда снова смотрит на него. — Я не знаю, как тебя найти, но ты ведь придёшь завтра? — Наруто не уверен, что сделает это, поэтому просто виновато молчит. — Пообещай, что не исчезнешь. Что придёшь. Завтра. Обещай! — Возможно, будет лучше, если мы не увидимся несколько дней. Ты просто ещё не поняла, что сегодня узнала, — Хината упрямо качает головой. Электричка медленно тормозит. — Я не сойду с этого места, если ты не пообещаешь, что придёшь завтра! Наруто поражённо открывает рот. Хината скрещивает руки на груди, напоминая нахохлившегося воробышка. Такая трогательная и настойчивая. Электричка открывает двери. Но это не продлится долго. — Хината! — Нет! Пропущу её, придётся идти домой пешком. Через весь город. По темноте, — Наруто вздыхает и легко подталкивает её назад себя, ухватившись за тонкую талию. Хината вскрикивает, но быстро оказывается за границей, отделяющей вагон от перрона. Наруто думал, что она разозлиться, но в глазах застывает печаль. Точно такая же, какую он видел в них, когда пришёл к балетной студии. Разве у него есть выбор? — Я приду завтра, — быстро произносит Наруто, успевая до полного закрытия автоматических дверей. — Хината. До отправления они стоят, разделённые стеклом. Наруто успевает в мельчайших подробностях рассмотреть её счастливую улыбку. Хината машет ему рукой. Он взмахивает ладонью в ответ. Вагон пустой, поэтому ему видно, как она стоит посредине, держится за поручень. И кружится. А потом замечает его и краснеет. Наруто сохраняет все эти детали в памяти. Он всё ещё знает, что может проснуться. Резко и жёстко. Но до той поры собирается отдаться этой красоте, которая навсегда изменила его жизнь.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
— Резюмируем, — в своей излюбленной занудной манере говорит Шикамару. — Каждый день, правильно я понял? Не через день, не раз в неделю, а именно что каждый день. — Ой, заткнись, — кривится Наруто, бросая в друга пробку от пивной бутылки. Если что, их принёс к нему сам Нара, так что с него никакого спросу. — Чего захотел, — ловко уворачиваясь, усмехается Шикамару. — Но, бля, Наруто, вы видитесь каждый день. Она знает о том, что ты сидел и за что. Вы о чём-то говорите. Ты вон весь светишься. И всё равно утверждаешь, что… — Именно, — твёрдо настаивает Наруто, — у нас никакие не отношения. Это просто дружба. Вот как у нас с тобой. Шикамару брезгливо кривится. — Я с тобой не собираюсь за ручки держаться. — Это было всего лишь раз, — смущается Наруто. — Просто она чуть не поскользнулась, а я успел поддержать. А потом как-то никто не уделил внимания тому, что нужно руки отпустить. — Какой же ты… идиот, — с тяжёлым вздохом произносит Шикамару. Наруто усмехается, чокается с бутылкой, которую друг теребит в руках. Такое заявление этого стоит. — И долго собираешься отрицать очевидное? — До последнего. Они выходят на тесный балкон. Шикамару зажигает сигарету, прикрываясь от ветра, а вторую раскуривает своей. Нара прислоняется к стене, а Наруто опирается локтями на перила. Внимательный взгляд гения следит за пальцами блондина. Тот даже не замечает, что наигрывает что-то безумным перебором. — Мама спрашивала про тебя, — решив не обращать внимания на руки Наруто, Шикамару выбирает не менее сложную тему. Узумаки поворачивается. Выглядит виноватым, но это не тот эффект, которого Нара добивался. — Ну как спрашивала. Всю плешь мне проела. Наруто невольно улыбается, хорошо представляя себе настойчивость Ёшино. Он ведь остался один так резко, так жестоко. Но на последние два года старшей школы семья Шикамару забрала его к себе. И кто знает, может, он провёл бы по тюрьмам куда больше времени, если бы не они. А Наруто только злился. И даже не подумал их навестить, когда вышел. — Это не смешно. Тем более, что у неё полный доступ с тех пор, как я снова к ней перебрался, — Шикамару отдаёт себе отчёт, что не сможет сказать нужное прямым текстом, в горле уже стоит ком, который мешает спокойно вдыхать дым. Он хочет, чтобы Наруто понял сам. Повисает пауза, которая требуется Узумаки, чтобы обдумать слова Шикамару. Сигарета выпадает из ослабевших пальцев и падает с высоты, крутясь, подмигивая красным огоньком. — Шикаку? Когда? — потрясённо спрашивает Наруто. — Четыре года назад, — охрипшим голосом отвечает Шикамару. Наруто даже не удивлён, что друг потерял отца, когда он сидел. — Тяжко было, — с натянутой улыбкой, призванной показать, что раны уже затянулись, продолжает Шикамару. — Тебя не хватало. Знаешь, чтобы иногда перестать быть чьей-то опорой и просто… скорбеть. — Мне так… — Нет, не нужно. Я это не для того, чтобы ты почувствовал себя плохо. Просто видишь, как оно бывает. Время не будет ждать, когда ты перестанешь изображать из себя этакого благородного джентльмена. Если выбрал её, скажи ей об этом и позволь выбрать в ответ. Наруто качает головой. Для него это слишком. Кажется правильным погрустить о Шикаку, которого он больше не увидит, а ведь это он помог вернуться к музыке, когда она казалась потеряна для него в первый раз. Просто чтобы направить энергию саморазрушения в нужное русло. Если в жизни Наруто был кто-то кто постарался заменить ему отца, то это был Шикаку Нара. Но Шикамару не даёт ему времени подумать о том, что уже ушло, когда пугает перспективами того, что ещё может уйти. Наруто грубо лохматит всё отрастающие волосы и стонет от бессилия. — Ей девятнадцать лет, Шикамару. — А тебе двадцать девять. Ровно десять лет разницы. Разве не красиво звучит? — Звучит как: у неё вся жизнь впереди, и что ты можешь предложить ей на всю эту жизнь? Заляпанное грязью прошлое? Эту тесную халупу? Она должна быть среди красоты. Балет, картины, дорогая мебель. Что из этого ей могу предложить я? Только не отвечай «любовь». Вся эта хрень про рай в шалаше работает только в кино. — Вообще-то, — возмущается Шикамару его предположением, что подчинивший свою жизнь разуму, он может предложить вот такие вот розовые сопли, — я собирался предложить тебе сделать что-то что заставит считать себя достойным её. Поработать, например. Романтик хренов. Наруто усмехается. Но идея плотно застревает в мозгу. — Завтра у вас снова свидание? — подтрунивая, интересуется Шикамару, когда они возвращаются за маленький круглый стол Наруто. Блондин моментально скисает, превращаясь в натурального страдальца. — Во-первых мы не ходим ни на какие свидания. А во-вторых нет, у Хинаты какие-то балетные дела, так что она уехала на все выходные. — Ха-ха, — запрокидывая голову, Шикамару разражается искренним смехом. — Ты поэтому позвал меня к себе, чтобы нажраться? — У нас тут шесть бутылок пива, как с этого можно нажраться? — первым делом игнорирует обвинение друга Наруто. Но и сказать что-то против его слов не может. Конечно, ему стало слишком одиноко, когда Хината покинула пределы города. Будет слишком слащаво, но он уверен, что почувствовал этот момент. Когда она пересекла границу и стала так далеко от него, как никогда раньше. Наруто лёг спать трезвым. Это почти вошло в привычку. Шикамару не хватило трёх бутылок, но настроение требовало, поэтому Наруто выдал кое-что из старых запасов. Друга развезло, и он уснул на кровати. Так Узумаки постарался сделать для него то, что не делал, когда было нужно. Позволял быть слабым. А сам продолжал думать о его словах. Как можно стать достойным истинной красоты? Ответ кажется очевидным, но Наруто не прекращает думать. Пока прибирается на тесной кухне. Проверяет, дышит ли Шикамару. Складывает мусор в пакет, оставляя его у входной двери. Взгляд падает на красный шарф. И джинсы, в которых уходил из больницы. Наруто ощупывает карманы. Он совсем забыл думать о той карточке, которую ему отдала Хината в первый день, когда пришла его навестить. Бумага дорогая, золотое теснение. «Джанго». Звучит как знак. Наруто смутно понимает, знак чего, но завтрашний день ему совершенно нечем занять. Так почему бы и не попробовать?⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
— Это, должно быть, какая-то шутка, — поражённо произносит Наруто. Снова смотрит на визитную карточку, плотно зажатую между пальцами, и на вывеску. Там и там одно и тоже. Адрес верный. — Быть такого не может. Тем не менее, Наруто стоит перед джаз-клубом, на большой боковой вывеске которого значится «Джанго». Вывеска погашена. Так что буквы чёрные, будто пустые, но ошибиться сложно. Наруто качает головой, против воли улыбаясь. Его потряхивает от предвкушения. Дверь совершенно непримечательная. Со стеклом, которое закрывает непрозрачная бордовая занавеска с внутренней стороны. Наруто хватается за металлический тонкий поручень и тянет её на себя. Первый шаг — самый сложный и самый желанный. Его встречает гардеробная, пестреющая пустыми вешалками. За полукругом деревянной стойки спит парень, накрыв лицо шляпой и сложив ноги друг на друга. От зала этот закуток отделяет ещё один бордовый занавес. Наруто с трепетом хватается за ткань и, как воришка, просачивается внутрь, не потревожив гардеробщика. Этот аромат ни с чем нельзя спутать. Старое дерево, крепкие напитки и сам джаз. Наруто всегда верил, что стоит начать его играть где угодно, и можно перенестись в другое время. Там всё чуть лучше, чем в настоящем. Люди под его магическим воздействием начинают меняться. Наруто много где довелось играть, но о таких местах он только начал грезить, когда его жизнь так резко нажала паузу. Всё здесь дышало джазом. Никакого притворства, никакой дани моде. Что-что, а никаких современных подделок под музыку тут явно не услышишь. Хотя сейчас вообще никто не играл. Бармен, скучающий седой мужчина, который выглядел не таким уж старым, кажется, спал, притворяясь, что протирает стойку. Музыканты на сцене, находящейся в глубине зала, о чём-то тихо переговаривались. Кто-то упаковывал свой инструмент в чехол, а барабанщик заботливо протирал тарелки и каждую трубочку на своём бар чаймсе. Наруто просто замер и вдохнул полной грудью. Левая рука неистово задвигалась, подбирая нужные аккорды. Он легко мог представить себя здесь. Под светом многочисленных прожекторов, висящих над сценой. На высоком барном стуле у бара, заказывающим воды после того, как пришлось сыграть что-то скоростное. Развалившимся на одном из кожаных диванов в компании друзей-музыкантов. Каждый день проходящим по этим подделкам под персидские ковры, покрывающие деревянные полы. Наруто даже не знал, что можно скучать по месту, где никогда не был. — Эй, парнишка, мы уже закрыты, — заметив пришельца, лениво протянул бармен, закрывая широкий зевок рукой. Наруто незаметно усмехнулся. Только в таких местах говорят, что они «уже» закрыты, а не «ещё». Потому что музыканты смолкают к утру. — Да, вижу, — отвечает Наруто, подходя ближе. — Я тут ищу одного человека, — он сверяется с визиткой, — его имя Джирайя. Он здесь? — бармен отрывается от изображения активной деятельности и приглядывается к блондину. К каким выводам приходит Наруто не знает. Тем не менее, окликает проходящую мимо официантку с полным подносом звенящих стаканов: — Эй, Рин, будь душкой, крикни шефа, к нему тут посетитель, — девушка, по виду не юная студентка, а ближе к возрасту Наруто. В чёрной форме из узких брюк и футболки, с коротким фартуком, закрывающем только ноги до середины бедра, взмахнула короткими тёмными волосами, оборачиваясь на бармена. — Душкой, Какаши? — с хитрецой во взгляде карих глаз уточнила она. Бармен неуверенно потёр затылок. Наруто опустил голову, улыбаясь в пол. Если они с Хинатой выглядят так же мило и нелепо, потому что она крутит им, как хочет, то он на всё согласен. — Так уж и быть, но только в этот раз. Захочешь получить что-то в следующий, придётся придумать не такую банальность. — Женщины, — констатировал бармен, когда Наруто пристроился на одном из высоких стульев, поняв, что его не попросят уйти. — Всегда выбирай ту, которой позволишь командовать собой. — Учту, — усмехнулся Наруто. Пока есть возможность, он дышит этим местом. Рассматривает чёрно-белые фото с музыкантами прошлого. На многих мелькает один и тот же мужчина, которого он не узнаёт. То молодой, то чуть старше. А на самом видном месте — большой портрет Джанго Рейнхардта, того самого, в честь кого назвали этот клуб. Наруто незаметно достаёт часы отца, касается гравировки. Они говорили их иначе, но их основа — одно из высказываний Джанго. Таких совпадений просто не бывает. –…где? А, всё. Вижу. Спасибо, милочка, — Рин показывает язык Какаши, который одними глазами спрашивает, так ли ужасна была его «душка». — Не ожидал увидеть тебя так скоро, — Наруто отрывается от созерцания портрета хитрого франта с гитарой, чтобы сосредоточиться на мужчине в возрасте. Только стариком его язык не поворачивается назвать. Высокий, не просто создающий ощущение крупной фигуры, а именно такой. В белоснежном костюме, с чёрным платком в кармане на груди. И с такими же белыми, словно первый снег, волосами, составляющими внушительный хвост за его спиной. — Г-господин Джирайя? — Наруто неловко сполз со стула, но тут же пожалел об этом, когда оказался каким-то мелким и хлипким рядом с этим мужчиной. Мелькнула мысль, что ему следовало назвать свой клуб «Джирайя», потому что он занимал собой всё пространство. — Глупости, — раскатисто рассмеявшись, ответил хозяин, — зови меня просто Джирайя. Не привык к такому официозу с теми, кого чуть не убил, — он снова рассмеялся, крепко приложившись ладонью к хребту Наруто, вышибая воздух. Узумаки даже закашлялся. — К-как скажете, Джирайя. — Идём, — сказал хозяин и сразу пошёл куда-то вглубь, не заботясь о том, идёт Наруто за ним или нет. Они расположились ближе к группе. Парни периодически поглядывали на пришельца, общающегося с Джирайей. — Ты уже в норме? — Да, спасибо, всё хорошо, — заверил его Наруто. Тут-то бывший музыкант осознал, что если пришёл напомнить этому человеку про обещание, то ему действительно придётся заговорить об этом. И как попросить незнакомого человека о работе? А куда важнее, как не попросить дать ему в руки инструмент? — Рад слышать. Итак, чем я могу быть тебе полезен, — Джирайя сделал эту ощутимую паузу, в которую стоит назвать своё имя: — Наруто. — Очень хорошо. Наруто. Итак? — Э-м-м, да. Ну-у-у. Наруто потёр костяшки о раскрытую ладонь. Он хотел просто уйти, чтобы не пришлось ничего говорить. Но перед глазами встал образ Хинаты. Потянуть такую девушку с зарплатой грузчика? — Хината сказала, что вы были готовы предложить мне работу. И если… это правда… то… Наруто начал говорить с паузами, когда заметил, как помрачнел Джирайя. Очевидно, работы ему не видать. — Чёрт! — негодующе ударив по коленям руками, выругался хозяин. — Я, правда, не рассчитывал, что увижу тебя так быстро. Думал, что ты будешь приходить в себя и всё такое. Сейчас у нас даже нет ни одной вакансии. — О! Ничего! Я пришёл на удачу. Вторая работа мне бы не помешала. Но ничего. Возможно, вы просто сможете иметь меня в виду. На всякий случай. Когда-нибудь. У вас тут, — Наруто снова осмотрел «Джанго». Он, чёрт возьми, совсем не хотел отсюда уходить. — Потрясающе, — левая рука снова поймала нужный ритм. Подходящий под это место. — Я не понимаю, — возвышенные, звучащие как джазовая импровизация мысли Наруто прервал противный женский голос. Девушка с рубиновыми волосами неестественно высоко заговорила с одним из музыкантов. Бледный парень с упавшими на лоб чёрными волосами поднял на неё взгляд. Он всё ещё сидел за своим джаз органом с двумя рядами клавиш. — Ничего удивительно, Сара, — спокойно ответил ей бледный парень. И улыбнулся. Только жуть как холодно, прикрывая тёмные глаза. — А это ещё как понимать? — насупилась красноволосая девушка, которую клавишник назвал Сарой. Она, очевидно, тоже работала тут официанткой или вроде того. Сложно было понять, ведь в отличие от Рин, она не носила стаканы, а орудовала большой шваброй. — Не важно. Просто объясни, что за шутки. Что значило твоё сообщение? Зачем ты вообще его написал, если я была здесь! — Для того, чтобы не говорить, я сообщение и написал. Разве это не очевидно? — другие музыканты попытались сдержать смешки. Один, особенно растрёпанный парень, который протирал тарелки ударной установки, не очень пытался. Скорее даже наоборот. — Мне не очевидно. — Конечно, ты ведь тупая как пробка, — всё с той же улыбочкой довёл до сведения Сары клавишник. Джирайя обречённо застонал, отворачиваясь от этой сцены. — Ч-что?! — взвизгнула девушка. — Как ты смеешь? После того, что между нами было? Я думала, что это серьёзно! — А? Нет. Конечно нет. Это же был просто секс. При чём одноразовый. Сара застыла. А потом просто закричала, бросила швабру и выбежала из клуба. — Какой такт, Сай, — поддел клавишника другой брюнет, чьи глаза скрывала чёлка. Они были чем-то похожи. Наруто заметил поверх рубашки, выправленной из-за пояса брюк, чёрные ремни от гайтана. Значит, этот парень был саксофонистом. Наруто мысленно присвистнул. Должно быть, у него нет отбоя от девчонок, особенно, когда он, забываясь в музыке, ласкает свой инструмент. Когда сам Узумаки играл с группами, девчонки всегда предпочитали сакс. Наверное, потому что рифмуется с секс. Кто их знает. Это тебе не рок. Тут гитаристы не главные альфа-самцы. — Благодарю, Саске, — ответил клавишник, кажется, совсем не заметив сарказма в словах саксофониста. — Кхм, — кашлянул Джирайя, привлекая внимание Наруто. — Похоже, у нас только что освободилось место хозяина метлы. Работа утром, после закрытия. Посещение и напитки бесплатно. По деньгам договоримся. Что скажешь? — По рукам, — не задумываясь, ответил Наруто. Пока Джирайя не передумал. Уборщик в джаз-клубе не то, чтобы приближал его к цели — показать Хинате, что может дать ей всё, что она захочет. Но эта работа неожиданно приблизила его к музыке. К джазу. Возвращению к жизни.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Наруто ещё никогда за время их знакомства, официального и осознанного, не говорил о себе так много. Но Хинаты не было два с лишним дня, а у него успело столько всего произойти. Он без умолку болтал про «Джанго» наблюдая, как она улыбается на его оживление. — Я тебя уже достал? — наконец спросил Узумаки, когда они остановились перед рядом влажных скамеек в парке. Хината за секунду до этого как-то странно скривилась. — Даже не спросил, как ты сама съездила. — Ой, нет-нет, — быстро замахала она на него руками. — Я наслаждаюсь твоим рассказом. Ты так говоришь о музыке. Никого не встречала, кто был бы так же чем-то увлечён. А когда я починю твою руку, ты даже сможешь попросить господина Джирайю поиграть у него в клубе, — она сказала это так просто, что Наруто… поверил. Они пошли дальше, и Хината снова чуть скривилась. — Так, — серьёзно начал Наруто, — что такое? У тебя что-то болит? Хината покраснела. Она не хотела, чтобы он заметил. — Просто пришлось много танцевать. Только и всего. Наруто опустил взгляд на её длинные ноги, на ступни, спрятанные в резиновые сапоги с цветочками. Он мало представляет, как она вообще может это делать. Разве пальцы способны держать всё тело? — Устала? — Нет-нет! — торопится заверить его Хината. Она пугается, что это может значить конец сегодняшнего вечера. — Продолжай, ты так хорошо рассказывал. Наруто не собирается покупаться на этот нежный взгляд и лёгкий наклон головы. Хочется что-то сделать. Что-то резкое и неожиданное. Наруто готов крикнуть ей, чтобы перестала быть такой идеальной. С ним не нужно. С ним она может быть той, кто сидела сгорбившись. Он даже хочет, чтобы Хината превратилась в ту себя. — Хината-а-а… бля! Его прерывает бесконечный поток воды, которым разверзается серое небо, напоминая, что на дворе осень, пусть и поздняя, но всё ещё осень. Потоки ливня ледяные, Наруто едва успевает натянуть на голову капюшон, а вот Хината никуда не торопится. Она смеётся, закрывая глаза, чтобы вода не попала в них, когда её голова высоко задрана к тёмным тучам. — Чёрт! Цепляйся, — приказывает Наруто. Хината ошарашенно смахивает капли с ресниц и смотрит на него большими глазами сквозь стену дождя. Узумаки поворачивается к балерине спиной и хлопает по плечам, чтобы она взобралась на него, как маленькая обезьянка. — Ч-Что? — Давай живее! Нам придётся бежать, а ты на своих ногах далеко не убежишь. Арх! Наруто сам забрасывает девчонку к себе на плечо. Отлично, теперь он похож на варвара. Но лучше так, чем двойная порция какого-нибудь бронхита. Они совсем не далеко от его дома. Наруто даже не понял, как это произошло, но теперь даже рад. Хината продолжает хихикать, только теперь совсем рядом с его лицом. Её распущенные волосы быстро намокают и липнут к её лицу, к его лицу. Она обхватывает его шею одной рукой, чтобы удержаться. Так близко, что Наруто немного притормаживает, подумывая просто остаться с ней за пеленой дождя. — Тебе так не удобно, ха-ха-ха, поставь меня, — говорит Хината, когда Наруто пытается и её держать, и достать из кармана ключи от квартиры. Приходится согласиться на это ужасное предложение. Хината трясёт волосами, обдавая его лишней порцией холодной воды. — Ой! Извини. — Заходи, давай, — вталкивая балерину в свою тёмную прихожую, качает головой Наруто. Иногда она сущий ребёнок. Узумаки закрывает дверь. Щёлкает замок. И Наруто слишком остро ощущает присутствие Хинаты рядом. В тесном тёмном пространстве. Так близко. Наедине с ним. Она оборачивается. С кончиков волос снова капает вода. Её глаза так близко. Даже ближе, чем он думал. Горячее дыхание опаляет его. — Давай, надо тебя раздеть, — отступая на шаг, чтобы уйти из зоны поражения её близости, выдаёт Наруто. Хорошо, что вокруг темно, потому что его лицо сейчас должно быть краснее красного. — Нет! Не так! Я не то имел в виду. То есть я это про мокрую одежду. Наруто умоляет высшие силы отсушить ему язык, а иначе он, похоже, никогда не заткнётся. Но Хината только задорно смеётся. Если её что-то и смутило, то она умело это скрывает. Наруто рад возможности помочь ей стянуть мокрое пальто. Заняться чем-то полезным, короче. Всё развесить, найти полотенце. Сухую одежду. — Может хочешь принять душ? — спрашивает Наруто. — А я пока схожу вниз, там прачечная. Закину всё в сушилку. Хината задумывается на секунду, а потом уверенно кивает. Наруто провожает её в свою маленькую ванную. Показывает, как всё включить. Отдаёт спортивные штаны и красную толстовку. Ещё одно полотенце. А сам уходит подальше, чтобы снова начать думать.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Наруто даже не знает, как это уместить в голове. Недавно напротив него, прямо за этим самым столом сидел Шикамару, а теперь тут Хината. От неё пахнет… им. Точнее его мылом. Волосы начали чуть завиваться. Она такая хрупкая в его вещах. Держится за горячую чашку с ароматным чаем. — У тебя очень уютно, — говорит Хината, отпивая ещё глоток и рассматривая окружающую обстановку. То есть кухню метр на метр, где едва помещается его старая потёртая мебель. — Отличная замена слову тесно, — смеётся Наруто. Но Хината несогласно мотает головой. — Ничего подобного. У нас вот большой дом. Даже огромный, особенно для нас троих. Там можно идти по коридору и услышать эхо своих шагов. Это же ужасно. — Ага, большие дорогие дома — зло, — усмехается Наруто. — Мне больше нравится у тебя. Это слишком неловко и многозначительно. Наруто прочищает горло в попытке подыскать безопасную тему. — Для троих? Ты так сказала. Родители? — Отец. И брат. Двоюродный, — отвечает Хината. Наруто не приходится спрашивать дальше. — Она умерла вскоре после моего рождения. Я её совсем не помню. А вскоре и дяди не стало, отца Неджи, моего брата. Так что отец забрал его себе на воспитание. Это глупо, но Наруто вставляет историю о том вечере, когда ему было шестнадцать. Когда он остался совсем один. Ему кажется, что это их чуть-чуть роднит. Как неловкая попытка показать — теперь вот мы не одни. — Ты с ним ладишь? С братом, я имею в виду. — Наверное, — задумчиво отвечает Хината. — Он сложный человек. Они оба. Но Неджи заботиться обо мне, как умеет. За это я ему благодарна. С учёбой вот помогает. — Да, насчёт этого, так на кого ты учишься? — Наруто радуется возможности перейти к более радостной теме. Но Хината впадает в какой-то ступор. Она шевелит губами, что-то припоминая. — Кхм? — Э-м-м, ну, там что-то с рынком ценных бумаг? — Прости, не понял, ты меня, что ли, спрашиваешь? — смеётся Наруто. Хината хмурится, почёсывая складку между бровями. Блондин разражается новым приступом смеха. — Погоди! Ты что же, не знаешь, на кого учишься? — Вся эта экономика слишком сложная для меня. Но когда доучусь, то смогу, видимо, работать с отцом и братом в семейной компании. Наруто вытирает выступившие от смеха слёзы. История оказывается не такой уж весёлой. — Выходит, ты не сама это выбрала? А как же балет? Разве не он твоя специальность? — Неа, балет это было вроде как просто «достойное занятие для девочки», но потом оказалось, что раз уж я им занимаюсь, то должна делать это идеально. Так что вот такая вот я балерина-экономист. — Но, — поражённый размерами влияния отца на её жизнь, произносит Наруто. — Но как же то, что хочешь ты? Ты сама? Чёрт, ты вообще счастлива? Хината закусывает губу, поднимая на него взгляд необычных глаз. Они так близко сейчас, что Наруто может изучить все чёрные прожилки в её радужках. — Сейчас? — гипнотизируя его взглядом, произносит Хината. — Да. Наруто перестаёт слышать своё сердце. Оно просто замирает от её слов. А потом вприпрыжку несётся вперёд, разгоняя кровь. Заставляя ощущать себя живым. Он спокойно улыбается, отвечая на её взгляд. — Странная ты, — говорит Наруто. — Мне нравится.⊱⋅ • ♡ • ⋅⊰
Он принёс их высушенные вещи. Хината снова надела свои плотные колготки и юбку ниже колена, тонкую шерстяную кофту. Как бы они не растягивали этот момент, но ей уже было пора. Если не хочет на этот раз точно идти домой пешком. Наруто нехотя поднимается с дивана, видит, как Хината двигается синхронно с ним. Он идёт в сторону коридора, чтобы помочь ей надеть пальто и одеться самому. Проводить. Вспоминает, что оставил её шарф сушиться на кухне. Резко оборачивается. И совсем не ждёт, что Хината идёт за ним так близко. Она врезается в него лбом. Наруто по инерции хватает её тоненькую фигурку в крепкие объятия, чтобы не позволить упасть. Слишком близко. Слишком опасно. Её девятнадцатилетнее сердце стучит, как безумное, отражаясь от его почти тридцатилетних костей. Сотрясая всё его существо. До самого основания. Хината приоткрыла губы от неожиданности, и это заставляет Наруто смотреть прямо на них. Так легко будет наклониться и коснуться их. Просто чтобы проверить, такие ли они мягкие и сладкие, как он воображает. Как это выходит, Наруто не понимает, но только это Хината. Она встаёт на носочки, цепляется за его кофту и оказывается ещё ближе. Она наклоняется, закрывая глаза, умоляя его двинуться навстречу. И Наруто послушно следует этой немой просьбе. Только глаза закрыть не получается. Он видит её губы, трепыхающиеся тени от длинных ресниц на порозовевших щеках. И в отчаянии соприкасается своим лбом с её. Отступает. Не идёт до конца. — Так нельзя, — скорее себе, чем Хинате шепчет Наруто. Он даже не знает, почему конкретно отказывает себе в этом. Из-за её ли молодости или своей недостойности. Любая пропасть, а между ними их сотни, подойдёт для объяснения. Лишь бы не признаваться себе в диком ужасе, одолевшем сейчас, когда мечта могла оказаться явью. Хината выпутывается из кольца его рук. Наруто не настаивает. Она отворачивается. Теперь её плечи горбятся. А когда Хината оборачивается, в её прекрасных глазах столько боли, что Наруто захлёбывается ею. Она зло вытирает непрошенные капли, старается сохранить лицо. Вести себя как взрослая. — Ты не можешь быть со мной из-за того, что я сделала? — смело спрашивает она. Наруто тщетно пытается понять, что такое Хината имеет в виду. — Неужели ты никогда не сможешь простить меня? Что мне сказать или сделать, чтобы загладить вину? Скажи! Я на всё готова. Только не лишай меня этого шанса. Я не желала тебе зла. Ох, если бы я только знала, что разрушила твою жизнь! Но я не знала! Умоляю, — Хината после крика перешла на едва различимый шёпот и начала оседать на пол. Её плечи расслабились, опускаясь, скрючиваясь. Неидеальная, но по-прежнему красивая. Наруто не смог найти в себе сил подойти. Поймать. Её слова звучали на повторе. Он сразу понял, о чём она говорит, но верить отказывался, поэтому спросил: — О чём ты говоришь? Хината подняла на него высохшие от слёз серые глаза. На фоне покрасневших белков они смотрелись ярче, как грозовые тучи. — Мне достаточно было обернуться в тот день. Увидеть твоё приближение. Твои глаза. Они были со мной все эти годы. Ты совсем не изменился. Всё такой же красивый. — Как? — поражённо спросил Наруто, едва ли понимая, о чём именно спрашивает. Как она могла запомнить или как могла вообще придать ему такое значение. — Было так страшно. Когда тот мужчина напал на меня. Но потом, — Хината неожиданно улыбнулась, её щёки, до того побледневшие, снова порозовели. Она смотрела куда-то сквозь Наруто, вспоминая далёкое прошлое. — Ты пришёл, как мой личный рыцарь с гитарой. Отвёл в сторону и присел передо мной на колено. Вытирал слёзы и говорил, что всё будет хорошо. И так улыбался, как никто. Я была лишь забитой одинокой девочкой. И когда на горизонте взошло такое яркое Солнце, как ты… мир изменился навсегда. Хината нахмурилась, опуская глаза на свои тонкие пальцы. Она будто ненавидела их, как виновников того, что с Наруто случилось дальше. — Но тот человек зашевелился, и ты ушёл. Велел мне бежать. Я потом всё рассказала отцу. Он обещал, что найдёт тебя, что вознаградит. И он заверил меня в этом. Я поверила, что ты где-то там и у тебя всё хорошо. Просто ты был взрослым мужчиной, а я лишь маленькой девочкой. Не удивительно, если ты больше не пожелал меня видеть. Если бы я знала, как он поступил… Хината обречённо покачала головой. — Прости, — печально произнесла она, — ложь это всё. Я бы ничего не смогла сделать. Жалкая обуза. Для всех. Всегда. Ты был обречён в тот момент, когда решил помочь мне. Не следовало этого делать, — холодно, с металлической строгостью в голосе добавила Хината, поднимаясь на ноги. Она прямо встретила его взгляд. — Нужно было спасать себя. — Молчи! — разозлился Наруто. — Сама не понимаешь, что говоришь. Как я мог пройти мимо? Тогда… сейчас. Неважно. Да, это, возможно, единственное действительно значимое, что я сделал за всю жизнь. Спас тебя. Спас твою красоту. В грозовых глазах Хинаты было столько надежды, столько мольбы. Наруто мог легко представить ту девочку. Всеми покинутую, всегда одну, живущую по чьей-то указке только потому, что думает, будто слабая. Но он то знает — это не правда. Она умеет добиваться своего, умеет быть разной. И её душа — самое прекрасное, к чему Наруто доводилось прикасаться. — К чёрту! — уверенно произносит Узумаки. И в один шаг покрывает расстояние между ними. Хината только успевает беззвучно приоткрыть свои манящие пухлые губы, в которые Наруто впивается, как в источник жизни. Он пьёт её, как заблудившийся в пустыне. Он дышит ею, как вынырнувший из холодной воды. Его рука путается в её влажные волосах, прижимая к себе ещё ближе. Хината отчаянно хватается за эту руку чуть выше локтя, чтобы не утратить опору. Хоть такую связь с реальностью, ведь происходящее может быть только сном. Их губы идеально подходят друг другу. И она именно такая сладкая, как казалось, как бывает только в книгах. Наруто рывком приподнимает её, обхватив одной рукой за талию, чтобы Хината стала выше него. Чтобы тянуться за её губами. Чувствовать её тяжесть и нежные прикосновения к чувствительным местам на шее. Целовать Хинату настолько умопомрачительно хорошо, что Наруто не замечает, как кончается воздух. Ещё. Ещё. Лишь бы не прекращать этого сладостного безумия. Он верит, что может функционировать только настолько близко к ней. Только когда в глазах темнеет, и рука уже с трудом держит её на весу, Наруто позволяет образоваться сантиметру пространства между их губами. Но даже не думает отходить дальше этого. Их носы соприкасаются, волосы перепутываются. Они вдыхают по половинке воздуха, который с трудом протискивается между ними. Сердце спешит куда-то галопом. Наруто понятия не имеет его или её. Наверное, это новое сердце, их общее. Он решается открыть глаза, чтобы понять, что она давно на него смотрит. В новый поцелуй Наруто пускается медленно, мучительно медленно. Теперь он запоминает каждый изгиб этих сладких губ. Каждую трещинку в их мягкости. Постепенно исследует то нижнюю, то верхнюю, пробует на кончике языка. Хината отвечает несмело, проверяя каждый шаг, как человек на тонком льду. Наруто улыбается в их поцелуй. Второй для неё. И первый для него. Первый, имеющий значение. Он аккуратно отводит её волосы назад, прикладывая руки к ушам. Заставляет поднять на него глаза. Хината облизывает губы и застенчиво улыбается. Пока радость не выходит из берегов. Она задорно смеётся. Наруто не уверен, что способен вобрать в себя столько счастья, поэтому с блаженно закрытыми глазами вжимается лбом в её лоб. Её ладошки на его ладонях. Её смех вибрирует глубоко внутри него. Она не становится частью его. Просто они сливаются в одно целое. — Ещё, — тихо начинает Хината, разрывая тишину, — никто не говорил мне, что я красивая. — Глупые слепцы, — фыркает Наруто. Он хочет возмутиться, такое просто не возможно, чтобы никто, но сил как будто нет ни на что. В теле такая лёгкость, что если Хината его отпустит, он улетит. Поэтому мысленно умоляет не отпускать, Наруто не хочет летать. Ему впервые слишком хорошо на земле. — Ты тоже красивый, — нежно проводя носиком по его лицу, шепчет Хината. Врёт, конечно, но в её голосе слишком откровенные нотки, они сбивают. Наруто почти забыл, что держит в руках молодую девушку, а не взрослую женщину. Он ещё не готов к тому, чтобы Хината могла соблазнить его чем угодно. Так он потеряет способность мыслить здраво рядом с ней. Если ещё сохранил её. Проверить не выйдет. Наруто не собирается её от себя отпускать. — Ерунда, — снимая напряжение, говорит он. Занять губы словами безопаснее. После следующего такого поцелуя Наруто захочет всё и сразу. Хината только усмехается на его заявление. Узумаки даже заглядывает ей в глаза, чтобы понять, что это означает. Она нежно обводит кончиками пальцев его лицо. Каждую строгую линию. Каждый невидимый шрам. Всё, что Наруто считает в себе не совершенным. — Разве ты не знаешь? — хитро спрашивает Хината. — Чего не знаю? — Красота в глазах смотрящего. Наруто прижимает её к себе плотнее, без остатка доверяясь.