***
После обеда в тронном зале по требованию короля собрался срочный совет. Его срочность всех встревожила — обычно подобные собрания происходили, когда Камелоту угрожала какая-либо опасность. Мерлин вовсе стоял ни жив ни мертв — он приблизительно догадывался о причине переполоха и строил в уме самые пугающие предположения. Что по милости злобного магического существа ждет королевство на этот раз? Эпидемия загадочной болезни? Засуха и голод? Небывалое повышение налогов? Артур снова окажется при смерти? Суровый, сосредоточенный и собранный как никогда Утер восседал на троне при полных регалиях. Артур стоял рядом, вытянувшись стрункой. Моргана, одетая в зеленое шелковое платье, вжималась в спинку кресла, на котором сидела. За королевским троном стоял растерянный Джеффри Монмутский и словно что-то прятал за спиной. Наконец Утер поправил корону, встал и торжественно обратился к совету: — Я рад, что вы сегодня присутствуете здесь, почтенные лорды. Присутствующие напряглись еще больше. — В этот знаменательный день, — продолжал король, — а он, несомненно, знаменательный для всего Камелота, мне чрезвычайно важна ваша поддержка. Мерлин переглянулся с Гаюсом. Старый лекарь смотрел на него с упреком, а на Утера — с беспокойством. Утер тем временем повелительно кивнул кому-то из лакеев: — Стул. На тронное возвышение принесли невысокую табуретку и поставили под ноги королю. Тот повернулся к библиотекарю: — Джеффри. Красный от неловкости, Джеффри Монмутский вытащил откуда-то увесистую лиру и почтительно передал ее королю. По залу прокатился несмелый вздох любопытства. Утер поставил ногу на табурет, прислонил основание лиры к колену и занес руку над струнами. — Сейчас я сыграю для вас мелодию, которую сочинил, гуляя сегодня по саду. Прекрасные цветы вдохновили меня на музыку, и я хочу поделиться этой красотой с вами, мои лорды. Артур посмотрел на Моргану с таким выражением, будто это с ее подачи отец решил опозориться, изображая из себя менестреля перед всем двором. Моргана ответила ему таким же возмущенным и ошарашенным взглядом. Король мечтательно возвел глаза наверх и взял первый аккорд. — Изумительно, сир, великолепно! — робко проблеял Джеффри. Похвала окрылила Утера. Его огрубевшие в боях пальцы невесомо запорхали по струнам так, словно он занимался этим всю жизнь. К всеобщему удивлению, мелодия выходила более чем сносная — кто-то из вельмож даже заслушался ею. Впрочем, никто не хотел лишиться головы за критику или насмешки в адрес монарха, поэтому всем волей-неволей пришлось изображать удовольствие от прослушивания и восхищение талантом Его Величества. — Тебе нравится, Моргана? — улыбнулся Утер дочери, не прекращая игры. Моргана судорожно кивнула. — А тебе, Артур? Артур стоял как истукан, разинув рот, но Утера такая реакция вполне удовлетворила. Лира пела в его руках, но это было полбеды — беда пришла, когда король решил, что он тоже может петь. — Когда в садах смолкает ночь… — выводил он немного хриплым, совсем не певческим голосом. Мерлин отчаянно боролся с накатившим на него приступом смеха. Даже страх за собственную жизнь едва-едва пересиливал желание расхохотаться при всех до колик в животе. Гаюс вновь мрачно посмотрел на него и прошептал: — Тебя никто не просил связываться с кем попало. Наше счастье, если этим все закончится. Укол совести подействовал на Мерлина отрезвляюще. Смеяться уже не хотелось. — …Таков закон любви, — пропел напоследок Утер, провел рукой по струнам, и лира издала волшебный звук, эхом отдавшийся где-то высоко в белокаменных сводах тронного зала. Собравшиеся, не вполне понимая, что им следует делать, разразились овациями и восхищенными возгласами. Утер, счастливый от всеобщего признания, отдал лиру Джеффри Монмутскому, поклонился публике и снова сел на трон. Артур, откашлявшись, поинтересовался: — Милорд, к-хм, так что же вы хотели сообщить совету? Утер взглянул на него с непониманием и легкой обидой: — Ты не оценил мое выступление? — Разумеется, ваше выступление было на высоте, сир, — проговорил пунцовый от стыда Артур, — но мне, как и всем здесь, хотелось бы узнать цель сегодняшнего совета. — Цель? Разве нужен особый повод, чтобы делиться искусством? Артур, ты меня огорчаешь. В тебе нет ни унции утонченности, ты совершенно не умеешь ценить прекрасное. — Но на восточной границе… — Я не желаю говорить о политике, — сурово перебил сына Утер. — Я и так слишком много лет потратил впустую, занимаясь вопросами, которые не приносят никакой пользы для души. — Отец! — потрясенно воскликнул ничего не понимающий Артур. — Совет может быть свободен, — обратился к придворным Утер. Те начали стекаться к дверям, тихонько перешептываясь и обмениваясь многоговорящими взглядами. Мерлин виновато плелся рядом с Гаюсом, излучавшим осуждение всем своим естеством. Обсудить происшествие они смогли, лишь оставшись наедине. — Ну, Мерлин, ты доволен? Твоя попытка добраться до истины оказалась успешной? — Но пока ведь никто не умер, — Мерлин сделал невинные глаза. — Очень надеюсь, что до этого не дойдет. — И вообще ничего такого страшного не случилось. — Ну да, кроме того, что о короле теперь начнут шептаться, не повредился ли он в уме. — Ладно, — Мерлин сник. — Что ты предлагаешь делать? — Выход тут только один — договариваться с этим существом.***
На поиски гнома Мерлин вышел в невеселом настроении. Он бродил по замку, высматривая следы гномьего вандализма, но все было на удивление тихо и мирно. Тогда у Мерлина зародилась надежда, что одной соловьиной трелью Утера все обойдется, да на том и покончится, но вдруг его внимание привлекло странно колышущееся полотнище, закрывающее нишу в стене. Было похоже на то, что там кто-то прячется. Мерлин неслышными шагами подкрался к полотнищу и взялся рукой за его край. Едва он попытался отдернуть его, как коридор огласил пронзительный женский визг. — Мерлин! — на него смотрели круглые от ужаса глаза Морганы. — Миледи! Что случилось? — Мерлин, пожалуйста, позови Гвен! — дрожащим голосом попросила принцесса, кутаясь в полотнище по самый подбородок. — Но что произошло? — Пожалуйста, просто позови Гвен! — Возможно, я смогу помочь? Мерлин сделал шаг, но очередной панический вскрик Морганы его остановил. Девушка плотнее закуталась в толстую ткань. — Нет, ты ничем не можешь мне помочь! Чтобы я могла выйти отсюда, мне нужна Гвен! Мерлин, сглотнув, растерянно кивнул и попятился назад. Вид прячущейся за полотнищем перепуганной Морганы вводил его в ступор. — Прошу, поторопись! — Да, я… я сейчас. Сейчас! «Найти Гвен, найти Гвен», — бормотал он себе под нос, чтобы не забыть о конечной цели своего пути. До Мерлина лишь теперь дошло, в насколько пикантную ситуацию он угодил, и это был еще не самый худший ход событий. Худший он и представить себе боялся, но если совсем начистоту, Мерлин немного жалел, что ему так и не удалось заглянуть за импровизированную ширму хотя бы одним глазом. От подобных мыслей хотелось размозжить себе голову, спикировав с крепостной стены. Так он прошел несколько поворотов коридора, миновал два лестничных пролета, и тут его осенило, что совершенно беззащитная Моргана все еще сидит там, где он ее оставил, и ждет его помощи, вернее, помощи Гвен. Эта мысль быстро заставила Мерлина собраться с духом. В покоях Морганы, на кухне и в прачечной Гвиневры не было, значит, она могла пойти к себе домой или на рынок. Едва Мерлин вышел на улицу и отправился к рынку, как Гвен окликнула его сама: — Мерлин! Я везде тебя ищу! — Гвен, какая удача! — он оглянулся и увидел ее кучерявую голову и простое голубое платье. — Я тоже тебя ищу. — Мерлин! — Гвен, чуть придерживая юбку, подбежала к нему. — Ты должен пойти со мной. — Я хотел, чтобы ты… Испуг в глазах Гвиневры и слегка дрожащие пальцы, которыми она схватила его за рукав рубашки, говорили о том, что и у нее что-то стряслось. — Все хорошо, Гвен?.. — Нет, не хорошо. Но я не могу сказать тебе, просто пойдем, и ты сам все увидишь. Она повела его, сбитого с толку, обратно во дворец, и вскоре они оказались в покоях Артура. Сердце у Мерлина сжалось от дурного предчувствия, а слеза, сбежавшая у Гвиневры по щеке, это предчувствие усилила. За шкафом послышалась какая-то возня. — Что это? — поморщился Мерлин. — Звук такой, будто в покои забралась коза и жует цветы. — Это не коза, Мерлин. — И-а! — раздался зычный ослиный крик. — Ладно, это не коза. Осел. Кто привел во дворец осла? — И-и-а-а-а! Мерлин вспотел и осторожно двинулся к шкафу. Хруст неясного происхождения становился все отчетливее. Показались носки сапог Артура, а затем и сам Артур. Он сидел, забившись в угол между шкафом и стеной, и с аппетитом доедал герань. На голове у него красовались превосходные, длинные, покрытые серым мехом ослиные уши. — Боже! — вырвалось у Мерлина. Приметив своего слугу, Артур подпрыгнул и издал радостный клич. — И давно это с ним? — Я заметила и сразу же побежала искать кого-нибудь — тебя, Гаюса… Бедняжка, он совсем не в себе! — с жалостью проговорила Гвиневра. — Фу, не ешь эту гадость! — Мерлин вытащил у Артура изо рта остатки герани, чем вызвал крайнее недовольство принца. — Ай! Он меня чуть не укусил! — Он же не со зла! — Да? — хмыкнул Мерлин. — А я не уверен. Гвен, послушай, ты должна пойти к Моргане. Но она не у себя, она… недалеко от своих покоев. Там, в коридоре возле большой лестницы, есть ниша, завешанная красным полотном. Ты знаешь, где это? — Конечно, знаю, Мерлин! — Ну вот, Моргана там. Только захвати с собой платье или плащ. — А что она там делает?.. — Ну… — Мерлин стушевался. — На ней нет одежды. Но я тут ни при чем! — Верю, — хлопая ресницами, пробормотала Гвен. — Гвен, иди, я позабочусь об Артуре. — Хорошо, — она ответственно кивнула и побежала выручать госпожу. Артур все еще дулся на Мерлина из-за отобранного лакомства. — И-и-и-и-а! — обиженно прогорланил он. — Не всегда в жизни получаешь то, что хочется, — покачал головой Мерлин. — Ты принц и с детства привык, что все тебе достается просто так, по праву рождения. Вот и эти цветы, — он поглядел на изжеванный стебелек, — зачем они тебе понадобились? Сорвать, пожевать и выплюнуть? Кем вообще надо быть, чтобы тешить свое самолюбие за счет цветов? — И-а… — Ну ладно, ладно, — Мерлин неосознанно потрепал приятеля по длинным ушам, убедившись, что уши самые настоящие. Артур разомлел и издал высокий визг, похожий на хрюканье. На лице у него появилась блаженно-туповатая улыбка. Мерлин убрал руку. — Боже, что я делаю? Где-то совсем рядом по коридору разнеслись звуки лиры. Мерлин быстро подхватил Артура под мышки и утащил за кровать, чтобы скрыть его из поля зрения Утера, если тот решит заглянуть в покои. Незапертая дверь со скрипом отворилась, и на пороге показалась величественная фигура короля с не менее величественным музыкальным инструментом. — Артур у себя? — спросил он. — Нет, сир, — натянуто улыбнулся Мерлин, молясь про себя всем богам, чтобы Артуру не вздумалось снова покричать на ослином. — Жаль, — огорчился Утер. — Я начал сочинять новую мелодию и хотел спросить его мнения. Тогда, быть может, ты сделаешь это? Мне нужен взгляд со стороны. — Я?! — опешил юноша. — Ты, ты. Я буду надеяться на твою непредвзятость и откровенность. Не дождавшись согласия второй стороны, король поднял лиру и заиграл. Из-под кровати ему начал подвывать Артур, но это не вызвало у Утера ни малейшего удивления. Тогда Мерлин понял, что отец не более вменяем, чем сын, и ринулся в покои Гаюса, внутри кипя от негодования. Гаюс ушел по своим делам, и Мерлину никто не мешал заняться поиском информации о способах воздействия на гномов. Надежда найти дельный совет была небольшой, но дальше эти безобразия продолжаться не могли. Наверху что-то зашелестело, и тут чародея буквально завалило разбросанными листами исписанного пергамента. — Эй, Эмрис, скучал? — задорно крякнул гном. Мерлин раздраженно сдул с лица лист с рецептом какого-то зелья и окинул взглядом комнату сверху донизу. Бинджебл все еще жульничал, оставаясь невидимым. — Хватит издеваться над моими друзьями! — грозно выкрикнул Мерлин. — Ты вдоволь повеселился? Теперь уходи. — Фу, какой ты грубый и невоспитанный! — с хрустом крошились склянки на столе — вероятно, гном по ним топтался. — Только не говори, что тебе не понравились мои шутки! — Всему есть предел! — Мог бы и «спасибо» сказать. Я, между прочим, тебе помог, хотя не был обязан! — После твоих выкрутасов мне не хочется тебя благодарить. И хватит громить лабораторию! С грохотом перевернулся обеденный стол, разбились пустые глиняные плошки. — А то что? — дерзко спросил гном. — Сейчас увидишь. Форп флеодж! Бинджебл вдруг обрел видимую форму и отлетел назад на пару ярдов. В его круглых глазах зажглась по-настоящему пугающая злость. Он выбросил вперед ручонку, и Мерлин повторил его полет, только с неудачным приземлением на полки со снадобьями. Полки повалились одна за другой. — Офмитенд! — Мерлин остановил их падение и вернул на место почти без ущерба в виде разбитых пузырьков и чарок. — Авефемеохт эстир! Над головой у гнома завертелась воздушная воронка, затянувшая в себя его шляпу с колокольчиками и обнажившая лысину на рыжеватой голове. Постепенно туда начало затягивать и самого гнома, но напоследок он решился на отчаянные меры. Без помощи всяких заклинаний, руками, он начал швырять в Мерлина осколки посуды. Один из осколков попал Мерлину в щеку и оставил неглубокий порез. — Все, хватит! Уходи по-хорошему! Бинджебл показал ему язык. — Ты жутко несдержанный, вот в чем твоя беда, Эмрис. И совсем-совсем не добрый. — Я никогда не бываю добрым с теми, кто хоть как-нибудь вредит моим друзьям! И лучше тебе это запомнить. — Ты еще сам не знаешь, кто твой друг, Эмрис! Ты еще сам не знаешь. С этими словами Бинджебл резво запрыгнул в воронку и исчез. Мерлин устало выдохнул — после погрома в покоях Гаюса даже негде было присесть. Он поднял перевернутую скамью и тяжело опустился на нее. Сидел он так долго — должно быть, не меньше получаса. Неожиданно к нему постучалась Моргана. — Мерлин, я пришла сказать, что… Боже, что здесь случилось?! — воскликнула принцесса, глядя на невообразимый бардак, которого покои Гаюса не видели со времен обыска по наущению охотника на ведьм. — Я дрался. С гномом, — вяло ответил Мерлин. — Но не кулаками, а заклинаниями. — Мерлин, у тебя кровь! Моргана подбежала к нему и осмотрела его щеку. На сердце у Мерлина сразу стало гораздо теплее и радостнее. — Пустяки, — махнул он рукой. — Маленькая царапинка. — Нужно обработать! Я попробую найти среди этих завалов что-нибудь полезное. Моргана отправилась на поиски чистой посуды, кипяченой воды и ткани для перевязки, чтобы ею можно было стереть запекшуюся кровь. Мерлин еще раз осмотрел покои лекаря и прикинул в уме масштабы уборки. Моргана вернулась с водой и мягкой тряпочкой. — Здесь так грязно, — сказала она. — Лучше пойти в мою комнату, — предложил Мерлин. — Там хотя бы будет, куда поставить таз. — Ладно, — согласилась Моргана. — Ты расскажешь мне, что сегодня произошло? — Да, — ответил юноша, зайдя в комнату и на всякий случай прикрыв за собой дверь. — В замке завелся гном. Хитрое и коварное создание, любит шутить над всем, что видит на своем пути. Надеюсь, он больше не вернется. — Да уж, такое знакомство нельзя назвать приятным, — усмехнулась Моргана, смачивая тряпочку в воде. — Стой вот так. Я зашла сказать тебе, что Артур пришел в норму. Он ничего не помнит, бедняга, но это к лучшему. — Отрадно слышать, — улыбнулся Мерлин, пока она бережно, чтобы не причинить боли, протирала ранку на его щеке. Моргана смотрела на него своими большими, нежными, улыбающимися глазами и даже не подозревала, что творилось у него в душе от одного ее присутствия. Мерлин чувствовал холодок влажной ткани, пощипывание на поврежденной коже и ужасно не хотел, чтобы Моргана убирала руку. Ради этого он готов был раниться каждый день, он готов был даже заболеть и слечь в постель на неделю, лишь бы она навещала его и дарила хотя бы крохи своей нежности и заботы, как сейчас. Моргана, словно прочитав его мысли, рассмеялась. — Почему ты так смотришь на меня, Мерлин?.. И что он должен был ответить? Сказать правду о том, что она вот так просто, за какой-то ничтожно короткий промежуток времени завладела всеми его мыслями и чувствами? Что из-за тревоги о ней он не спит ночами и совершает глупейшие поступки? Что его мир стал невозможен без ее улыбки? Что он — пора уже было признать это — любит ее? Мерлин дотронулся рукой до ее щеки и виска, самые кончики пальцев запустив в шелковистые волосы. Моргана еле приметно вздрогнула и застыла, считая удары сердца. Он видел, как трепетали пушистые ресницы на полуопущенных веках, как робко и доверчиво раскрылись манящие пухлые губы, как билась жилка на тонкой шее, и все остальное перестало иметь значение. Повинуясь безрассудному порыву, Мерлин впился в нее поцелуем, чего Моргана ждала и не ждала одновременно. Она схватилась за него так, будто боялась потерять или уже потеряла опору под ногами. Руки Мерлина крепко обвились вокруг ее талии и заскользили выше по спине. Губами он почувствовал ее улыбку и сделал поцелуй глубже и настойчивее — так Мерлин не целовал еще никого, и никто не отвечал ему так, как Моргана. Вот же она, настоящая, живая, а не призрачная, его Моргана! Распахивает перед ним душу, целует, обнимает, прижимается, любит, верит ему! Его самое ценное сокровище, за которое он готов сражаться с судьбой хоть до последней капли крови. Наконец Моргана оторвалась от его губ, чтобы перевести дыхание. — Я люблю тебя! — жарко выдохнула она ему в шею. — Моргана… Моргана! — шептал ошалевший от радости Мерлин. — Поцелуй меня еще! Влюбленные беспорядочно гладили и целовали лица друг друга, пока их губы снова не встретились. Они целовались и целовались без передышек: то медленно и трепетно, будто изучая избранника, то горячо и ненасытно, разжигая внутри запретное пламя. «Люблю, люблю, люблю!» — громко стучало сердце Мерлина. «Люблю, люблю, люблю!» — беззвучно повторяли губы Морганы, пока он целовал ее подбородок и шею. Ее тонкие пальцы затерялись в его коротких густых волосах, и все это было так необычно, так сладостно и головокружительно… — Я так люблю тебя, я так давно тебя люблю! — с тихим придыханием воскликнула Моргана. — Почему ты делал вид, что я тебе безразлична? Вопрос застал Мерлина врасплох. Но, держа ее в объятьях и глядя в полные счастливых слез глаза, он не мог ответить по-другому: — Просто я считал себя недостойным твоей любви. И это было правдой. — Глупый! — ослепительно улыбаясь, Моргана очертила пальцем его скулы и осторожно — порез на щеке. — Мой милый глупый Мерлин! Неужели ты думал, что я тебя отвергну? Неужели ты не видел, что я схожу по тебе с ума? Так вот что означали ее взгляды! Мерлин извелся, гадая, что за странная, необъяснимая тоска таится в прозрачных глазах чародейки, а она действительно была влюблена. Моргана влюблена в него — это последняя мысль, которая могла прийти Мерлину в голову, но теперь она казалась простой и естественной. Эта мысль уносила его на седьмое небо. — Как я мог думать такое о тебе? — улыбнулся он, запечатлев на ее губах еще несколько легких поцелуев. — Слуга не смеет мечтать о принцессе. — Мне никто больше не нужен, — Моргана, блаженно прикрыв глаза, прильнула щекой к его щеке. — И никогда не был нужен. Раньше я даже не думала о любви, это казалось мне чем-то глупым, я не представляла, кому могла бы отдать свое сердце, но теперь я понимаю, что все это время ждала тебя. Только тебя, понимаешь? — она немного отстранилась и заглянула Мерлину в глаза. — Скажи, ты тоже чувствовал это? Умоляю, скажи, что ты тоже это чувствовал! Мерлин не должен был испытывать стыд, вспоминая бедняжку Фрею и вспыхнувшую погребальную лодку, но ему стало стыдно признаваться Моргане в прежних чувствах — в такой момент это бы наверняка сильно ее ранило. Поэтому Мерлин сказал, не лукавя: — Ты самое дорогое, что у меня есть. От счастья Моргана расцвела, как роза в королевской оранжерее. За то, чтобы улыбка никогда не сходила с ее прекрасного лица, можно было отдать что угодно. Она обвила руками его шею и прижалась лбом к его лбу, чтобы игриво потереться носами. — Ты меня любишь? Любишь? — Я люблю тебя, Моргана. — Повтори! — Я тебя люблю! — Скажи так еще раз, хочу слушать это бесконечно! Это лучшая музыка, которую я слышала. — Лучше, чем та, которую исполнял Утер? — Мерлин! — Моргана прыснула со смеху. — Может, не стоило прогонять гнома? Утер сочинял бы музыку до глубокой старости, и всем было бы хорошо. Моргана ахнула и шутливо ткнула Мерлина кулачком в плечо. — А Артур, значит, ходил бы с ослиными ушами? Да? Я правильно тебя поняла? Мерлин с трудом подавил довольный смешок. — Но эти уши были так ему к лицу. — Ни слова больше! — она прижала указательный палец к его губам, а затем подарила ему еще один незабываемо сладкий поцелуй. От нахлынувших чувств Мерлин уже ничего не соображал. И когда только Моргана успела околдовать его? Вдруг она отстранилась от его губ и тихо, печально вздохнула. Мерлин нахмурился и провел рукой по ее щеке. — Что такое, Моргана?.. — Мы должны быть осторожными. Если Утер узнает о нас, пощады не будет нам обоим. Он прижал любимую к груди и нежно поцеловал в висок. Всегда, когда она была рядом, ему казалось, что вместе они способны сражаться против целого мира и победить. Пока он держал ее в своих объятьях, все тревоги, все тяжелые мысли отступали — Моргана, будто солнце, прогоняла их. Она была так похожа на солнце! — Все будет хорошо, — прошептал Мерлин ей на ухо. — Я с тобой. Я люблю тебя. Никто не заберет тебя у меня. Никто. — Ты обещаешь?.. — Клянусь.