Их большая тайна

      Внизу раздавался яростный звон мечей. Моргауза стояла, облокотившись на парапет невысокой стены из серого камня, и наблюдала за тренировкой своего юного подопечного. Мордред, еще не вышедший из отроческого возраста, удивлял ее своей мертвой хваткой и волей к победе, почти доходящей до одержимости. Он значительно уступал бойцу, с которым сражался, и в росте, и в опыте, и в силе мускул, но не в упорстве. Моргауза ухмылялась и с одобрением качала головой, когда он шел в наступление, отчаянно пытаясь уложить соперника на лопатки и приставить тупой меч к его груди. Мордред вел себя так, словно его клинок остро заточен, а поединок идет до смерти.              — Почему ты так привязалась к этому мальчишке? Что в нем такого особенного?              Сенред бесшумно подошел к ней и встал рядом. Моргауза даже не взглянула в его сторону.              — Боюсь, Сенред, тебе этого не понять.              — Конечно, — усмехнулся он. — Где уж мне понять ту восхитительную чушь, которая гнездится в твоей златокудрой голове.              — Ты обещал, что не будешь лезть в мои дела.              — Ты обещала, что не будешь делать ничего такого, что могло бы пойти вразрез с моими интересами.              Моргауза прищурилась и повернула голову.              — В чем дело, Сенред?              — Ты ведешь странную игру, Моргауза. Трон Камелота по-прежнему не дает тебе покоя?              — А тебе нет? — иронично улыбнулась колдунья.              Сенред глухо рассмеялся и скользнул взглядом вниз по ее фигуре, скрытой грубым темным плащом, до самой талии. Впрочем, даже если бы он захотел приобнять ее, то не стал бы делать этого сейчас — он слишком хорошо знал Моргаузу и понимал, что в настоящий момент ее мысли заняты всем чем угодно, только не его персоной.              — Разве кто-нибудь знает Сенреда лучше вас, миледи? — развязно ухмыльнулся он, затем сменив тон на более жесткий и холодный: — Я не задавал лишних вопросов, когда ты привела его сюда и сказала, что собираешься обучать его боевому искусству и магии. Я почти поверил тебе, когда ты заявила, что с его помощью завоевать Камелот будет легко, и я согласился с этой идеей. Но я вижу, что твои планы насчет этого мальчишки простираются гораздо дальше. Пока не знаю, как далеко, но мне не хочется однажды лечь в свою постель и не проснуться от яда или какой-нибудь колдовской дряни. Понимаешь, о чем я говорю?              — Уверяю тебя, этого не произойдет, — небрежно ответила она. — Если я захочу тебя убить, я сделаю это, глядя тебе в глаза, и никто мне не помешает.              — Твоя честность, как всегда, достойна похвалы. А он? — Сенред кивнул, указывая на Мордреда. — За него ты можешь ручаться?              Моргауза сделала удивленно-насмешливое лицо.              — Что я слышу? Грозный король с армией в несколько тысяч боится одного мальчика?              Он недовольно покривил рот и огрызнулся:              — Ты напрасно смеешься, Моргауза. Я немало повидал таких щенков, как он, и поверь мне, пока ты преследуешь свою выгоду, он преследует свою. Будь с ним начеку.              — Возможно, тебе трудно это представить, но у некоторых людей интересы сходятся. У нас с Мордредом общего намного больше, чем тебе кажется.              Между тем Мордред, поняв, что окончательно выдохся, сделал противнику подсечку с помощью магии, и мечник с силой грохнулся о землю. Тяжело отдыхиваясь, друид склонился над ним и приставил к его горлу тупое лезвие.              — Грязный прием, Мордред! — крикнул сверху Сенред, внимательно следивший за поединком. — Это не победа, а позор!              Мордред поднял холодные глаза сначала на короля, а затем обменялся кивками со своей наставницей.              — Молодец! — громко похвалила она его. — Только глупец, имея преимущество над врагом, не станет использовать его. Это именно то, что ты должен усвоить. Я хочу, чтобы ты усвоил это. А ты, Сенред, — Моргауза двинулась вдоль стены к ступеням, ведущим вниз, одарив его язвительной улыбкой, — подумай о том, что ты за король. Неужели голые скалы и болота, на которых ты сидишь, привлекают тебя больше плодородных земель Камелота? Или, может, ты боишься сделать шаг за пределы собственного царства?              Последнее замечание порядком разозлило Сенреда. Окаменев лицом, он процедил сквозь зубы:              — Не смей так говорить со мной, Моргауза!              — Подумай, Сенред. Подумай.              С чувством внутреннего превосходства она покинула его и спустилась к Мордреду. Мордред был явно недоволен исходом тренировки и оттого мрачен.              — Ты дрался превосходно, — подбодрила его Моргауза.              Мальчик посмотрел на нее хмурым взглядом.              — Моргауза, когда ты позволишь мне заниматься черной магией? Мне надоело смотреть, как это делаешь ты, я хочу колдовать сам.              — Мы с тобой уже говорили, Мордред, — спокойно сказала она. — Черная магия — это не детское дело. Мы отправимся в мой дом на Оркнейские острова, где ты освоишь магическую науку целиком, но не раньше, чем тебе исполнится тринадцать.              — Мне уже почти тринадцать!              — Будет через восемь месяцев. Идем.              Они молча направились к замку, но внутри Мордред кипел от нетерпения. Наконец он нарушил молчание:              — Даже если я скажу тебе, кто такой Эмрис?              Моргауза резко остановилась и повернулась к ученику, внимательно вглядываясь в его лицо, полное решимости.              — Что ж, говори.              — Ты обещаешь, что после этого возьмешь меня с собой?              Она помолчала минуту, а затем с улыбкой ответила:              — Да.              — Это Мерлин, слуга принца Артура.              В первое мгновение Моргауза не поверила. Потом — засомневалась. И лишь подумав и сопоставив в уме некоторые факты, она безоговорочно приняла правду. Мордред стоял и напряженно ждал реакции, следя за малейшим ее движением. Ее лицо, поначалу ошеломленное, вдруг приняло ехидное выражение.              — Так значит, вот кто он такой на самом деле. Теперь мне многое стало ясно.              — Что ты теперь собираешься делать?              — Нет, лучше ты мне скажи, что ты собирался делать до того, как поведал мне эту тайну.              Мордред отвел глаза, с трудом выдерживая пронизывающий взгляд Моргаузы.              — Я хотел ему отомстить. Но просто смерти, я считал, будет недостаточно. Сначала Эмрис должен пострадать, он должен почувствовать такую боль, какой никогда прежде не испытывал, и я хотел, чтобы он знал, от чьей руки страдает.              — И очень хорошо, что ты не совершил этого, не посоветовавшись со мной.              Он уязвленно фыркнул:              — Почему?              — Потому что в нашем деле, в нашем общем деле, которое мы делаем ради всех магов, а не только для себя, личные мотивы неуместны. Все нужно обдумывать на холодную голову.              — Ты предлагаешь спустить ему все с рук? — в голосе Мордреда засквозило нескрываемое возмущение. — Он пытался сделать так, чтобы меня убили! Он такой трус, что даже не способен убивать своими руками, он оставлял меня на растерзание псам Утера и смотрел, как они окружают меня. А теперь он обманывает Моргану, притворяется влюбленным, чтобы контролировать ее, а она ему верит!              — Именно, — улыбнулась Моргауза. — На карту также поставлена судьба Морганы, а значит, мы не имеем права делать ничего, что могло бы навредить ей.              — К чему ты ведешь?              — Если Мерлин умрет, в ее памяти он останется героем. Навсегда. Что бы ей ни говорили про него после этого, она все посчитает за ложь, а убийца Мерлина станет для нее заклятым врагом до конца ее дней. Так не лучше ли, — она сделала выразительную паузу, — направить ее гнев на того, кто его заслужил?              — Как? — Мордред пытливо сощурился.              — Идем, я все тебе расскажу и покажу.              Вместе они вошли в замок и поднялись в покои Моргаузы, где она достала небольшую, но тяжелую кованую шкатулку с крупным медяком внутри. На одной его стороне был изображен двуглавый змей, на другой — перевернутый вилами вниз трезубец.              — Видишь? — сказала она, гордо демонстрируя медяк. — Если это положить под подушку или под матрас у изголовья, силы будут постепенно уходить, ослабится воля, человека начнут мучить страхи. Однажды он потеряет контроль до такой степени, что даже не сможет управлять своей магией, если она у него есть. Понимаешь, что это значит?              Мордред поглядел на магический предмет с долей недоверия.              — Но Эмрис… На него это подействует?              — А почему нет?              — Он…              — Ты все еще веришь в его величие, Мордред?              — Нет! — резко ответил мальчик. — Нет, дело не в его величии. Я имел в виду, что это может не сработать или сработает не так, как нужно.              — Все сработает именно так, как нужно. Когда магия Мерлина откроется на людях, его тут же отправят на костер. Разве это не великолепная месть — умереть от руки того, кому верно прислуживал? Испытать то, что испытывали сотни замученных магов? Разве ты не этого хотел, Мордред? Я проведу тебя на главную площадь Камелота в день казни, и ты своими глазами увидишь то, о чем мечтал.              Ее слова не произвели на Мордреда ожидаемого впечатления. Вместо привычной злорадной ухмылки на его лице появилось сомнение.              — Я не хочу, чтобы его так казнили, — неожиданно признался он. Глаза Моргаузы изумленно расширились. — Я подумал о Моргане. Это причинит ей боль.              Моргауза понимающе покачала головой.              — Моргане придется пройти через эту боль, чтобы прозреть. Влияние Мерлина на нее сейчас слишком велико, но если она потеряет его из-за Утера, то поймет, что Утер никогда не станет для нее ни отцом, ни другом. Ее сердце захочет мести и утешения, и она найдет их здесь, у нас. Что думаешь?              — Да, — подумав немного, ответил Мордред. — Это хороший план, Моргауза. И я знаю человека, которому можно его поручить.              — Правда? — удивилась Моргауза.              — Она из друидов, но она встанет на нашу сторону, обещаю. Я знаю, где ее найти.              Ведьма медлила с ответом. Мордред взмолился:              — Пожалуйста, Моргауза! Если ты появишься в Камелоте, Эмрис узнает тебя. Мы не можем рисковать, а я все устрою так, что он ни о чем не догадается. Дай же мне, наконец, самому сделать что-то важное! Я докажу, что я уже взрослый и мне можно доверять!              Моргауза долгим, испытующим взглядом посмотрела в его горящие глаза, после чего ласково потрепала мальчика по волосам.              — Значит, я не ошиблась в тебе, Мордред. Если все пройдет гладко, Эмрис больше никогда не будет стоять на нашем пути!       

***

      — Растяпа! Неумеха! Откуда у тебя руки растут?              Мерлин обернулся на ругань, которую изрыгала толстая, неотесанная кухарка, главная на королевской кухне. Готовила она, может, и сносно, но характер имела крайне вздорный. На этот раз под горячую руку ей попалась молоденькая девушка, которую Мерлин раньше никогда не видел. Она стояла, опустив голову в косынке, из-под которой выбивались пряди светлых волос, и виновато всхлипывала. Руки и платье с передником у нее были выпачканы в муке.              — Я все у-уберу! — заикаясь, отвечала она.              — На! — кухарка всучила ей огромную половую тряпку. — Чтобы сейчас же все сверкало чистотой! Где только тебя подобрали, юродивую?              Сердито ворча, она уплыла своим тучным неповоротливым телом к печи, чтобы приглядеть за пирожками. Мерлин бросил недостиранное белье Артура в тазу и поспешил на помощь несчастной. Та была так расстроена, что даже не сразу заметила, как рядом присел паренек в забавном шейном платке и начал вместе с ней вытирать муку с пола.              — Давай помогу, — сказал он.              — Спасибо, — улыбнулась девушка, подняв на него круглое миловидное лицо и голубые глаза.              — Не обращай внимания, она всегда злющая. Как тебя зовут?              — Нора, — смущенно представилась она.              — Нора, — покачал головой Мерлин. — Кажется, я тебя не знаю.              — Я здесь новенькая, работаю во дворце всего третий день. А ты, должно быть, Мерлин?              Мерлин, удивившись, расплылся в широкой улыбке.              — Я что, настолько знаменит?              — Да, можно и так сказать. Ты слуга принца Артура?              — Верно. Я слуга Его Ослиного Высочества.              — Почему Ослиного? — рассмеялась Нора.              — Потому что прислуживать ему — то еще мучение. У меня нет ни минуты для отдыха. «Отполируй доспехи, вычисти лошадей, наточи меч, уберись в покоях, принеси еду, приготовь ванну, постирай белье, почисти сапоги», — я слышу это каждый день. И я бы слова не сказал, не будь он при этом таким самовлюбленным ослом.              — Эй, вы там, хватит трепать языками! — злобно гаркнула кухарка, услышав их болтовню.               Мерлин умолк и втихаря передразнил ее, чем еще больше рассмешил Нору. Девушка благодарно улыбнулась ему.              — Спасибо за помощь, Мерлин. Тут немного осталось, я справлюсь сама.              — Да не за что, — он пожал плечами и выпрямился.              — Еще увидимся?              — Если работа не свалит меня с ног, то да, — улыбнулся в ответ Мерлин.              Работы у него нынче и впрямь было хоть отбавляй — Артур готовился в скором времени совершить подвиг, как велит наследным принцам старинный обычай, нервничал, и потому гонял Мерлина по всевозможным поручениям особенно яро. По этой причине Мерлин старался не слишком отвлекаться на разговоры, и теперь, закончив стирку, он отправился в конюшни. Выйдя на улицу, по дороге он услышал радостный возглас:              — Кого я вижу! Мерлин! — перед ним как из-под земли вырос Гвейн, имевший помятый, но очень задорный вид. Он подошел к Мерлину, широко раскинув руки для объятий.              — Гвейн! — Мерлин обнял его и слегка похлопал по спине. — Где ты пропадал?              — Не усидел на месте. Но, как видишь, я вернулся!              — Артур будет рад тебя видеть. Он прожужжал мне все уши про то, что ему не с кем тренироваться в паре.              — Я только что встретил Артура. И даже получил от него в глаз, — Гвейн указал на добротный синяк над левой скулой.              — За что он тебя так?              — Не переживай, мы просто дружески померялись силами. Ну, а ты? Что у тебя нового?              — Что у меня может быть нового, Гвейн?              — Нашел себе девушку?              — Э-э… — Мерлин на миг впал в ступор. — Нет, не нашел. Я, в общем, и не искал.              — Напрасно. Таких красоток, как в Камелоте, нигде больше нет. Уж поверь, мне есть с кем сравнить.              — С этим трудно не согласиться.              — Ну ладно, бывай. У тебя, наверное, дел по горло?              — Так и есть, — усмехнулся Мерлин. — Не по горло, по макушку.              — Тогда до встречи! И не вздумай киснуть, — Гвейн подмигнул ему, ободряюще похлопал по плечу и исчез в людском потоке.              К вечеру Мерлин от усталости уже еле таскал ноги. Поужинав вместе с Гаюсом, он проволочился к себе в комнату и рухнул на постель. Теперь, когда заботы трудового дня остались позади, в голову приходили разные мысли, и далеко не все из них были приятными.              Следом в комнату вошел Гаюс. Он пододвинул к кровати стул и сел возле Мерлина, проницательно глядя на то, как тот неподвижно лежит на спине и смотрит в потолок.              — Как ты, Мерлин? — спросил он наконец.              — Как всегда, лучше всех, — машинально ответил юноша, не меняясь ни в позе, ни в лице.              — А Моргана?              — Моргана тоже лучше всех.              — Мерлин, — Гаюс вздохнул, — не стоит скрывать от меня свою печаль. Ты сейчас думаешь, что я вредный ворчливый старик и не могу понять твоих чувств, но я здесь, чтобы поддержать тебя и помочь, насколько это в моих силах.              Мерлин резко сел на кровати и отодвинулся к подушке, вытянув ноги.              — Я устал, Гаюс. С тех пор как я пришел в Камелот, я ни одного дня не чувствовал себя спокойно. Сначала все время что-то угрожало Артуру, и мне постоянно приходилось прятаться, чтобы не попасться на колдовстве, которое я, между прочим, всегда использовал только во благо, чтобы выполнять свое предназначение. А теперь оказалось, что у меня нет права не только на свободу, но и на любовь.              — Так уж заведено, что слугам не положено любить господ. Обладаете вы с Морганой магией или нет, вы все равно не смогли бы быть вместе.              — А вот и нет! Если бы не магия, мы давно сбежали бы и жили, как живут все любящие люди.              — Что ты такое говоришь! — не без испуга воскликнул Гаюс.              — Да, сбежали бы и были бы счастливы. Проблема в том, что мы не можем быть счастливы вдали от Камелота. Я не просто слуга, который чистит доспехи и сапоги, а она не просто прекрасная принцесса. Каждый день мы стоим перед выбором: судьба или счастье, долг или любовь. И до сих пор я выбирал и выбираю судьбу и долг, а мне хочется наконец-то выбрать ее.              Поток пламенных излияний иссяк, и Мерлин замолчал, пронзительно посмотрев Гаюсу в глаза. Старый лекарь мог лишь посочувствовать.              — Мне нечего сказать тебе, Мерлин. Я могу дать совет в том, что касается магии, могу найти заклинание или приготовить лекарство, но что касается любви, здесь я полный профан. Было время, когда и я любил, но оно прошло давным-давно. Жалею ли я о том, что не сбежал с ней, не пошел против короля, что я всю жизнь служу Утеру? Думаю — нет, не жалею. Наверное, в этом была моя судьба, как ты сейчас сказал. Но я все же вспоминаю ее. Мне остается только надеяться, что ее жизнь вдали от Камелота сложилась благополучно.              — Как ее звали? — улыбнувшись, заинтересованно спросил Мерлин.              — Элис, — с нежностью в голосе поведал Гаюс. — Она была очень талантливой целительницей. И, я не хочу тебя обидеть, но порой в работе мне очень не хватает ее помощи.              — Элис… Так значит, ты вовсе не закоренелый холостяк, как я думал?              Гаюс добродушно рассмеялся:              — Ты не веришь, что я однажды чуть не женился?              — Мне казалось, что ты женат на науке.              — Отчасти ты прав, Мерлин. Я женат на науке.              В комнатке установилась уютная тишина. Мрачное настроение окончательно покинуло Мерлина. Посидев несколько минут в молчании, он сказал:              — Возможно, ты однажды снова встретишь ее.              — Все может быть, — Гаюс по-стариковски тоскливо улыбнулся. — А теперь гаси-ка ты свечу и ложись спать.              Он медленно встал со стула и поковылял к двери.              — Форста! — прошептал Мерлин, и маленький, ровный огонек свечи погас. Гаюс обернулся на пороге, всем своим видом выражая неодобрение. Юный маг не растерялся: — Я хотел сказать, спокойной ночи, Гаюс!       

***

      Наутро Мерлин чувствовал себя отдохнувшим и воспрянувшим. Он бодро шагал по коридору, рассчитывая, что именно здесь может встретить Моргану. За столько времени они прекрасно выучили излюбленные маршруты друг друга и часто старались попасться друг другу на глаза. Особенно в этом преуспела Моргана — иногда она настигала Мерлина в таких местах, где он меньше всего ожидал свидания. Вот и теперь она шла ему навстречу в пустом коридоре, нарочно делая вид, что не замечает никого и ничего вокруг. Лишь когда они поравнялись, принцесса игриво зацепила рукой его руку и посмотрела на него.              — Привет, Мерлин. Торопишься?              — Не настолько, чтобы я не мог поздороваться с тобой. И тебе привет, моя леди.              — Почему ты не приходил вчера?              — Извини. Артур… — Мерлин выразительно закатил глаза.              — Можешь не продолжать, — с миролюбивой улыбкой сказала Моргана. — Я прекрасно знаю, каким бывает Артур.              — Ты в порядке?              — Да. Конечно, я в порядке, иначе не может и быть.              — Я рад, Моргана, — тепло улыбнулся Мерлин. — Я скучал по тебе.              — А я скучала еще сильнее. Приходи сегодня, если сможешь.              — Мерлин! — вдруг донеслось с другого конца коридора.              Они оба одновременно обернулись на зов. Мерлин узнал Нору, которая спешила к ним (вернее, к нему) с накрытым широкой салфеткой подносом. Моргана сначала взглянула с недоумением на него, затем — со скрытой враждебностью на нее.              — Привет, Мерлин! — звонко поздоровалась Нора и откинула салфетку. На подносе оказалась целая горка горячих, только что испеченных пшеничных лепешек. — Это тебе за вчерашнее. Я напекла к завтраку, но еще остались. Спасибо, что пришел на помощь.              Мерлин неловко улыбнулся. Взгляд Морганы стал уже не просто недоумевающим, а испепеляющим.              — Спасибо, Нора. Отнеси это к Гаюсу, пожалуйста. Ты знаешь, где Гаюс?              — Думаю, найду, — ответила девушка, улыбнувшись ему и бросив любопытный взгляд на принцессу, чем взбесила ее еще больше. — Надеюсь, мы сегодня еще увидимся. Миледи!              Она присела в легком поклоне перед Морганой и убежала, стуча башмачками. Мерлин с выражением глаз под названием «Это не то, что ты подумала» приготовился к худшему.              — Мерлин! Что это такое?!              — Это… это девушка с кухни.              — Почему она с тобой заигрывает?              — Она не заигрывает! — Мерлин принялся защищать новую знакомую. — Я вчера оказал ей маленькую услугу — так, пустяк, и она решила меня поблагодарить, вот и все.              Моргана прищурила свои зеленые глаза, словно дикая кошка, готовая к прыжку.              — Мерлин, если ты не можешь увидеть, где благодарность, а где кокетство, то это прекрасно вижу я!              — Моргана! Послушай…              Она остановила его жестом руки.              — Нет, это ты послушай, Мерлин. Если я еще раз увижу эту девицу рядом с тобой, я превращу ее в жабу, и виноват в этом будешь ты.              — Серьезно?..              — Серьезнее некуда.              Мерлин обреченно вздохнул, а затем его глаза довольно заблестели.              — Ты ревнуешь меня?              — Я не ревную, — гордо отрезала Моргана.              — Еще как ревнуешь.              — Нет!              — А кто только что грозился превратить девушку в жабу?              — Ладно, — Моргана сдалась. — Мне было неприятно видеть, как она строит тебе глазки. И я надеюсь, ты не допустишь, чтобы это повторилось. Я хочу доверять тебе, Мерлин.              Он улыбнулся и нежно пожал ее ладонь теплой рукой — большего он позволить себе не мог, по крайней мере, не в таком месте, где их могут увидеть.              — Почему ты решила, что меня может увлечь какая-то случайная девушка, с которой я сказал всего пару слов? Ты думаешь, что моя любовь к тебе так мало для меня значит?              — Нет, — от этого голоса, прикосновения, взгляда она не могла не таять. — Конечно, я так не думаю.              — А я увидел совсем другое.              — Хорошо, за это ты должен мне одно желание. Исполнишь его — и будем считать, что ничего не было.              — Какое желание?              — Я хочу поединок. Настоящий поединок с боевыми заклинаниями. Научи меня защищаться.              Мерлин взглянул на нее как на полубезумную.              — Поединок?..              — Да, поединок. Без поддавков, без жалости, на равных. Что скажешь?              — Моргана… — он пришел в смятение. — Я боюсь причинить тебе боль. Я не хочу этого.              — Да, да, я знаю, — ласково улыбнулась она. — Но если бы Артур рассуждал так, когда мы еще были детьми, я бы не научилась владеть мечом как он. Мы с тобой разбирали многие заклинания, но пока ни разу не пробовали сражаться между собой. Мерлин, я хочу научиться этому искусству от того, кого люблю и кому доверяю, а не от того, кто попытается меня убить.              Что-то кольнуло Мерлина в сердце. Моргана вовсе не требовала и не приказывала, она просила. Просила горячо и от чистого сердца, и ему стоило признать, что в ее словах есть здравый смысл.              — Хорошо. Только давай уйдем подальше от замка.              Моргана радостно заулыбалась:              — Когда?              — Придется выпросить у Артура полдня. Так что все будет зависеть от него, — хитро ответил Мерлин.              — Артура предоставь мне.              — О… нет, не надо. Я справлюсь сам.              — Уверен?              — Вполне.              Моргана огляделась вокруг и прислушалась, не идет ли кто. Удостоверившись, что рядом никого, она стремительно прильнула к Мерлину и оставила на его губах быстрый, легкий поцелуй. Он неосознанно прижал к губам пальцы, словно пытаясь задержать на них след этого поцелуя.              — Тогда до встречи?.. — спросила она.       

***

      Нора приоткрыла дверь в покои придворного лекаря, держа поднос с выпечкой одной рукой. Гаюс был занят смешиванием каких-то жидкостей в стеклянном сосуде, однако появление девушки не осталось им незамеченным. Он приподнял одну бровь, вопросительно глядя на нее в упор, и Нора робко пролепетала:              — О… мне так неловко. Мерлин просил меня отнести это в ваши покои. Это еда. Свежая еда с кухни.              — Хорошо, оставь там, — Гаюс рукой указал на маленький обеденный стол, по краям которого могли уместиться ровно два человека.              Девушка вошла в лекарскую и поставила поднос на стол, приметив дверь, ведущую во внутреннее помещение.              — Мерлин здесь живет? — невинно поинтересовалась она.              — Да, в своей комнате вон там. А в чем дело?              — Ни в чем, — Нора смущенно улыбнулась, потупив взгляд. — Простите меня, сэр, я устроилась работать на кухню и совсем никого здесь не знаю. Если мой вопрос показался вам неприличным…              — Нет-нет, все в порядке, — заверил Гаюс впечатлительную девицу. — Спасибо за гостинец.              — Сэр!              От лекаря она вновь направилась на кухню, где над огнем в большом котле кипела похлебка для слуг. Нора взяла половник и принялась мешать ее нарочито долго и тщательно, чем вызвала недовольство старшей кухарки.              — Что ты делаешь? — она возмущенно замахала руками. — Все утро шаталась неизвестно где, а теперь пришла баклуши бить? Иди лучше курицу выпотроши!              — Я только хотела…              — Не надо хотеть, тут я командую! — рявкнула кухарка. — Оставь это, шевелись!              Нора задрожала, засуетилась и неудачно задела котел, который качнулся и выплеснул на нее часть кипящего варева. Кухню огласил неистовый визг. Правая рука девушки мгновенно покраснела и пошла волдырями.              — Ну что мне за горе с тобой? — причитала кухарка, помогая ей вытирать похлебку с передника и платья. — Это же надо — обвариться на ровном месте! Болит рука?              — Б-болит, — давясь слезами, ответила Нора.              — Иди теперь к лекарю. Дорогу знаешь?              Нора судорожно кивнула.              — Ну так чего стоишь? — снова разозлилась женщина. — Давай, живо беги! Растяпа…              Морщась от боли, Нора побежала к Гаюсу. Кожа горела огнем, и придворный врач, осмотрев руку пациентки, сообщил ей, что ожог довольно серьезный.              — И у меня как назло закончилось средство от ожогов! — с досадой проговорил старик, проверив длинную батарею своих склянок.              — Я могу потерпеть, — Нора шмыгнула вспухшим от слез носом. — Все в порядке, не так уж и больно.              — Терпеть не нужно. Подожди меня немного, я сейчас вернусь.              Гаюс вышел за дверь. Нора выждала полминуты, стрелой взлетела по ступеням в дальней части покоев и проскользнула в комнату Мерлина. «Какое жалкое жилище для того, кому пророчили стать великим магом», — подумала она, оглядевшись. Впрочем, у нее было мало времени на то, чтобы рассматривать обстановку. Здоровой рукой девушка чуть ослабила корсет и достала припрятанную в нем колдовскую монету. С матрасом пришлось повозиться — его оказалось довольно трудно ворочать, но в конце концов Нора, превозмогая боль, положила под него монету и поправила постель. Когда дело было сделано, она коварно усмехнулась:              — Приятных снов, Эмрис.