***
— Мерлин, ты уверен, что все будет в порядке? Что Гвейн справится? — тревожно спросила Моргана. Их лошади шли так близко друг к другу, что они могли бы взяться за руки, сидя на них верхом. Дорога была знакомой, они уже почти пересекли перевал, за которым начинались земли Сенреда, и до Элдора было рукой подать. — Конечно, Гвейн справится, — ответил Мерлин. — Нору схватят, допросят и узнают, кто стоит за всем этим. — А ты как думаешь, кто за этим стоит? — Я не знаю, Моргана, но что-то мне подсказывает, что этот удар предназначался тебе. Кто-то хочет разрушить твою жизнь, ведь я, в конце концов, всего-навсего слуга. — Я сказала бы, что этот кто-то слишком хорошо осведомлен о моей жизни. Я почти уверена, что это дело рук Моргаузы, — Моргана с невольным презрением скривила губы, произнеся имя единоутробной сестры. — Но как она смогла все так рассчитать? Она ведь не знала о твоей магии! От неожиданной догадки Мерлин впал в ступор и приостановил коня. Единственный, кто знал о его магии, не будучи ему другом, это Мордред. Единственный, кто знал об их взаимной привязанности с Морганой, это Мордред. Зная эти два факта, он вполне мог обратить их против Мерлина. Правда, Мерлин сильно сомневался, что юный друид был способен провернуть такое сложное дело без посторонней помощи, и вот тут-то его мысли заходили в тупик. Он не знал среди магов стратега и манипулятора более искусного, чем Моргауза. Неужели они объединились?.. — Мерлин? Мерлин, все хорошо? Мерлин дернулся так, как будто его разбудили. — Что? Да, все в порядке. Я задумался. — Мерлин, — Моргана недоверчиво прищурилась, — если тебе есть, что сказать мне, говори прямо сейчас. — Это просто мысль, — пожал он плечами, продолжив путь. — Надо дождаться Гвейна и узнать у него новости. — В прошлый раз ты промолчал, и посмотри, к чему это привело, — упрекнула его Моргана. — Ты же не хочешь, чтобы снова случилась какая-нибудь беда? — Это была моя ошибка. Я должен был сразу все рассказать тебе, но я, честно говоря, сам сомневался в своем рассудке. Я не понимал, что происходит, не понимал, что я делаю — чужая магия отравила мой мозг. Она посмотрела на него с нежностью и сочувствием. — Ты не должен ни в чем оправдываться, Мерлин. Ты знаешь, что я всегда буду на твоей стороне. — Как и я — на твоей, — улыбнулся Мерлин. Вскоре внизу, под склоном, раскинулась широкая долина. С этой точки Элдор выглядел как тесная кучка соломенных крыш возле кромки леса. Серыми столбиками тянулся вверх из каменных труб печной дым. Мерлин с интересом и затаенным трепетом взглянул на лицо Морганы и обнаружил на нем беспокойство. — Они помнят тебя, — читая ее мысли, мягко сказал он. — Они не забыли, как ты рисковала своей жизнью, чтобы защитить их. — Да, — ее губы тронула неуверенная улыбка. — Однако если они узнают, по какой причине меня изгнали из Камелота… — Тебе не посмеют причинить вреда, Моргана. В Элдоре ты будешь в безопасности, я обещаю. — Никто из нас не в безопасности, Мерлин. Земли Утера заканчиваются здесь, но его порядки, как чума, распространились по всему Альбиону. Нас ненавидят везде, где бы мы ни появлялись. Ты ведь поэтому уехал из дома, не так ли? — Да. Да, это так, — признался Мерлин. — Но приходит пора менять это. — Так чего же мы ждем? — внезапно воодушевилась Моргана и пустила лошадь галопом, побуждая спутника следовать за ней. Оставшуюся дорогу они преодолели очень быстро. Деревня жила своей обычной жизнью: мужчины ворошили сено, убирали за скотом и кололи дрова, точили косы, женщины носили белье в больших корзинах к реке и таскали воду из колодца. Привязав лошадей к бревенчатой ограде, Мерлин узнал в одной из этих женщин свою мать. Она шла по сельской улице, ссутулившись под тяжестью двух полных ведер воды, но, увидев сына, просияла лицом, поставила ведра на землю и побежала ему навстречу. — Мама! — радостно воскликнул Мерлин, закружив ее в объятиях. — Сынок! Глазам своим не верю! — Хунит обеими руками гладила его по голове и трогала за лицо, словно пыталась удостовериться, что это не сон. — Но что случилось, почему ты здесь?.. Тут ее взгляд упал на Моргану, скромно стоявшую с лошадьми. Девушка улыбнулась ей. — Леди Моргана? — удивленно пробормотала Хунит. — Мерлин, объясни мне, что происходит, я ничего не понимаю! — Я все тебе объясню, но давай сначала отведем леди Моргану в дом и дадим ей поесть и отдохнуть с дороги, хорошо? Женщина подошла к Моргане и почтительно обратилась к ней: — Миледи! Я надеюсь, наша скромная обстановка не смущает вас. Это честь для меня снова принимать вас в своем доме. Моргана переглянулась с Мерлином, во весь рот улыбавшимся за спиной у своей матери, и взяла ее за руки. — Это для меня честь — снова посетить ваш дом, но я не хочу стеснять вас. Наверняка Мерлин сможет найти для меня дом в Элдоре, ведь так, Мерлин? Мерлин опешил на секунду, но одобрил идею возлюбленной. — Нет, я настаиваю, чтобы вы пошли ко мне, — возразила Хунит. — Вы наверняка очень устали и проголодались, а у меня как раз готов обед. — Да, конечно, — улыбнулась Моргана. — Отказываться было бы невежливо с моей стороны. За обедом Хунит внимательно выслушала историю изгнания бывшей воспитанницы короля, а позднее — принцессы Камелота. Ее синие глаза лучились светом, добротой и состраданием, совсем как у Мерлина. Время от времени она поглядывала на сына, и ее взгляд становился чуточку строже, но он все еще был полон бескрайней материнской любви. После, когда Моргана прилегла отдохнуть, мать позвала Мерлина поговорить с глазу на глаз. Он знал, что иногда, в крайних случаях, она умеет быть бескомпромиссной, поэтому приготовился к самым серьезным расспросам. — Мерлин, скажи мне правду, — Хунит посмотрела ему в глаза так, что от этого взгляда невозможно было спрятаться. — Есть только одна причина, по которой можно пойти на ту жертву, на которую леди Моргана пошла ради тебя. — Помнишь, я говорил тебе, что она не такая, как все? Моргана очень благородна, и я уверен, что она поступила бы так в любом случае, но раньше она была для меня только подопечной Утера, а теперь в ней вся моя жизнь. — Мой мальчик! — покачала головой Хунит. — Я волнуюсь о тебе. — Не нужно, мама, — Мерлин трепетно поцеловал руку матери. — Здесь для нас с Морганой безопаснее, чем в Камелоте. — Ах, милый, если бы все было так просто! — Я виноват в том, что это случилось с ней, и я не могу оставить ее ради чего бы то ни было. Это лишь самое малое, чем я могу ей отплатить. Хунит наклонила его голову руками и поцеловала в лоб. — Я горжусь тобой, — сказала она. — Ты поступаешь как мужчина, и я горжусь тем, что вырастила тебя. Хоть мое материнское сердце разрывается от тревоги, я не могу не радоваться, когда вижу тебя таким. — Но что тебя так беспокоит? — недоумевал Мерлин. — Самое страшное, что могло произойти, уже миновало нас. — Мерлин! Ты еще так молод, ты не понимаешь, что значит кровь. Жизнь здесь не сделает Моргану равной тебе. Несмотря ни на что, она остается членом королевской семьи, и ты все еще можешь испытать на себе последствия своего выбора. — Это не важно. Наша магия — вот что важно. Она объединяет нас, кем бы мы ни были. Хунит ласково улыбнулась. — Возможно, ты и прав. Я была бы очень рада, если бы ты нашел с ней свое счастье. В конце концов, все, чего я хочу, это видеть тебя счастливым, Мерлин. Мерлин расцвел от ее слов. — Так, кажется, тут полно работы, — он деловито огляделся по сторонам и засучил рукава. — Мама, иди в дом и отдыхай, а я пока все сделаю. — Сынок… — попыталась возразить Хунит. — Это не обсуждается, — Мерлин упрямо повел ее в дом, приобняв за плечи. — Могу же я, наконец, что-то сделать для своей матери? Вздохнув, она сдалась, а Мерлин взялся за вилы и принялся убирать сено во дворе. Несмотря на все трудности, он испытывал странное внутреннее успокоение, будто все шло именно так, как должно идти. Не исключено, что это все еще было последействием той магии, которой он подвергся (если действительно подвергся), и все же разум Мерлина заметно прояснился со вчерашнего дня. Они с Морганой за руку прошлись по краю пропасти, что сделало их связь еще более прочной и глубокой. Желание укрыть ее от всех бед этого мира, спрятать от всего дурного, злого, сберечь ее хрупкое сердце от неисцелимых ран постепенно вытесняло все остальные его желания и теперь завладело им полностью. Он чувствовал ее боль сильнее, чем свою собственную, он отдал бы что угодно, чтобы больше не видеть в ее глазах слез, страха или тоски. Быть рядом — это единственное, что он сейчас мог, и это именно то, что Мерлин собирался делать до последнего своего вздоха.***
В королевском дворце обед проходил очень тягостно. Утер из принципа делал вид, что ничего не произошло, однако он был куда более замкнут и мрачен, чем обычно. Место за столом напротив Артура сиротливо пустовало, но он, в отличие от отца, не стремился скрыть свою печаль. Что ни говори, а Моргана очень оживляла Камелот, была его украшением, настоящей жемчужиной. Ее улыбки, остроумные и подчас колкие замечания, их постоянные полемики по поводу и без — всего этого Артуру страшно не хватало. Вместе с Морганой из Камелота ушло что-то очень важное и незаменимое, без чего все казалось малозначимым и суетным, даже подвиг, о котором теперь у Артура совсем не было никаких мыслей. Под конец к королю пришел Гаюс с каким-то важным сообщением. Утер сухо кивнул, позволив ему говорить. — Сир, у меня есть сведения, касающиеся… — он на секунду замялся. — Я думаю, они касаются леди Морганы. Мнимое спокойствие Утера тотчас улетучилось, сменившись гневом. — Кажется, я велел не упоминать имени этой предательницы! Меня не интересуют никакие сведения о ней, Гаюс. — Милорд, но нам в любом случае стоит выслушать Гаюса! — вмешался Артур. — Это может быть важно! — Да, так и есть, — подтвердил лекарь. — Говори, — махнул рукой Утер. Гаюс подошел ближе и показал им на ладони медяк со странной чеканкой. — Это я нашел в ее покоях, но я уверен, что это ей не принадлежало. — Что это? — удивился Артур. — Какая-то колдовская дрянь, — брезгливо пояснил Утер. — Гаюс, убери это с моих глаз, я не желаю знать, чем она занималась у меня за спиной. — Сир, эта вещь могла принадлежать только очень сильному магу. Я предполагаю, ее назначение в том, чтобы подавлять здравый рассудок человека и толкать его на необдуманные поступки. Моргана владеет магией, но в данном случае она жертва. Тот, кто ее скомпрометировал, может все еще находиться в Камелоте. Утер, прислушавшись к словам своего старого советника, озадачился. — Хорошо, — сказал он. — Артур, разберись с этим сейчас же. Если в городе или его окрестностях скрываются другие колдуны, ты должен найти их. Обыщи каждый закоулок, каждый угол в каждом доме! — Да, милорд, — ответил принц и ринулся исполнять приказ. Он быстро собрал отряд и начал с обысков в городе. Обстановка была неспокойной — люди были напуганы вчерашним происшествием и теперь, заслышав, что в Камелоте снова ищут магов, испугались вдвойне. — Разделимся, — скомандовал Артур отряду, размашистым шагом чеканя улицу. — Обыщите те дома, а я с частью людей пойду дальше. — Да, милорд, — отозвались рыцари. Вдруг взглядом он выхватил из толпы Гвейна, спешившего ему навстречу. Артур быстро отослал от себя оставшихся рыцарей и принялся нетерпеливо его расспрашивать: — Гвейн, что ты здесь делаешь? Я не рассчитывал, что ты вернешься так скоро! Как Моргана? Гвейн выглядел так, словно проскакал на взмыленной лошади не одну милю, и это заставляло Артура сильно переживать. — Дело серьезное, милорд, — произнес он запыхавшимся голосом. — Принцесса вспомнила, что пару дней назад видела, как девушка с дворцовой кухни по имени Нора ходила куда-то посреди ночи. Она считает, что эта девушка злоумышленница, и просила меня передать вам это как можно скорее. — Спасибо, Гвейн, — Артур благодарно похлопал его по плечу. — Ты даже не представляешь, как ты мне помог. — Рад стараться, милорд! — добродушно усмехнулся Гвейн. — Она в порядке? Моргана в порядке? — Она под надежным присмотром — это все, что я могу сказать. Артур рассеянно кивнул. — Ладно, болтать некогда. Ты идешь с нами, Гвейн.***
Моргауза в длинном плаще сидела на лошади, внимательно прислушиваясь к звукам леса, словно лиса в поисках добычи. Здесь у нее была назначена встреча, и прошло уже почти три четверти часа, как она стояла наготове в этой сосновой роще. Наконец, та, кого она ждала, появилась. Нора сильно запыхалась, пока бежала из Камелота, но передышек себе не позволяла из-за страха за свою жизнь. — Итак, Нора? — Моргауза вопросительно подняла бровь, глядя на нее, растрепанную, с высоты своего скакуна. — Мне нужна лошадь, — ответила Нора, переведя дух. — За тобой гонятся? — Я не знаю, но лучше мне этого не знать. У Утера и его псов нюх на такие вещи, я готова поспорить, что они уже рыщут по замку и могли напасть на след. Мне нужно быстро переправиться через горы, а туда они за мной не пойдут. — Я помогу тебе переправиться, но вначале скажи, что тебе известно о судьбе Морганы. Где она сейчас? Нора устало помотала головой. — Я ничего не знаю. Я пыталась что-нибудь выведать вчера вечером, но это было слишком рискованно, меня могли заподозрить. Могу сказать лишь, что Мерлин исчез вместе с ней. — Что ж, это тоже весьма ценная информация, — улыбнулась Моргауза и протянула ей руку: — Садись. Сейчас мы заберем Мордреда и поедем к границе. Нора подошла к лошади и ухватилась за протянутую руку. Едва она сделала попытку взобраться наверх, как Моргауза выхватила из-под плаща меч и вонзила девушке в живот. Та жалобно захрипела, уставившись на жрицу полными ужаса и непонимания глазами. Моргауза хладнокровно вытащила клинок из раны и толкнула друидку вниз. — Извини, — сказала она, глядя на распростертое на траве бездыханное тело. — Ты помогла мне, и я хотела бы отблагодарить тебя более достойным образом. Правда. Колдунья прочла заклинание на древнем языке, удалившее следы крови с меча и отпечатки копыт — с земли. Затем она произнесла еще одно, проложившее от места преступления длинную цепочку ложных следов. Завершив свое темное дело, Моргауза повернула коня и поскакала к лагерю, где ее ждал Мордред. Он был очень взволнован, когда не увидел своей подруги вместе с ней. — Моргауза? А где Нора? Ты обещала привезти ее! Моргауза спрыгнула на землю и подошла к нему с нарочито скорбным выражением лица. Мордред насторожился. — Случилась беда, — хрипло проговорила она, глядя ему в глаза. — Мне жаль, Мордред, мне так жаль! — Что с Норой? — побледнел он. — Мне жаль, я ничего не успела сделать. Поедем со мной, тебе нужно это увидеть. Дурная весть выбила у мальчика почву из-под ног, и он беспрекословно сел на коня и помчался за Моргаузой. Подъезжая к месту, они издалека услышали низкие мужские голоса, ржание лошадей и лай гончих собак. Моргауза втайне обрадовалась — все складывалось даже удачнее, чем она планировала. — Что там? — спросил Мордред, вытягивая свою тонкую шею в попытке рассмотреть за деревьями хоть что-нибудь. — Тише! — Моргауза приложила палец к губам. — Отсюда нам лучше пойти пешком. Они осторожно спешились, привязали лошадей и двинулись на шум. Впереди между стволами замелькали маленькой группой алые огоньки, в которых юный друид с оторопью узнал плащи рыцарей Камелота. — Смотри, Мордред! — прошептала Моргауза. — Подойди сюда и взгляни. С того возвышения, где она стояла, спрятавшись за широким деревом, была видна чудовищная картина: Нора лежала на земле с огромным кровавым пятном на животе, а над ней склонились Артур и его рыцари. От ярости у Мордреда перед глазами все побагровело. — Я убью их! — дернувшись вперед, прошипел он. — Убью каждого! Моргауза удержала его в укрытии обеими руками. — Стой, Мордред, не нужно этого делать! — Они убили Нору! — из глаз у него брызнули слезы боли и бессилия. — Клянусь, Артур Пендрагон заплатит за это! — Стой, посмотри на меня, — она развернула его к себе за плечи и четко, командирски, но в то же время с сочувствием начала говорить ему прямо в лицо, чтобы лучше донести мысль: — Слушай меня, Мордред. Ты отомстишь. Ты обязательно отомстишь, но не сейчас. — Почему не сейчас?! Я мог бы… — Мог бы, но не станешь. Вступать в открытый бой слишком опасно. Помнишь, я обещала тебе, и я сдержу свое обещание: настанет время, когда мы расквитаемся со всеми нашими врагами. Ты мне веришь? Мордред всхлипнул и как-то слишком по-детски вытер слезы рукой. Потом он в последний раз оглянулся на убитую подругу, которая часто возилась с ним, когда он был еще совсем мал, словно старшая сестра. — Я тебе верю, Моргауза. Она улыбнулась ему — в этот раз без всякого притворства. — Я рада это слышать. А теперь поехали к Сенреду, пока нас не обнаружили. Здесь нам больше нечего делать. — …Жаль ее, красивая была, — вздохнул Гвейн, глядя на мертвую девушку. Артур помрачнел настолько, что даже его белая кожа, казалось, приобрела землистый оттенок. — Все намного хуже, чем я думал, — заключил он. — Это самый настоящий заговор. Даже хорошо, что Морганы нет в Камелоте — кто знает, что на уме у этих заговорщиков. — Зачем кому-то устраивать такое? — удивился сэр Леон. — Сейчас это не важно, Леон. Мы должны поймать преступников. Всем это ясно? — Артур обвел свой отряд строгим взглядом. Рыцари ответили утвердительно. Они сели на лошадей, собаки взяли новый след, и погоня продолжилась.***
В Элдоре Моргану приняли хорошо. Жители деревни не возражали против того, что леди из Камелота вынуждена поселиться среди них; конечно, не обошлось без слухов и домыслов, но уважение к Моргане было столь велико, что эти слухи не выходили за пределы порогов. Жилище для нее нашлось в пустующем, но приличном доме, хозяин которого месяц тому назад покинул Элдор и отправился в странствия в поисках лучшей жизни. В доме была печь, немного посудной утвари, стол и кровать с матрасом, набитым соломой, — роскошь по местным меркам. Хунит поделилась с ней едой и некоторыми чистыми вещами. Она упрашивала Моргану остаться в ее доме, но принцесса была непреклонна. Ей не хотелось пользоваться ничьими милостями, даже если для самостоятельной жизни у нее пока не было никаких навыков. Мерлин заглянул к ней перед сном и застал за безуспешной попыткой растопить печь. Моргана упрямо стучала кресалом о кремень над сложенными в поленницу дровами, но заветная искра никак не желала выходить из-под ее пальцев. — Что ты делаешь? — удивился Мерлин и подошел к ней. — Дай лучше я. Он плотнее уложил поленья в печи, зажег огонь с помощью магии и прикрыл горящие дрова заслонкой. — Спасибо, Мерлин, не стоило, — слабо улыбнулась Моргана. — Почему ты сама не воспользовалась магией? — Потому что я не хочу. Не хочу чувствовать себя на особом положении. Людям здесь приходится трудиться, чтобы добыть себе огонь, еду, воду. Чем я лучше них? Мерлин положил руки ей на плечи и с чувством глубокого сожаления оглядел ее с головы до ног. На Моргане было свободное платье из зеленой шерсти, чуть приталенное обычной веревкой. На нем не было никакой отделки, не считая вышитого бижутерией полукруглого выреза на груди, это было одно из самых простых платьев в гардеробе Морганы, но в этой обстановке даже оно выглядело королевским нарядом. — Ты не должна так жить. — Мне не оставили выбора. Мерлин привлек ее к себе и обнял, поглаживая по волосам и спине. Моргана склонила голову ему на плечо и крепко обхватила его руками. — Моргана, — тихо шептал он. — Как бы я хотел, чтобы все было иначе. — Я хочу кое-что рассказать тебе, — Моргана отстранилась и посмотрела ему в глаза. — Что ж, я весь внимание, — улыбнулся Мерлин. — Давай сядем. Она отошла к кровати и села на нее с напряженным и каким-то потерянным видом. Мерлин, удивившись ее состоянию, сел рядом и внимательно на нее взглянул. — Ты помнишь тот день, когда Утер приказал казнить отца Гвен? — спросила она. Мерлин нахмурился: — Да. — Знаешь, а ведь после этого Утера чуть не убили. Мы ездили к Темному лесу на могилу моего отца, и там на него напали наемные убийцы. Люди того человека, обманувшего Тома. А ты знаешь, кто договорился с ними? Я. — Что? — он вздрогнул. Моргана набрала в легкие воздуха и храбро продолжила: — Да, я хотела, чтобы Утер умер. Мне казалось, что так я избавлю Камелот от большого зла, и все наши люди наконец-то вздохнут свободно. Но потом, когда я услышала, как он раскаивается в своем поступке, мне стало жаль его. Я сама заколола нападавшего ножом в спину. — Моргана… — Это еще не все. Я хочу, чтобы ты знал: я украла из сокровищницы кристалл Ниатида для Мордреда. Я хотела помочь ему и Альварру. Я знала, что в будущем они хотят устроить вооруженное восстание, кровавое восстание, но Альварр убедил меня, что другого пути нет, и я с ним согласилась. — Моргана, прошу, не надо об этом! — умоляюще воскликнул Мерлин. — Я спрашиваю себя: поступила ли бы я сейчас подобным образом? Сейчас, когда Утер унизил меня и изгнал? Когда он принял решение о твоей казни так же легко, как если бы речь шла о каком-то пустяке? Сейчас лучшим моим решением было бы примкнуть к Альварру или Моргаузе и отомстить ему, но знаешь, что я поняла, Мерлин? Я поняла, что не хочу становиться как он. Окончив свою исповедь, Моргана почувствовала, как ее колотит изнутри. Она не смела поднять глаза на Мерлина, боясь увидеть его разочарование или осуждение, но и молчать она больше не могла. Тишина, повисшая между ними, убивала ее. — Моргана, — Мерлин неожиданно ласково дотронулся до ее лица. — Все это в прошлом. Моргана метнула на него ошеломленный взгляд. — И тебя это не удивляет? — То, что ты желала смерти Утеру? На твоем месте любой хотя бы раз подумал бы об этом. Я сам однажды думал о том, насколько легче бы нам стало, если бы он умер. — Есть разница между тем, чтобы думать, и тем, чтобы делать, Мерлин. Дело ведь не в Утере, а во мне. Мерлин, почему ты смотришь так? — Просто я… я знаю тебя, Моргана. Я знаю, что бы ты сделала, а чего бы никогда не смогла сделать, потому что у тебя доброе сердце. Не нужно сомневаться в себе и корить себя тоже не нужно. Я люблю тебя такой, какая ты есть, а ты… ты потрясающая. Моргана радостно заулыбалась, испытав поистине огромное облегчение. Просто удивительно, как быстро отогревалась ее замерзающая душа рядом с этим неугасимым солнцем. — У тебя замерзли руки, — сказал Мерлин, дотронувшись до ее кистей, и принялся согревать их. Было что-то невероятно трогательное и сокровенное в том, как старательно он согревал своим дыханием и растирал ее тонкие ледяные пальцы. На самом деле он спасал от холода вовсе не ее руки, а сердце. Оно трепыхалось у нее в груди, словно маленькая птичка, желающая вырваться из клетки на свободу. — Мерлин… Поленья тихо потрескивали в печи, и весь мир, казалось, застыл для них двоих. Мерлин влюбленно, благоговейно целовал Моргане руки, а ей хотелось чувствовать его поцелуи на своих губах, лице, шее, ключицах. Моргана представила, как жарко они будут пылать на ее теле, и залилась краской от стыда. — Что с тобой, Моргана? — спросил Мерлин, заметив ее смущение. — Ничего, — приблизившись, она нежно провела рукой у него за ухом и прошептала: — Ты останешься со мной? Останешься со мной сейчас? На миг его будто поразило молнией. Мерлин был бы рад притвориться, что не понял, о чем она его просит, но эти растерянные синие глаза и судорожно подпрыгнувший кадык говорили о том, что он все понял. Моргана не стала дожидаться ответа и поцеловала его сама — медленно, тягуче, как если бы в их распоряжении была вся вечность. Она чувствовала его борьбу с самим собой и очень хорошо его понимала, ведь когда-то ей дико было даже подумать, что она может быть близка с мужчиной без свадьбы. Вернее, она об этом не думала — Моргана знала, что рано или поздно ее попытаются выдать замуж за кого-то, кого ей выберут в женихи из соображений знатности и выгоды, хотя уже тогда внутренне протестовала против этой идеи. Любовь никогда не занимала ее мыслей, как и то, что ее сопровождает, но с Мерлином все изменилось. С ним Моргана постигала одну за другой все тайны своего сердца, только ему она могла доверить и свою душу, и тело, которое теперь так сладко и волнительно трепетало в его объятьях. Вдруг Мерлин задержал ее руки, блуждавшие по его плечам, и прошептал в самые губы: — Моргана, это же… это неправильно. — А разве то, что мы любим друг друга, правильно? Разве то, что мы колдуем, правильно? Разве то, что я здесь, правильно? — Моргана… — Я не хочу думать о правилах, я хочу быть с тобой. Мерлин стремительно терял голову от одного только ее голоса, и она поймала себя на пикантной мысли, что ей нравится наблюдать за этим, за этой милой неуклюжестью, появившейся в каждом его движении. Хотелось то ли засмеяться, то ли блаженно стонать, когда он наконец уложил ее на постель и начал целовать смелее, чем когда-либо прежде. Еще забавнее было то, что на нем по-прежнему была его куртка вместе с красным шейным платком, и Моргана решила немедленно избавить его от них, а заодно и от рубашки. Развязать узел пальцами вслепую оказалось той еще задачкой, и она сделала это, просто выпустив из-под полуопущенных век золотистый всполох магии. Мерлин жадно покрывал поцелуями ее оголенное плечо, сминая руками и комкая плотную ткань платья. Его наивная страсть в сочетании с чисто юношеской боязнью поторопиться и сделать что-нибудь не так приводила Моргану в тайный восторг, поскольку теперь у нее не осталось сомнений, что Мерлин еще не касался женщины. Это было безумно важно для нее в эту минуту — разделять чувства в полной мере. Ей было немного страшно — и ему тоже, он был особенным, единственным в ее судьбе — и она в его судьбе тоже. Утопая в ласках, они продолжали целоваться, сквозь томные вздохи шептали друг другу разные нежные глупости и были без преувеличения счастливейшими из людей. После они долго лежали в обнимку под одеялом в полном молчании, не смея даже пошевелиться, чтобы не разрушить хрупкую магию этой ночи. Моргана лежала на груди Мерлина, слушая, как бьется его сердце, и завороженно глядя на переплетение их пальцев, пока он свободной рукой перебирал пряди ее волос. Что-то новое родилось между ними, еще не до конца изведанное, что-то, ради чего стоило пожертвовать всем. Моргана думала, что если бы ей предложили выбрать, каким образом умереть, то она хотела бы умереть именно так — отдавшись любимому человеку и познав его любовь. — Ты совершенство, — вдруг произнес Мерлин, чем нарушил священную тишину. Оставив на его коже целую россыпь поцелуев, Моргана приподнялась на локте и посмотрела ему в глаза. Более преданных и любящих глаз она не видела в жизни: они были подернуты мягкой любовной дымкой и сияли в полумраке, как две звездочки. — Я хотела бы умереть с тобой. Мерлин поднес их сцепленные руки к губам, чтобы медленно расцеловать ее пальцы и тыльную сторону ладони. — Я тоже. Но сначала я хотел бы прожить с тобой долгую счастливую жизнь. — Ты все еще веришь в это? В то, что мы когда-нибудь будем счастливы в этих землях? — Я уже счастлив. У меня есть гораздо больше того, о чем я мог мечтать. Моргана потянулась к нему и легонько пощекотала носом его щеку. Мерлин перехватил инициативу и поцеловал ее так, что от избытка нежных чувств у нее закружилась голова. — Пора спать, — наконец сказал он с улыбкой. — Кто сказал, что я собираюсь спать? — хмыкнула Моргана, и Мерлин тихо рассмеялся, поняв, что эта ночь будет долгой.