По весне лёд хрупок

      В полумраке тайного коридора — прямо под зданием главного аукциона Сабаоди, где торговля рабами шла в самом разгаре — под ровный топот тренированных солдатских ног раздавался звонкий перестук женских каблучков. Им вторило эхом причудливое поскрипывание, будто по полу размеренно прыгала пара резиновых мячиков: пуньк-пуньк-пуньк…       Красивая девушка с изысканно уложенными розовыми волосами, в простом и при этом баснословно дорогом платье (из тех, что при всей скромности открывают полный простор воображению), двигалась с непринуждённым, почти королевским величием, выговаривая высокому и широкоплечему спутнику — достаточно тихо, чтобы было слышно лишь ему или, на крайний случай, сопровождавшим их солдатам, затянутым в одинаковые бело-чёрные мундиры:       — …внимательно слушай всё, что говорят, и запоминай. Какой бы несущественной ни казалась информация, в ней могут быть ниточки, которые помогут нам получить выигрыш от сделки. Держись как всегда позади меня. В разговор не встревай, если только прямо о чём-то не спросят.       — Звучит, как что-то настолько простое, с чем и младенец бы справился. Ты что, не доверяешь мне, Рэйджу? — голос мужчины звучал низко и ломко и вместе с тем чуть раскатисто — на букве «р».       — Что-то простое, если повезёт, может быть на первой встрече, когда мы станем присматриваться друг к другу при знакомстве, но не забывай, что у нас их запланировано пять. С каждой новой ставки будут понемногу расти. К тому же в этот раз мы имеем дело не с обычным поставщиком оружия, а с самим Джокером.       — Джокер… Джокер… Хорошо устроился, — проворчал её спутник, — под прикрытием титула шичибукая проворачивает какие угодно сделки прямо под боком у Морского Дозора. Слышал, что само Мировое Правительство носится с ним как с писаной торбой.       — Да, он не просто силён, но и достаточно умён, чтобы иметь пару козырей в рукаве, вовремя прятать концы в воду и не светить лишний раз своё настоящее имя. Многие, достигнув вершин власти, расслабляются и начинают совершать ошибки. Ты же читал последнюю статью про Крокодайла в «Международном экономическом журнале»?       — Хах! Если только она была на том же развороте, что и очередной выпуск комикса…       — Йонджи! — она пихнула его локтем в бок, скорее демонстративно, нежели всерьёз — было бы сложно нанести ощутимый урон человеку, облачённому в полный рейдовый костюм. Даже другому Винсмоуку.       — Шучу! Конечно же, читал: умудрился поддаться на провокацию какого-то резинового мальчишки, а Дозор в конце концов выставил всё своей заслугой — смех, да и только!..       — В общем, имей в виду: Донкихот Дофламинго — тёмная лошадка. Мне придётся выложиться с ним на все сто. Признаться честно, в подобном деле ты больше обуза, нежели помощник, но я обещала отцу поднатаскать тебя. Так что не подведи. Хотя бы в этот раз.       — Да сколько можно припоминать мне тот случай?! Даже Ниджи уже забыл! Ну и вредная же ты, сестра!       — Постарайся. Не. Напортачить. Йонджи. Понял? — Рэйджу пропустила его жалобу мимо ушей. Она остановилась и стукнула условных четыре раза в одну из одинаковых на вид дверей, расположенную почти в самом конце длинного коридора.       Йонджи, в отличие от сестры выбравший для встречи не изысканный наряд, а зелёный рейдкостюм Джермы, что придавало, по его мнению, их маленькой делегации оттенок солидности и внушительности, отступил за её спину и нацепил на лицо маску хмурого равнодушия, планируя исполнить привычную ему роль силовой поддержки. Он вскинул над головой согнутые в особом жесте пальцы, отдавая тем самым безмолвный приказ солдатам рассредоточиться вдоль стены и держать позиции.       Когда в комнате, куда они зашли, мимо него прошелестела гигантская шуба из розовых перьев, Рэйджу, обменявшись положенными приветствиями с её обладателем, неожиданно отступила в сторону, представляя:       — Мой младший брат, Йонджи Винсмоук, Четвёртый принц Джермы, — после чего пришлось резко отказаться от первоначальных намерений и держаться с ней наравне. Йонджи не был уверен: то ли сестра в последний момент изменила планы, оценив атмосферу в помещении, то ли сделала это нарочно, чтобы выбить его из колеи и глянуть на результат. Он решил не подавать виду.       Отличающийся склонностью к кричащей одежде, а также радушной шакальей улыбкой, Джокер оказался на добрый метр выше отнюдь не маленького Йонджи, которому это пришлось не по душе.       Впрочем, переговорщики тут же расселись за массивным овальным столом — Джокер напротив обоих Винсмоуков, — немного скрадывающим эту возмутительную разницу в росте. На широком диване, чуть поодаль, хихикая и перешёптываясь, разместились трое фигуристых девиц в купальниках (и не холодно им в этом подвале?), потягивающих радужные коктейли из высоких бокалов с зонтиками. Рэйджу безразлично, как по части интерьера, скользнула взглядом по ещё одной девице, присевшей прямо на колено к Джокеру, — будто бы принцесса сама частенько практиковала подобное, да только в этот раз забыла дома своего «мальчика на коленках».       Четвёртый принц сглотнул: девочки из свиты Джокера были все как на подбор. Куда аппетитнее их домашних служанок, наймом которых обычно заведовала практичная Рэйджу, никогда не снисходившая до мысли капельку порадовать младших братишек. Вишенкой на торте стала красавица-брюнетка, непринуждённо зажавшая в ярко-алых губах дымящуюся сигарету, — та принесла на подносе свежесваренный кофе. Когда красотка протянула Рэйджу её чашку (для чего ей пришлось наклониться над столом, словно случайно задевая руку Йонджи роскошным бюстом), он почувствовал, как остро заточенный и считавшийся дополнительным оружием каблук сестры ткнулся в его правую ступню, слегка продавливая непробиваемый материал ботинка.       «Переигрываешь», — одним движением губ поверх плеча брюнетки изобразила в его сторону Рэйджу и отвернулась, одаривая Донкихота Дофламинго заготовленной вежливой улыбкой.       Йонджи вздрогнул, невероятным напряжением воли сгоняя с лица предательские «сердечки».       Чёрт, он же не играл… Пришлось запоздало пожалеть о снятых на входе защитных очках и надеяться, что для прочих присутствующих его промах не был настолько очевиден. Отец всегда твердил, что выражение глаз — это слабость, которую необходимо скрывать, особенно, когда ведёшь тонкую дипломатическую игру. Старшие братья неукоснительно следовали отцовской науке, днём и ночью пряча глаза под непроницаемыми стёклами очков. Ниджи, казалось, вообще в очках родился, хотя ему — с его-то постоянными играми с электричеством — было простительно. Вон и Дофламинго — вроде бы довольно щерится во все тридцать два и расслабленно похлопывает красотку по загорелому бедру, а кто ж знает, насколько хищный взгляд этот теневой делец скрывает под дурацкими розовыми стекляшками… Одна Рэйджу была исключением из правил: она до такой степени владела собой, что могла придать выражению глаз любую эмоцию, выгодную ей на данный момент, и никогда, на памяти Йонджи, это её не подводило. И как у неё так получалось?.. Иногда сестра его пугала.       Йонджи передёрнул плечами и уткнулся в свою чашку, размешивая в ней целых шесть кусочков сахара и стараясь больше слушать, нежели пялиться по сторонам, особенно на всяких бесстыжих девиц. Сестра тем временем непринуждённо щебетала с Небесным Демоном, обсуждая всякую ерунду: погоду, недавнюю попытку переворота в Алабасте и планируемый урожай апельсинов на Дресс Розе в текущем году — и отчего-то не спешила переходить непосредственно к делу. Несмотря на крепкий кофе, Йонджи через силу подавил зевок, с трудом припоминая, что он вообще забыл на этой «апельсиновой» болтовне.       На Сабаоди отец направил его в качестве члена дипломатической миссии в придаток к Рэйджу: наблюдать, как делает сестра, и перенимать её бесценный опыт. По сравнению со старшими братьями, опыта ему катастрофически не доставало. Йонджи был хорош там, где требовалось разобраться быстро и без заморочек, одной военной мощью наёмников Джермы 66, или же припугнуть тех, кто делал ставку лишь на грубую силу — иногда в таких переговорах он не успевал даже открыть рот, как клиенты при его появлении сразу проявляли сговорчивость, хватало его кривоватой ухмылки и тяжёлого, давящего присутствия.       В более же тонких, деликатных сделках, которые могли тянуться часами, Йонджи пока ощутимо лажал.       Последние переговоры с поставщиком редких химикатов, необходимых для биоэкспериментов Джермы, он чуть было не сорвал, поскольку в заключительной фазе — там, где требовалось немного польстить собеседнику и дожать его, накинув сверху смехотворную сумму — Йонджи не выдержал и с рёвом: «Как смеют простолюдины требовать от принца Джермы что-то поверх оговоренного?!» — вышвырнул его в окно. Благо, был первый этаж, и тот прикатился прямо под ноги к проходившему мимо королю, который кое-как уладил проблему. Приплатить за моральный ущерб пришлось, конечно, куда больше планируемого.       Отец, вместо того чтобы устроить младшему сыну, как и любому провинившемуся солдату, профилактическую порку (что, в случае Винсмоуков, больно било не по непробиваемой коже, а по самолюбию), провёл трёхчасовую воспитательную беседу, плавно перетёкшую в очередную нудную лекцию о политике и экономике, — уж лучше бы просто всыпал.       Хуже всего было то, что старшие братья, прознав об этом, потом целую неделю зубоскалили над неудачей младшенького, особенно старался Ниджи — тому на язык вечно приходили на удивление острые и меткие шутки. Пришлось развести Ниджи на драку, и только после свёрнутой тому челюсти дурацкие подколки вынужденно сошли на нет.       Как-то повелось изначально в их семье: Ичиджи был умным, Ниджи хитрым, а он, Йонджи, гм… сильным. Нет, он тоже был довольно смекалистым и проницательным, но братья явно выигрывали у него в дипломатии. Впрочем, он не испытывал по этому поводу особой досады. Пусть они были профи в стратегии и тактике, но Йонджи был сильнее и крепче, он мог уверенно выиграть шесть из десяти тренировочных схваток один на один, они это признавали — и точка. Сестрица Рэйджу физически была слабее братьев — женщина, что с неё возьмёшь! — но в деле, где требовалось приложить мозги, ей не было равных. Пожалуй, устрой хоть раз Джадж двойной спарринг — Ичиджи с Ниджи против Рэйджу с Йонджи — и дуэт брата и сестры утёр бы соперникам нос. Однако по своей воле Рэйджу на такое бы не подписалась — с момента совершеннолетия сестра стала считать себя выше подобных «мальчишеских» забав на тренировочной площадке и предпочитала оттачивать бойцовские навыки наедине с отцом или же с лучшими приглашёнными учителями. Так что ему оставалось лишь изредка фантазировать, как они вдвоём с сестрой уделывают чистоплюя Ичиджи и зазнайку Ниджи, а модифицированные бойцы Джермы скандируют вокруг в бешенном восторге: «Йонджи-сама! Рэйджу-сама!» — и похихикивать вслед таким приятным мыслям.       Вдобавок, если Йонджи было легко вывести из себя одним намёком на вызов, соперничество, то братьев больше волновал авторитет, они не терпели сомнения в своём превосходстве или сопротивления своей власти. Поэтому Йонджи вспыхивал, как зажигалка, если кто-то случайно или намеренно заступал ему дорогу или бахвалился силой и ловкостью, стремясь тут же поставить на место зарвавшегося нахала и восстановить «вселенскую справедливость». А братья относились к подобному более снисходительно, не терпя разве что дерзостей, насмешек или открытого неповиновения от тех, кому по положению или слабости своей надлежало подчиняться. На прочее им тратить время было не с руки…       Массивные часы на стене пробили шесть часов. Это что же — они уже целый час тут сидят?! Йонджи заёрзал в кресле, начиная терять терпение. Прошло ещё пять минут, и он не выдержал, поднялся, звеня фарфором на дрогнувшей столешнице.       — Что-то случилась, брат? — Рэйджу недоумённо заломила изящную витую бровь. — Куда ты?       — Я это… воздухом подышать… — прозвучало наивно.       Дофламинго засмеялся, расслабленно откидываясь на спинку кресла. Йонджи, только что выбравшийся из-за стола, заметил, как пальцы левой руки Джокера, оглаживающие круглое женское колено, коротко дёрнулись, словно крупный паук перебирал лапками.       — Сделаем перерыв? — радушно предложил шичибукай.       — Нет, благодарю, — неожиданно отказалась Рэйджу, — продолжим. Пусть сходит, проветрится. Это ненадолго, а вы пока можете рассказать мне о ваших местных феях. Те легенды, что до меня дошли, звучали очень любопытно и завораживающе.       Пока она занимала внимание Джокера, Йонджи просочился сквозь дверь, недоумевая, впрочем, с каких это пор насквозь рациональная Рэйджу начала увлекаться феями. Солдаты Джермы в коридоре при виде него вытянулись по струнке. Кроме них там по-прежнему никого не было — значит, Джокер был необычайно в себе уверен, либо его спутники ждали за какой-то другой, тайной, дверью. Или же хихикающие девчонки на диване были натренированной группой убийц, прячущих под куцыми тряпочками купальников… прячущих там… хм, интересно, что там можно было прятать?       — Переходите под командование Рэйджу, — отдал он команду, на автомате стирая выступившую из ноздри каплю крови.       Старший незамедлительно стукнул каблуками:       — Приказ принят.       «А я сваливаю», — с этой приятной мыслью Йонджи быстрым шагом одолел коридор и рванулся вверх по лестнице, подальше от затхлых подземелий и апельсиновой политики. Да, он поступал по-ребячески, но ничего не мог с собой поделать. Рэйджу с детства варится во всём этом, она и одна справится. А ему уже с трудом удавалось сдерживать зевоту. Она ему ещё спасибо скажет, что не опозорил аристократичные манеры Винсмоуков, начав клевать носом в самый разгар беседы. К тому же Йонджи не верил, что продумывавшая всё на двадцать шагов вперёд сестра могла просто так взять и отпустить его…       Он пропустил поворот и вышел не в ту дверь — прямо в аукционный зал, где ряженые богачи с пеной у рта торговались за кучку потрёпанных неудачников, скованных по рукам и ногам единой длинной цепью. Сделав лицо кирпичом, Зелёный Брашпиль пробрался по проходу между сиденьями, мимоходом изучая постные, чванливые или же полные алчности физиономии покупателей, занятых подсчётами сиюминутной выгоды и потому почти не обративших внимания на промелькнувший перед ними рейдкостюм с двойной шестёркой, и вышел через центральные двери. Постоял с минутку на парадной лестнице, наблюдая, как в огромных парящих пузырях отражается закатное солнце. Потом потянулся, с жёсткой усмешкой уставившись на парочку бородатых крепышей в рабских ошейниках, скучающих на ступеньках в ожидании хозяев:       — Что тут, говорите, у вас на Сабаоди есть интересного? Парк развлечений?.. — и, не дождавшись ответа, запустил на полную мощность рейдовые ботинки. Бородачи проводили его полёт в вечернее небо завистливыми взглядами.       …И лишь приземлившись на плоскую крышу одного из многочисленных магазинчиков, окружавших Сабаоди-Парк, и рассматривая сверху наполнившую улочки пёструю шумную толпу туристов, Йонджи наконец-то осознал свой главный промах: последнее дело было ходить по паркам развлечений в боевом костюме. Если только он не хотел, чтобы его заметили вездесущие репортёры Морганса. Или хуже того — наглые туристы приняли за ряженого работника, косплеящего «дьявольскую Джерму». Несмотря на то, что уже стемнело, на главных улицах и развлекательных площадках было довольно светло от многочисленных уличных фонарей и ламп. Было бы проблематично скрыться от надоедливых детишек, с хищными криками набрасывающихся на несчастных ростовых кукол и аниматоров, равно как и от их родителей, постоянно щёлкающих висящими на шее фото-ден-ден-муши.       Сменный комплект одежды на встречу с Джокером он, разумеется, не брал.       Пока он терзался в раздумьях, с другой стороны крыши, на пустынных тёмных задворках, послышались голоса, мелькнули какие-то силуэты. Зелёный Брашпиль подрегулировал режим ночного зрения в очках, что позволяло ему прекрасно видеть всё, что творилось в полумраке кривой улочки, и бесшумно пристроился на краю крыши, свесив вниз ноги и не без интереса наблюдая за происходящим.       Маленькая девочка в смешной накидке с капюшончиком и ведёрком ягод в руке, громко всхлипывала, размазывая по лицу слёзы:       — Я потеря-я-я-лась!       Высокий худой парнишка, нерешительно мнущийся у входа в подворотню, сделал шажок вперёд:       — Ш-ш-ш, не плачь! Где твои родители?       — Не зна-а-а-ю!       — Как тебя зовут, малышка? Меня — Жоан, — ещё несколько осторожных шагов, чтобы не напугать ребёнка резким движением.       — А-а-а! — малявка завыла сильнее, отходя к дальней стене дворика, тем самым вынуждая пацана следовать за ней.       Йонджи хмыкнул про себя: если бы не возраст девочки, это напоминало бы, как матёрый хищник заманивает в своё логово доверчивую жертву. Может быть, её использовали как приманку? Йонджи был в курсе, что Сабаоди считался раем для торговцев живым товаром, но никого поблизости больше не наблюдалось, да и модифицированный слух не мог распознать скрытую засаду.       И тут у него отпала челюсть: едва парень опустился на колено перед девочкой, чтобы успокоить её, как та в один момент перестала всхлипывать и сделала резкий выпад вперёд, вскидывая руку и касаясь его плеча.       Хлоп!       На месте пацана стоял игрушечный деревянный жираф на колёсиках, ошарашенно вращающий туда-сюда подвижной пёстрой шеей. Не успел Йонджи отойти от шока, как со стороны улицы раздалось гундосое:       — Сахарок! Я же просил не гулять одной!       — Ты принёс сладкую вату, Требол? — девочка спокойно сунула пальцы в ведёрко, нанизала на них по ягодке и стала отправлять в рот одну за другой.       Огромная фигура в толстой шубе (и это при летней-то жаре!) перекрыла проход к улице, с трудом ввинчиваясь в узкий закоулок:       — Держи! — из-под носа страшного как чёрт мужика тянулась ниточка соплей. Он протянул девочке пушистую розовую вату на палочке, со скепсисом изучая жирафа: — Разве Доффи не просил тебя обойтись без игрушек на Сабаоди? Ты хочешь расстроить Доффи?       Жираф дёрнулся было в сторону, но не совладал со свежеприобретённым колёсным передвижением и пластом рухнул на землю. Тот, кого назвали Треболом, подхватил за привязанную к шее верёвочку и потянул, возвращая его в исходное вертикальное положение.       — Тут было та-а-ак скучно, — протянула девочка. — Молодой Господин запретил кататься на аттракционах.       — И правильно сделал. Что, если бы ты испугалась и упала в обморок?       — Именно потому, — она пожала плечами и куснула пушистый бочок ваты, — пришлось искать себе другие развлечения.       — Зачем тебе новая игрушка? У тебя их сотни. Больше так не делай, — строго прогундосил её спутник. — Ты не должна пользоваться своей силой там, где это могут заметить.       — А нас уже заметили, — она подняла голову и с не по-детски серьёзным выражением лица поглядела на крышу — прямо туда, где сидел сейчас Йонджи.       Зелёный Брашпиль, не мешкая, перекатился по крыше вбок, повинуясь отточенным инстинктам. В сантиметре от его виска пулей пронеслось склизкое нечто. Он тут же включил рейдовые ботинки, зависая в воздухе, готовый в любой момент контратаковать. Его слегка передёрнуло от брезгливости: с высоты было видно, как шуба «красавчика» Требола превратилась в огромный, расползающийся по закоулку комок соплей.       — А-а-а… это же Четвёртый. Зелёный Брашпиль, кажется, — девочка отошла в сторонку, с любопытством разглядывая рейдовый костюм с двойными шестёрками Джермы и крупной цифрой «4» на плаще, подсвеченный снизу огнями улицы. Несмотря на юный возраст, она и не думала пугаться возможной схватки, казалось, её искренне забавляло происходящее. — Стой, Требол, всё в порядке, это всего лишь Джерма.       Сопли стеклись обратно к своему обладателю, формируя грубую шубу. Йонджи вновь затошнило от мерзкого зрелища. Хорошо, что он только кофе успел выпить.       — Эй, Джерма, сделаешь вид, что ничего не заметил?       Йонджи в замешательстве почесал бровь, ожидая подвоха и не совсем догоняя, откуда эта парочка знает его:       — Да не вопрос. Мне как-то всё равно.       — Отлично! Пойдём, Требол, — Сахарок бросила на землю недоеденную вату и потянула освободившейся рукой жирафа за верёвочку: — Никогда не вреди людям и исполняй приказы семьи Донкихот.       — Ха-а? — Йонджи с запозданием понял, что последние слова относились к игрушке. Ещё секунду спустя до него дошло, кто такая семья Донкихот. Смилостивится ли над ним Рэйджу за побег, если сможет использовать этот инцидент в своих интересах?..       Бурлящий адреналином после короткого, но занимательного происшествия, Йонджи оскалился довольной улыбкой: единственной его проблемой на текущий момент оставался вопрос с одеждой.       …Полчаса спустя из туристической лавки вышел высокий зеленоволосый парень, одетый в пляжные шорты, цветастую рубашку с коротким рукавом на голое тело, так и не застегнувшуюся на широкой мускулистой груди, и дешёвые резиновые шлёпки. Это было всё, что Йонджи смог найти подходящего для себя размера. Складывалось ощущение, что местные покупатели в основной своей массе — это какие-то карлики. Что взять с нищебродов, которым недоступна даже такая малость, как скроенная и сшитая по личной мерке одежда?       Единственное, что он не стал снимать вместе с рейдкостюмом — это очки и, разумеется, наушники. Всё-таки он не был настолько безответственным, чтобы оставить сестру в компании одного из опаснейших людей Гранд Лайна без возможности вызвать подмогу.       Что ж, он, Йонджи Винсмоук, Четвёртый принц королевской семьи, будущий великий дипломат и полководец, ясно видел цель и не считался со средствами. Сунув в просторный карман шорт кошелёк и зелёную банку с рейдкостюмом, юноша уверенно выпрямился, глядя вперёд на разноцветные огни аттракционов: принц в шлёпках был готов покорять Сабаоди-Парк.