***
— Эй, дед! — прозвучало невежливо, и старичок-смотритель уставился тяжёлым взглядом на парня в пляжных шортах, трясущим перед его лицом пачкой билетиков. — Никого не пускай! Беру все места. — Уважаемый гость, там одно место уже занято. Мы не выгоняем посетителей — политика парка. — Политика, говоришь? Ну, я и сам в некотором роде политик, — хмыкнул грубиян, роняя билеты в подставленную ладонь. Впрочем, упавшая сверху купюра в десять тысяч белли несколько скрадывала недостаток манер. — Но чтобы больше — никого. Не люблю, когда пялятся. — Прошу, запуск через минуту, — старик скормил билеты в зёв пропускного автомата, приподнял высвободившуюся заградительную рейку и махнул рукой, приглашая клиента выбрать лошадку на свой вкус. При этом усмехнулся про себя: стесняется. Подобных индивидов за время работы он видал не раз: вроде бы грозный пират, с внушительной наградой за голову, а при этом боится, что кто-то из команды или того хуже — Дозора! — спалит на детском развлечении. На пирата этот парень не походил, но кто их, пиратов, разберёт? Нынешнее-то поколение — все чудны́е донельзя! Тем временем довольный как слон Йонджи пробирался по кругу карусельной площадки, изучая конструкцию и выбирая себе место. Никто не догадывался, но карусель для него с детства была чем-то сказочным, особенным, манящим. Давным-давно, слоняясь в скуке по королевскому замку, он обнаружил заброшенную комнату за портьерой в коридоре, ведущем в отцовские апартаменты. Дверь была заколочена досками, но разве подобная жалкая преграда могла когда-нибудь остановить Винсмоука? В комнате с забитыми наглухо ставнями было темно, пусто и пыльно. Луч света из коридора выхватил одиноко лежавшую на полу шкатулку, которую, вероятно, выронили в суматохе, когда выносили мебель, — и не заметили. Крышка шкатулки треснула, из-под неё высыпались какие-то старые газетные вырезки и маленькая фотография. Газетами Йонджи не интересовался, а вот фотографию забрал с собой: уж очень она была яркая, цветная, праздничная. На ней была изображена мама — в нарядном платье, сидящая на увитой розами карусельной лошадке и обернувшаяся с улыбкой к неведомому фотографу. Мама ушла рано, и Йонджи не очень хорошо её помнил: какие-то моменты отложились в памяти ярче, какие-то были смутными и размытыми. Отец не поощрял частые визиты к ней в лазарет, а после её смерти и вовсе запретил навещать могилу, справедливо считая это слабостью, недостойной идеальных солдат. Один Санджи днями торчал на фамильном кладбище, но Санджи был «ошибкой» Джермы, поэтому на многие его дурацкие поступки отец глядел сквозь пальцы. А Йонджи подобная вседозволенность бесила до чёртиков, даром, что успехами ни в учёбе, ни на тренировках Санджи не блистал, а отца только разочаровывал, и потому он не упускал случая поколотить жалкого братца, подловив его где-нибудь в укромном закоулке. Старшие братья, разумеется, делали то же самое. На фотографию Йонджи поглядывал украдкой, перед сном, — в те редкие дни, когда что-то не задалось или на душе было необъяснимо паршиво. Можно было притвориться на минутку и представить, что солнечная улыбка матери предназначалась ему, Йонджи, что это он сидел рядом с ней на соседней лошадке с фото-ден-ден-муши в руках… Когда же Четвёртый принц вырос, то глупая тайная привязанность к старой картинке начала постепенно его раздражать. Пару раз он порывался порвать и выбросить фотографию или попросту спалить в камине. Закончилось всё тем, что он спрятал её между страниц скучной книги по генеалогии Винсмоуков, которую запихнул на самую дальнюю полку замковой библиотеки. И прямо сейчас Йонджи планировал раз и навсегда закрыть свой карусельный гештальт. Дурацкое кружение под дурацкую музыку верхом на дурацкой деревянной игрушке — вся детская сказка сдуется, и на смену ей придут нормальные, взрослые скука и равнодушие. На другой стороне круга действительно сидел одинокий паренёк, пребывающий в счастливом неведении о своём участии в психологической операции «Карусель». Более того: прижавшись щекой к деревянной шее лошадки, он обнимал её руками, вероятно наслаждаясь собственными тайными фантазиями. Йонджи хотел пройти мимо — кому какое дело до чужих сантиментов? — чтобы занять своё место на пустой половине карусели, как мальчишка неожиданно поднял голову, и их взгляды встретились… Чёрт, это был тот самый нахальный пацан в шапке, который врезался в него недавно! И даже не извинился! Тот, судя по выражению крайней обескураженности, тоже запомнил их короткую встречу. После нескольких секунд звенящей тишины пацан не дал дёру, как в прошлый раз, и только крепче вцепился в своего скакуна. — Ну, хоть очки наконец-то снял… — едва слышно прошептал нахал, но улучшенный слух Винсмоуков всё уловил! Йонджи мгновенно переменил планы и решительно взгромоздился на лошадь прямо перед лицом мальчишки, перекрывая ему своей широкой спиной часть обзора… — Эй, издеваешься, что ли?! Куча же мест свободных! — ожидаемо взъярилась Эри, которой только что пришлось принять самое сложное решение в своей жизни — из серии «беги или умри». На карусели в компании «маньяка» её удержали исключительно два обстоятельства: драгоценный потраченный билетик и необъяснимое ощущение того, что «маньяк на деревянной лошадке» — это не совсем и маньяк. Не всамделишный маньяк, короче. Но вот «придурок на деревянной лошадке» — было ближе к истине! — Хах, так пойди и пересядь, — низкий голос парня звучал лениво, с лёгкими рваными перекатами. — Сам пересядь, кто первым пришёл — тот и выбрал место! — Ну и что? Вот я вторым пришёл — и выбрал. — В туалете тоже всегда к соседу пристраиваешься? — Чего-о-о? — Йонджи в силу статуса не был завсегдатаем общественных туалетов и содержание оскорбления не оценил, только понял, что это было оскорбление, поэтому на всякий случай повысил голос. — Сам напросился… — злая Эри всё-таки слезла с облюбованного и почти родного ей скакуна. Затем обошла бочком оппонента и, поколебавшись, заняла новое место. Прямо перед ним. Йонджи уронил челюсть от такого нахальства. И только-только привстал, чтобы, в свою очередь, пересесть вперёд, как карусель, оглушив их натужно весёлой музыкой, наконец-то стартовала. Включились лампочки, замигали разноцветные огни, деревянные фигуры тронулись, плавно движимые вверх-вниз невидимым глазу механизмом. Всем пришлось остаться на своих местах. — Ха-ха, я впереди! — ликующе прокричала Эри, стараясь перекрыть громкую дребезжащую мелодию, и вскинула руки вверх, пародируя комментаторов конных скачек: — Кобыла Резвушка вырвалась вперёд, на полкорпуса обойдя ближайшего соперника! — Какая-такая «Резвушка»?.. — на секунду стормозил было Йонджи, но тотчас же влился в воображаемое соревнование: — Да мой Метеор вообще обогнал тебя на круг! Так далеко ушёл, что тебе на твоей хромой кобыле не видно даже его хвоста! — Говори, что хочешь, если тебя это утешает, — она обернулась и показала ему язык, по-детски оттянув пальцем нижнее веко. — Резвушка — безусловный лидер забега! Тут её глаза округлились, потому что «маньяк» на полном карусельном ходу взобрался на своё сиденье, оттолкнулся ногами в шлёпках и, совершив невероятный прыжок над её головой, приземлился прямо на покачивающегося впереди скакуна. Мастер эквилибристики присел, развернувшись задом наперёд и удерживаясь за корпус деревяшки одними мускулистыми икрами, после чего сделал на вытянутых пальцах «викторию» прямо перед носом ошарашенной Эри. Только сейчас в ярком, почти дневном свете ламп аттракциона она ясно рассмотрела лицо парня, лучащееся торжествующим оскалом. Её взгляд моментально зацепился за брови над колючими серо-голубыми глазами. Обе брови изгибались влево — завораживающими спиральными завитками. — Обалдеть… — неверяще пробормотала Эри. — А то! — он понял это по-другому. Странно, что вообще услышал сквозь громыхающую кругом музыку. Ведь наушники так и не снял. — Так что? Признаёшь Метеора чемпионом? — Не считается, коней на переправе не меняю… — она не договорила, оттого что пальцевая «виктория» в следующий миг трансформировалась в совершенно иную фигуру, которая звучно щёлкнула Эри по лбу сквозь вязаную шапку. Было почти не больно, но ей показалось, что голову дёрнуло назад невидимой ударной волной. От неожиданности она разжала руки и соскользнула с лошадки, после чего не устояла на ногах, и коварная центробежная сила тут же вытолкнула её за пределы карусели. Ей повезло, и она мягко приземлилась в траву, потирая ушибленный лоб. Придурок в шлёпках прогарцевал мимо неё вверх-вниз на пустой карусели с победно вскинутым кулаком. — Детский сад, ей-богу… — пожаловалась она липкой от смолы траве и, собравшись с силами, поднялась и поспешила на выход — не хватало ещё, чтобы этот ненормальный заметил её тактическое отступление и увязался следом.***
«Чёрт, надо же было так вляпаться. Где-то я в прошлой жизни нагрешила…» — подумалось Эри, когда четверть часа спустя они пересеклись вновь — на монструозных горках, извилисто обходивших весь Сабаоди-Парк и в высшей точке достигавших верхушек мангровых деревьев. Занимая оставшееся свободное место в переднем вагончике, девушка не сразу обратила внимания на соседа, поскольку оно полностью было приковано к ближайшей на маршруте горке, маячившей впереди: после довольно длинного и пологого подъёма должен был идти резкий, почти вертикальный спуск. Эри плюхнулась на своё сиденье, судорожно опуская рейки фиксатора: отступать было некуда, она же обещала Кейми выжать максимум впечатлений. И только когда у каждого щёлкнули удерживающие ремешки, соседи по вагончику удосужились взглянуть друг на друга. Издав громкое пренебрежительное хмыканье, оба демонстративно отвернулись и стали пялиться в разные стороны: Эри — с лёгкой тревогой, Йонджи — с показным равнодушием. Тем временем вагончики тронулись и начали медленно подниматься вверх по рельсам. Краем уха Эри слышала, как её сосед ворочается, пытаясь устроить поудобнее в тесном закутке длинные ноги, и внезапно уловила треск и удивлённое «Ха-а-а?» — на что против воли повернулась и получила возможность стать свидетелем того, как «Мистер Шлёпки» с неподдельным изумлением изучает два обрывка, оставшихся от лопнувшего ремешка безопасности. Оба ошарашенно переглянулись. Немую сцену прервал достигнувший вершины вагончик, который рухнул вниз в пропасть, набирая бешеную скорость. Парень, издав что-то нечленораздельное, вонзил пальцы в подлокотники, а Эри в ту же секунду что есть мочи вцепилась в его плечо: одно дело — обидно вылететь с карусели, а другое — позволить дураку сорваться вниз головой на полной скорости с тридцатиметровой высоты. Горки делали поворот налево, направо, петлю, крутой вираж, снова поворот… Из первого вагончика до всех последующих доносился ор как не в себя. Если бы нашлись желающие прислушаться, то можно было различить, что слева определённо нёсся ор ужаса, тогда как справа ор грохотал торжествующе, полный всплеска адреналина. Пять минут спустя вагончики остановились. Эри, в забытьи как-то пропустившая весь собственный страх спусков и поворотов, сидела бледная как смерть, пальцы правой руки, которыми она всё ещё панически цеплялась за плечо соседа, от напряжения свело судорогой. А тот лишь довольно рявкнул: — Йу-ху-у! Так было даже веселее! — щёлкая пальцем по бесполезно болтающимся на его груди рейкам фиксатора. На металлических подлокотниках сиденья, куда прежде намертво впивались его ладони, были заметны глубокие вмятины. — Эй, не дрейфь, мы уже приехали! Последнее относилось к Эри, и та подняла голову, шокировано вглядываясь в лицо потенциального самоубийцы. — Повторим? — продолжал тот, как будто подобная поездка была для него в порядке вещей. — Нет, я пас… — Эри припомнила, как они сделали мёртвую петлю, зависнув на короткий миг головами вниз на парком: на тот момент её волновало лишь то, как уберечь эту зелёную, как гусеница, башку от верной смерти, — и её немного замутило. — А я, пожалуй, проедусь ещё кружок, — беспечно прилетело ей в ответ. — Так ты выходишь или планируешь поработать ремнём безопасности? «Псих!» — с этой мыслью Эри наконец-то сообразила разжать пальцы и резво выбралась из вагончика. Хочет помирать — так пусть делает это в гордом одиночестве. Уже отойдя на приличное расстояние и заслышав предупредительный звонок, она всё-таки не удержалась и обернулась на вновь тронувшиеся вагончики: этот сумасшедший даже не предпринял попытку сменить место!.. Стараясь отвлечься, Эри отправилась бродить по улочке с развлекательными павильончиками. Она наблюдала, как посетители бросают кольца и дротики, соревнуясь в меткости за призы в виде смешных плюшевых медведей, их детишки безуспешно тянут бумажными лопаточками из воды блестящих золотых рыбок, а силачи гулко гремят по наковальне кувалдой, пытаясь выбить максимальный результат на мигающей разноцветными лампочками шкале. Лишних денег на подобные мелкие глупости у неё не было, поэтому она с удовольствием совала везде любопытный нос и с жадностью ловила восторги других. Поблизости ряженый вампир зазывал в местную комнату ужасов, и Эри, поколебавшись, протянула ему талончик: а ну, чем удивят? Вампир услужливо отдёрнул входную занавеску, предлагая погрузиться в темноту лабиринта. В это мгновение сзади, со стороны наковальни, взревели восхищённые крики: какой-то громила явно треснул от всей души и урвал высший приз. Она оглянулась было, чтобы полюбопытствовать, кто это был, но занавеска за её спиной уже задёрнулась. После ярко освещённой улицы казалось, что внутри царит кромешный мрак. В отдалении слышались приглушённые вопли зашедших ранее посетителей. Эри собралась с духом и медленно двинулась вперёд. Когда глаза привыкли к темноте, стали видны очертания отдельных предметов — всё-таки небольшое освещение присутствовало. Крохотные фонарики показывали направление движения. Где-то над головой ухала как будто всамделишная сова, раздавался тихий шелест и попискивание — неужто под потолком пристроилась стайка летучих мышей? — а из незримых щелей сквозил и пробегал по коже холодок. Пару раз кто-то с надрывом простонал чуть ли не над её ухом, потом по шее провели ледяной рукой — наверное, за клиентами по пятам бродил специальный пугальщик. Умом она это понимала, но сердце всё равно само собой ушло в пятки. Наконец настал момент, когда Эри не сдержалась и взвизгнула: перед ней резко вспыхнула лампа, подсвечивая висельника с высунутым синюшным языком. Лампа так же резко погасла, а за её спиной кто-то сдавленно охнул и шумно перевёл дух. Эри засомневалась, что это был прежний пугальщик: разве персонал может бояться знакомых трюков? Она сделала несколько нерешительных шажков, и тут кто-то врезался, невнятно выругавшись, прямо в её спину. Всё понятно: наверняка запустили ещё клиента, а Эри затрусила и замешкалась. — Осторожно, — почему-то шёпотом предупредила она, — я впереди. — Что, боишься? — так же прошептали ей в ответ. Кажется, это был парень. В полумраке Эри разглядела неясные очертания его высоченной фигуры — её макушка даже не доставала плеча незнакомца. Где-то сверху опять ухнуло, пролетела, хлопая крыльями, гигантская тень. Они оба синхронно отпрянули в сторону, тут же вляпываясь в липкую бутафорскую паутину. Девушка ойкнула от отвращения и, не отдавая отчёта, крепко вцепилась в чужие пальцы. — Давай дальше пойдём вместе? — пискнула Эри, чей ресурс храбрости на поверку оказался удручающе мал. — Топай уже, — обнадеживающе прилетело в ответ. И они пошли вперёд, держась за руки, как малые дети. Бояться сразу стало… хм, не так страшно. Более-менее спокойно они миновали пару привидений, вывалившегося из скрипучего гроба вампира, похожего на входного зазывалу, и свалившегося на них с потолка на верёвочке мохноногого игрушечного паука. Будь Эри одна-одинёшенька, то на пауке точно бы сдрейфила — она терпеть не могла насекомых. Но у её случайного спутника, очевидно, сработали рефлексы, поэтому паук молниеносно был отправлен в нокаут метким ударом кулака. Верёвочка оторвалась, паук улетел вглубь павильона. Преследующий их пугальщик даже рассекретился на секунду, громко возмутившись «порчей реквизита». И только возле самого выхода, когда Эри преждевременно расслабилась, откуда-то сбоку на пол вывалился скелет, сияющий зеленоватой фосфорной краской, которого они перешагнули бы как пустяковую преграду, если бы скелет вдруг не дёрнулся, оживая, и не начал хватать их за колени и лодыжки. Её спутник от неожиданности проорал что-то неразборчивое, пока Эри подпрыгивала и с визгом цеплялась за его плечи, пытаясь поднять ноги повыше. Скелет радостно гыгыкнул, радуясь своему успеху, и уполз в темноту. Эри спустилась на землю, снова судорожно нащупывая спасительную мужскую ладонь. Парочка на ватных ногах наконец-то вывалилась на освещённую фонарями улицу, перевела дух и посмотрела друг на друга… Оба одномоментно отдёрнули пальцы. Среди тысячи людей — почему опять эта гусеница?! Хорошо, правда, что он явно жив, и ей не придётся сегодня перед сном тревожно гадать: выпал он из вагончика или нет… — Ха, «Мистер Шлёпки» всё-таки испугался! — выпалила Эри, пытаясь скрыть смущение. — Что не удалось горкам — удалось скелету? Ты стопроцентно кричал! — Я?! — возмущённо расправил плечи Йонджи, словно ненароком демонстрируя всеми своими скульптурно вылепленными мышцами груди и живота, что бояться нужно не ему, а его. Рубашка жалобно затрещала по швам. — Да, ты! — Да не кричал я! Этот псих в костюме скелета внезапно вцепился в лодыжку, а у самого — пальцы ледяные… Я выдал превентивное предупреждение! — отчего-то начал оправдываться Йонджи. Наверное, потому что действительно издал звук, который он для собственного успокоения классифицировал как «очень резкое и, пожалуй, громкое удивление» — ведь Винсмоукам было неведомо чувство страха. И тут же ринулся в контратаку: — А чьи девчоночьи визги я слышал? Тьфу, в темноте померещилось, что с симпатичной девушкой за руку держусь! Бе-е-е, — скривился он, брезгливо помотав пальцами в воздухе. — Ну, подумаешь, пару визгов… — пробормотала, теребя край шапки, Эри, которую только сейчас осенило, что её изначально посчитали мальчишкой. И, похоже, до сих пор считают. С одной стороны, приятно было осознавать, что её простенькая маскировка удалась, с другой — почему-то обидно… — И кто мне на шею запрыгнул, как трусливый кролик? — насмешливо продолжал Йонджи. — Не было такого! — Мне синяки показать? — насчёт синяков он слукавил: даже пуля не могла повредить его модифицированную кожу — куда там жалким пальцам пацана. Тому, впрочем, это было знать необязательно. Торчащие из-под шапки уши мальчишки стали красными как помидор: — Ну… извини… — запинаясь, выдавил тот. — Я в кои-то веки извинений дождался? Дела… — захохотал Йонджи, настроение которого неожиданно улучшилось. Он даже соизволил махнуть пацану на прощание, удаляясь в сторону закусочных. Вечер проходил совсем не так, как рассчитывал Четвёртый принц, однако небезынтересно, и лучшим доказательством тому был разыгравшийся у него аппетит. О собственном намерении не иметь больше дел с простолюдинами он благополучно позабыл.***
В неказистую, на первый взгляд, палатку с пончиками ломилась толпа. Полчаса назад среди туристов пробежал слух, что знаменитый повар с Пирожного острова, готовивший чуть ли не для самой Большой Мамочки и бывший на Сабаоди проездом, решил устроить в парке мастер-класс. Кулинарное шоу Эри пропустила, но была намерена урвать хотя бы один из приготовленных шедевров — когда ещё так повезёт? К выпечке она была равнодушна (как ни крути, постоянная работа в кафе давала серьёзную прививку от сладкого), но подкупали слова «знаменитый» и «Большая Мамочка». О Пирожном острове среди местной ребятни ходили легенды. Она толкалась среди остальных, пытаясь прорваться к прилавку, с которого со скоростью света разлетались «Клубничные восторги» и «Шоколадные сюрпризы», несмотря на пугающую табличку «1000 белли за штуку». К тому времени, как она просочилась к прилавку, вклинившись в удачно образовавшуюся лазейку, на огромном, каких-то пять минут назад заполненном горой пончиков блюде сиротливо покоились только «Лимонный взрыв» и «Мятный бриз». Не веря своей удаче, девушка потянулась к ним с зажатой в кулаке купюрой — в две тысячи белли. Кто-то из напиравших сзади тоже вытянул вперёд руку, но Эри ловко поднырнула под неё, отталкивая в сторону, и первой сунула продавцу свою бумажку: — Лимонный, пожалуйста! — Сдачи нет! — невежливо рявкнул взмыленный продавец, который благодаря удаче и знаменитому дальнему родственнику за несколько минут сделал месячную кассу. — Оба забирай! И ловко сгрёб правой рукой пончики в бумажный пакет, левой пытаясь вытянуть купюру из крепко сжатых пальцев покупателя: Эри в последний момент пришло в голову, что отдавать все оставшиеся у неё деньги за пару пусть даже, предположительно, идеальных пончиков — это перебор. Но тут за её спиной послышалось сдавленное ругательство — никак от того самого неудачника, которого она обошла в последнюю секунду. Хриплый голос показался ей знакомым, отчего кулак с деньгами машинально разжался, и вместо них она азартно вцепилась в протянутый пончиковый трофей. Девушка развернулась, прижимая пакет к груди. За её спиной продавец надрывал горло: — Всё распродано!!! Расходимся!!! — люди действительно расходились, разочарованно покачивая головами или цыкая с досадой. Прямо перед ней молча возвышался «Мистер Шлёпки». Лицо у него было мрачнее тучи. Эри не смогла бы ответить наверняка, с какого момента их постоянные столкновения нос к носу в Сабаоди-Парке переросли в некое подобие соперничества. Было ли дело в том, что он принимал её за мальчишку, и их стычки были для него каким-то подобием странных мужских ритуалов по доминированию… или чёрт знает ещё по чему — кто разберёт этих парней? Или же он был из той породы везучих засранцев, которые привыкли получать всё, чего хотели, особо не напрягаясь? Вполне вероятно было и то, что она ему чисто по-человечески не нравилась. Короче, этот парень определённо воспринимал её, Эри, как соперника. И прямо сейчас она наконец-то его обошла. От осознания этого в девушку, находящуюся на взводе от нечаянной маленькой победы, словно вселился бес. Она громко фыркнула и, глядя прямо в оторопелое лицо противника, засунула руку в пакет, извлекла из него лимонный пончик и торжествующе откусила сразу половину. Не спеша прожевала, наслаждаясь вкусом: по языку медленно разливались божественные кисло-сладкие нотки лимона, мёда и корицы. — Вот это да! И в самом деле лимонный взрыв! — с восторгом, ничуть не лукавя, воскликнула она. — Стоит своих денег! Парень буквально позеленел от злости — в тон своим волосам. — Тебе бы понравилось, — ехидно забила она последний гвоздь в крышку гроба (непонятно, правда, чьего) и набила рот оставшейся половинкой. Не лучший способ поедать сошедшие с кулинарных небес пончики, но стоило видеть его лицо! И тут кусок застрял у неё в горле. Эри надсадно закашлялась, понемногу осознавая размер надвигающейся на неё катастрофы: яблоко! Она забыла про Кейми и обещанное ей карамельное яблоко!.. Йонджи, бывший крайне обескураженным из-за случайного проигрыша у прилавка, молча смотрел, как человек, только что посмевший обойти его в схватке за пончики, мучительно прокашлялся и поднял на него полные ужаса глаза: — Я не смогу купить карамельное яблоко… — И что с того? — опешил тот. — Из-за тебя… Чёрт побери, из-за тебя я не смогу купить карамельное яблоко! — обвинение было диким в своей нелепости. Йонджи попытался сделать шаг назад, но был пойман за край расстёгнутой рубашки. — Это были мои последние деньги… — Ха-ха, что я слышу? — зло засмеялся Йонджи. — Кто-то променял на пончики своё карамельное счастье? Но на его издёвку почему-то не обратили внимания. Опущенные плечи парнишки подрагивали. Неужели и вправду — такой большой любитель карамельных яблок? — Как же я без яблока вернусь?.. — Молча, — проворчал Йонджи, вконец запутанный происходящим. — С пончиком. — Да пропади пропадом этот пончик! В руки ему ткнулся мятый бумажный пакет, из которого пахло просто божественно. Йонджи недоверчиво приоткрыл его и вытащил наружу покрытый зелёной глазурью и шоколадной крошкой «Мятный бриз»: — Ты это мне? Уверен? — Бери, мне кусок в горло не лезет, — мальчишка обречённо махнул рукой. Йонджи смерил собеседника подозрительным взглядом, в котором читалось: «Он отравленный? Когда успел?» Но пончик взял. Паренёк тем временем перерыл все карманы в поисках завалявшихся монеток, три раза заглянул в потрёпанный кошелёк, словно надеясь на чудо. Чуда не было. Разве что мятый аттракционный билетик, по всей видимости, последний. Йонджи снисходительно рассматривал мальчишку, растерянно хлопавшего ресницами. Только сейчас он обратил внимание, насколько тот щуплый и мелкий, мешковатая одежда (явно с чужого плеча) лишь подчёркивала худобу. Солдат из него вышел бы аховый. Отец наверняка отбраковал бы такого задолго до выпуска из капсулы, утилизировал бы на середине жизненного цикла, чтобы не тратить зря дорогой питательный раствор. Йонджи усмехнулся и впился зубами в пончик. До этого он отведал местной жареной лапши, закусив двойной порцией данго, но десерт всегда оставался десертом. Рот наполнился мягкой нежностью мяты и молочного шоколада. Эх, жалко, что Козетта никогда не подавала к столу пончики… Четвёртый принц даже зажмурился от удовольствия. Пожалуй, он мог бы купить мальчишке яблоко — если бы тот вежливо попросил. Да что уж там — денег хватило бы скупить весь прилавок! Но тот столько раз выбесил его за один короткий вечер, что ему определённо следовало преподать урок. О том, что любые, в том числе и безобидные, шутки с Винсмоуками плохо заканчиваются. Впрочем, тому необычайно повезло — отделался одним карамельным яблоком. И не пришлось узнать, насколько Зелёный Брашпиль Джермы страшен в ярости (к наглядной демонстрации чего он был близок как минимум пару раз). Когда он открыл глаза, то мальчишки рядом с ним уже не было. Небось, пошёл разрабатывать хитроумный план, как стащить лакомство с прилавка под носом у зазевавшегося продавца. — Хах, на что ещё способны нищеброды? — фыркнув, выразил Йонджи вслух своё отношение к низким повадкам простолюдинов, напрочь упуская из виду мятный пончик в своей руке — по сути, подарок. Неторопливо жуя, Йонджи медленно двинулся по улочке, перебирая в голове оставшиеся неопробованными аттракционы и скептически прикидывая, что у доводящего его всякий раз до белого каления пацана остался по меньшей мере один билетик. Если Йонджи что-то и понял за этот безумный вечер — так это то, что новая встреча на соседних сиденьях одного из них казалась неотвратимой. Стоило признать: во многом они мыслили удивительно схоже. Иначе следовало поступиться рациональностью и согласиться с тем, что карма всё-таки существует, и она настигла его здесь, в Сабаоди-Парке, в наказание за ребяческий побег с переговоров.