***
В громадном замке нужно было пройти через главный вход и подняться по лестнице на третий этаж, свернуть направо, пропустить два перехода и завернуть в третий, пересечь наискосок некий Трофейный зал, после которого шёл длинный коридор с гостевыми спальнями — комната Эри по счёту должна была быть второй с конца. Ей казалось, что она чётко следовала полученным инструкциям, однако один каменный коридор, отделанный понизу бирюзовыми панелями, сменялся другим, абсолютно таким же, коридоры ветвились, полнились идентичными на вид массивными дверями, и когда девушка миновала сквозную комнатушку, половину которой занимал массивный рояль и не содержащую ничего, хоть отдалённо напоминающее трофеи, в голову закралось неприятное подозрение, что она где-то не там свернула. Эри остановилась на очередной развилке, раздумывая, стоит ли продолжать идти вперёд или всё-таки вернуться назад и попытать удачу снова. Крошечный червячок сомнения подсказывал, что найти обратную дорогу в этом лабиринте было той ещё задачей. Как нарочно, вокруг не было ни души. Терзаясь выбором, она скользнула рассеянным взглядом по изящной лепнине на стенной панели: почему-то в этом месте гипсовые лепестки и завитки узора были сколоты, разбиты, растресканы — в стену неаккуратно впечатали чем-то тяжёлым. Мышонок, спрятанный между широких складок юбки, озабоченно пискнул и поскрёбся лапкой. — Госпожа? Эри очнулась от созерцания повреждённой стены: в конце коридора стояла девушка, одетая в строгие юбку и блузку, поверх которых красовался белоснежный фартук. Длинные рыжевато-русые волосы спереди оканчивались полукруглой чёлкой, а сзади, у основания шеи, были стянуты лентой. Девушка приблизилась, и Эри понравилось выражение её карих глаз: слегка смущённое, но доброжелательное, без трепета или, наоборот, покорной невозмутимости, характерных для здешней прислуги. — Вам надо на кухню? Она налево, за поворотом. — Нет… Я впервые в замке и… — Эри замялась — было стыдно признаться, что заблудилась. — О, так вы, наверное, Годжу-сама? В замке с утра все только о вас и говорят, — девушка подняла взгляд выше, её глаза чуть расширились — явно заметила закрученные брови. — А мы как раз готовим праздничные блюда в честь вашего прибытия… — она внимательно рассматривала Эри ещё несколько секунд, после чего вдруг заговорщически улыбнулась: — Дайте угадаю: вы искали свою комнату? Эри растерянно кивнула, поражаясь её прозорливости. — Пойдёмте, я провожу вас! В свой первый год здесь я тоже постоянно терялась! — незнакомка подхватила руку Эри, легонько, почти по-дружески сжав её ладонь, и потянула за собой. Похоже, в Джерме всё-таки нашёлся человек, который не избегал говорить с ней или делать иные вещи, свойственные нормальным людям, а не предписанной закостенелой почтительности — ох, окажись поблизости Джадж, его бы перекосило от подобной бесцеремонности. Но, по счастью, короля здесь не было. Эта девушка была странной в своей теплоте и открытости, но, доверчиво шагая за ней по запутанным коридорам, Эри решила, что та ей определённо нравится.***
Её новая комната оказалась практически такой же, как и на корабле Джаджа. Только фиолетовые оттенки сменились бледно-бирюзовыми, да ещё имелся просторный балкон, с которого открывался замечательный вид на пристройки замка и его окрестности: множество причудливо гнутых башенок, площадки и дворики, кое-где покрытые газоном, и настоящий, зеленеющий листвой парк, позади которого светлел флигель лазарета. Первым же делом Эри высвободила из платка полусонного, пригревшегося мышонка и усадила его на ладонь, наконец-то получив возможность рассмотреть его как следует. Тот был мелкий, круглобокий, с тонкой шёрсткой и красными глазками-бусинками. — Как же мне тебя назвать, мелюзгу этакую? — на ум упрямо шёл один лишь «Пухлик», от которого методом от противного произвелось «Задохлик», и Эри фыркнула про себя: звучало как-то сомнительно. Может, ей не стоило браться за то, чтобы придумывать другим клички? Она и так всю жизнь провела жертвой не внушающих доверия имён, а теперь сама туда же — наверное, это заразное. Девушка осторожно опустила ладонь, высаживая мышонка посреди мягкого ковра. Тот пару мгновений ошалело крутил ушастой головой, после чего укатился юрким плотным комочком под ближайший шкаф. — Ну настоящее перекати-поле! — засмеялась Эри. — Решено, будешь Катышком! Белый Катышек, будто в ответ на свежеприобретённое имя, высунул из-под шкафа кончик носа, чихнул от пыли, одобрительно пискнул и опять скрылся в глубинах.***
Трон цвета индиго с навершием в виде черепа был колоссальным и подавляющим. Эри явилась в Тронный зал первая — вышла заранее, чтобы не опоздать, если в очередной раз заплутает. И теперь переминалась с ноги на ногу у нижней из дюжины ведущих к возвышению ступенек, пытаясь представить, каково было восседать на таком, решая судьбы королевства… Выглядел трон неудобным и неуютным, созданным исключительно для того, чтобы правителя боялись и трепетали перед ним. Нервничая из-за предстоящей встречи, она передёрнула плечами: поскорее бы всё закончилось… Разумеется, ей было любопытно проверить, так ли дети Джаджа схожи с отцом, как в её фантазиях, но это любопытство тесным образом граничило с опасностью. В конце концов Эри убедила себя: что бы ни болтали впечатлительные служанки, ей же не придётся находиться с членами королевской семьи двадцать четыре часа в сутки. Если проявить благоразумие и не привлекать к себе внимания — Винсмоуков можно будет легко избегать. С Джаджем прежде это выходило прекрасно. Тот был лёгок на помине. Разошлись тяжёлые створки парадных дверей, и король вступил в зал в сопровождении своих отпрысков. Тех оказалось трое, четвёртый — если детей и в самом деле было четверо — задерживался. Эри, вглядевшись в их фигуры, с облегчением отметила, что те явно не походили на сборище нарисованных её воображением мини-Джаджей. Тут её сердце неожиданно ёкнуло: она даже издали узнала одного из следовавших позади короля мужчин, одетых в изысканные костюмы. Такую пламенную причёску ни с какой другой не спутать… С запозданием вспомнив про затверженные манеры, Эри всё-таки встретила их как подобает: присела в низком реверансе и медленно приподнялась. Подбородок — как и учили — был горделиво вздёрнут, но глаза опущены и глядели в пол. Джадж, зайдя за спину племяннице, положил массивную ладонь ей на плечо и подтолкнул вперёд, выдвигая на всеобщее обозрение, как какой-то диковинный экспонат, к остановившимися поодаль Винсмоукам. После чего заявил: — Вот та, которую мы обсуждали недавно. Как я и говорил, эксперимент вышел провальным, но для будущего союза она вполне сгодится. Не думаю, что Шарлотта будут слишком притязательны на первых порах, чтобы разбираться в качестве… Вдобавок, несмотря на то, что она «ошибка», но какая-никакая родная кровь… — прозвучало это язвительно и с неприкрытым презрением, словно он выставлял перед всеми какой-то мусор в нарядной обёртке фамилии Винсмоук. Эри ничего не сказала, продолжая сверлить взглядом ковровую дорожку под ногами, но в лицо ей бросилась краска. Это был практически удар под дых — унизить её в открытую перед незнакомыми пока что людьми. — Что ж, это была прелюдия, пора приступить к официальному представлению, — вздохнув, завершил свою тираду Джадж, и его дети подошли ближе для участия в утверждённой этикетом церемонии. До Эри донеслось тихое присвистывание: — Хоть и «ошибка», а всё же красотка! — Ниджи! — послышался спокойный и чистый женский голос. — Что за выражение лица? Где твои манеры? — Хах, уверен, Ичиджи подумал то же самое!.. Пока Эри пыталась переварить сомнительный комплимент, генералиссимус представил ей свою дочь — высокую и умопомрачительно красивую девушку: — Рэйджу Винсмоук, моя дочь, принцесса Джермы… Годжу Винсмоук, дочь Эджа Винсмоука, моя племянница… — подчеркнув родство, он так и не снизошёл назвать свой постыдный «провал» принцессой. Что ж, после всего, что он уже выдал, большего ждать не приходилось. Девушка наклонилась и вежливо поцеловала её в щёку: — Кузина Годжу, — волосы у неё были нежно-розовые, а глаза — цвета небесной синевы. Она так походила на женщину со врезавшейся в память старой фотографии, что Эри интуитивно поняла: та, скорее всего, была её матерью. Сора Винсмоук — давно умершая королева, с именем как у героя Морского Дозора… Левая бровь Рэйджу вырисовывалась изящным завитком, столь похожим на её собственный, что у Эри предательски защипало в носу: эта красавица, истинная принцесса до кончиков ногтей, действительно приходилась ей старшей сестрой. Двоюродной, но всё же — настоящей, взаправдашней, которой у неё никогда не было. Если бы только Рэйджу не смотрела так холодно, с лёгким сомнением… — однако как же ещё смотреть на ту, кого минуту назад в её присутствии заклеймили «ошибкой»? Были и старшие братья. Они подошли следом — Ичиджи и Ниджи, Первый и Второй принцы, — Джадж представил их теми же заготовленными церемониальными фразами. И звенящим от гордости голосом. Униженная его недавними резкими словами, Эри до сих пор не осмеливалась поднять взгляд выше их груди, уткнувшись куда-то в район верхних пуговиц элегантных мужских пиджаков — тёмно-вишнёвого и насыщенно-синего. Так значит, пламенноволосый Ичиджи Винсмоук был старшим сыном, наследником трона Джермы? Теперь Эри понимала, откуда в нём прежде взялось столько невозмутимой, непререкаемой властности. — Годжу, — следуя правилам этикета, тот снял перчатку и подхватил её руку в свою, наклонился, аккуратно касаясь губами тыльной стороны ладони — пальцы у него оказались холодными. Эри завороженно глянула на мелькнувшие перед ней алые пряди волос, от них едва ощутимо, на грани иллюзии и донельзя противоречиво, пахло клубникой. Надо же — там, в лаборатории, этот запах ей не примерещился. Не выпрямляясь, он поднял голову, и первое, что отметила девушка, — насколько же ледяная и выверенная у него была улыбка. Глаза, в лучших традициях солдат Джермы, были скрыты непроницаемыми стёклами очков. Что-то в его лице зацепило её, но она не успела понять, что именно, как Первый принц обронил: — Я смотрю, маленькая улитка всё-таки выползла из лаборатории, — стало быть, он её запомнил! И узнал! Ичиджи небрежно выпустил её пальцы, и их мигом перехватил второй брат — кажется, Ниджи?.. Его причёска выглядела не менее причудливо, чем у старшего брата. Если у того — языки пламени, у него — будто взметнувшаяся вправо ярко-синяя морская волна. Ниджи тоже носил тёмные очки — странной формы, плотно прилегающие, затянутые крепкими кожаными ремешками — и радушно скалился на неё двумя рядами ровных белых зубов: — Сестрёнка Годжу, — голос глубоко и звучно отдавался в его груди, в нём перекатывались саркастичные нотки. Второй принц тоже наклонился, чуть задевая её щёку длинными прядями волос, и неожиданно развернул её ладонь, дерзко целуя внутреннюю сторону запястья, более того — в том месте, куда приложились его губы, кольнуло лёгким, но вполне ощутимым электрическим разрядом! Не сдержавшись, Эри сдавленно вскрикнула — больше от удивления, нежели от боли, — отдёргивая руку. Тот заухмылялся ещё шире. — Не перегибай, Ниджи, — равнодушно слетело с губ старшего принца. — Уже и пошутить нельзя! — откликнулся тот. В это время Эри переводила взгляд с одного брата на другого, с трудом сдерживая нервную дрожь в коленях: пусть глаза обоих были скрыты, а у каждого имелась своя — дикая в своей вольности — причёска… Но эти задорно скручивающиеся спирали бровей с левой, открытой стороны лица… сами эти лица — безупречно-правильные, пугающе схожие лица близнецов… Их она видела раньше. В ком-то ином — из прошлой, почти забытой жизни… Сердце заколотилось как сумасшедшее в страшном, медленно зреющем подозрении. Рэйджу, Ичиджи, Ниджи… Нулевая, Первый, Второй — в Джерме явно не заморачивались над именами детей. А сама она — Годжу, Пятая. Значит, должны были быть Третий и… Четвёртый?! — Где же Йонджи? — резко спросил Джадж прямо у неё над ухом, и девушка вздрогнула. — Ожидаем с минуты на минуту, отец, — ответила ему Рэйджу, посматривающая на кузину с пристальным интересом — как пытливый исследователь, обнаруживший нечто диковинное в ничем не выдающейся, на первый взгляд, вещи. Но Эри не замечала — в висках у неё в тот момент билось маленьким невидимым молоточком: нет, нет, нет, этого не может быть!..***
Йонджи опаздывал и злился из-за этого. Сначала корабль попал в шторм на обычно спокойном участке моря, затем на подходе к Джерме какие-то невразумительные пираты попытались атаковать чуток потрёпанную перенесённой бурей улитку, отчего-то посчитав её лёгкой добычей. Не прошло и четверти часа, как Зелёный Брашпиль практически в одиночку поскидывал всех зарвавшихся дурачков в море — вряд ли за них всем скопом давали хотя бы миллионов сто, а потому не стоило марать руки на ловле и сдаче их Морскому Дозору. Какую только шваль не заносит нынче в Новый Мир… Он отдал приказ прихватить их неплохой крепкий бриг в качестве компенсации за задержку и готовиться к стыковке, а сам, запустив рейдовые ботинки, взлетел над поверхностью воды, направляясь к показавшемуся вдалеке замку Джермы. Встреча с неведомой кузиной была назначена на шесть вечера, уже было пять минут седьмого — зацикленный на пунктуальности Ичиджи точно попеняет ему за несоблюдение правил. Переодеваться было недосуг; что ж, рейдовый костюм — не худший вариант для официальной встречи, тем более с какой-то очередной «ошибкой», откопанной отцом непонятно откуда. Ему и Санджи когда-то хватило с лихвой — найти бы ещё этого заморыша, одним своим существованием бросавшего тень на благородное имя Винсмоуков. Слухи о нём ходили разные, но большинство сводилось к пиратам да плавучим ресторанам… Ресторан посреди моря — да какому ненормальному такое на ум могло взбрести? Приземлившись на первом попавшемся открытом балконе, Йонджи пересёк гостевую комнату и из-за спешки даже не повернул головы, заслышав в углу под шкафом тоненький и испуганный писк. «Слуги, — только и подумалось ему, — совсем распоясались в отсутствие хозяев — не следят за порядком, плодят крыс…» В коридоре Йонджи уверенно свернул за угол, миновал пару лестничных пролётов, попетлял среди переходов и быстрым, решительным шагом, поскрипывая усовершенствованными ботинками, двинулся вдоль парадной галереи, ведущей в Тронный зал. Все закоулки замка, в котором прошло его детство, он знал как свои пять пальцев. В длинном ряду стенных ниш блестели высокие стойки с фамильными доспехами — полные комплекты во весь рост, начиная от громоздких пластинчатых сапог со шпорами и заканчивая решётчатыми горшками шлемов самых разнообразных форм. Мальчишки не были бы мальчишками, если бы не перемерили в детстве по частям каждый из них. Но даже сейчас, будучи наиболее рослым и широкоплечим среди братьев, Йонджи сомневался, что ему придётся впору хотя бы самый маленький доспех. Год назад, когда он, по подначке Ниджи, дерзнул устроить полную примерку, латы предков всё ещё ощутимо болтались. Он вспомнил, как недавно помогал отцу добраться до спальни после пирушки в честь очередной удачно выполненной миссии — Джадж, в отличие от своих детей, не мог похвастаться способностью нейтрализовывать спиртное, — и тот, грузно оседая на сыновьем плече, шептал ему на ухо с пьяной горечью, что нынешние Винсмоуки — несмотря на все его усилия! — измельчали. Йонджи звучно хмыкнул в пустой галерее: важен же не размер, а сила… Он вступил в зал, миновав предусмотрительно распахнутую слугами дверь, стремительно двинулся в сторону трона — и замер. Застыл неверяще на середине пути, натыкаясь взглядом на человека, которого меньше всего ожидал увидеть в этом месте. Вернее, не ожидал увидеть в своей жизни вовсе… …Эри повезло, что все обернулись к нему и потому не заметили выражение неприкрытого ужаса и растерянности на её лице. На долю мгновения ей почудилось в нём похожее замешательство, будто взглянула на собственное отражение в зеркале. И, осознав это, очнулась, моментально нацепила на лицо бесстрастную маску — давние уроки хостес всё же не прошли даром. Разве что фальшиво улыбаться было выше её сил. Она спрятала предательски задрожавшие пальцы в складках широкого подола платья. Если Йонджи тоже был шокирован этой невероятной встречей, то тёмные очки — точь-в-точь как у старшего брата и чуть отливавшие зелёным, — во многом скрыли его изумление. — Что здесь происходит? — недоумевающе спросил тот. Ниджи расхохотался: — Ну и растяпа же ты, братец! Позабыл, что в нашей семье с сегодняшнего дня ущербное пополнение? Подойди, познакомься с очередным «провалом» Джермы! — Эри была настолько потрясена, что откровенная издёвка, сквозившая в голосе Второго принца, её не покоробила, она этого попросту не заметила. — Вот как?.. Значит, это и есть та никчёмная девица, о которой в последнее время ходило столько слухов?.. — растягивая слова, протянул Йонджи, как если бы не произошло ничего сверхординарного. — Мог бы и не торопиться. — Ниджи, Йонджи, где ваши манеры? — одёрнула их сестра. — Ведёте себя как редкостные грубияны. Джадж громко усмехнулся: он так гордился сыновьями, что и слова не произнёс в защиту Эри. Рэйджу оказалась единственной, кто пресекал явные колкости с их стороны, — и то, вероятно, руководствуясь правилами приличия. — Ха-а? Манеры, говоришь? Умею и в манеры, — Йонджи ухмыльнулся краешком губ: — Оу, да она, похоже, милашка. Неужели этот хрипловато-ломкий голос и раньше звучал настолько невыразительно?.. — Милашка? И всё? Братец, ты, часом, не заболел? Где твои глаза? — коротко хохотнул Ниджи. Йонджи наконец приблизился к ней. Ботинки его забавно скрипели, отталкиваясь от пола: пуньк-пуньк-пуньк, — а концы ярко-оранжевого шейного платка плавно покачивались в такт шагам. В зелёном рейдовом костюме Джермы — а ничем иным этот наряд быть не мог — Йонджи смотрелся внушительно и грозно, как никогда прежде. Эри против воли отметила, что тот был явно выше своих братьев, хотя, несомненно, все они были на одно лицо. Изменился за два года он не сильно: разве что скулы заострились, а складка красиво очерченных губ сделалась чуть суше, жёстче. Йонджи остановился в полушаге от Эри, небрежно приподнял очки, смерив её с макушки до кончиков туфель пустым взглядом, затем заученно подхватил её пальцы — самые кончики, будто втайне брезговал это делать. Девушка знала, что пальцы по-прежнему дрожат, и что он прямо сейчас чувствовал эту неприкрытую дрожь. Она с трудом сдерживалась, чтобы не вырвать с криком у него свою руку и не убежать куда глаза глядят. Голову словно сдавило плотным железным обручем, в ней плясала жутковатая смесь из обрывков случайных фраз. «В детстве часто мечтала иметь большую семью. — Хах, это у меня вот такая семья — большая…» «Бессердечные они, вот!..» — от бойкой девочки Майры. «Семья никогда бы не одобрила подобной связи…» «Сестрёнка Годжу…» — насмешливое, голосом Ниджи. «Для девки нарасхват ты слишком много болтаешь…» — Йонджи Винсмоук, мой младший сын, Четвёртый принц Джермы… Годжу Винсмоук, дочь Эджа Винсмоука, моя племянница… — ворвался в эту какофонию мыслей своим громовым голосом Джадж, в очередной раз со скукой выдав положенные придворной традицией слова. Йонджи, обдав горячим дыханием её пальцы, едва коснулся их быстрым сухим поцелуем, тотчас же выпустил из своей руки и отступил назад. — Кузина, — его голос исходил ледяной стылостью — почище чем у Первого принца. — Кузен… — спокойно, в тон ему откликнулась Эри. Не передать словами, чего ей только ей стоило сохранять это мучительное спокойствие! Она не могла себя заставить снова посмотреть ему в лицо, вместо этого отстранённо изучала тяжёлую пряжку его ремня — стилизованное колесо лебёдки с хорошо узнаваемым черепом Джермы посередине. Зелёный Брашпиль — кажется, так именовали «Четвёрку» в комиксах Морского Дозора. Звук, с которым расстёгивался весьма схожий ремень, отдался призрачным эхом в её ушах… Как? Ну как за все те месяцы, проведённые в Джерме, она не сумела понять этого раньше, не заподозрить, не сопоставить одно с другим? Похожие-непохожие брови, вечные наушники с двойной шестёркой, хладнокровная, модифицированная жестокость… Наверное, потому что попросту запрещала себе вспоминать. Позади неё Джадж, кликнув служанок, благодушно распорядился накрывать стол к ужину, прерывая тем самым звенящее затянувшееся молчание.***
Ужинали тут же, в зале, за просторным круглым столом, обрамлённым старинными резными стульями. За едой Эри так нервничала, что почти не отрывала взгляд от тарелки. Едва прислушивалась к беседе, а на редкие вопросы отвечала односложно и невпопад. Наверное, все посчитали её за робкую дурочку — чего ещё взять с «ошибки»?.. Йонджи, сидящий слева от неё, напрочь отказывался признавать её присутствие, словно стул рядом с ним пустовал. Перед ужином он соизволил переодеться — в знакомый ей тёмно-зелёный костюм, так схожий, оказывается, с костюмами его братьев. Периодически он невозмутимо вскидывал руку, чуть ли не над её тарелкой, хватая и возвращая на место корзинку с хлебом. Эри смотрела на зелёный рукав, возникающий прямо перед самым её носом, и никак не могла собраться с мыслями. Кузен?.. Почти что брат… По Кодексу Гранд Лайна браки между двоюродными братьями и сёстрами не запрещались — но не поощрялись, зачастую даже порицались. Впрочем, будь он хоть пятиюродным — это уже выходило за грань абсурда: то, что сотворило с ней это чудовище, и это невообразимое, нелепое родство, вновь сведшее их вместе. Если судьба и существовала — у неё определённо было отвратительное чувство юмора… Попутно девушка переводила настороженный взгляд с одного яркого Винсмоука на другого: синий, красный, розовый, зелёный… в комплекте с ними поодаль, на троне, маячил размытым серо-жёлтым пятном Джадж, — и не понимала, как её вообще занесло в это идеальное радужное общество. Первый, Второй, Четвёртый… Нулевая… А где же Третий? Ах да, один из детей умер в детстве… Память услужливо нарисовала чёрную банку с цифрой «3» на каминной полке. Третий — значит, Санджи?.. Эри наконец вспомнила, кто же всё-таки рассказал ей о слабом мальчике, готовящем для крыс, — негодном брате, дурацкой «ошибке» отца… Во рту появился кислый привкус: очевидно, расспрашивать о нём за этим столом было бы совершенно неуместно. Справа, на периферии, дёрнулась синяя волна, и Ниджи вдогонку её мыслям вдруг обронил: — Так что, Санджи ещё не нашёлся, отец? — Нет, — прилетело ему в ответ. — Но, полагаю, мы на верном пути. — Слышал, он подался в пираты? — с ломким смешком впервые за долгое время подал голос Йонджи. — Удивительно — для такого-то слабака. — Да уж, удивительно… — протянула Рэйджу, задумчиво покручивая вилку с нанизанным на неё листиком салата. Только Ичиджи, сидящий прямо напротив Эри, ничего не сказал, одни лишь уголки его губ легонько дрогнули, пока он, ловко орудуя ножом и вилкой, расчленял на ровные кусочки поданный ему кусок мяса. В этом намёке на улыбку было нечто пробирающее до дрожи. И Эри недоумённо всмотрелась в лица своих новых родственников: о чём они говорят, разве их брат не погиб? — Ты имеешь в виду — пираты Соломенной Шляпы? Этого выскочки, натворившего когда-то дел в Маринфорде? Тот, должно быть, собирает команду из отщепенцев, под стать себе, — засмеялся Ниджи, отправляя в рот очередной кусок бифштекса. А потом — Эри не могла понять, что произошло, — он неожиданно поперхнулся, закашлялся и с отвращением двинул в сторону наполовину съеденное блюдо. — Невыносимо… Позовите шеф-повара!!! — рявкнул он. Откуда-то из-за спины до Эри донёсся торопливый стук каблуков, вслед за ним — дрожащий голос: — Ниджи-сама?.. Тот вскочил, подхватывая свою тарелку: — До чего же мерзкая у тебя стряпня, Козетта… А ну, стой на месте! — в ту же секунду Эри вздрогнула, потому что Ниджи резко, яростно дёрнул рукой, и тарелка молниеносно пролетела прямо над её головой. Позади раздался звон бьющегося фарфора. Повернувшись на стуле, она с ужасом увидела встреченную ею накануне в коридоре девушку — та стояла, зажмурившись и прижимая к подбородку поднос; на полу у её ног белели осколки вперемешку с остатками бифштекса — абсолютно такого же, как у каждого из присутствующих. Эри была готова поклясться, что сам Джадж ел его с большим удовольствием! — Ещё раз подашь мне эту дрянь — и я прикажу выкинуть тебя за борт, — Ниджи со злым, перекошенным лицом смотрел, как та, извиняясь, подбирает с пола остатки тарелки и складывает их на поднос, казалось, не замечая перепачканный брызгами соуса подол юбки. — Неси десерт, живо! Больше всего Эри поразило то, что все остальные продолжали есть как ни в чём не бывало. Даже Джадж лишь поморщился в ответ на выходку сына. Что за нравы царили в этой благородной семейке? Неужели правы были детские комиксы? Неужели впечатлительная девочка Майра нисколько не преувеличивала, пересказывая сплетни про «жутких» да «ледяных»? За спиной шеф-повара глухо закрылась тяжёлая дверь. Не в силах совладать со своими мыслями и эмоциями, которых накопилось слишком много для одного дня, Эри поднялась из-за стола, пробормотав извинения за необходимость ненадолго отлучиться, после чего направилась к выходу. Небо! Чего ей стоило удержаться и не перейти на бег! Едва очутившись в коридоре, она бессильно откинулась спиной на дверную створку, игнорируя стоявшего навытяжку солдата — тот, как обычно, безмолвно пялился в стену. И уставилась на Козетту, замершую со своим подносом неподалёку, возле высокого панорамного окна. На лице у той блуждала рассеянная полуулыбка, будто она различила что-то забавное и нелепое в надвигающихся вечерних сумерках. Помедлив, Эри подошла к ней: — С тобой всё в порядке? Может, нужна помощь? Та вздрогнула и резко развернулась, застигнутая врасплох этим окликом, но напряжённо подобранные плечи тут же опустились: — Ох, это вы, Годжу-сама… Да, всё в порядке — такое часто бывает, я привыкла… А вам самой, случаем, не нужна помощь? Вы очень бледны, я и раньше, когда сервировала стол, это приметила. — Ничего страшного, — вымученно отшутилась Эри. — Я всегда такая… бледная. — Что ж, тогда вынуждена вас покинуть… Я отвлеклась, а ведь нужно распорядиться насчёт десерта. Вы же видели: Ниджи-сама остался без ужина. Не следует заставлять его ждать — он и так сейчас не в духе. — Постой, Козетта-чан!.. Я же могу называть тебя по имени? — Разумеется, госпожа. — Я хотела сказать… — Эри запнулась, не зная, как поддержать её. Всё произошедшее было таким абсурдным и в то же время пугающим. А реакция окружающих — и того хуже… Наконец она выпалила: — Я хотела сказать, что бифштекс был отличным! — Спасибо, госпожа, — по губам шеф-повара скользнула благодарная улыбка, она задвинула за ухо, выбившуюся из причёски рыжеватую прядку и, не удержавшись, прибавила гордым шёпотом: — Я знаю!.. …Когда Эри вернулась, обойдя замок по широкому кругу, чтобы хоть капельку успокоиться и привести мысли в порядок, ужин подходил к концу. Джадж уже удалился, братья Винсмоуки тоже поднимались из-за стола: сначала старший брат, за ним — младшие. Йонджи прошёл мимо неё, перекидываясь с Ниджи сомнительного качества шутками, — так близко, что едва не задел девушку плечом, словно вовсе не заметив её на своём пути. Против воли она обернулась, бросая взгляд на его удаляющуюся спину. Взволнованным либо подавленным, подобно ей, он не казался, разве что был несколько молчалив этим вечером. Мог даже улыбаться и дерзко шутить вместе с остальными как ни в чём не бывало. Будто забыл о том, что произошло тогда, на Сабаоди, в комнатушке клуба дона Филиппо — равно как и обо всём, что случилось до этого. Забыл, как о чём-то проходном и незначительном. Либо же прекрасно помнил, но по-прежнему испытывал к ней презрение или отвращение, считая обманувшей его лицемерной девицей. Или же полагал выше своего достоинства обращать внимание на очередной курьёзный «провал Джермы» — за этот вечер Джадж не единожды соизволил подчеркнуть своё пренебрежительное отношение к племяннице. Эри перебирала эти варианты — один ужаснее другого — и думала, что, возможно, его равнодушие было к лучшему. Одно присутствие Йонджи вызывало в ней дикий, безотчётный страх, который, как ей казалось, за прошедшее время она успешно сумела изжить. Размышляя об этом, девушка присела на краешек своего стула, рассеянно взяла десертную ложечку — и поймала взгляд неразговорчивой сестры, расслабленно откинувшейся на спинку сиденья с бокалом вина в руках. Опять этот изучающий взгляд, прячущийся за вежливой улыбкой… Над головой Рэйджу возвышался величественный и подавляющий символ могущества Джермы, простирающий крылья по обе стороны от опустевшего королевского трона: то ли грозный орёл, то ли ворон… «Феникс — вспомнила Эри с горечью, дотрагиваясь пальцами до укрытой прядью волос полоски шрама на щеке, — это был феникс». Рэйджу надменно отсалютовала ей бокалом: — Добро пожаловать в семью.***
Трещина давно уже росла вдоль стены его комнаты, взрезая изысканную светло-зелёную штукатурку, тянулась вверх из-под плинтуса — с каждым днём медленно, но верно, миллиметр за миллиметром. Он помнил, как вызванный из замка главный каменщик перетаптывался с ноги на ногу и качал с сомнением головой: — Йонджи-сама, вы перестарались, удар был слишком силён. Повредилось основание стены. Такую штукатурь — не штукатурь… Со временем станет трескаться. Мы-то заделаем, конечно, чтобы не смущало ваш взор, но, скорее всего, пара-тройка резких разворотов корабля — и снова придётся ремонтировать стену. — Не надо, — ответил он тогда. — Пусть будет… на память. Сам виноват — разносить комнату в щепки было поступком ребяческим и недальновидным: пришлось полностью менять мебель, стеклить окна, чинить паркет и заново отделывать стены. А вслед за этим появилась она — живучая цепкая трещина. На протяжении нескольких недель после визита каменщика Йонджи сумрачно наблюдал, как она пробивается вверх: кривая, раскидистая, чем-то похожая на больную виноградную лозу. А потом приказал задвинуть на это место диван — спрятать свидетельство первого и последнего в жизни безумного срыва от глаз посторонних. Да и от своих собственных. Прошло почти два года, он перестал вспоминать о ней, а трещина, оказывается, продолжала расти. Прямо сейчас над высокой спинкой обитого изумрудным бархатом дивана нахально высовывался её узкий ломаный кончик — с половину ладони, не больше. Йонджи сидел на кровати, опершись локтями на широко расставленные колени, и хмуро сверлил трещину взглядом. «Её пальцы уже не пахнут ванилью», — неотвязно крутилось у него в голове. Йонджи вспомнил, как они мелко дрожали, когда он прикоснулся к ним губами, — как будто в тот момент ей больше всего на свете хотелось отдёрнуть пальцы, отшатнуться от него… Да, определённо их запах изменился. Они были полностью пропитаны Джермой: камнем, металлом, морем, поверх чего наслаивался призрачный флёр лаванды — любимый отцовский аромат. Ах да, Эри же столько времени провела на его корабле — очередная «ошибка» Джермы… Йонджи часто навещал отца по делам, но даже не догадывался, что она — где-то там, рядом, укрыта от него за лестничным пролётом, коридором, стеной… Всё-таки хорошо, что исчез аромат ванили — у него он теперь ассоциировался с металлическим привкусом чужой крови на губах и приторным запахом дешёвых благовоний. — Кузина, говорите? — неожиданно Йонджи разразился хриплым хохотом, выплёскивая накопившиеся злость, разочарование и что-то, чему вовсе не было названия. — Сестрёнка?!.. Ха-ха-ха!.. Чёрт побери, кто бы мог подумать! Чёрт… Хохот оборвался так же резко, как и начался. В сторону трещины полетела ни в чём не повинная подушка. От столкновения со стеной наволочка лопнула, разошлась — над диванчиком растревоженной курицей взметнулось облако белых перьев. — Ты был не прав, отец, — пробормотал он. И с шумом выдохнул — сам не ожидал от себя подобных слов. Однако повторил упрямо: — Ты был не прав. Ты назвал её «ошибкой» — но ошибку здесь совершил лишь я… — перья, кружась, медленно оседали на ковёр. — Назвал её сестрой?.. Что ж, она будет для меня сестрой!