Фэн Синь ненавидит татуировки

— Ты опоздал, я жду здесь уже… — прошипел Му Цин. — Двенадцать минут. — Фэн Синь посмотрел на часы. — Пробки. — Ты знал, что люди видят пробки на карте и поэтому выезжают заранее, чтобы успеть вовремя? Фэн Синь хмыкнул, разглядывая его черную рваную футболку, надетую поверх такой же белой, но целой. Кожа Му Цина была такой бледной, что почти сливалась с этой белой футболкой, заставляя Фэн Синя цепляться взглядом за горизонтальные полоски дыр. — Прости, — повинился он, с трудом возвращаясь к хмурому лицу Му Цина. — Зато ты взял кофе. Му Цин протянул ему стакан из Старбаркса, на котором маркером было написано «опаздывающий идиот». Фэн Синь улыбнулся так искренне, будто получил подарок на Новый год. Он уже решил, что скажет ему. Как только найдет подходящий момент — в чем именно должна заключаться «подходящесть», Фэн Синь пока не определился, но он верил, что поймет, когда этот момент наступит. У Му Цина уже было какое-то мнение о нем, и все, что Фэн Синю оставалось — быть искренним. Насколько это возможно. Они поднялись на этаж выше — туда, где были выставлены картины. У всех из них были QR-коды, по которым можно было открыть нужную страницу сайта и посмотреть на те же картины, только анимированные. Фэн Синь вновь затормозил у длинного узкого полотна с драконом; в анимации он сверкал стеклянными боками и искрился, передвигая когтистыми лапами. Большинство изображений были красочными, но мрачными, и по мнению Фэн Синя были близки художественной эстетике Му Цина. Му Цин прошел всю галерею раз пять, сфотографировал каждый угол и только тогда успокоился. Фэн Синь к концу этих телодвижений уже чувствовал себя очень уставшим. — Как ты вообще нашел эту выставку? — спросил Му Цин. По его лицу было понятно, что во вкусах Фэн Синя в искусстве он очень сомневается. — Один из волонтеров сказал, что ходил сюда и посоветовал мне. Типа, это похоже на твой рисунок, — ответил Фэн Синь, допивая уже остывший кофе. — Ты имеешь в виду, на твою татуировку? — спустя полминуты перевел Му Цин. — Ну да. Есть разница? Я думаю об этом скорее как о твоем рисунке. — Почему? Му Цин остановился, и Фэн Синю тоже пришлось притормозить. Обернувшись, он медленно произнес: — Не знаю. Просто это главное. Вообще-то я никогда не собирался делать татуировку. Но мне понравился эскиз, вот и всё. Му Цин молчал; его лицо на секунду показалось Фэн Синю каким-то беззащитным и растерянным, и он подумал, что наступило время сказать что-нибудь. Что-то о том, какие эмоции в нем вызывал этот взгляд. Но прежде чем Фэн Синь успел открыть рот, Му Цин вздохнул и пошел дальше. — Ты придурок, — сказал он, — никогда не хотел делать татуировку, а в итоге пришел за вторым рукавом? — Почему нет? — пожал плечами Фэн Синь. — Еще два месяца назад эта перспектива тебя не радовала, — напомнил Му Цин. — Я передумал. Поток людей заставил их ускорить шаг ближе к эскалатору; Му Цин встал к Фэн Синю вплотную; можно было почувствовать его запах. Фэн Синь отвернулся в сторону, чтобы не позволить себе ничего… лишнего. «Или чтобы не вспоминать это потом», — подумал он про себя. — Люди не меняются, — вдруг пробормотал Му Цин, будто вел диалог сам с собой. Фэн Синь задумался над его словами. Он скорее был согласен с ними: примеров было много. Но не все из них были плохими. — Иногда это удивительно, — бросил он, развивая мысль, — как Се Лянь, например. Му Цин кивнул: видимо, непогрешимость Се Ляня была для него нерушимой. Он пихнул Фэн Синя в бок, прежде чем сделать шаг с последней ступеньки, и сказал: — Скорее удивительно, как он тебя терпит. — Нормально терпит! — возмутился Фэн Синь. — Он все еще терпит Ци Жуна! Вот это вызывает у меня вопросы. Му Цин скривился — как Фэн Синь и ожидал, Ци Жуна он знал. Не знать Ци Жуна было сложно: в университете он лип к Се Ляню двадцать четыре на семь, почти маниакально одержимый своим двоюродным братом. Ангельское терпение, проявляемое Се Лянем, выдержало все испытания. По сравнению с этим все провалы Фэн Синя казались ерундой. — Я напишу тебе позже, — пообещал Му Цин, как только огромные стеклянные двери разъехались перед ними. Фэн Синь кивнул, глядя на то, как он застегивает кожаную куртку и достает из рюкзака шлем. В вечернем полумраке и уличном освещении силуэт Му Цина казался тонким росчерком чернил — он был во всем черном. Когда он уехал, Фэн Синь сел в машину и долго думал, прежде чем завести ее и отправиться домой. * — Смотри, — Му Цин наклонился к нему так, что длинные пряди спереди, выпущенные из хвоста, могли бы коснуться Фэн Синя, — я набросал три разных варианта композиции. На следующий день после похода на выставку Му Цин попросил Фэн Синя прислать все референсы, а потом предложил встретиться только для того, чтобы нарисовать всё вместе. «Это быстрее, чем постоянно вносить правки», — объяснил он. И теперь он показывал три разных по форме рисунка, склеенных в ряд на одинаковом шаблоне руки. Фэн Синь обвёл их взглядом. — Если дракон будет крупнее, то он будет привлекать больше внимания, но тогда большая часть деталей с твоих референсов не влезет. — Рассказывал Му Цин, находясь к Фэн Синю слишком близко, чтобы он мог о чем-то думать. — Либо я все-таки добавлю цветы, туманы и текстуры в фон, но сделаю самого дракона меньше. Если создать контраст между ним и фоном, то каши не будет. Что думаешь? Линии были толстые и рваные — это был просто набросок формы, и Фэн Синь должен был выбрать. Он подумал немного, а потом спросил: — А тебе как больше нравится? Му Цин нахмурился: — Средний вариант между тем и этим, — он ткнул в рисунок посередине. — Хорошо, — согласился Фэн Синь, — пусть будет так. Му Цин оставил на холсте только тот вариант, что они выбрали, и начал дорисовывать детали поверх. Фэн Синь пил зеленый чай и проверял рабочую почту. Они сидели на диване, сняв обувь и почти касаясь друг друга коленями, и все это казалось Фэн Синю уютным — особенно на фоне ледяного дождя, звуки которого доносились из-за двери. Он надеялся не попасть под этот дождь на обратном пути. Фэн Синь успел ответить на все письма — делать это с телефона он ненавидел, так как процесс был слишком медленным и потому раздражающим — и начал просто смотреть на Му Цина; на его пальцы с облезшим черным лаком на ногтях, сжимающие стилус. Пока он рисовал, выражение его лица быстро менялось — от удовлетворения до недовольства, если ему особенно не нравилась какая-нибудь линия. В этом процессе не было ничего случайного: Му Цин искал то, что выглядит лучше всего и вписывается в остальную конструкцию. Он подбирал узоры и делал глубокие, но мягкие тени из наслоения точек. За полчаса Фэн Синь увидел в Му Цине больше эмоций, чем за всю неделю. — Круто, — выдохнул Фэн Синь, и рука Му Цина на секунду дрогнула, но он ничего не ответил. «Наверное, он слышал это уже тысячу раз», — решил Фэн Синь; и спросил: — Ничего, что ты в выходной со мной рисуешь? Му Цин фыркнул: — У меня другие выходные. К тому же, ты за это заплатишь. Фэн Синь усмехнулся, абсолютно удовлетворенный ответом. Тон Му Цина был совсем не раздраженным, и Фэн Синь счел это за знак, что может спрашивать дальше: — А что ты делаешь на выходных? — Езжу в соседние города. Читаю и готовлю что-нибудь. Фэн Синь ожидал чего-то подобного, поэтому кивнул и попытался представить Му Цина, сосредоточенно готовящего что-нибудь сложное. Например, торт? Наверное, люди с такой развитой мелкой моторикой и художественным вкусом делают очень красивую еду. — А ты? — спросил Му Цин. — В основном, я работаю, — ответил Фэн Синь. — На выходных тоже. Иногда читаю что-то, но это тоже связано с работой. — Как скучно. — Ну да. Му Цин снова наклонился к нему, протягивая планшет: — Что по цветам? Рассматривая предложенное, Фэн Синь действительно крепко задумался: ч\б он уже точно не хотел, монохромные варианты типа только из изумрудных оттенков выглядели круто, но было страшно, что такое быстро надоест. — Давай так, только еще чуть-чуть темнее, — предложил он. Му Цин послушно скорректировал тона; стало лучше. Фэн Синь выбрал смешение цветов, но оттенки были темные и полупрозрачные. Разбавленная марсала, зелень, индиго и серый. Это напоминало ему витражные стекла, переливающиеся бледными бликами на виртуальной версии картины с драконом. — Я добавлю еще штрихов и деталей, потом покажу. — Му Цин взглянул на часы. — Через двадцать минут придет еще кое-кто. — Окей, — Фэн Синь с удовольствием размялся, встав, наконец, с дивана. — А когда мне прийти в следующий раз? — В воскресенье, — Му Цин тоже поднялся, натянув низкие конверсы, в которые он обычно переобувался в студии. Фэн Синь поджал губы: до воскресенья была неделя. Слишком много. Он натянул куртку, убедился, что не забыл смартфон и уже собирался открыть дверь, как вдруг Му Цин позвал его: — Фэн Синь. Он понял, что Му Цин ни разу не называл его по имени, и приказал себе не краснеть. Это было бы глупо; не самое, конечно, глупое, что Фэн Синь делал, но определенно очень смущающее. — Да? — медленно обернувшись, спросил он. Му Цин, глядя в пол, пробормотал: — Нет, ничего. Я напишу, если что. — Ладно, — пожав плечами и попрощавшись, Фэн Синь наконец ушел; дождь на улице кончился. * Фэн Синю показалось, что он не жил всю ту неделю, пока ждал новой встречи. Он совершал все свои действия автоматически. И если с бытовой рутиной это в целом прокатывало, то на работе все было куда хуже — и Се Лянь впихнул ему отпуск на неделю. Будь у Фэн Синя меньше стыда, он бы непременно вывалил Се Ляню все свои переживания, — но у них так было не принято. Они были друзьями всю жизнь, начиная со средней школы, однако никогда Се Лянь не говорил с Фэн Синем о своих отношениях с кем-то, и Фэн Синь поступал так же. И все же что-то в его виде, похоже, наталкивало на определенные мысли, потому что Се Лянь посматривал на него с сочувствием. Это даже немного пугало. Се Лянь хорошо знал Му Цина, знал ли он что-то о его отношениях? Фэн Синь с трудом держался, чтобы не спрашивать. Вообще, конечно, только увидев его, Фэн Синь подумал, что он гей. В его понимании эта истина была незыблема. Поэтому, когда в воскресенье днем он потянул ручку знакомой двери на себя, и его пронзила мысль, что Му Цин, может быть, все-таки гетеро, Фэн Синя чуть не хватил удар. Он пережил кризис сексуальной ориентации и самоопределил себя как гея не для того, чтобы Му Цин после признания заявил, что собирается жениться и завести детей. Если произойдет что-то подобное, то Фэн Синь непременно обвинит его в своей разрушенной жизни. Приняв такое решение, он вошел с самым мрачным и воинственным видом, на который был способен. Му Цин как раз провожал Инь Юя, в этот раз, кажется, зашедшего просто так. — О, ну все, — сказал Инь Юй, увидев Фэн Синя. — Теперь я точно пойду. И действительно ушел, ни секунды не задерживаясь, но оглянувшись на Фэн Синя со странным выражением лица. Что это значит, догадаться было невозможно; как только Фэн Синь переключился на наблюдение за Му Цином, Инь Юй выпал из головы окончательно. Они повторили все то же самое, что и первый раз: подготовку кожи (Фэн Синь опять выбрал предплечье первым) и нанесение контура. Когда Фэн Синь снял свою рубашку и остался в футболке, Му Цин внимательно осмотрел уже забитую левую руку, вертя перед собой так и эдак. — Хорошо зажило, — наконец произнес он; от этих слов Фэн Синь испытал такую радость, будто заживление было его личной заслугой, а не волей случая или достижением тех гениев, которые придумали пленку для татуировок. Зная на собственном опыте, что есть вещи куда больнее, чем это, Фэн Синь более чем смиренно приготовился терпеть следующие пару часов. Первые впечатления о работе Му Цина давно схлынули, и теперь он мог увидеть все заново, под новым углом. Из интереса Фэн Синь даже посмотрел несколько роликов в интернете, чтобы узнать, как работают другие. Сейчас он точно мог сказать, что Му Цин делает все очень быстро — если при рисовании стилусом он примерялся и думал, то с машинкой в руке он как будто не думал совсем. Казалось, он погружался в процесс и не сильно заботился о том, что перед ним находится человек, испытывающий боль. Как и в прошлый раз, свободной ладонью без перчатки он придерживал руку Фэн Синя для удобства. Фэн Синь разглядывал его, не рискуя попасться и наслаждаясь процессом. Все это казалось привычным, как будто действительно принадлежало только Фэн Синю. Как будто Му Цин понимал, как много все это для Фэн Синя значит. И когда Му Цин поднял взгляд, Фэн Синь посмотрел на его спокойное лицо и сам вдруг ощутил это спокойствие. — Му Цин, — позвал он, хотя это было без надобности: Му Цин и так смотрел на него. Фэн Синь, не позволяя себе вдумываться, сказал: — Будешь со мной встречаться? Му Цин вытер капли крови и чернил, выступившие в тех местах, где игла прошивала кожу уже много раз; и приступил к следующему слою. Фэн Синь нахмурился: почему это он выбрал именно эту фразу? Он должен был сказать что-то более романтичное. Вроде того, что Му Цин ему давно нравится и многое для него значит. Или — более конкретно — что он влюблен. Наверное, ему и правда требовалась подготовка, но Фэн Синь мало думал о том, что из себя должно представлять признание. Он считал, что искренность ему как-нибудь поможет. Прошло еще несколько минут; Фэн Синь мучился мыслями, что он еще может сделать. Му Цин, сделав еще пару штрихов, снял перчатку и пересобрал волосы в хвост, чтобы убрать с лица мешающие выпавшие пряди. — Да. — Вдруг сказал он, меняя иглу на более тонкую. Он надел перчатку, показывая, что перерыв закончен, и добавил: — Если еще раз меня отвлечешь - тебе конец. В любой другой момент Фэн Синь бы ответил ему чем-нибудь саркастичным, но спорить с человеком, у которого в руке жужжащая машинка с иглой, он не стал. Более того, он был уверен, что Му Цин способен на многое. Размышляя об этом, он почти упустил тот факт, что Му Цин ответил ему «да». Да. Это значило, что он согласился. Фэн Синь был слишком удивлен, но когда удивление спало, он почувствовал себя счастливым. Что-то подсказывало ему, что все интересное только впереди, учитывая, каким Му Цин был… холодным? Немного себе на уме. Не очень похожим на человека, который радуется тому, что у него появился парень. Фэн Синь очень хотел прикоснуться к нему — теперь он, по его разумению, имел на это полное право — но все еще помнил недавнюю угрозу и сидел смирно. — Пока всё, — наконец заявил Му Цин, смывая с ноющего предплечья остатки чернил и контура. У запястья уже появилась узнаваемая драконья морда с длинными усами; и ветки османтуса на фоне — их маленькие соцветия после покраса потянутся через запястья к ладони. Фэн Синь улыбнулся, глядя на них, пока Му Цин аккуратно наносил пленку. — С этой рукой все будет дольше, чем в прошлый раз, — объяснил он. — Деталей больше, плюс цвета. Фэн Синь, уставший сидеть, снова начал ходить по комнате за Му Цином, убирающим всё на место. — Ты закончил на сегодня? — спросил Фэн Синь, почти сталкиваясь с ним плечами; комната была совсем не большая. — Да. — Тогда… поужинаем где-нибудь? — Ладно. Это было восхитительно. Как будто уровень сложности жизни Фэн Синя каким-то образом понизился, и он получил все, что хотел. Или почти что хотел — у него было еще очень много планов на будущее.