Фэн Синь ненавидит татуировки

В какой-то момент Фэн Синь понял, что слишком много спрашивает. Сначала его это смущало: он никогда не думал, что хочет сделать так много. Простые прикосновения, которые казались ему естественными, приходилось озвучивать: взять за руку, обнять при встрече, поцеловать пальцы, поцеловать губы, провести рукой по волосам, положить ладонь на спину, обнять со спины перед сном, поцеловать шею. Как только понадобилось перечислять это вслух, невероятное количество просьб стало очевидным, и Фэн Синь начал стесняться этого. Для того, чтобы постоянно просить, требовалась откровенность. Если бы он просто поступал как обычно, не пришлось бы ждать ответа. Каждый раз он был вынужден надеяться на «да», будто это чуть ли не последний в жизни шанс. Му Цина подобное, кажется, совершенно не волновало: чаще он соглашался, но иногда отстранялся, не заостряя никакого внимания на этих взаимодействиях. И со временем Фэн Синь принял это и перестал задумываться. Просить стало легко; и напряжение спало — больше он не чувствовал себя зажатым. Он узнал, что Му Цин ненавидит, когда трогают его волосы. Или стопы (да, Фэн Синь пробовал). В самом начале Му Цин выглядел скованно, видимо, не зная, как принимать этот постоянный напор, но привычка закрепилась для обоих, и прикосновения всё-таки превратились в рутину. — Привет, — Фэн Синь вошёл в квартиру, стряхивая с волос снег и раздеваясь: хотелось как можно скорее забыть о мерзкой погоде и рабочих вопросах, по инерции крутившихся в голове после долгого буднего дня. Фэн Синь повесил пальто и повернулся к Му Цину, как обычно, не использующему приветствия, но не успел сказать и слова — Му Цин сам подошёл поближе: — Про это можешь не спрашивать. И поцеловал его — уже не так торопливо, как раньше; расслабленно и привычно, позволяя Фэн Синю обхватить себя руками. Мгновения растягивались, будто замедлившиеся от желания Фэн Синя простоять так как можно дольше; но в конце концов Му Цин всё-таки отстранился, и мягкая улыбка мелькнула на его лице. Фэн Синь всегда спрашивал его о поцелуе, когда только приходил или когда прощался; и, похоже, это действие для Му Цина стало совсем привычным. — Рамен или пицца? — на ходу спросил Му Цин, возвращаясь к своему безразличному состоянию. — Рамен, — бросил Фэн Синь, не сильно задумываясь; по большему счёту ему было все равно. — Тогда будем готовить. На кухне они рассортировали ингредиенты, подготовленные заранее: маринованные яйца, свинину, подсушенную домашнюю лапшу, имбирь, водоросли и соусы. Му Цин, несомненно, готовил куда лучше Фэн Синя, и ему даже не были нужны интернет-рецепты для этого. Всё, что Фэн Синю оставалось — старательно следовать выданным инструкциям и не устраивать самодеятельности. Глядя на кипящий бульон и Му Цина, с очень серьезным видом наблюдающим за плитой, Фэн Синь отвлёкся от своего поручения и негромко спросил: — Можно обнять тебя? И Му Цин, не поворачиваясь, равнодушно ответил: — Ага. Фэн Синь аккуратно обнял его со спины, утыкаясь носом в кромку свитшота; пахло Му Цином. Этот запах нельзя было толком разобрать на ноты — он был просто смесью всего, чем может пахнуть от обычного человека: что-то похожее на шампунь, тёплую кожу, недавно выстиранную одежду, прилипший запах от самой квартиры и тому подобное. Фэн Синь неожиданно ощутил себя счастливым. Без какой-либо отдельной причины, без взрывного прилива эмоций. Это чувство было тихим и глубоким — его нельзя было вычерпать, оно не заканчивалось и, казалось, на самом деле появилось в Фэн Сине давно. В голову лезли всякие нелепые сравнения, но они особенно не помогали. Нечто подобное он чувствовал впервые, но не знал, как точнее описать. Он был готов сказать что-то — но лишь на секунду; нахмурившись, Фэн Синь плотно сомкнул губы. Что он мог сказать? Он никогда никому не признавался в любви, и момент выглядел неподходящим. Вздохнув, Фэн Синь решил отложить это на потом. — Ты пыхтишь мне в шею, — сказал Му Цин, прерывая его внутренний монолог. — Ты обещал рассказать, что организовали на новый год в фонде. Фэн Синь почти благодарно переключился на эту тему, выпуская тёплое тело из рук и отступая назад. Неловкие мысли ретировались, и он запрятал поглубже свои размышления. * И всё-таки иногда ему хотелось подтверждения, что Му Цин чувствует то же самое. И он находил его. В мелочах: в том, как Му Цин говорил, как запоминал всё, что Фэн Синь рассказывал (даже если сам Фэн Синь забыл о сказанном), как с готовностью раскрывал объятия — пусть и после получения разрешения. Наверное, если бы Фэн Синь был повнимательнее, когда они впервые встретились, его впечатление было бы совсем другим. Му Цин не был действительно безразличным на самом деле — просто пользовался другими способами выражать эмоции; вроде бытовой заботы и постоянной поддержки. С ним было очень спокойно — и однажды Фэн Синь понял, что ему этого не хватало. Му Цин мог поддеть его, но ничего действительно обидного он никогда не говорил. — Я хочу взять отпуск, — однажды сказал Фэн Синь, обнимая Му Цина перед сном; за окном лил холодный февральский дождь, — давай проведём его вместе. Му Цин помолчал, видимо, планируя варианты. — Можем поехать в мой родной город. Подняться в горы, — наконец предложил он. — Но у меня будут условия. — Какие? Шёпот в плечо, похоже, щекотал Му Цину кожу; фыркнув, он повернулся к Фэн Синю лицом и ответил: — Никаких рабочих ноутбуков, почт и прочего. Я не собираюсь терпеть какие-то задержки или твоё отсутствие в совместном отпуске. — Хорошо. Иногда Фэн Синю казалось, что он согласился бы на что угодно, если бы этого потребовал Му Цин — по крайней мере, никаких опровержений этой теории пока не предвиделось. Они смотрели друг на друга в полумраке; в подоконник бил ливень, и этот звонкий звук создавал атмосферу уюта. Му Цин поднёс руку к лицу Фэн Синя, невесомо повторяя его черты. Фэн Синь несмело улыбнулся, и пальцы обвели контур его улыбки. Вряд ли Му Цин лгал, когда говорил, что ему нужно привыкнуть; Фэн Синь считал, что это и правда недалеко от истины: Му Цин не избегал физического контакта с ним — скорее, аккуратно изучал то, что попало ему в руки. Му Цин прильнул к нему, утыкаясь лицом в футболку, и Фэн Синь ощутил, как заколотилось сердце; и чем дольше он об этом думал, тем больше ускорялся пульс. Но теперь Фэн Синь этого не стеснялся: он уже знал, что любит Му Цина, и не собирался это скрывать. * — Мгм. Это всё, чего Фэн Синь удостоился, забронировав гостиницу с видом на горы — ноль людей, тишь да гладь! — Фэн Синь был скорее экстравертом, но к наступлению отпуска он настолько устал от постоянных коммуникаций, что идея где-нибудь уединиться привлекала его всё больше. Он взял на себя поиск места проживания и трансфер, — благо до нужного города можно было доехать на машине часов за восемь, пусть поездом и было бы быстрее — и Му Цин никак особенно не отреагировал на происходящее. Пока он раскидывал свои вещи и изучал огромную студию — даже с кухней — Фэн Синь просто пялился в панорамные окна на открывшийся вид. Зелень и скалы неожиданно оказались очень умиротворяющим зрелищем. Моргнув, Фэн Синь отвернулся от них и спросил: — Тебе нравится? — Да. — Му Цин встал рядом и едва ощутимо коснулся его руки. — Правда, тебе придется постоянно водить, всё-таки это загород. — Ничего, это неважно. Фэн Синь не считал вождение какой-то напрягающей обязанностью, но Му Цин, похоже, беспокоился о чём-то своём. — Пить ты не будешь, — сразу сказал он. Фэн Синь на секунду замер. — Я… — его голос стал ниже. — Не пью вообще-то. Больше. Му Цин с сомнением посмотрел на него, но вопросов задавать не стал. Фэн Синь был благодарен ему за это; обсуждать свои впечатления от последней алкогольной тусовки точно не хотелось. Пусть Фэн Синь ни о чём не жалел, но хотел оставить это в прошлом. * Они завтракали на первом этаже отеля, успев занять самое лучшее по мнению Му Цина место: угловой стол перед большим окном, прячущийся за полкой с фикусом. Фэн Синь редко завтракал — обычно просто пил кофе — поэтому составлял компанию, наблюдая за тем, как медленно Му Цин просыпается и приходит в себя. Утро было солнечным и ленивым, людей было немного, из помещения ресторана открывался вид ничуть не хуже, чем из номера. Фэн Синь был наполнен предвкушением чего-то радостного и нового; он очень много лет не покидал город. В последний раз он, кажется, летал самолетом к родителям в другую страну, да и то лишь потому, что отцу делали плановую операцию. Встреча была скомканной и неловкой. В конце концов, Фэн Синь даже сам не понял, зачем он сорвался. Его присутствие было воспринято как нечто само собой разумеющееся и не вызвало никакого энтузиазма у семьи. Вспомнив об этом унылом событии, он открыл приложение, через которое чаще всего заказывал подарки, и оплатил большой букет орхидей для матушки Се Ляня. Му Цин, закончив с едой, пил кофе и набрасывал что-то в своем скетчбуке, изредка поглядывая в окно. — Это по работе? — строго спросил он, обращая внимание на то, что Фэн Синь всё время зависает в смартфоне. — Читаю книгу, — праведно возмутился Фэн Синь. Он тут же занервничал, ожидая вопроса о том, что именно он читает, но Му Цин кивнул и вернулся к своему занятию. Фэн Синь, на протяжении недель замечая, как на прикроватном столике Му Цина меняется стопка книг, начал читать некоторые из них со смартфона — в дороге, на обеде в офисе или у себя дома. Это казалось ему смущающим, поэтому делиться своим секретом он не спешил. Как выяснилось, Му Цин читал все подряд: зарубежную фантастику, китайскую поэзию, комиксы, психологический научпоп… Однажды Фэн Синь обнаружил справочник по выращиванию домашних растений, включающий предыстории открытия того или иного сорта цветов. Фэн Синь не мог бы объяснить словами, что в этом такого интимного, но он чувствовал себя так, будто следит за кем-то. Для человека, который тщательно охраняет границы своего личного пространства — вроде Му Цина — это точно выглядело бы странно. Му Цин редко рисовал на бумаге; шуршание штрихов карандаша стало ещё одним уютным утренним звуком, и когда оно прекратилось, Фэн Синя будто выдернули из транса. — Что будем делать сегодня? — спросил он. Му Цин полностью руководил выбором развлечений и мест для прогулок, и уже несколько дней они ходили по центру города, музеям и паркам. Му Цин хотел сходить в театр, подняться в горы — невысоко — по известному здесь туристическому маршруту и спуститься на фуникулере… и ещё что-то, что Фэн Синь попросту не запомнил: все предложения казались ему одинаково интересными. Неожиданно ему в голову пришла мысль: — Разве ты не жил здесь раньше? — Да, — Му Цин сложил в рюкзак свои вещи со стола и снял куртку со спинки стула, явно собираясь идти. — И здесь твоя школа? — уточнил Фэн Синь. — Покажи мне всё. Му Цин посмотрел на него с недоумением: — Ты хочешь посмотреть… где я жил? — Ну да. — Фэн Синь пожал плечами. — Ты особо не рассказывал об этом. Но если ты не хочешь… — Ладно, — согласился Му Цин, — я не против. * — Сюда я ходил учиться, — Му Цин указал на современное здание с большими окнами и маленьким двором. Он просто вёл Фэн Синя по знакомому району, нигде специально не задерживаясь. Фэн Синь задавал вопросы и старался представить, как выглядел Му Цин в своём детстве или в старшей школе. Он даже коварно подумал, что может как-нибудь найти фотки. — Это общеобразовательная школа? — Фэн Синь немного растерялся: выглядело не очень внушительно. — Музыкальная, — пояснил Му Цин, — я посещал класс скрипки. Звучало логично. Средняя школа Фэн Синя и Се Ляня была огромной и делилась по профилям. Вслед за Се Лянем, желая быть ближе к нему, Фэн Синь даже перевелся со своего физико-математического на гуманитарный, где было больше часов по литературе, обществознанию и английскому языку. — И ты играешь? — недоверчиво спросил Фэн Синь, пытаясь вообразить Му Цина со скрипкой на плече. — Уже давно нет. Они постояли с минуту, выбирая путь — через аллею или огромный перекресток; угол музыкальной школы выступал из массива голых деревьев и казался мрачноватым. — Почему? Фэн Синь дёрнул Му Цина за рукав, увлекая ближе к перекрестку: там стоял кофе пойнт. — Музыкальный слух у меня был неплохой, а техника не очень, — вздохнул Му Цин. — Не то чтобы я сильно старался. Так что всё в порядке. Взяв кофе, они замедлили шаг и вернулись к аллее, углубляясь в ту часть спального района, которая была застроена одинаковыми панельными домами. Их, похоже, не так давно ремонтировали: фасады были выкрашены в спокойные светлые тона. Домики были аккуратными, но маленькими, издалека — даже игрушечными. Фэн Синь с любопытством оглядывался вокруг. — Ты жил здесь? — Немного дальше, — Му Цин остановился, разглядывая маленький парк во дворе одного из домов; кусты были куцыми, а качели, установленные для детей — облезлыми. — Хочешь зайти? — осторожно поинтересовался Фэн Синь, выбрасывая пустой стакан из-под кофе в ближайшую урну. Му Цин вздохнул еще раз и пошел дальше, ничего не ответив. Фэн Синь чувствовал напряжение, усиливающееся с каждой минутой, но о причинах догадывался смутно. Му Цин не хотел видеть дом, где жил со своей матерью? Было ли что-то еще, беспокоящее его, о чем Фэн Синь не знал?.. Нахмурившись, он шел следом, готовясь поддержать и принять любое настроение Му Цина, каким бы оно ни было. — Тут, — Му Цин подошел вплотную к подъездной двери одной из клонов-многоэтажек и легко открыл ее, приложив электронный пропуск. Фэн Синь нырнул в полумрак за ним, стараясь не отставать ни на шаг. Они поднялись на третий этаж, не пользуясь лифтом; лестницы были короткие. Му Цин замешкался, пока искал в рюкзаке ключи, но дверь открылась легко. Внутри всё покрывал толстый слой пыли. Пожелтевшие бумажные обои и мутное полноростовое зеркало поддерживали вид запустения; здесь явно давно никто не жил. — Похоже, ты давно не заходил, — пробормотал Фэн Синь, не зная, куда себя деть. — Лет пять? — Му Цин даже чихнул в локоть: от их шагов поднялась пыль с пола. — Лучше не заходи, я заберу кое-что и вернусь. Спокойствие в его тоне было напускным — догадался Фэн Синь и покорно остался ждать. Минуты тянулись медленно, как нуга, но Му Цин вернулся довольно скоро, на ходу застёгивая рюкзак. — Вот и всё. Его лицо казалось особенно бледным и неживым — такое же впечатление было у Фэн Синя когда-то, когда Му Цин старался скрывать эмоции. Чем дольше он смотрел на него, тем сильнее становилось это ощущение. Фэн Синь сделал шаг вперед и раскинул руки в безмолвном приглашении. Му Цин, не колеблясь ни секунды, заключил его в объятья, прижимаясь с непривычной силой; так, чтобы между их телами не осталось ни миллиметра. Фэн Синь ласково погладил его по спине и запустил руки под кожаную куртку. Через тонкий свитер он ладонями чувствовал, как быстро бьётся сердце. Фэн Синю хотелось обнять Му Цина целиком, со всех сторон, пусть это и было невозможно. Фэн Синю хотелось стать поддержкой, а лучше — опорой; кем-то, на кого в любых обстоятельствах можно положиться. Это желание было острым и незнакомым, но он не удивился ему: в последнее время он открывал в себе слишком много нового, и это просто была одна из многих вещей. Фэн Синь разомкнул руки, как только Му Цин решил отстраниться, но сжал его пальцы на несколько мгновений. — Забрал последние документы, — объяснил Му Цин, выводя Фэн Синя обратно на лестничную клетку и запирая дверь. — Давно пора было это сделать. Они спустились по лестнице и вернулись обратно — в прохладный свежий воздух марта, уже обещающий скорую весну; настоящую — с распустившимися цветами и запахом юной зелени. — Ты часто сюда приезжаешь? — спросил Фэн Синь. — Раз в год, наверное. Фэн Синь умолк. Выходит, ездил Му Цин довольно часто, но зайти домой всё это время не мог. Расспрашивать было бы неловко, и Фэн Синь переключился на разглядывание тротуаров, деревьев и прохожих. Это был совершенно обычный город, обыкновенный спальный район, ничего особенного — но Фэн Синь был рад, что Му Цин показал ему место, где вырос. Фэн Синь мог бы однажды сделать то же самое, но не был уверен, что в ближайшем будущем — для такого точно нужно набраться сил. Отчий дом был для него холодным, не вызывающим позитивных ассоциаций местом. — Когда я закончил школу, я просто закрыл квартиру и уехал, — вдруг произнёс Му Цин, находя пальцы Фэн Синя и переплетая их со своими. — Контролировать ее сдачу я бы не мог, да и жить здесь не так удобно. Но вернуться почему-то было сложно. Фэн Синь сжал его ладонь, внимательно слушая. — Наконец я займусь её продажей и смогу больше не возвращаться, — Му Цин обернулся к нему с посветлевшим, расслабленным лицом. Словно тень, накрывшая его, рассеялась, и Му Цин окончательно освободился от своей тревоги. Он действительно был доволен, показывая Фэн Синю местные достопримечательности и водя по ресторанам — потому что любил сам город. Возможно, так он оберегал то хорошее, что осталось от его воспоминаний. Фэн Синь с удовольствием следовал за ним, впервые за долгое время чувствуя себя лёгким и спокойным — будто будущее было безоблачным, не таящим в себе ничего плохого.