(не)норм физрук

Кофе по утрам стало традицией. Традицией для слишком молодого парня, который слишком рано почувствовал всю боль взрослой жизни. Утро началось чуть позже, чем обычно, так как смена длилась десять мучительных часов. В семь утра парень вылетает из кофейни и мчится на единственную маршрутку, дабы приехать к первой паре в самый центр Воронежа. Когда на горизонте появляется нужный транспорт, у Антона заканчиваются силы бежать. — Эй! — в глазах темнеет, а рука, кажется, потяжелела на несколько килограмм. Транспорт закрывает свои двери, когда Антон понимает, что сесть нужно именно в эту маршрутку. — Стой, сука! — он выравнивается в попытке отдышаться, когда маршрутка всё-таки останавливается, открывая двери. Юноша доползает до входа и, заплатив за проезд, падает на свободное место. Успел.

***

— Где Шастун? — стоящий в форме мужчина со свистком на груди поднимает взгляд на второкурсников. — Он идёт, — возглашает смущённо Позов. — Хорошо, — он смотрит на наручные часы, — если через десять минут его не будет, — вторая единица. Сзади преподавателя с грохотом открываются старые деревянные двери и стоящим лицом к ним второкурсникам показывается мокрая светловолосая макушка. — Извините за опоздание, — Шастун пытается отдышаться, придерживаясь рукой о дверной косяк, — Станислав Владимирович, — он поднимает полный ненависти взгляд потемневших зелёных глаз. — Повезло тебе, — вздыхает с неким разочарованием физрук, повернувшись на вошедшего в спортзал парня. Он переводит взгляд на стоящую перед ним шеренгу студентов, складывая руки за спиной: — Побежали, — мужчина кивает, и стадо второкурсников колонной двигаются по периметру спортзала. — Шаст, чё с тобой? Ты со стеной сливаешься, — после длительного бега, а затем слишком долгой разминки Шастун больше смахивал на оживший труп, чем на студента. — Ой блять… — у Шастуна спустя десяток ступеней появляется дичайшая отдышка, что не скрывается от глаз Димы. — Заебали меня уже. — Да кто?! — вскрикивает идущий рядом студент-очкарик. — Дим, когда ты с девяти вечера до семи утра стоишь за стойкой, и утром к тебе приходит ебанат, который пишет жалобу в администрацию из-за отстутствия улыбки на твоём лице, думаю, сложно определить, кто меня больше заебал. Понизивший зарплату админ или придурок, который так и не сделал заказ, — юноша останавливается, смиряя идущего рядом друга заёбанным взглядом. — Шаст, ты такими темпами сдохнешь скоро, ты в курсе? — А за универ ты платить будешь? — вскидывает руки подросток. — Ну в выходные ты не можешь работать? А ночью спать, как нормальные люди. — Мне не хватает так даже на еду. Пойдём, мы опаздываем, — посмотрев на потрескавшийся экран шестого айфона, подгоняет друга Антон. Три пары в понедельник и целых пять пар во вторник — было каким-то феноменальным решением деканата. В 14:50 Антон приползает на остановку, традиционно дожидаясь нужную маршрутку. В понедельник людей всегда было много, особенно под конец рабочего дня. Проходящие мимо люди с подозрением осматривают легко одетого как будто для -5° юношу, когда сам парень лишь устало выдыхал тёплый воздух с лёгких, из-за чего тот превращался в пар на ноябрьском холодном ветру. Антон включает свой любимый плейлист с заезженными, но такими жизненными песнями. Втыкнув в уши проводные наушники и закурив сигарету, в ушах играет первая песня плейлиста ЛСП: «Номера». Маршрутка подъезжает спустя примерно двадцать пять песен группы ЛСП, что по нормальному времени обозначало, — не менее часа. Покрывшийся льдом юноша пробегает мимо водителя, не желая платить за проезд, и падает на последний ряд. Когда он покидает маршрутку водитель привычно кричит нецензурные слова в след уходящему пассажиру. Не впервые. Парень вытягивает наушники и вздыхает, осматривая старую пятиэтажку. Он закуривает четвёртую за день сигарету и садится на качели. сука Нет ни малейшего желания подниматься по лестнице на четвёртый этаж в тот дом, где тебя ох как не ждут. Он бросает выкуренный табак в снег и шурует к открытой двери подъезда. Кое-как добравшись до нужной двери, он дёргает ручку. Закрыто. — Эй! — парень ударяет кулаком по деревянной двери. Кажется, он настолько слаб, что никто и не слышит его стуков. — Сука, открой! Я тоже здесь живу! — в глазах резко темнеет, и подросток падает на бетонный пол, оперевшись спиной о дверь. — Вали отсюда, щенок! — по ту сторону двери слышится грубый голос мужчины на фоне женского лепета. В единственный выходной отчим отказался впускать своего пасынка в квартиру. Поднявшись на самый верхний этаж, Антон лишь удручённо выдыхает, осматривая своё спальное место на протяжении последней недели. Юноша опускается на пол и, подложив под голову рюкзак, засыпает, обхватив собственную талию руками. Проснувшись, спину прошибло неадекватной болью из-за неудобной позы и сквозняков. Морщась, Антон потягивается, испытывая неприятные ощущения в области копчика и спинного мозга. Забирая рюкзак, парень покидает подъезд. Первая пара физра. Как бы странно это ни звучало, но студент любил физическую нагрузку. Да, он курил, но всегда бежал на первую пару физры во вторник, пока другие благополучно отсыпались. Он увлекался футболом, но его выгнали из-за неуплаты. Больше он ни в какой команде не состоял. На первую пару приходило десять человек из двадцати шести. Дима Позов поддерживал статус отличника, именно поэтому являлся на не самую любимую первую пару физры. Стас Ярушин, Аня Хилькевич, Азамат и Ида Галич как настоящие спортсмены входили в этот список из десяти человек. Масленников, Щербаков, Каграманов и Юра Цой являлись не систематически, но довольно часто. Остальные, как выше сказано, предпочитали отсыпаться. — Шаст, может не пойдёшь? — отговаривал уже на протяжении десяти минут переодевания Дима. — Бля, Дим. Я хочу пойти — значит пойду. Сам же знаешь, — кивает Шастун, сдвигая брови к переносице. — Да знаю я. Знаю, — вздыхает очкарик. — Пойдём. Звонок уже, — встаёт Антон, подгоняя друга. Разминка, сдача прыжков двух видов и под конец — футбол, что, безусловно, было любимой частью Антона и ещё нескольких «спортсменов» из группы. — Шастун, ты вообще мяч ловить собираешься?! — кричит с центра поля сокомандник Стас. — Ага, — ногу резко сводит в судороге, отчего вратарь не может шевельнуть правой конечностью. — Ах ты сука, — он сгибается пополам от ноющей боли. — Шастун! — слышится голос преподавателя. Антон, не поднимая головы, кричит громкое «Да», вслушиваясь в информацию. — Марш с поля! Мне калеки здесь не нужны, — почему-то подростку становится очень обидно, хотя он знал мерзкий характер мужчины. С трудом он отходит от ворот и сразу направляется в раздевалку, так как осталось несколько минут до конца пары. Первые пять минут давались тяжело: слишком сильные тяги в стопе, ноющая боль под коленкой и колющая в области бедра. Дальше стало немного отпускать, но пошевелиться парень всё так же не мог, поскольку пробьёт ещё большей болью, чем была. Ну ничего. Не впервые. — Шаст, нормально? Что с ногой? — влетает в раздевалку взволнованный Дима. — Да нормально. Уже прошло, — Шастун складывает спортивную форму, переодевшись в обычную одежду. — Блять, ты же понимаешь, что так нельзя?! — Дима матерился редко. А если и матерился, то только в тех случаях, когда уже совсем плохо. — Это из-за недостатка витамина D и C, то есть сна. Ты адекватный вообще? Ты понимаешь, к чему это может привести, или тебе, как всегда, наплевать? — вскидывает руки Позов. — Дима, не душни, — Шастун резко поднимается и земля уходит из-под ног, когда в глазах выключается свет. Последнее слово растворяется в напряжённой атмосфере комнаты. Дима подхватывает парня под руки и садит на лавочку, не переставая материться и бить пострадавшего по щекам в попытке привести того в чувства. После трёх минут беспрерывных ударов Шастун открывает глаза. — Придурок, блять! — кричит Дима, откидываясь на стену. — Сегодня же идёшь в поликлинику, — пытается отдышаться студент, потирая переносицу. — Ага, — кивает Антон, приподнимаясь, — всё заткнись! — он перебивает норовящегося что-то сказать Диму, вкладывая лицо в руки и опираясь на колени. — Ты меня не затыкай, — вздыхает Дима, не в силах повысить голос, — сигареты мне отдашь. Они тебя вообще нахер убьют, — он встаёт перед другом, протягивая ладонь. — Отдашь и прямо сейчас. — Да пошёл ты, — подросток отталкивает преграждающего путь друга и, схватив рюкзак, выходит из раздевалки. — Ой дурак… — кладёт лицо в ладони Дима, тяжко вздыхая. Дверь громко хлопает после вышедшего студента. Через минуту раздевалка заполняется голосами одногруппников.