***
Как Арсений и предполагал, они заходят в старую сестринскую, где стоят две кровати, одна из которых вот-вот потеряет одну ножку, а из второй торчат несколько пружин, грозясь продырявить старый матрац. Когда он только приехал в эту больницу, он ещё повертел носом перед такими «апартаментами». Но сейчас радуется даже мягкому коврику у прихожей, лишь бы в горизонтальном положении. Арсений занимает кровать с отломанной ножкой, пока Дима, сдвинув плечами, садится на тонкий матрас другой кровати. Он смотрит, как старший укладывается и блаженно выдыхает, прикрывая глаза рукой. — Арсений, — Дима привлекает внимание к себе уставшего собеседника и, услышав негромкое «м?», продолжает. — Неужели ты ни разу не спрашивал у Антона, кто его избил? Поняв, что спокойно полежать не получится, Арсений принимает сидячее положение, оперевшись на холодную стену. — Спрашивал, конечно, несколько раз. Где, кто и почему. Но ты же знаешь… Он даже не продолжает, а лишь тяжко вздыхает, пожимая плечами. Дима кивает и, зевнув, всё-таки озвучивает просьбу: — Попробуй что-нибудь разузнать, что и кто, — он ложится на кровать, аккуратно снимая очки и укладывая на столик у изголовья. — Есть какие-то подозрения? — Есть, конечно. Если подумаешь, ты и сам поймёшь, но я бы удостоверился. Арсений кивает, вполне разделяя такую позицию с бывшим студентом.***
Где-то рядом раздаётся вибрация и тихий незнакомый гудок. Антон поднимает трубку, даже не глянув на имя абонента. — Да… — хриплым голосом проговаривает парень, положив телефон на ухо. — Антон Шастун? — голос собеседницы кажется очень знакомым, но сонный мозг парня пока не догоняет, кто именно говорит. — Это ваша работодательница — Ольга Алексеевна, — Шастун подпрыгивает на кровати, придерживая новый телефон рукой. Сонливость — как рукой сняло. — Да-да, я внимательно слушаю. — В общем, из-за вашего долгого отсутствия я уже даже напечатала бумагу о вашем увольнении, — Антон прекрасно понимает, к чему клонит Ольга, но по неизвестным причинам всё ещё на что-то надеется и не теряет запала. — Но на днях я увидела вашу справку о нахождении в больнице и проблемы со здоровьем. Вкратце: я вас не увольняю. Прошу набрать или написать на мою рабочую почту, она у вас есть, когда будете готовы приступить к работе. Никуда не спешите, позаботьтесь о себе и о своём здоровье. Всего хорошего, выздоравливайте. Антон пытается сказать какие-то слова благодарности, но от хорошей новости его будто парализовало. После отключения он ещё некоторое время просто смотрит в стену, а затем улыбается и роняет голову в ладони. В ногах появляются силы и она встаёт с кровати пройтись по комнате. Радость распирает изнутри и хочется прыгать и кричать, но вряд ли обитатели больницы одобрят такое решение в пятом часу утра. «меня не уволили. я могу вернуться на работу, когда выпишут с больницы» Напечатав Диме короткое сообщение, Антон садится на кровать, складывая руки на груди и глупо, по-мальчишески улыбаясь.***
К Арсению сон не шёл от слова совсем. В голову лезли постоянные мысли об Антоне, о его состоянии здоровья, о его настроении и о его чувствах. Когда Арсений поднимается со старой кровати, на дисплее телефона светится полпятого утра. Тихо пройдя мимо спящего Позова, Арсений уходит в туалет, чтобы умыться. В зеркале на него смотрит человек с осунувшейся кожей лица, с синяками под глазами, со слипшимися густыми ресницами, но без толики грусти. Видимо, вчерашний вечер обеспечил старшему хорошее настроение и немного восполнил ушедшие силы. Когда с водными процедурами было покончено, Арсений выдвинулся к кофейному автомату, чтобы закончить утреннюю рутину. Пока ждёт, он осматривается, замечая яркие лучи солнца на улице, что проникали в здание больницы. Когда автомат издаёт характерный звук, осведомляя заказчика о сделанном кофе, Арсений забирает напиток и выходит на крыльцо. Больница оказалось совершенно пустой, будто ещё спящей. В коридорах никого не было, на ресепшене стояла полная тишина, везде был выключен свет, но не было темно, ведь утренние лучи проникали во все коридоры и палаты, стараясь разбудить всех спящих и начать уже наконец новый день. Выйдя на улицу, плечи окутывает лёгкий утренний холод и влага после росы. Арсений осматривает территорию больницы, смотрит на дорогу, замечает, как напротив открывается буфет, в котором была слишком вкусная лазанья и ароматный кофе. Видит, как город медленно начинает просыпаться. Допив свою порцию бодрящего кофе, мужчина испытывает острое чувство, желание зайти в палату к Антону. Выкинув стаканчик, он даже не думает сопротивляться, а просто направляется на нужный этаж, почему-то угадывая правильность своих действий. Он тихонько стучит в дверь и открывает её, увидев на кровати улыбающегося Антона. — А ты чего не спишь? — проговаривая шёпотом, закрывает за собой дверь. — Меня не уволили! — подползая к краю кровати, Антон начинает светить своей улыбкой, отчего Арсений тоже улыбается. — Могу прийти, когда выпишут из больницы. Арсений опирается руками на тот же бортик кровати и нависает над Антоном. Они смотрят друг на друга и беспрерывно улыбаются. — А вы чего не спите? — так же шёпотом спрашивает Антон, наклоняя голову ниже, но ничуть не переставая улыбаться. — К тебе пришёл, — двигает плечами Арсений, показывая всю простоту своего мышления. — Лучше бы поспали, — Антон наигранно злится, отчего Арсений слабо смеётся. Арсений сохраняет свою позу, опираясь на те же бортики кровати, не разрывая зрительный контакт с Антоном. И готов был бы ещё так стоять вечность, но что-то его дёрнуло. — Не хочешь на улицу выйти? Там хорошо… — всё ещё шёпотом проговаривает мужчина. Антон поднимается на руках, приближаясь к лицу старшего. Тот всё ещё неподвижно стоит, когда чувствует чужое дыхание на своём носу: — Вы прям мысли мои читаете, — и улыбается, хитро до невозможности. Арсений вздёргивает бровь и хватает Антона за руку. В следующий момент он уже выводит его из палаты, тихо посмеиваясь. — Тихо! — он останавливается, из-за чего Антон врезается в спину старшего. Арсений выглядывает из-за угла и видит, как девушка уже пришла на ресепшен, а теперь разговаривает с только что пришедшим доктором. — Не получится выйти… — он поворачивается к Антону, моментально погрустнев. — А я, — он выглядывает, не расцепляя руки, а затем поворачивается к Арсению с ухмылкой. — Думаю, что получится.***
К столику подходит знакомый мужчина. На нём не было накидки, значит или больной, или присматривает за кем-то. — Извините… Девушка поднимается из-за стола, сразу же улыбаясь пришедшему. — Я вас внимательно слушаю. — А вы бы не могли дать мне позвонить? Девушка слегка мнётся, услышав просьбу вполне статного на первый взгляд мужчины. Она бегает глазами по столу и двигает плечами. — Простите, у меня он в сестринской остался, — я сейчас принесу. — А… Нет-нет. Я с вами пойду, чего вам бегать туда-сюда? — Арсений приятно улыбается, и девушка слегка напряжённо улыбается в ответ. Они заходят в ближайшее помещение, что находилось сразу же за стойкой ресепшена. Пока Арсений ждёт, когда девушка найдёт свой телефон, Антон проходит под стенкой, куда не достаёт всевидящий глаз камеры. Арсений, заметив его в окно сквозь жалюзи, лишь усмехается, когда девушка наконец отдаёт ему в руки свой телефон. Мужчина даже не подумал, кому будет звонить, ведь ни одного номера на память он не знал, кроме своего, конечно же. Ну и как любой уважающий себя мужчина он набирает абсолютно левые цифры на клавиатуре и нажимает на кнопку вызова. В трубке ожидаемо звучат громкие гудки, а когда после трёх никто не берет, Арсений скидывает вызов и блокирует номер телефона, для того чтобы в будущем девушку уже не побеспокоили неизвестные хозяева данного номера, если таковы существуют. — Я заблокировал номер, мой друг любит перезванивать, — он усмехается и отдаёт девушке в руки телефон, а она его в ответ благодарит. Что ж, значит, афёра удалась. Когда Арсений выходит на улицу, на самой дальней лавочке уже сидит откинувшись на спинку Антон. Он, прикрыв глаза, смотрит на только недавно вышедшее на свет солнце и, судя по собравшимся у уголков глаз морщинок, улыбается или морщится. Арсений медленно подходит к нему со спины, сложив руки в карманы спортивок. — Уже весна настала… — Антон опускает голову, перебирая собственные пальцы другой рукой. — А я будто в коконе каком-то живу. Последний раз выходил где-то в декабре на улицу, чтобы просто погулять. Не бежать на работу, в универ, а просто выйти прогуляться. Парень вздыхает, а Арсений лишь смотрит на его профиль. — Почему вы уехали? — он разрезает повисшую на мгновение тишину, повернувшись лицом к старшему. — Ты будешь обращаться ко мне на «ты» только в случаях нервного срыва? — Арсений вздёргивает бровь, замечая наигранно недовольный взгляд Шастуна. — Прости, — он прикрывает на секунду веки и слабо усмехается, на что Антон не сдерживается и улыбается в ответ. — Ты специально на вопрос не отвечаешь? — Антон смотрит в глаза напротив, а затем отворачивается. — Ладно… Неважно. Молчание повисает снова. Изначально ни капли не напряжённое, а затем слегка начинает давить лишь на Арсения, что всё ещё продолжал рассматривать профиль младшего, который, в свою очередь, кажется, впервые за долгое время дышал полной грудью. — Мне предложили работу получше, но у меня не было возможности отказаться. — За время своего отсутствия мог придумать хоть что-то новое, — Антон хмыкает, опуская глаза в пол. Арсений продолжает смотреть на парня, а тот поворачивается к нему, прикрывая левый глаз, ведь из-за спины Арсения уже светило ярко солнце. Такой вид Антона забавляет, а ещё греет. Изнутри. — Я больше там не работаю, — на выдохе проговаривает тот, а Антон замирает. Он делает козырёк ладонью и смотрит на Арсения настороженным взглядом. — Это шутка такая? — он улыбается одним уголком губ, так же напряжённо. — Плохо шутишь. — Я не шучу. На днях мне перезвонил директор, с предупреждением, что мне лучше бы вернуться. Так вот, я вернусь уже за вещами. Он не отводит глаза, в его голосе не слышно грустного настроя. У Антона проскакивает мысль, что, если бы не этот инцидент в универе, они бы уже никогда не увидились бы… — Зачем? Арсений фырчит, опустив голову. Он сгибает в колене ногу и кладёт её на лавку, держась рукой за оголившуюся щиколотку. — Мне позвонил Дима и сказал, что ты в больнице… — Ой, да ладно тебе, — Антон отворачивается, снова опуская глаза в пол. — Можешь не тратить время, я не буду верить в сопливые сказки. — Не будь ребёнком, Антон, — вздыхает Арсений, а улыбка с его лица пропадает. — Это я-то ребёнок? — он хмыкает, и Арсений прекрасно понимает, о чём речь. — Я не поступаю в таком стиле, а то, что я вам не верю — это лишь ваша проблема. — Твоя. — Что? — Мы же на ты? — Да какая разница, — Антон вскидывает правой рукой и морщится. На его лице пробегает грусть, и он не пытается её спрятать. — Я верил тебе. Ждал, что ты хотя бы напишешь. Ты что тогда смелости не набрался мне правды сказать, что сейчас бессовестно врёшь в глаза, — на последнем слове он направляет свой взгляд на него, слегка склоняя голову вбок. — Антон, это правда. Я не буду снова тебе клясться, что я изменился или ещё что-то. Если я и изменился, я думаю, что ты первый это заметишь, — он не заканчивает предложение, но молчит, заставляя Антон обратить на него внимание. — Не веришь моей правде, скажи свою. — Какую? — парень морщится от лучей солнца, но не отворачивается. — Кто это был? — он кивает на живот собеседника, который сразу на него кладёт руки. Молчит. Понимает, о чём речь, понимает, что всё сказанное ранее было правдой, и теперь очередь раскрыть свою. Но не раскрывает. — Дима попросил? — хмыкает и напрягает плечи. — Не уходи от темы. Парень вздыхает, смотрит на Арсения и закусывает губу, пока второй считывает каждую эмоцию, каждый мускул на лице парня. — Ты сам бы не спросил, — глаза в глаза. — Антон. — Никто, — Антон смотрит упрямо, но в глазах читается грусть. — Упал. — Кто помог? — Ветер. Арсений выдыхает, отворачиваясь. Диалог ведёт в тотальное никуда.***
мы сможем пройти, не упасть и не сдаться, мы попытаемся снова за руки взяться, только, пожалуйста, прошу я тебя, побудь со мной, не убегай, как всегда.***
— Только ничего не говори ему. Позов лишь вздыхал, наблюдая, как Арсений надевает серую толстовку поверх футболки. Видимо, он слишком замотивировал мужчину узнать причину избиения, что того уже было не остановить. — Слушай, может, не надо… — Дима вскидывает брови и чешет затылок. — Вдруг узнают. Сразу ведь догадаются, что к чему. Арсений замирает на мгновение. Он задумчиво куда-то смотрит, а потом отмирает, глядя Диме в глаза. — Не узнают. Накидывает капюшон и выходит из сестринской.***
Антону слегка было не по себе. Конечно, он знал, что рано или поздно этот вопрос прозвучит из уст Арсения, но боялся он не этого. Нельзя было говорить. Если бы он узнал, кто это, у мужчины были бы большие проблемы из-за его желания отомстить или возобновить справедливость. Он бы, очевидно, сразу же поехал разбираться с Ярушиным и со всеми остальными, кто ему хоть как-то помогал. А так Антон надеялся уберечь Арсения от ненужных слухов. Тем более легко было бы догадаться за кого он собирается бить Стаса. А для отношений бывший преподаватель — студент это, вроде как, не совсем типичное поведение. Антон поднимается с кровати и прохаживается по комнате. За сегодня он уже достаточно много ходил, и ему, как ни удивительно, не было плохо. Спина будто бы обрела новое дыхание и больше не болела. Ноги, хоть без прежней силы, уверенно ступали по полу или асфальту, не намекая на переутомление. Намотав несколько кругов по палате, Антон подходит к окну. На улице уже было темно. Свет торшеров освещал больничную аллейку, по которой даже в девятом часу вечера кто-то медленно прогуливался. У выхода из больницы стоял одинокий фонарь, что освещал довольно много. Когда Антон уже собирается отвести взгляд, из больницы кто-то выходит. Быстрым шагом он направляется к трассе, куда через неопределённое время, кажется, кто-то должен подъехать. Когда мужчина поворачивается боком к окну Антона, на его груди заметно какую-то надпись. Недолго подумав, парень бросается к своей тумбочке, хватая с неё телефон и максимально приближая камеру. Он фотографирует несколько раз верхний элемент одежды, когда мужчина уже садится в подъехавший чёрный ниссан. Усевшись на кровать, он увеличивает фото толстовки, стараясь опровергнуть свои ожидания. — Твою мать.***
Из университета вываливается много студентов. Их лица уставшие, ведь на носу сессия, да и пары в семь утра никто не отменял. Небольшая группа парней задерживается у дерева возле здания, собираясь закурить, наверное далеко не впервые за этот день. Они стоят там около десяти минут, а потом, сунув руки в карман толстовки, двое покидают компанию, отправляясь на остановку, предварительно пожав руки оставшимся парням. Через неопределённое время ещё двое уходят, и в итоге остаётся один парень, доставая вторую сигарету с пачки. Ярушин был напряжён. После его выхода с больницы, кажется, что за каждым углом есть желающие ему отомстить. Парень упорно гнал от себя подобного рода мысли, ведь «кто вообще будет заступаться за жалкого Шастуна». Он каждый раз лишь облегчённо фыркал, но связь с двумя знакомыми амбалами, что должны были встретить Антона после универа, благополучно оборвал. Поджигая очередную сигарету, он на себе чувствует отчётливый прожигающий взгляд. Парень испуганно осматривается, зажав сигарету между губ. Когда глаза не замечают никого подозрительного, он выдыхает, направляя всё своё внимание на сигарету. — Ты знал, что курить плохо? Он не успевает среагировать, как его шею сильно зажимают в двух точках. Тело расслабляется, а глаза накрывает мрак.***
В палату заходит врач, с большим количеством каких-то бумаг. — Антон, — мужчина пересматривает бумаги, проверяя всё ли нужное находится на месте. — Вам нужно подписать документы, чтобы мы могли оформить вашу выписку из больницы в ближайшее время. Даже такая хорошая новость не может перекрыть возникшую плохую. Парень принимается подписывать много бумаг в указанных врачом местах, пропуская его слова сквозь уши. В момент, когда доктор рассказывает о домашнем уходе и всех необходимых процедурах, в палату заходит Дима, встречаясь с тяжёлым взглядом друга, что сразу же его настораживает. Доктор, принимается рассказывать всё Диме, пока Антон и дальше с удручённым видом пыхтит над бумагами. Позов внимательно слушает, что нужно есть и сколько раз в день выходить на улицу, чтобы ещё неокрепший организм не замёрз и не перетрудился, моментами кивая головой. Мужчина также отдаёт ему стикер с несколькими названиями препаратов и мазей, аргументируя тем, что могут возникнуть внезапные боли в животе. Напоминает, что на ночь нужно мазать спину и ноги кремом и спать всегда под одеялом. — Хорошо, спасибо вам, доктор. Мы постараемся соблюдать ваши советы. Мужчина в халате кивает, слегка усмехнувшись. Затем он поворачивается к Антону, спрашивая о документах. Парень молча отдаёт ему в руки подписанные бумаги, пока тот их проверяет и, пожелав доброй ночи, покидает палату. — Ничего не болит? — пытаясь разорвать повисшую тишину, вопрошает Дима. Антон поднимает на его тяжелый взгляд и некоторое время просто молча смотрит в глаза друга. — Где Арсений? Дима даже ничего не говорит, а Антон уже понимает, что опровергнуть его догадки никто не сможет.***
В помещении пахло сыростью и откуда-то веяло холодом. Слабая лампочка освещала центр комнаты, но на заднем плане что-то проглядывалось, но что именно это было — сложно понять. Парень поднимается со стула, направляясь к неопознанному предмету, на который не попадали лучи света. Это оказывается квадратная клетка, размером примерно с два метра. Стас морщится, ведь внутри что-то есть. Он пытается разглядеть, но всё тщётно. — Стас! — за бортики хватаются руки, прямо перед лицом парня. Руки ухоженные и с молочного цвета маникюром. Свежий. — Стас, помоги мне! — голос знаком. Парень хмурится, накрывая девичьи руки своими, пытаясь вспомнить обладательницу знакомого голоса. — Аня… Девушка, оказалась более чем знакома парню, — это была его одногруппница — Аня Хилькевич. Она дёргалась, но что-то удерживало её на одном месте и ужасно звенело. Приглядевшись, на её тонких запястьях Стас замечает грубые ржавые цепи, наверняка тяжёлые, что были прикованы к самому потолку. — Стас… Стас, пожалуйста, помоги мне. Стас, вытяни меня отсюда, пожалуйста, Стас. — На её глазах застыли слёзы. С ресниц давно смылась тушь, оставив свой след на щеках. Глаза были красные и опухшие, под глазами образовались тёмные круги, из-за бессонных ночей. — Ань, я сейчас… Подожди. Он отправляется на поиски чего-то острого? Тупого? Тяжёлого? Что ему нужно? Парень растерян, он напуган и понятия не имеет, что делать. В голове кишит рой мыслей, а мозг отказывается работать в стрессовой ситуации. "Кто тебя сюда притащил? Что ты сделала? Почему я оказался с тобой? Я виноват в том, что тебя похитили? Что я мог сделать? Где мы вообще находимся?" — Что ты ищешь? — за спиной раздаётся мужской голос. Глубокий, он переполнен надменным спокойствием. Стас оборачивается и не сразу узнаёт знакомый силуэт. Он морщит глаза и всё-таки узнает, но подойти не решается. У него из руки выпадает камень, издавая глухой звук. — Вы… — Арсений Сергеевич стоял прямо перед ним скрестив на груди руки. Он смотрел на него свысока, демонстрируя свою уверенность. Он доминировал. — Страшно? — медленным шагом он подходит к нему, а Стас от страха падает назад, упираясь руками в влажный пол. Он ползёт назад, наступая руками в случайные лужицы. В его глазах страх, а сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Ему безумно страшно. — Ч-что вы хотите? — он заикается и дрожит, пока мужчина тихо смеётся, нависая над ним. — Я хочу, чтобы ты был на моём месте. — Он выплёвывает слова прямо ему в лицо с дичайшей ненавистью, а затем выдыхает и принимает прежнее каменное выражение лица и уходит. — Тебе ничего не будет! Абсолютно… — он уходит куда-то в темень и возвращается уже с каким-то пультом. — А вот Анечке придётся пострадать, — он делает наигранно расстроенное выражение лица глядя в её сторону. — Но проходить курс лечения, видеть, как она мучается и как над ней издеваются врачи будешь ты. И знаешь, что самое интересное? — он ухмыляется. — Ты никак не сможешь ей помочь. Ни сейчас, ни в будущем. Стасу в поперёк горла будто кость стала. Он лишь смотрит на то, как он кивает и смотрит на клетку. А затем по старой заплесневелой комнате проносится громкий женский крик. Аня в клетке сильно дёргается какой-то период, а затем повисает на цепях, но сознание всё ещё не теряет. Потом её снова бьют током и она кричит. И снова. И ещё несколько раз. — Хватит! Что вы творите? Она же умрёт! — дрожа и брыкаясь, он чувствует, как по его щеках бежат слёзы. — Так помоги ей, — двигает плечами Арсений. — Что же ты сидишь? Ты не прикован, не привязан, а помочь не можешь? Что же ты за парень такой? — Я не её парень! — Но ты ведь её любишь. И по комнате снова растекается крик. Она кричит долго и дрожит. Цепи звенят, а по её щекам катятся слёзы, спадая на пол. Стас что-то кричит, пытаясь доползти к ней и хоть как-то помочь, но ничего не получается. Его будто парализовало.***
— Да как ты мог его отпустить? — наматывая круги по комнате, хватался за голову Антон. — Неужели ты правда не догоняешь, к чему это всё может привести? — сидящий на «дежурной» табуретке Дима абсолютно не переживал. Он был спокоен и, кажется, волновался только за состояние друга. — Антон… — Что «Антон»? — Шастун кричит и топает ногой. Он покраснел и кажется, что из ушей вот-вот повалит пар. — Ты хоть понимаешь, куда ты его отпустил? — Всё намного проще, чем ты думаешь. — Очкарик слегка повышает голос, чтобы перекричать друга. Когда тот затихает и правда прислушивается к его словам, Дима продолжает: — Он не настолько глупый, как ты думаешь.