broccoli

Каким-то образом Чонгуку и Юнги удается убрать маленькую палатку и вымыть всю посуду, которой они пользовались, ничего не разбив. Они чувствуют, что их слегка отпускает теперь, когда их желудки полны, и скука начинает овладевать ими, когда они снова погружаются в молчание. Чон лежит на животе на диване, а старший сидит на полу, прислонившись спиной к дивану. — Чонгук-а, — Юнги нарушает тишину через несколько минут. Чонгук поднимает голову с подушки. — Да? — Ты действительно думаешь, что мое имя глупое? — тихо спрашивает Юнги. Ой. Чонгук боялся, что эта тема рано или поздно всплывет. Когда он проснулся этим утром, он был так зол на все: на себя за то, что напился до потери сознания и проснулся с убийственной головной болью, на Чимина и Тэхена за то, что заставили его покинуть его совершенно уютный дом, снова на себя за то, что сдался и провел одну ночь с незнакомцем, когда он думал, что еще не готов к этому, и на Юнги за то, что он не оправдал его ожиданий относительно того, каким может быть секс. Конечно, вдобавок ко всему этому, он был зол на Джинву за то, что тот появился из ниоткуда и вернул весь этот негатив в сердце Чонгука. Так что Чонгук, вероятно, сказал бы что угодно, только чтобы причинить Юнги боль. Потому что он тоже чувствовал себя обиженным. Поэтому он решает рассказать ему всю правду. — Буду честен с тобой, хен. Я не помнил твоего имени, когда проснулся. — О мой бог, — Юнги закрывает лицо руками и смеется. — Потом ты поправил меня, но я продолжал называть тебя «Юнго», потому что у меня было оооочень сильно похмелье. Мой мозг на самом деле не сохранял никакой информации, — краснеет Чонгук, но продолжает говорить, — а потом ты настоял, что я шлюха, и я не понял, что ты шутишь, поэтому мне стало больно. И я сказал это только для того, чтобы причинить тебе боль в ответ. — Хорошо. Что касается шлюхи, я еще раз приношу свои извинения. Но я пошутил по этому поводу только потому, что ты сказал, что все в порядке. И знаешь, что, — Юнги встает с земли и садится на диван прямо рядом с Чонгуком, который сидит прямо, — я думаю, что люди наиболее верны себе, когда они разозлены. Потому что в каждой лжи есть немного правды, понимаешь, что я имею в виду? Да. Чонгук знает, что он имеет в виду. Юнги отчасти прав. Кое-что из того, что сказал Чонгук, прозвучало резче, чем он намеревался, но все равно было правдой, например, когда он намекнул, что не очень хорошо провел время прошлой ночью. — Твое имя действительно красивое, хен, — искренне говорит Чонгук, слегка ободряюще похлопывая Юнги по спине. — Мне действительно нравится, как оно звучит, оно уникально, — Чонгук позволяет своей руке скользнуть со спины старшего к его руке, пока она не оказывается поверх ладони. — Хорошо. Спасибо, — Юнги улыбается, не убирая руки. Он позволяет Чонгуку слегка провести пальцами по своим, нежно. Чонгук кивает. Они замолкают на мгновение, и Юнги ничего не говорит об их внезапном прикосновении рук. Вместо этого он берет свободной рукой пульт и включает телевизор. — Давай просто посмотрим, как долго продлится этот шторм, а?

— ...и, как вы можете видеть, снегопад не проявляет никаких признаков замедления! — кричит ведущий новостей, когда камера показывает различные кадры впечатляющего количества снега, падающего с неба, превращая улицы Сеула в совершенно белые, блокируя автомобили и здания по всему городу.

— Хм. Похоже, мы будем заперты здесь еще очень долго, так что я просто скажу это, — Юнги поворачивается лицом к Чонгуку, — ты действительно притворялся? — Притворялся? — спрашивает Чонгук, уже зная ответ. Он не отрывает глаз от телевизора. — Ранее ты сказал, что я не должен верить всему, что я слышу. Так ты симулировал свой оргазм? — непреклонно спрашивает Юнги. Чонгук обхватывает голову руками. — Так, а что случилось с «давай притворимся, что у нас не было секса»? — Хватит с этого. Это как огромный слон в комнате, не так ли? — Юнги жестикулирует руками. — В какой-то момент нам придется поговорить об этом. — Так ты просто случайно подумал об этом? — Чонгук-а. Я не переставал думать об этом, — уверяет его Юнги. — Юнги хен, ты, очевидно, видел, что я кончил, — бормочет Чонгук, немного смущенный. Это не самый легкий разговор - говорить горячему парню, который трахнул тебя, что он плохо справился с работой. — Но ты можешь кончить и не получить удовольствия. Давай просто скажем друг другу, что мы сделали не так, Чонгук-а! — Подожди минутку. Что мы сделали не так? — спрашивает Чонгук, недоверчиво уставившись на Юнги. — Я не сделал ничего плохого! — Продолжай говорить себе это, сердцеед. Ты действительно думаешь, что я единственный, кто облажался? — смеется Юнги. — Мы оба были пьяны в стельку! Чонгук просто смотрит на Юнги. Он помнит секс. Хотя действительно ли помнит? Он помнит, что это было плохо. Он помнит, как в какой-то момент притворно стонал и на самом деле больше не обращал внимания на Юнги. Но остальное стало размытым пятном в голове Чонгука. — Хорошо, — он сдается. К черту все, ему нечего терять. — Возможно, у меня есть пробелы в памяти, так что давайте будем честны! — Чонгук поворачивается, чтобы оказаться лицом к лицу с Юнги. — Конечно! — Это было ужасно! — выпаливает Чонгук. — Вау. Это подло, — надувает губы Юнги. — Я имею в виду, что в первый раз всегда неловко. Ты не знаешь, что сказать, к чему прикасаться, что нравится другому человеку... — Может быть, дело просто в том, как люди синхронизируются. И мы просто... не сделали этого? — Чонгук предлагает. Он думает, что это странно, что все было именно так, потому что Юнги, без сомнения, самый горячий парень, с которым он когда-либо спал. — Я позволю тебе начать. Просвети меня обо всех вещах, которые сделали меня таким ужасным трахальщиком, — саркастически ворчит Юнги, устраиваясь на диване поудобнее и скрещивая ноги. — Но никаких обид, верно? — Чонгук хочет быть уверенным. — Всего несколько советов. Конструктивная критика. — Чтобы сделать нас лучшими любовниками для следующего человека, —добавляет Юнги. Чонгук усмехается. — Ты не можешь использовать слово «любовники», хен. — А мне кажется, что могу, — Юнги самодовольно пожимает плечами. — Ладно. Так что я... я думаю, я начну, — заикается Чонгук. Юнги пристально смотрит на его лицо, когда он приподнимает бровь, ожидая, когда младший начнет. — Носки. Ты не снял носки. Рот Юнги приоткрывается, полностью захваченный врасплох. — Ты, должно быть, шутишь надо мной. — Нет. Ты мог бы быть еще более ленивым, хен? Кто будет заниматься сексом с совершенно незнакомым человеком в носках? — Никогда не бывает подходящего момента, чтобы снять носки, не поставив себя в неловкое положение, наверное, я просто забыл. Откуда мне было знать, что для тебя это было неприятно? — Потому что это просто здравый смысл! Самое первое, что ты должен сделать, это снять носки, поверь мне. — Должным образом отмечено, никаких носков. Продолжай. — Твои боксеры. — Что? — На тебе было нижнее белье с Бэтменом. А я фанат marvel, — он видит, как Юнги поджимает губы, прежде чем разразиться смехом. — Я так разозлился, когда увидел этот символ Бэтмена, ты даже не представляешь…Перестань смеяться, я абсолютно серьезен! — Что с тобой не так, Чонгук-а!? Сначала мои носки, а потом мой выбор нижнего белья? — Эй! — Чонгук легонько ударяет Юнги по плечу. Он сдается и смеется вместе с ним. — Что плохого в том, что я предпочитаю, чтобы ты был голым, а не носил самые дурацкие трусы с супергеройской тематикой на свете? — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не забыть сменить нижнее белье, на случай, если это расстроит следующего нерда, с которым я пересплю, — Юнги кладет руки на живот, пытаясь отдышаться от того, что так сильно смеялся над Чонгуком. — Ты закончил? У меня есть еще несколько замечаний. — Это касается еще каких-нибудь предметов моего гардероба? — Нет. Это было, когда ты... хм, — Чонгук кашляет и чешет затылок. Так трудно говорить такие вещи, не стесняясь, — когда ты делал мне минет. Ты был довольно быстр? Что мне показалось странным, потому что ты фантастически целуешься, и я с нетерпением ждал…ты знаешь. Почувствовать твой... язык, — Чонгук продолжает делать паузы в середине своих предложений из-за застенчивости. — Но ты сделал это так быстро, что это немного сбило меня с толку. — Верно. Итак, об этом. А ты помнишь, что ты заставил меня сделать? —спрашивает Юнги. —...нет? — он ничего не помнит. Что, черт возьми, он вообще мог сделать? — Чонгук, ты заставил меня отсосать тебе, пока на тебе был презерватив. Чонгук чувствует, как его лицо начинает яростно краснеть. — О боже мой. — Ты продолжал говорить, что это было для моей собственной безопасности, но я чувствовал себя так, словно сосал леденец, все еще завернутый в бумагу, — Чон продолжает повторять «о боги», пока Юнги говорит, — это было так неловко, я просто хотел покончить с этим… Вот почему я действовал быстро. — О боже мой, хен. О мой бог, — Чонгук начинает сворачиваться калачиком, прижимая ноги к груди, пряча свое теперь пылающее красное лицо между коленями. Он чувствует тепло своего лица, обжигающее сквозь ткань джинсов. — Чонгук, ты пытаешься стать единым целым с моим диваном? — спрашивает Юнги. Чон хочет исчезнуть. — Я пытаюсь понять, могу ли я стать Гарри долбаным Поттером и просто телепортироваться в свою комнату, чтобы мне не пришлось сталкиваться с тобой лицом к лицу, если ты не возражаешь, — голос Чонгука звучит приглушенно. Он не может вспомнить время, когда он чувствовал себя более неловко в своей жизни, и это явно побеждает случай, когда он назвал свою учительницу «мамой» в четвертом классе, и все смеялись и дразнили его за это до конца учебного года, пока не начались летние каникулы. Он чувствует руку Юнги на своей пояснице, пытающуюся утешить его. — Но все же все в порядке? Я имею в виду, наверное, это было к лучшему, что ты настоял на том, чтобы надеть его. Я просто немного испугался, думая, куда, черт возьми, ты раньше засовывал свой пенис, — говорит Юнги таким серьезным тоном, что Чонгук начинает смеяться. — О боже мой, неудивительно, что все это было так паршиво! Это была все моя вина! — восклицает Чонгук, откидываясь на спинку дивана, закрыв глаза и тяжело дыша от хихиканья. — Я обещаю тебе, что я не совал свой член ни в какое место, даже отдаленно не отвратительное. Наверное, я просто стал очень осторожен, я не знал, как реагировать. Я не знаю, что делать! — Так у тебя действительно никогда раньше не было секса на одну ночь, да? — Хен! Я уже тысячу раз говорил тебе, что не было! — Ну, я должен тебе сказать… обычно это так долго не длится. Они улыбаются друг другу, и Чонгук чувствует благодарность за то, что его первая связь на одну ночь была с кем-то таким всеобъемлющим и добрым, как Юнги. Он не может представить себе парня, который был бы в порядке с тем дерьмом, которое он на него навалил. И ему кажется несправедливым, что они провели вместе последние двадцать четыре часа, желая, чтобы все было лучше, задаваясь вопросом, что могло бы быть, если бы они просто исправили свои проблемы. Плюс, все эти разговоры о сексе, какими бы неловкими они ни были, каким-то образом возбудили Чонгука. Это звучит как колокольчик в его сознании. Это довольно рискованно, но почему бы ему хотя бы не предложить это? — Мы должны сделать это снова, — решительно говорит он. — О нет, я не думаю, что смогу выдержать еще какую-либо конструктивную критику по поводу моего выбора нижнего белья, Гук-а. — Нет, тихо. Я имею в виду, что мы должны снова заняться сексом. Я чувствую, что мы в долгу перед ним. Мы обязаны этим сексу. — Ты шутишь, да? — Юнги пристально смотрит на него. — Ты не хочешь этого? — Чон надувает губы, чувствуя, как его сердце падает. Он просто предположил, что Юнги тоже испытывает к нему влечение и готов попробовать еще раз, но… — Нет, нет, не пойми меня неправильно. Я не хочу ничего другого, кроме как снова заняться с тобой сексом, я абсолютно честен, — О. Чонгук облегченно вздыхает при этом. — Я даже предполагал, что это снова произойдет. Я просто удивлен, что ты был тем, кто предложил это, — заканчивает Юнги. — Я притворюсь, что ты снова не намекал, что я скромник, — говорит Чонгук, бросая на него убийственный взгляд. — Ты тот, кто совершенно ванильный, Юнги хен. — Я? Ванильный? — Юнги указывает на свою грудь. — Да, мистер Агуст Д. Когда парень просит вас шлепнуть его по заднице, вы делаете это, не боясь, что он сломается! Я не сделан из фарфора! — Чонгук, ради всего святого, мы только встретились! Мы не можем просто унижать людей, которых едва знаем! — Это всего лишь небольшая порка! Не причинит никакого вреда! Мне нужно было снова возбудиться после того, как я увидел твои боксеры с бэтменом, — шутит Чонгук, просто чтобы заставить Юнги снова продемонстрировать свою красивую улыбку. — Итак... Что ты думаешь? Я ничего не могу поделать, но… мне интересно, каково это - заниматься с тобой нормальным, хорошим сексом. — Хорошо. Я готов к этому, если ты готов. У нас есть шанс все исправить, поэтому мы должны просто говорить все, что происходит у нас на уме, — говорит Юнги. — И я бы солгал, если бы сказал, что не возбудился из-за всех этих разговорах о сексе. Чонгук чувствует, как его лицо пылает в предвкушении. — Да. Мы будем абсолютно честны. Вообще никаких обид. Если я сделаю что-нибудь, что выведет тебя из себя, ты скажешь мне, — Чонгук вытягивает мизинец в направлении Юнги. — Договорились? Юнги ухмыляется, прежде чем тоже растянуть свой мизинец, переплетая его с мизинцем Чонгука. — Договорились. — Итак, как ты хочешь... начать? — спрашивает Чонгук, чувствуя, как начинает накатывать нервозность, а его сердце учащенно бьется в груди. На этот раз он отказывается потерпеть неудачу, потому что Вселенная явно неспроста дает второй шанс. — Я бы также солгал, если бы сказал, что не думал о том, чтобы снова поцеловать тебя весь день. Почему бы нам не начать с этого? — говорит Юнги, ни разу не отводя глаз от губ Чона. Чонгук сухо сглатывает, придвигаясь ближе к старшему на диване, пока между ними почти не остается места. Юнги встречает его на полпути, наклоняясь, когда он захватывает губы Чонгука в поцелуе, обхватывая его лицо самым нежным прикосновением, какое когда-либо было. Чонгук испускает глубокий вздох, который он даже не осознавал, что сдерживает. Это кажется правильным. Чон поднимает руку к задней части шеи Юнги, целуя его в ответ, чуть наклоняя голову, чтобы поцеловать его глубже, прижимаясь к нему. Рука Мина на его лице кажется тяжелой, это заставляет его чувствовать себя в безопасности. Они делают это синхронно. Юнги все замедляет и замедляет темп их поцелуя, пока они не останавливаются. Чонгук чувствует, как губы Мина прижимаются к его губам, когда он шепчет: — Я пока хорошо справляюсь? Вместо ответа Чонгук просто целует его снова, быстрее, настойчивее. Он целует Юнги, пока не чувствует, что его легкие с трудом делают вдох, и он замечает, как сильно он скучал по поцелуям Мина. Как сильно он хотел сделать это снова. Это было прямо там, задерживаясь в уголке его сознания весь день, хотя он не придавал этому особого значения. Юнги великолепно целуется. Чонгуку не на что жаловаться. Старший знает, как правильно двигать языком, облизывая и посасывая нижнюю губу Чонгука, делая все правильные движения рукой, обхватывая щеку Чона, прижимая большой палец к задней части его шеи с правильным давлением. Чонгук чувствует, как его кровь бежит по венам, как будто она горит. Он чувствует, что теперь не только его лицо, но и все его тело нагревается. Чон откидывает голову назад, и Юнги тихо скулит от потери, хмуря брови. Иисусе. — Почему бы нам не пойти в твою комнату? — спрашивает он, хватая Юнги за руку и вытаскивая его с дивана, чтобы тот встал. Они проходят через гостиную, целуясь все это время. Чонгук не может держать свои руки при себе, проводя ими по всему телу Юнги, слегка царапая ногтями спину старшего из-под одежды, посасывая его шею, когда он слышит, как Юнги бормочет: — Это действительно приятно, Гук-а, — Чонгук хмыкает в знак согласия и ловит его губы ещё раз. Когда они наконец добираются до спальни, Чонгук замечает, что кровать Юнги в полном беспорядке, и ни одна из подушек, ни матрас не застелены. — Хорошо, ты видишь? Отсутствие простыней на кровати - это серьезный минус, — дразнит он. — Заткнись, это был день стирки, — смеется Юнги, быстро хватая несколько простыней из корзины рядом со своим шкафом. Они кладут их на матрас, и Юнги спрашивает: — Ты предпочитаешь, чтобы мы включили свет или выключили? Чонгук выключает свет, подходит к краю кровати и включает лампу, придавая комнате более чувственный вид. — А что если вот так? — Идеально, — говорит Юнги, прежде чем их тела соприкасаются, и они снова начинают целоваться, на этот раз еще более тихо. Мин прерывает поцелуй и толкает Чонгука на кровать обеими руками, ухмыляясь, ложась на него сверху и оседлав его колени. — Хен, это было хорошо. То, как ты толкнул меня на кровать, было горячо, — Чонгук поднимает лицо, чтобы встретиться ртом с Юнги для еще одного поцелуя. Мин на вкус как m&m's, которые они ели чуть больше часа назад, и это так сладко и так вкусно, что он не может перестать облизывать язык Юнги, пробуя каждый кусочек его рта. Они целуются лениво, небрежно проводя языками по губам, не торопясь открывать свои рты. Чонгук проводит пальцами по голове Юнги, нежно дергая за волосы, и спрашивает: — Тебе это нравится? — Да, продолжай делать это. Ты можешь тянуть сильнее, Гук, — и он делает это. Он тянет сильнее, решительно. Это вызывает что-то похожее на стон с губ Юнги. Это прекрасный звук, и он действует на член Чонгука, который теперь начинает проявлять некоторый интерес. Юнги, должно быть, чувствует, как он дергается, потому что он двигает бедрами вперед на коленях Чона, заставляя их обоих стонать и содрогаться от внезапного трения. — Боже, мы едва что-то сделали, а уже такие, — выдыхает Юнги, теперь его губы скользят по подбородку Чонгука. — Это значит, что на этот раз мы делаем все правильно. Поцелуй меня еще раз, хен, — умоляет Чонгук, уже скучая по рту Юнги. Мин делает, как ему говорят, но начинает дергать младшего за футболку, жестом предлагая ему снять ее. Чонгук снимает вверх и говорит: — Должны ли мы просто раздеться прямо сейчас, чтобы покончить с этим, или у тебя есть какие-то другие предложения? Юнги не отвечает, потерянно уставившись на Чонгука. Вместо этого он проводит пальцами по теперь уже обнаженной груди Чона, медленно пробегая по животу, пока не достигает пояса джинсов. — Ты такой горячий, Чонгук. Вчера я даже не заметил, что у тебя есть гребаный пресс. Чон чувствует, как его щеки краснеют от похвалы. Ни у одного из них не было времени оценить тела друг друга прошлой ночью, что, вероятно, было самой большой ошибкой, которую они могли совершить. Юнги расстегивает молнию младшего и начинает стягивать с него джинсы. Он отрывается от того места, где сидел на коленях Чонгука, оставляя его чувствовать себя опустошенным, не ощущая давления над промежностью. Чон заканчивает снимать штаны, а затем и боксеры, освобождая свой теперь уже полностью твердый член. Когда он смотрит на Юнги рядом с собой, он замечает, что самое первое, что он снимает, - это носки. — Как это мило с твоей стороны, хен, — усмехается он. Юнги пожимает плечами, пытаясь изобразить безразличие, но улыбается про себя. Чонгук наблюдает, как он бросает свои носки на пол, а затем и вверх. — а мои боксеры... — Юнги делает драматическую паузу, прежде чем снять штаны, только чтобы показать, что на нем обычное простое черное нижнее белье. — та-да!" Чонгук улыбается. Он не должен находить Юнги милым в этой ситуации. Теперь, когда он полностью обнажен, он ползет на коленях к старшему, прежде чем у него появляется шанс снять обычные черные боксеры. — Я думаю, ты мне больше нравишься без нижнего белья, Юнги хен, — он ловит его губы в быстром поцелуе и начинает опускаться, касаясь губами его шеи, груди, нижней части живота, пока не добирается до пояса его нижнего белья. Он поднимает глаза и видит, что Юнги пристально наблюдает за ним. Когда их взгляды встречаются, Чон хватает трусы старшего зубами и начинает стягивать. — О мой бог, — Юнги стонет при виде этого. Чонгук чувствует, как член Юнги оказывается прямо рядом с его лицом, и он чувствует, как у него текут слюнки. Раньше у него не было возможности сделать старшему минет, но прямо сейчас это все, о чем он может думать. Он может только представить, как он выглядит, непристойно снимая нижнее белье Юнги своим ртом. Судя по подергиванию члена другого и тому, как его дыхание становится тяжелее, он думает, что, вероятно, делает действительно хорошую работу. Он заканчивает снимать с Юнги боксеры, и теперь они оба полностью обнажены. Чонгук бросает последний предмет одежды на пол и спрашивает: — Хен, можно я отсосу тебе? — Пожалуйста, — говорит Юнги, его глаза темнеют в предвкушении. Чонгук внимательно осматривает тело старшего, прежде чем раздвинуть ноги. Ему требуется время, чтобы заметить все то, чего он не заметил прошлой ночью. Юнги худой, но у него широкие костлявые плечи и выступающие ключицы. У него сильная линия подбородка, его кадык вызывает у Чонгука желание оставить там засос. Его вены практически выпрыгивают из его рук. Его бледная кожа делает его конечности чрезвычайно розовыми - у него розовые соски и розовый член, все просто розовое, розово-розовое, и сейчас он нужен ему во рту. Чонгук закрывает глаза и слышит, как Юнги резко вдыхает, как только его язык касается кончика его члена. Он проводит языком по головке, беспорядочно целуя ее сбоку, придерживая основание рукой. Он не слышит, чтобы Мин издавал какие-либо другие звуки, пока он сосет, поэтому он открывает глаза и смотрит вверх, рот издает хлопающий звук, когда он останавливается. И Юнги - он выглядит прямо-таки грешным. Он приподнимает свое тело, опираясь на локти, и опускает голову, чтобы посмотреть на Чонгука глазами, полными похоти. — Почему ты остановился? — говорит он хриплым, как никогда, голосом. — Я... ты не издавал никаких звуков, — отвечает Чонгук, все еще держа член Юнги в руке, — я хотел проверить, как ты. — Не мог бы ты, пожалуйста, просто положить мой член в свой рот обратно, пока у меня не случился сердечный приступ, пожалуйста? — Юнги изо всех сил пытается связать свое предложение, и Чонгук гордо улыбается сам себе. Он отвечает тем, что сразу берет на всю длину, чувствуя, как головка ударяется о его горло. Повезло, что он хорош в этом. И тут спокойствие Юнги исчезает. Он стонет, долго и громко. Его спина выгибается, а руки тянутся прямо к волосам Чонгука. Чон мурлычет вокруг члена Юнги в ответ, осторожно посасывая и обводя языком, а Мин стонет и дергает его за волосы, направляя его. Его член начинает болеть от желания, но он ничего не делает с этим, сосредоточившись исключительно на том, чтобы доставить Юнги удовольствие. Он продолжает сосать и сосать, пока не слышит, как Юнги говорит: — Чонгук, я... а... кончу, если ты не прекратишь. Чон перестает мотать головой вверх-вниз и целует кончик члена Юнги, размазывая предэякулят. Он поднимается к лицу Юнги, улыбается, губы блестят. — Господи, Гук. Где ты был вчера? — Юнги выглядит развратно, светлые волосы прилипли ко лбу, глаза широко раскрыты, а зрачки еще темнее, чем раньше. Он наблюдает, как Чон облизывает свои губы, позволяя вкусу Юнги задержаться на его языке. — Поцелуй меня, — говорит он. Позволяя Юнги попробовать себя на губах Чонгука, он возбуждается еще больше, член начинает болеть. Он неловко хлопает себя ладонями по промежности, просто пытаясь немного успокоиться. Юнги понимает, что он делает, и прерывает их поцелуй, чтобы спросить: — Гук-а, ты хочешь, чтобы я был сверху, или...? Чонгук убирает руку со своего члена и решает потереться о колени Юнги, чтобы получить немного трения. Он чувствует, как Мин дрожит под ним. — Ты не спрашивал меня об этом прошлой ночью, хен. Что бы ты сделал, если бы мы оба были пассивами? — он провоцирует. Юнги смеется, откидывая голову назад. — Я думаю, я оказал бы услугу и сыграл роль актива, превзойдя тебя. — Хм, в любом случае, это единственный способ стать больше меня, так что... —Чонгук находит обиженное выражение лица Юнги забавным, оставляя крошечные поцелуи между его нахмуренными бровями, пока тонкая грань между ними не исчезает. — Юнги Хен, — говорит он, покрывая теперь маленькими поцелуями все его лицо, — я хочу, чтобы ты трахнул меня как следует. — Хорошо, — кивает Юнги. Он сдвигает их тела так, чтобы он был сверху, и дотягивается до своей тумбочки. Он открывает ящик и достает смазку и упаковку презервативов, бросая их на кровать. — Я подготовлю тебя, Гук-а. Скажи мне, если что-то доставит тебе дискомфорт или причинит боль, хорошо? Чонгук энергично кивает, наблюдая за каждым движением Мина широко раскрытыми глазами. Он видит, как его большие жилистые руки открывают флакон со смазкой и щедро намазывают ее на указательный и средний пальцы. У Чонгука мурашки бегут по коже при мысли о том, что эти костлявые пальцы скоро окажутся внутри него, подготавливая к приему красивого, идеального, члена Юнги. Их глаза встречаются, и Мин смотрит на Чонгука так, словно хочет съесть его. Блять. — Раздвинешь ноги для меня? — тихо спрашивает Юнги, а Чонгук поднимает ноги в воздух. Юнги наклоняется и начинает водить пальцем, сначала слегка, но затем добавляет немного давления. Чонгук мычит, кивая головой, закрывая глаза от прикосновения. От этого уже хорошо, намного лучше, чем все, что они делали в свой первый раз. Юнги хватает бутылочку со смазкой, намазывает еще немного жидкости на указательный палец и частично вводит его. Дыхание Чонгука прерывается. — Все в порядке? — спрашивает Юнги, не убирая палец. Ответ, который он получает от Чонгука, прост: — Еще. Пошевели пальцем, хен. Юнги делает, как ему говорят, скользя всем пальцем внутрь и наружу, мучительно медленно, осторожно, чтобы не сделать больно Чонгуку, который инстинктивно двигает бедрами вверх. — У тебя есть какие-нибудь рекомендации для меня? — дразнит Юнги. — Нет, — отвечает Чонгук, его губы издают хлопающий звук. Когда он чувствует, что привык, он просит Юнги ввести еще один палец. Мин делает именно то, что хочет Чонгук, но использует свободную руку, чтобы прикоснуться к соскам Чона. — Блять, — бормочет Чонгук, тело вздрагивает от прикосновения. — У меня чувствительные соски, — признается он. — Правда? — заинтересованно спрашивает Юнги. — Хочешь кое-что попробовать? — Конечно, — отвечает Чонгук, гадая, что будет дальше. Юнги прикасается ко рту Чонгука. — Соси, — командует он. Чон немедленно начинает посасывать его пальцы, оставляя их приятными и влажными. Юнги убирает пальцы со рта Чонгука и обводит кругами его сосок, надавливая на него пальцами, делая его еще тверже. Это божественное чувство. — Хм, так хорошо, хен, — причитает Чонгук от ощущения, ошеломленный чрезмерной стимуляцией как его дырочки, так и сосков. Он мог бы кончить от одной только игры с сосками, и он уже чувствует, как его оргазм начинает нарастать в животе. Он начинает трахать себя пальцами Юнги, пытаясь растянуть свою дырочку достаточно, чтобы принять член Мина как можно скорее. Юнги просовывает пальцы, растягивая шире. Их глаза встречаются, и Юнги улыбается Чону, прежде чем он решает опуститься и взять пульсирующий член Чонгука в рот. Звук, который издает Чонгук, вероятно, даже нельзя считать человеческим. Он громко стонет, и кричит. «Да, да, да» слетает с его губ, как мантра, когда Мин облизывает головку, впервые пробуя Чонгука на вкус. И это чертовски много - рука Юнги на его сосках, его пальцы в его заднице, его теплый рот на его члене. Чонгук чувствует, что он на грани оргазма, а он еще даже не взял член Юнги. — Хен…Юнги. Это так хорошо, это так приятно, так приятно…О боже, я думаю, что сейчас кончу… Юнги перестает играть с соском Чонгука и вместо этого использует руку, чтобы начать дрочить, пока также он засовывает пальцы в дырочку Чона, явно ища его простату. — Хен, если ты продолжишь делать это ... ах-ах-ах-ах ... это, о, боже, я не выдержу, — мычит младший, чувствуя капли пота на лице и в голове полная муть. Это чертовски много. Юнги вытаскивает свои пальцы из Чонгука, который скулит от потери. Он наблюдает, как Мин открывает упаковку презерватива, натягивает его на свой твердый, член, смазывает себя щедрым количеством смазки и делает несколько беспорядочных поглаживаний, прежде чем подползти на коленях к дырочке Чонгука. — Готов? — спрашивает Юнги, не сводя глаз с лица Чонгука. — Да, пожалуйста, трахни меня, — умоляет Чонгук. Ему было бы неловко просить такое, если бы это было с кем-то другим, но не с Юнги, не после того, как случилась лучшая подготовка, которую он когда-либо получал в своей жизни. Не после того, как язык Юнги, горячий и влажный, вот так посасывал его член. Мин просовывает только головку своего члена в дырочку Чона, и они оба громко стонут от этого ощущения. — Черт, Гук, — выдыхает Юнги. — Скажи мне, когда можно будет двигаться. Чонгук тяжело дышит, пытаясь успокоиться, и ждет, пока привыкнет к члену Юнги. Когда он, наконец, чувствует, что готов, он не говорит об этом. Вместо этого он опускается, принимая Юнги целиком и сразу. При этом Юнги откидывает голову назад и бесстыдно стонет имя Чонгука своим глубоким голосом. — Трахни меня, хен, — просит Чонгук еще раз. — Не сдерживайся, — поэтому Юнги делает толчок, раз, другой, хватаясь за бедра, чтобы сохранить равновесие. Чонгук чувствует себя таким наполненным, таким теплым. Звук соприкосновения кожи друг с другом эхом отдается в его голове и вызывает головокружение от удовольствия. Это кажется правильным. Он помнит, что они делали прошлой ночью совсем по-другому - это было поспешно, беспорядочно, наихудшим из возможных способов. Он так благодарен, что они сейчас трезвые. Он так благодарен, что дал Юнги шанс. Мин замедляет темп своих толчков, наваливаясь всем телом на Чонгука, удерживая его член между их животами, заставляя его дрожать от трения. Он шепчет: — Ты выглядишь так чертовски хорошо, Чонгук, — он толкается глубоко и сильно, и касается простаты Чонгука, заставляя все его тело содрогаться в ответ. — Блять, Юнги, блять... — Чонгук изо всех сил пытается даже говорить, забывает произнести «хен», в его голове становится пусто, кроме единственного, что он может чувствовать, слышать, видеть и дышать: Юнги, Юнги, Юнги. — Ты такой тугой, Чонгук. Ты так хорошо меня принимаешь, — говорит Юнги, а затем целует родинку Чона на шее. Он проводит языком до самого рта и сладко целует его. Чонгук чувствует, что все ближе и ближе к оргазму, но он не прикасается к себе. Он держит руки на спине Юнги, надавливая достаточно сильно, чтобы оставить след. — Я близок, я так чертовски близок, — слышит Чонгук свои слова. Юнги кивает и начинает дрочить Чонгуку с той же скоростью, что толкался в него. Этого становится слишком много, и он больше не может этого выносить. Когда Юнги сдвигает запястье прямо на члене Чонгука, он кончает им обоим на грудь, имя Юнги у него на губах. Разум Чона полностью отключается на пару секунд, но он слышит, как Юнги говорит: — Ты не возражаешь, если я продолжу трахать тебя? Я так близко, Гук-а, пожалуйста, — и его голос звучит так горячо, что ему все равно, дрожит ли его тело от чрезмерной стимуляции. Он обхватывает лицо Юнги обеими руками и целует его, подпрыгивая вверх-вниз на его члене, пока Мин не издает стон и не кончает в него. Несколько мгновений они лежали совершенно обессиленные. Юнги тяжело дышит на Чонгуке, который пытается отдышаться, медленно гладя спину старшего ногтями. Юнги, наконец, берет себя в руки и отстраняется от Чонгука, который скулит от потери. Он снимает презерватив, завязывает его и выбрасывает в мусорное ведро. Чон наблюдает, как он встает, приносит полотенце, чтобы тщательно вытереться. Он достает из шкафа покрывало, натягивает его на тело Чонгука и ложится рядом с ним. — Вау, — говорит Чонгук. У него нет слов для того, что только что произошло. — Да, это было... — Нечто. — Определенно «нечто». Напомни мне, что ты там говорил ранее о том, что мы просто не синхронизировались? — спрашивает Юнги с самодовольной ухмылкой на лице. — Заткнись, хен, — отвечает Чонгук, сдвигая свое тело в сторону и пряча лицо в месте между шеей и плечом, оставляя там поцелуй. Он глубоко вздыхает и позволяет себе отдохнуть на руках Юнги.