Лесник

Герман летел сквозь дождливый лес с трудом разбирая путь, но безошибочно при этом узнавал дорогу. Все его чувства обострились, напоминая, что полнолуние совсем скоро. И, слава всем духам, что эти твари решили устроить пострелушки именно сейчас, а не послезавтра. Впереди уже слышался рык квадро и мотоциклов, громкие голоса и смех. Они не слышали топота ног коня из-за дождя, но он слышал их прекрасно. Он притормозил того, снял с плеча карабин, спешился и призраком заскользил вдоль деревьев к той поляне, с которой доносился шум. На поляне полукругом были расставлены три квадроцикла и пять мотоциклов, а водители сгрудились в центре поляны, наперебой фотографируясь с тушей свежезастреленного оленя. Герман напрягся невольно зарычал. Огромный самец с разорванным левым ухом, был вожаком большого дальнего стада с территории заповедника. Красивый благородный семилеток с чудными рогами, он был почти ручной. Еще когда молодой Герман только пришел на этот кордон, главный лесничий Карлович только выпустил своего молодого еще, но ненормально большого выкормыша в заповедник. Лесник часто кормил его из рук. Велес. Его чудные молодые рога были уже на редкость большими, но еще пушистыми и достаточно мягкими. И теперь этот красавец был мертв, а толпа ублюдков веселилась вокруг него, словно стая шакалов. Хотелось броситься на них и обагрить лесной полог уже другой кровью, но лесник сдержал себя, всматриваясь в лица. Хотелось знать, какая сволочь выманила лесного красавца с территории заповедника под пулю, ведь без своих точно не обошлось. И он увидел. Пашка-Хлыст. Егерь из района. Герман тихо презирал этого человека, который мнил себя невесть кем, а на деле был самой обыкновенной шестеркой, готовой на любую гадость. Некоторые поступки сложно было даже представить, если только мозг не был болен. Так вот кто вывел доверчивого зверя прямо под пули браконьеров. — Ничего, ты свое еще получишь, drittsekk, (дерьмо — норв.), — лесник скользящим шагом побрел между деревьями, обходя так, чтоб все восьмеро были у него перед глазами. Но эти люди и так были слишком заняты своим жестоким весельем, что не замечали сейчас ничего. А еще от них нестерпимо воняло спиртным, поэтому появление в свете фонарей незваного гостя, никто сразу и не заметил. Герман передернул затвор “сайги” и направил дуло в сторону самого беснующегося из молодых людей — своего примерного ровесника, только в отличие от пышущего здоровьем Германа, выглядящего болезненным, тощим и перепробовавшим в жизни все, что могло быть вне закона. Сынок Вагнера, догадался лесник. Тот самый, который Катю... Казалось, на его спине встала дыбом шерсть, которой не было. Он не спустит с рук этой мрази девчонку. Но все же взгляд ожесточился, и уставился на повернувшихся в его сторону браконьеров. — Ни с места! — прохрипел Герман, не опуская дула с опешивших ублюдков. — Оружие на землю! — Босс — это ж этот, ну, тот самый, леший! — буркнул один из браконьеров, в котором Герман безошибочно признал охранника-питекантропа. — Лесник, идиот, — блондин надменно фыркнул и повернул голову в сторону Пашки, — что за херня, Пашок? Ты же сказал, что никто не встанет у нас на дороге! — Да кто ж знал, что этого хрен принесет? Шеф, погодите, я сейчас все решу! Он вышел вперед, но как только попытался подступить к леснику, то вороненое дуло тут же повернулось в его сторону. — Гера, брат, ты чего? Мы тут просто с гостями отдыхаем. Ты ж сам понимаешь, это ведь такие лю-ю-ди! — Заткнись, Паша! — лесник перекинул карабин в одну руку, держа так легко, будто не тяжелое ружье было у него в руках, а легкая палочка. Вторую сунул в карман и по звуку набирал нужный ему номер. Да, он умел это делать. Гарнитура в ухе откликнулась. — Ты перед Карловичем за этого оленя еще отвечать будешь. Он же, после смерти сына, Велеса как ребенка любил. — Гера, — егерь понял, что собирается делать его оппонент и краска мигом слетела с его лица, — это всего-лишь тупой олень, скотина, которая и так слишком зажилась на этом свете. Он бы все равно скоро сдох. Волки бы сожрали, а так он стал прекрасным трофеем. — Заткнись, Паша! Ты вывел этого оленя из заповедника на петле, он знал тебя всю свою жизнь, Паша. Мы же защищать их должны! Сколько ты за него получил, а, скажи, сколько? — Достаточно! — прошипел егерь и внезапно просиял. — Так тебе деньги нужны? Так бы сразу и сказал! Я могу поделиться! Обоим хватит за глаза! — Какие деньги, Паша? Мне просто хочется узнать, за сколько монет ты продался? А, Хлыст? Сколько ты стоишь? — Не твое дело! — взгляд егеря тут же стал кислым. — Предупреждаю, вали отсюда подобру-поздорову! Иначе говорить начну не я, я те, кто опаснее и страшнее! — Да что ты с ним возишься?! — Вагнер младший оттолкнул Пашу в сторону и подступил к Герману ближе, но дуло, тут же повернутое в его сторону, заставило замереть. Даже этому выродку было понятно, что лесник шутить не собирался. — Вы задержаны за незаконный отстрел животных из заповедника! — прошипел он, не сводя глаз с борзого выродка. Но тот, на удивление, выдержал его взгляд. — И что мне будет?! — прошипел белобрысый. — Лишишь охотничьего билета? Разрешения на оружие? Типа оно у меня вообще есть. Лучше сначала докажи, что этот олень из заповедника. Лесник на это сделал шаг назад, осторожно, выудил из кармана какой-то прибор, нагнулся и провел предметом за головой у мертвого оленя. Что-то пикнуло и он повернул предмет экранчиком в сторону оппонента. — У этого животного чип с полной информацией и его местоположением. А вот эта кнопка, которую я только что нажал, означает, что сейчас сюда налетят все, представители власти, кому не лень. — И что, вот что вы мне сделаете?! — ублюдок насмехался над ним в открытую. — Ты думаешь, что они у нас не куплены? Его приятели загоготали утвердительно. В воздух поднялись стволы. Атмосфера накалялась. Ублюдки были более оперенными, чем он подумал сначала. Они не боялись ничего. И их было явно не восемь. Со стороны коттеджного поселка донесся рев квадроциклов и еще минимум три агрегата замелькали между деревьями. И вдруг в ствол, совсем рядом с его головой ударила пуля, оторвав кусок коры, которая больно чиркнула по щеке, оставляя на ней достаточно глубокий порез. Его предупредили. Герман понял, что пальни сейчас, то его превратят в решето. И даже всей ярости не хватит, морально сдерживать всю банду до приезда Степаныча и лесничего, которых успел набрать экстренно. Можно было потянуть время, но это был не лучший выход из ситуации. Он невольно зарычал. Отступил на шаг, стараясь не терять лица и агрессивного вида. Щелкнул пальцами, присвистнул, подзывая коня. Легким движением перекинул карабин в левую руку, отступил еще на шаг. Забраться по мокрой шкуре незаседланного коня было той еще проблемой, но Ренегат был хорошо обучен, поднял ногу, помогая хозяину сделать это. Поэтому он легко вскочил верхом, не теряя-таки зрительного контакта. — Линять собрался? — ухмыльнулся младший Вагнер. — На кляче своей? Ты смешной трус с дешевыми понтами. — Возможно, но в виду соотношения сил, в подобном случае отступление не считается позором. — А кто сказал, что мы позволим тебе уйти отсюда? — прыснул ублюдок и его друзья одобрительно загалдели. — А ты попробуй, догони! — осклабился лесник и вдруг спустил курок. Бахнул выстрел и за спиной Вагнеровского отродья тучей брызг разлетелась самая яркая фара квадроцикла. На поляне стало значительно темнее. Браконьеры загалдели, вскидывая оружие, но место, где только что стоял конь лесника, оказалось пустым. Герману не нужна была уздечка для управления конем. Ренегат летел среди деревьев только им одним знакомыми тропами. Нужно было отвести выродков подальше от поляны, чтоб егеря зафиксировали убийство заповедникового оленя, а уж Пашу он им принесет, как медведь рыбу, в зубах. Кто-то пустил ему вслед пару пуль, но в ночной тьме едущего на вороном коне мужчину в темном очень сложно было взять под прицел, как движущуюся цель. Преследователи, ошеломленные его резким исчезновением, отстали, пока заводили мотоциклы, прыгали на сидения и рвались вперед. Лесник в это время успел ускакать на пару сот метров. А потом он резко свернул вбок. Обошел поляну по большой дуге, пока они искали его в основном направлении, перезаряжая карабин и едва ли не нос к носу встретился с водителем квадроцикла. Тот даже особо ничего и не успел сделать. Герман на ходу выбил того из седла, просто перепрыгнув через едущий транспорт и снова исчез среди деревьев. Лес наполнился такими воплями, будто не небольшая компания пьяных придурков там была, а тысячная толпа футбольных фанатов. — Вы мне еще за испорченную ночь ответите! — прошипел он, пробираясь сквозь кусты. И тут до него внезапно дошло, что Паша сейчас поведет всю ораву на его кордон, а там Катя. Катя! От осознания того, что приведет врага прямо к ней, он резко остановил коня, хлопнул себя ладонью по лицу. — Какой же ты молодчина, Гера! — он вытащил из кармана телефон и хаотично начал набирать номер, когда услышал, как рев десятка моторов начал удаляться. Первая мысль оказалась верной и он пришпорил коня, подгоняя. — Алло?! — голос отца был сонный, но ему было сейчас не стыдно будить родителя. — Ring Wagner nå og fortell ham at hvis sønnen hans ikke stopper, kan jeg ikke garantere at han kommer trygt hjem! (Позвони Вагнеру прямо сейчас и скажи ему, что если его сын не остановится, я не могу гарантировать, что он благополучно доберется до дома! — норв.) — Hva skjedde? (Что произошло? — норв.) — Ingen tid til å snakke, ring! (Нет времени говорить, звони! — норв.) И отключился, пришпорил коня еще сильнее двигаясь наперерез едущей компании. И в последний момент просто вылетел на лесную дорогу, пересекая ее. Сбил едущего в середине мотоциклиста, через которого тут же перелетели еще двое и бросился в сторону от них. Свистнул перекрывая рев моторов. Сначала компания заорала, поворачивая за ним, но тут один подал сигнал. И лесник понял, что его раскусили. Они продолжали ехать к нему домой. — Молись, Паша, ты мертвец! — прохрипел Герман и понесся параллельно им. Пришло время защитить свой дом. — Я вырву твое горло со следующей луной.