***
− Кай, ты точно уверен, что все в порядке? Может, ну ее в Бездну эту таверну, потом сходим? – голос Розарии звучал непривычно встревоженно. Она нервно прохаживалась по перевернутой вверх дном гостиной капитана кавалерии, разглядывая лежащие на полу окровавленные осколки разбитого зеркала. − Архонты, Роза, было бы из-за чего шум поднимать, − презрительно фыркнул Кейа, одаривая сестру церкви блистательной улыбкой, − маленькая бытовая катастрофа, только и всего. Я решил отметить день рождения, пробка от игристого вылетела из бутылки и впечаталась в зеркало. Итоги ты сама видишь. То, что порезался, пока осколки собирал – сам дурак. Что же нам теперь, дома сидеть? Альбедо и того с Хребта вытащили, этот факт уже сам по себе повод для праздника. Алхимик сидел в той же комнате на диване и бесстрастно и методично перевязывал руку капитана кавалерии, который так и лучился беззаботностью и ехидством. − Или ты тоже против наших маленьких уютных посиделок? – спросил Кейа у так и не проронившего ни слова Альбедо. − Не против, − равнодушно ответил алхимик, поднимая взгляд на Альбериха, − по крайней мере так ты будешь под присмотром, Льдинка. И больше ни обо что не порежешься. − Архонты, какими же занудами вы оба можете быть, − раздраженно выдохнул капитан кавалерии, закатывая глаза, − все со мной нормально, чего вы так всполошились? Сами можно подумать никогда не страдали от собственного бытового идиотизма… − У тебя на спинке дивана волос, − едва слышно выдохнул Альбедо, наклоняясь к уху Кейи, − алый и длинный. Он был здесь? В ответ Альберих лишь втянул воздух сквозь зубы, перехватывая руку алхимика, чтобы скрыть этим жестом собственную дрожь. Альбедо на мгновение нахмурился, посмотрел сочувствующе и громко щелкнул ножницами, отрезая бинт и заправляя его кончик под повязку, скрывающую порез на ладони Кейи. − Давайте собираться, − окликнул он Розарию, − от небольшого пореза наш именинник и вправду не умрет. Но если не дать ему выпить, он будет нудить весь следующий месяц, а этого я не переживу. Да и ты, пожалуй, тоже. − Ничего себе, какая длинная фраза, − беззлобно огрызнулась девушка, − ты, оказывается, умеешь говорить сложноподчиненными предложениями. − У меня вообще много талантов, − ехидно ответил ей алхимик, вставая с дивана и протягивая Кейе руку, − пойдем, несчастье, будем выветривать твою дурь. Только в этот раз давайте в «Кошкин хвост», надо расширять горизонты.***
В таверне Кейа заметно расслабился и даже позволил себе вальяжно откинуться на спинку невысокого диванчика и прикрыть глаза, прислушиваясь к ленивой перебранке друзей. На самом деле Роза и Альбедо отлично ладили между собой и нередко даже объединяли усилия, чтобы выбить из головы капитана кавалерии порывы влезть в очередную идиотскую авантюру. Но на людях они старательно делали вид, что оба преисполнены чувством собственной важности и не готовы идти ни на какие уступки ради друг друга и окружающих. Порезанная кожа бедра неприятно саднила, но помогала не выпадать из реальности. Кейа успел натянуть штаны в самый последний момент, когда в дверь его квартиры уже стучалась Розария. Хвала Архонтам замша не пропитывалась кровью и не позволяла окружающим увидеть то, что Альберих так старательно пытался скрыть. Порез на руке и вправду оказался случайным. И если Роза, возможно, и поверила в его неловкую ложь, то по холодному взгляду Альбедо Кейа сразу же понял, что его ждет долгий неприятный разговор, после того, как они останутся наедине. Альберих десятки раз клялся, что больше никогда не возьмет в руки ничего острого, с целью причинить себе вред, но каждый раз эту самую клятву безбожно нарушал. Физическая боль отрезвляла, помогала держать себя в руках, давала небольшую передышку от боли ментальной. Но не в этот раз. Кейа как будто бы наблюдал за собой со стороны. За ловкими жестами, искрящейся весельем улыбкой, расслабленной позой. Сегодня он был хорош как никогда, играл как в последний раз, как будто бы перед самой взыскательной публикой, которая – еще секунда – и разорвет его на куски, если он хоть немного сфальшивит. Алкоголь тоже делал свое дело. Коктейли Дионы, несмотря на приятный вкус, достаточно сильно давали в голову, заставляя смеяться громче, шутить на грани фола, флиртовать глазами практически со всеми сидящими в таверне. Но все это нисколько не помогало. Кейа чувствовал себя бабочкой, в сердце которой любознательный энтомолог воткнул булавку, чтобы посмотреть, как она трепещет яркими крыльями в момент агонии. Больно было даже дышать. Больше всего на свете капитану кавалерии хотелось забиться в какой-нибудь богами Селестии забытый угол и тихо скулить там, как избитой до полусмерти собаке, не ожидая от судьбы ни снисхождения, ни жалости. Все происходящее казалось нелепым фарсом, неудавшейся театральной постановкой, роли в которой распределял окончательно свихнувшийся режиссер. Но, несмотря на это, Кейа продолжал играть, вживаться в амплуа так, чтобы оно стало его второй кожей. Еще одной оболочкой, которая могла бы скрыть его замерзшее израненное сердце. Горько улыбаясь собственным мыслям Кейа и вдруг заметил, как жидкость в его стакане покрылась тонкой корочкой льда. Стараясь не подавать виду, капитан кавалерии приказал ей растаять. Лед поддался, но как будто бы с неохотой. Альберих почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Так бывало каждый раз, когда остатки его самоконтроля летели в Бездну. И, судя по ощущениям, грядущий приступ «обледенения» грозился быть одним из самых поганых в его жизни. Нужно было уходить. Вернуться домой, накипятить воды для чая, завернуться в десяток пледов и переждать в одиночестве. Главное – провернуть все это изящно и незаметно, не привлекая внимания друзей. Кейа ненавидел быть слабым, а еще больше ненавидел свою уязвимость демонстрировать. Что ж, начинался следующий акт представления. Альберих лениво потянулся и душераздирающе зевнул. − Совсем Джинн тебя загоняла? – насмешливо спросила Розария, проглатывая его приманку. − Кошмар, − только и смог ответить капитан кавалерии, потирая глаза, − еще и с алкоголя развезло. Роза, детка, ты же не обидишься, если я засну прямо на твоих прекрасных коленках? − Ну уж нет, пьянь, − фыркнула девушка, ласково взлохмачивая волосы на голове Кейи, − давайте по последнему бокалу и разойдемся по домам. Тебе завтра в дневной дозор, мне в вечерний. А придурку меловому вообще на гору лезть. − Не хочу, − капризно протянул капитан кавалерии, − коленочки теплые и мягкие, а путь до дома темен, долог и полон опасностей. − Ну хочешь я провожу тебя до двери? Можешь даже изобразить, что мы на первом свидании, ты – трепетная адептка церкви Барбатоса, а я твой верный рыцарь из Ордо Фавониус... − Избавьте меня от ваших ролевых игр, − в притворном ужасе закатил глаза Альбедо, − мне потом еще неделю будут кошмары сниться. Кстати, Кай, ты не против, если я переночую у тебя? Сердце Кейи пропустило удар. Нет-нет-нет, этого допустить было никак нельзя. Да, алхимик, наверняка, помог бы пережить ему эту ночь с гораздо меньшими потерями, но это означало раскрыться до самого конца. Показать свою темную сторону, вытащить наружу те чувства, которых капитан кавалерии и сам старательно избегал. Нужно было как-то выкручиваться. − Спать с теплым тобой под боком это большой соблазн, знаешь ли, − сладко протянул Альберих, едва ощутимо пробегаясь по бедру Альбедо кончиками пальцев, − но я, вроде как, хотел выспаться. А с тобой совершенно не факт, что у меня получится держать руки при себе. Наклонившись как можно ближе, Кейа несильно прикусил мочку уха Альбедо, в ответ на что щеки алхимика вспыхнули алым. О, Альберих отлично знал все запрещенные приемы и не брезговал ими пользоваться. Согревая дыханием фарфоровую кожу Альбедо, он понизил свой голос на пол тона и чуть слышно прошептал: − Или ты хочешь проверить где заканчиваются границы моего самоконтроля? Глядя на устроенное представление Розария шумно вздохнула и облизала губы: − Продолжайте, мальчики, мне все нравится. Вы прекрасно смотритесь вместе… Я бы, пожалуй, даже присоединилась. В ответ на эту фразу Альбедо окончательно залился краской и осторожно отодвинул от себя Кейю: − Нет, Р… Сэр Кейа, я, пожалуй, откажусь. В казармах Ордо Фавониус поспокойнее будет. − Ты многое теряешь, − томно выдохнула Розария, прижимаясь грудью к плечу алхимика, − согласна, идея безумная, но на деле из этого может получиться нечто достаточно любопытное. К тому же ты так очаровательно краснеешь… Совсем как девственник. − Чума на оба ваших дома, − усмехнулся Альбедо, глядя Розарии прямо в глаза, − но не скажу, что меня не заинтриговало твое предложение. Но тогда никто из нас точно не выспится. − Зануда, − усмехнулась девушка, на мгновение наклоняясь к алхимику на расстояние поцелуя, и тут же отодвигаясь обратно, − так девственником и умрешь. − Нелепая и трагичная смерть, − пафосно заключил Кейа, поднимая бокал, − последний тост за упокой, не чокаясь. Под хохот своих друзей он практически залпом выпил последний коктейль и потянулся за плащом: − Спасибо за вечер, − тепло улыбнулся капитан кавалерии, − надо будет повторить. − Спокойной ночи, чудовище, − послала ему воздушный поцелую Роза, − пусть постельные клопы сожрут тебя заживо. Альбедо, улыбнувшись, кивнул на прощание и тоже начал неторопливо одеваться. Стараясь глубоко и размеренно дышать Кейа направился к двери. Холод, бушующий в его венах с каждой секундой становился все более обжигающим. Альберих уже отбросил надежду на теплый плед и горячий чай, он хотел просто успеть добраться домой, до того, как лед не заставит его мышцы болезненно спазмироваться, мешая двигаться. Он настолько сосредоточился на своих внутренних ощущениях, что сам не заметил, как буквально влетел носом в чье-то плечо. А почувствовав знакомый запах горящих в камине дров и травы-светяшки замер, не решаясь поднять взгляд. Так пахнуть мог только один человек. Тот самый, которого он сейчас хотел видеть меньше всего на свете. − Кай, − голос Дилюка прозвучал над самым его ухом, − наконец-то. Я пол Монштадта обежал, чтобы найти тебя. − Мог бы не утруждаться, − сипло выдохнул Кейа, вцепляясь пальцами в дверной косяк как в последнюю опору, − дай пройти. − Звездочка, пожалуйста. Нам нужно поговорить. − Не смей меня так называть, − прошипел капитан кавалерии, чувствуя, как к горлу тут же подкатил льдистый ком, − последний раз повторяю, отойди. Ради всего святого. Ради меня. Пожалуйста, Люк. − Кай, прошу, выслушай меня. Мне так жаль… − Раньше надо было жалеть, много лет назад, − с этими словами Кейа просто поднырнул под рукой Дилюка, перекрывающей дверной проем и, как только оказался за порогом таверны, перешел на бег. Заметив столкновение братьев у двери Розария и Альбедо тут же поспешили на помощь своему другу. Но когда они подошли, Альбериха уже и след простыл. − Твою-то мать, − практически прорычал алхимик, замечая на дверном косяке покрытый инеем отпечаток ладони Кейи, − Роза, я за ним. А ты задержи мастера Рагнвиндра. Если я встречу его в темном переулке, то за себя не ручаюсь. Проводив быстро удаляющийся силуэт Альбедо тревожным взглядом, Розария втолкнула остолбеневшего Дилюка внутрь таверны и закрыла дверь, загораживая проход. − Что это? – сухо спросил винодел, указывая взглядом на обледеневший дверной косяк. − Понятия не имею, − холодно ответила девушка, − иди присядь где-нибудь. Слухи и вправду не врут, выглядишь ты паршиво. Того и гляди свалишься. − У него проблемы с Глазом Бога? – будто бы не замечая выпадов девушки продолжил Рагнвиндр. − Да? Нет? Не знаю? Твой братец об этом не распространяется. А мне, в отличие от некоторых, хватает такта не вмешиваться. − Отойди, − сквозь зубы процедил мужчина, пытаясь обойти Розарию, но девушка, лишь переместила вес на другую ногу, окончательно перегораживая проход. − Не торопись, красавчик, а то успеешь, − угрожающе протянула она, − еще раз повторю, для особо одаренных, сядь и не отсвечивай. Ему и без тебя паршиво. − Именно потому что ему паршиво, я сейчас должен быть там! − О, надо же, до тебя дошло, что ты мудак. Только вот в твою пустую голову не приходило здравой мысли, что тебе, возможно, вообще не стоит вмешиваться? − Это тебя не касается. Уйди с дороги. − О нет, красавчик, еще как касается! Понятия не имею, где тебя носило все эти годы, но я была рядом с ним и видела, через какой ад ему пришлось пройти. У Кейи, в отличие от тебя, есть сердце. И я не позволю тебе в очередной раз на нем потоптаться. И вообще, что он тебе сделал? Почему ты так настойчиво пытаешься сломать ему жизнь? − Да потому что я люблю его, − неожиданно для самого себя рявкнул Дилюк, − люблю, дура ты замороженная. Он сейчас Архонты знает где, ему больно. А когда ему больно он всегда пытается сбежать, чтобы переждать все в одиночестве, совершенно не думая о том, что ему может понадобиться помощь. Отойди от двери, иначе завтра Барбаре придется собирать тебя по кускам. − Мудила, − сквозь зубы процедила Розария, − дошло наконец-таки. Барбатос всемогущий, два придурка… Вы друг друга стоите. Вали уже, но если сделаешь ему больно – я тебя найду и убью, ты понял меня? − Я сам себя убью, − выдохнул Дилюк и огненным вихрем растворился в ночи. *** Кейа загнанно дышал, сжавшись в комок. Он все-таки не успел. Буквально сполз по стене в одном из глухих переулков неподалеку от городской стены. Холод, в который раз, оказался быстрее. Догнал его, превратил мышцы в кусок льда, заставил иней осесть на бровях и ресницах, засыпал в легкие битого стекла. Альбериха нещадно колотило, зубы стучали, дрожащие пальцы судорожно цеплялись за полы плаща, стараясь хоть как-то защитить измученное тело от сковавшего его холода. За его спиной послышались торопливые шаги, буквально через несколько секунд зазвучал и севший от волнения голос Альбедо: − Архонты, Льдинка, держись. Давай, мой хороший, дыши. Я сейчас что-нибудь придумаю, обещаю. Только не отключайся, пожалуйста. − Уходи. − Ты совсем рехнулся?! Я тебя здесь не оставлю! Нужно отвести тебя в собор. Один я не справлюсь, мне нужна Барбара. Встать сможешь? − Я сказал убирайся! − Льдинка, я понимаю, что тебе больно и страшно. Но не дури, пожалуйста. Сейчас не время показывать характер, тебе нужна помощь, признай это. Альбедо опустился на колени рядом с Кейей и осторожно коснулся его плеча. Тело капитана кавалерии как будто судорогой скрутило, он зашипел от боли и отшатнулся, избегая дальнейших прикосновений. − Больно? Извини, я не хотел. Пойдем, Кай, иначе дальше будет только хуже. − Проваливай! Оставь меня в покое! Сколько раз мне еще нужно повторить, чтобы ты меня услышал?! Уходи, Альбедо. И не возвращайся. Я приказываю. От этих слов алхимик судорожно вдохнул и, болезненно поморщившись, коснулся метки у себя на шее. − Как скажете, мой Регент, − произнес он побелевшими губами и, слегка пошатываясь, направился прочь из подворотни. С алхимиком Дилюк столкнулся на полпути из «Кошкиного хвоста». Тот показался Рангвиндру как будто бы пьяным, по крайней мере мотало его из стороны в сторону знатно. − Где Кай? Какого черта ты его бросил? – прошипел было Рагнвиндр, но увидев мертвенно бледное лицо Альбедо встревоженно переспросил. – Что случилось? − Второй переулок за мельницей, − просипел алхимик, − иди за ним. Я не могу. Быстрее, ему нужна помощь. − Бездна знает что, − выругался Дилюк, ускоряясь в указанном направлении. Времени на распросы и уточнения просто-напросто не было. Видя цель, он просто шел к ней, сметая все на своем пути. Совсем как в детстве: не сомневаясь, не медля ни секунды. И вскоре он нашел того, кого искал. Кейа так и остался сидеть в безлюдном переулке. Разве что немного переместился, пересел с каменной мостовой на деревянный ящик, упираясь спиной в стену одного из домов. Холода он уже не чувствовал, только боль: как будто кристаллы льда прорастали сквозь его вены, как будто сердце и правда превращалось в осколок льда. Из глаз текли непрошенные слезы, но они тут же и замерзали на щеках, превращаясь в искристые острые льдинки. Он дышал тяжело, то и дело срываясь на хрип. Предчувствия не обманули Альбериха: этот приступ, пожалуй, был самым тяжелым из всех, что ему доводилось пережить. Сил бороться с оцепенением попросту не было: последние он потратил на то, чтобы прогнать Альбедо. Дрожь постепенно стихала – тело, похоже, понимало, что попытки сопротивляться холоду бессмысленны. Глаза закрывались сами собой, но последняя искра сознания билась в истерике: спать никак нельзя, ведь риск не проснуться был достаточно высок. Окончательно теряя ощущение реальности Кейа наблюдал за происходящим как будто в замедленной съемке. Джин как-то показывала ему привезенную из Фонтейна камеру: она могла записывать небольшие фрагменты ускоряя и замедляя из воспроизведение по одному только нажатию кнопки. Вот из другого конца переулка показывается высокий силуэт в черном, волосы огненным ореолом сияют вокруг его головы, лед под ногами идущего плавится, превращаясь в воду, даже по-зимнему морозный воздух в его присутствии становится как будто бы на пару градусов теплее. Незнакомец подходит ближе, наклоняется к нему, его прикосновения обжигающе горячи, но почему-то не приносят боли. Он зовет Кейю по имени, проводит рукой по щеке, стирая замерзшие слезы, а потом просто подхватывает тело капитана кавалерии на руки и уносит прочь от этого проклятого места. Альберих закрывает глаза: в объятьях незнакомца тепло и спокойно. Ноздри же щекочет до боли знакомый запах: трещащие в камине дрова, трава-светяшка и пряное вино, которое традиционно готовят к зимнему празднику. − Люк, − прошептали замерзшие губы, − не стоило. Я бы перетерпел, не впервой. − Дурак, − раздраженно прошипел Рагнвиндр, − как только оклемаешься, пропишу тебе по первое число, чтобы не пугал меня так больше. − И куда ты меня несешь? После этого невинного вопроса Дилюк остановился и удивленно нахмурился. − Не подумал, да? – нежно улыбнулся Кейа, прижимаясь щекой к его плечу. – Если сейчас свернешь направо, то через пять минут будем у моего дома. − Уговорил, − тяжело выдохнул винодел, − все равно дальше мне тебя, пожалуй, не дотащить. Вырос ты порядочно. Но, по-хорошему, нам в Собор надо, я понятия не имею, что с тобой делать. − Они тоже без понятия, поверь мне, − слабо усмехнулся Кейа, пытаясь выпутаться из объятий, − мне не впервой. Надо просто переждать, это пройдет. − Не дергайся, иначе уроню, − беззлобно огрызнулся винодел, ускоряя шаг и, вскоре, они оказываются у квартиры Альбериха. – Я надеюсь, ты не потерял ключи, иначе дверь придется открывать с ноги. − Поставь меня, − потребовал Кейа и тут же зажмурился от накатившего головокружения, когда его ноги коснулись пола. Все вокруг поплыло, и капитан кавалерии упал бы, не подхвати его Дилюк. − Ладно, похоже, я несколько себя переоценил, − усмехнулся Альберих, − возможно, мне все же нужна помощь. − Потрясающие чудеса дедукции, − закатил глаза Рагнвиднр, − ты достойный сын Ордо Фавониус. Всего-то надо было полчаса проторчать на морозе… − Люк, − прервал его Кейа, отыскав в кармане чудом не выроненные ключи, − не надо, пожалуйста. Я сейчас не в лучшей форме и не смогу достойно ответить. − Черт, прости, не хотел. Сам же прекрасно знаешь, что я язвлю, когда нервничаю. − О, так значит ты за меня переживаешь? – на грани истерики улыбнулся Кейа, второй раз за последние сутки пытаясь попасть ключом в замок дрожащими руками. Дилюк осторожно перехватил его запястье, придержал кисть. Не попытался ни надавить ни направить. Просто показал, что он рядом и готов помочь. И у них все получилось, дверь открылась. Поддерживая Кейю за талию, Рагнвиндр повел его вглубь темного помещения, под подошвами ботинок захрустели осколки разбитого стекла. Альберих часто останавливался, тяжело дышал, вздрагивал то и дело от озноба, потирая друг о друга пальцы, стараясь согреться. − Может тебя донести? – осторожно спросил Дилюк, из последних сил сдерживаясь, чтобы не перекинуть капитана кавалерии через плечо. − Не надо, − тихо ответил Кейа вновь побелевшими губами, − до кровати я дойду. Прошу прощения, что тебе приходится на все это смотреть. Я малодушно надеялся, что пережду в одиночестве, но все пошло немного не по плану. Ты не обязан меня спасать, Люк. Ты ничего мне не должен. − А ты никогда не задумывался о том, что я сам этого хочу? – спокойно ответил Рагнвиндр, осторожно поддерживая вновь начавшего заваливаться в бок Кейю. – Ложись, отдыхай и скажи, чем тебе помочь. Ответ «ничем» не принимается. − Я все время забываю, что вы настоящий тиран, мастер Дилюк. Никакого сочувствия к ближним своим. − Кай, − грустно улыбнулся винодел, осторожным движением убирая прядку волос, упавшую на глаза капитану кавалерии, − пожалуйста, разреши мне тебе помочь. Что угодно. Я никогда не буду попрекать тебя этим, клянусь. Пожалуйста. − Все, что угодно, говоришь? – на губах Альбериха заиграла полубезумная улыбка. – Никогда не будешь попрекать? Ну тогда поцелуй меня, чего тебе стоит. Кейа ожидал чего угодно: пощечины, гневно вспыхнувших глаз, очередного оскорбления. По правде говоря, он даже на это рассчитывал, чтобы хоть как-то отсрочить точку невозврата. В очередной раз удостовериться, что он был прав, когда заключил свое сердце в неприступное кольцо ледяных стен. Он действительно был готов к чему угодно. За исключением того, что Дилюк присядет на край кровати, наклонится над ним, отгораживая их двоих шелковистым занавесом ярко алых волос от всего остального мира, и тихо прошепчет: − Можно? И, услышав обреченное «да», осторожно коснется своими губами его. По телу Кейи пробежала дрожь, как от воздействия электро. Он выгнулся навстречу, застонал в ответ и углубил поцелуй. Дилюк был обманчиво поддатлив, позволил притянуть себя ближе, уложить рядом на кровать, позволил рукам капитана кавалерии скользнуть по спине, не разрывал контакта ни на секунду и продолжал целовать так, что Кейа забыл как дышать. Это было куда ярче, чем во сне. Но и в сотни раз больнее. Холод, сковавший тело Альбериха не спешил отступать. От очередной леденящей судороги Кейе пришлось сжаться в комок и закусить собственную ладонь, чтобы не застонать от боли. Дилюк тут же отстранился, испуганно глядя на него: − Архонты, какой же я кретин, прости, пожалуйста. Кай, скажи, чем помочь? − Все в порядке, − уже в который раз за день выдохнул Кейа, стараясь натянуть на лицо жалкое подобие улыбки, − ты, конечно, прекрасный принц, аристократ и все такое… Но я, увы, не принцесса Снежной из сказки, чтобы исцелиться от одного твоего поцелуя. Все хорошо, Огонек, не переживай. Это пройдет. Просто не убегай от меня. − Ни за что, − прошептал Дилюк, поднося замерзшие пальцы Альбериха к своим губам и согревая их дыханием, − столько лет прошло, а ничего не меняется. Тебе плохо, но ты все равно продолжаешь меня утешать. Когда же я уже повзрослею? − Никогда? – улыбка Кейи стала менее вымученной, когда мышцы наконец-то смогли хоть немного расслабиться. Он устроился поудобнее, неосознанно подставляясь под осторожные прикосновения Дилюка, который смотрел все также встревоженно и ловил каждый его жест. – Если ты действительно хочешь помочь… Сходи, пожалуйста на кухню, завари чай. Это хоть немного, но поможет. И сам заодно согреешься. На улице мороз, а ты, похоже, весь вечер по городу носился. От этих слов в горле Дилюка вновь появляется ком. Несмотря на все его выходки, Кейа, похоже, ни на секунду не переставал о нем заботиться, начисто игнорируя собственное плачевное состояние. − Не скучай, Звездочка, я быстро, − мягко улыбнулся Рагнвиндр, укрывая своего названого брата пледом, мимолетно касаясь губами его лба и тотчас растворяясь в темноте коридора. Кейа несколько секунд смотрел ему вслед, изумленно прижимая ладонь к тому участку кожи, который хранил прикосновение губ Дилюка, а затем беззвучно рассмеялся.Кажется, он окончательно сошел с ума.