Возможность

Гриффиндорское Трио разваливалось прямо на глазах. В преддверии боя Поттер считал поведение Уизли неуместным и детским, и, чтобы немного обезопасить себя, «слил» близнецам в письме информацию о попытке сводничества — пусть уж лучше Рыжики отвлекут своего младшего братца от Гарри до того, как тот взорвётся и сотворит что-нибудь необдуманное и глупое. Ссора началась в тот памятный день, когда они поговорили, после встречи Поттера с Дамблдором. Тем же вечером, Гарри поведал друзьям о том, что Том приказал сделать Малфою. Только первую часть, прекрасно осознавая, что о второй ему узнать было неоткуда. Не посвящать Рона было бы лучшей идеей, но повести себя так для Гарри означало бы полностью признать разрыв их отношений. Уизли кипел, и никакие увещевания по поводу недобровольности участия Малфоя, а также, то, что директор в курсе событий, не помогали отговорить гриффиндорца от мысли, что Драко нужно было оставить в Запретном Лесу. Разозлившись, Поттер высказался на тему того, что кого спасать, а кого бросить — дело «спасителя», а не тех, кто и вовсе не участвовал в произошедшем, после чего Гарри прекратил вообще разговаривать с бывшим приятелем. Тогда же он и написал близнецам, рассказав только о разговоре с Роном, но не посвящая их в своих подозрениях в отношении причастности директора ко всему этому балагану. Рыжики, ожидаемо, возмутились подобной бесцеремонностью, и уже через два дня Рон слёг с отравлением какой-то гадостью, которую тому подлили домовики по просьбе его же братьев. Гарри узнал об этом из ответного послания партнёров по бизнесу, вместе с уверениями в том, что они ни в коем случае не заинтересованы в соблазнении друга. Нет, они не считали его непривлекательным, Мерлин упаси, но у них — «Прости нас, о Великий Избранный» — была вполне устроенная личная жизнь, без упоминания имён, что наводило на мысль о том, что Поттер — не единственный, кого покорил слизеринец. Гарри мог лишь порадоваться тому, что ребята ко всему отнеслись с юмором, и абсолютно точно не поддадутся возможному давлению, как со стороны директора, так и со стороны Молли Уизли — уж очень эта дама желала сосватать ему своих детей. Между тем, Гермиона металась от друга к возлюбленному и обратно, умоляя мальчишек прекратить этот детский сад. Понимая, что ещё немного и подключится сам Дамблдор, Гарри решил поговорить с гриффиндоркой, немного успокоить, и, возможно, облегчить ей жизнь. Беседа с Грейнджер была какой-то странной: девочка абсолютно точно понимала правоту Поттера, но при этом пыталась оправдать в его глазах Уизли, и поддержать директора, уверяя в том, что тот точно не стал бы желать зла своему протеже. Такого поворота Гарри не ожидал. Всё же: одно дело знать, что твоя подруга больше всего на свете доверяет Альбусу, но от этого не становится менее разумной, а другое — услышать, как она говорит, что, только следуя советам Великого можно продолжать жить. Что-то было во всём этом неправильно, не может человек одновременно иметь собственное мнение, и тут же его терять, словно у Гермионы раздвоение личности. Несколько месяцев назад, он просто разозлился бы на Грейнджер, и перестал с ней общаться, абсолютно уверенный в её предательстве и полной верности Дамблдору, сейчас же возникало ощущение наигранности, неестественности происходящего. Не совсем понимая собственные чувства, Поттер всё же посоветовал гриффиндорке обратиться в знакомое ритуальное агентство, аргументируя это тем, что у неё, похоже, какие-то проблемы с магией, вот она и мечется. Сначала девушка обиделась, ведь она искренне желала помочь, а он её посылает, неважно, что не далеко и надолго, а во вполне приемлемое место. На её высказывания юноша лишь пожал плечами: не хочет — не надо, это не у него проблемы с тем, чтобы понять самого себя. Через несколько дней она сдалась, растерянно поведав другу, что у неё вообще странные реакции на окружающих: то она хочет помочь Невиллу с домашними заданиями, то, всего через пару минут, она осознаёт, что образование Рона и примирение Золотого Трио — гораздо важнее. И что из всего этого её собственное мнение — разобраться невозможно. — Но, Гарри, — произнесла гриффиндорка. — Я же маглорождённая, к тому же, в сентябре мне исполнилось семнадцать лет. На мне не может быть ограничителя. — Зато, Герм, после твоего совершеннолетия ты можешь уже считаться взрослой и, с точки зрения Магии, не нуждающейся в одобрении родителей для любых собственных действий. Они не Главы твоего Рода, так как ни к какому Роду ты не принадлежишь, и теперь, когда ты официально взрослая, они не могут тебе указывать: участвовать ли в войне, выходить ли замуж за Рона, и посвящать ли себя лишь магическому миру, или нет. Понимаешь? Ты, конечно же, можешь прислушиваться к их советам, но больше не обязана им подчиняться. Если, скажем, тебя немного направить, то ты можешь благополучно подправить память мистеру и миссис Грейнджер, и отправить куда-нибудь заграницу, конечно, только ради их же безопасности, а затем, с развязанными руками, делать всё для нашей победы, или для своей личной жизни. — Но… Гарри, ты понимаешь, что твои обвинения указывает только на одного конкретного человека? Он не мог… ведь это неправильно… он не стал бы… — Конечно, Гермиона, он не мог. Я просто предложил тебе помощь. Один ритуал, который очистит твою ауру, просто, чтобы знать: никто ничего тебе не навязывал. Он не повредит, и даже наоборот — поможет, если, скажем, после нашей прошлогодней прогулки в Министерство, у тебя остались какие-то неприятные последствия тёмных проклятий. Ничего опасного. Этот ритуал довольно часто проходят все волшебники от мала до велика. Кто-то — регулярно, а кто-то раз в несколько лет. — Даже маглорождённые? — Те, кто попадают на работу в Министерство или в те места, где приходится много и часто общаться с другими магами — да. Их просвещают по этому поводу, спроси у Невилла, или у того же Рона, уж он-то точно проходил этот ритуал после всего, что с нами происходило. — А почему же он нам никогда не говорил об этом? — Он просто считает, что мы знаем. Ты ведь, наверное, замечала, и не единожды, что он уверен в том, что говорит нам элементарные вещи. Рон, в отличии от нас, здесь вырос, Герм. Для него это естественно, как дышать или есть. Мы же должны обо всём узнавать. Вот когда невольно пожалеешь, что не согласился с предложением Шляпы — слизеринцы, в своей ехидной манере, обязательно не просто рассказали бы, а заставили бы выучить Традиции волшебного мира, просто, чтобы маглорождённый студент не позорил их аристократичный Дом невежеством. — Гарри?! — Что — Гарри? Скажешь я не прав? Много ты узнала от наших старших соучеников, не вникая в каждую найденную тобой книгу, о том, как вести себя с чистокровными, чтобы не нажить врагов? А ведь среди львов тоже много и чистокровных, и аристократов, но затруднять себя, взваливая на свои плечи необходимость воспитания — не хочет никто. — Но ведь эти Традиции… они устарели… — И это говорит самая умная ведьма нашего потока. Гермиона, сколько из Традиций обычного мира устарели, а сколько считаются и по сей день необходимыми, и это доказано учёными и врачами? — О чём ты? — Скажем, традиция — мыть руки перед едой. — Это гигиена, Гарри. — Берущая корни ещё в те времена, когда люди не готовили на плите и не ели на кухне, а сидели в огромных залах, а то и вовсе на поляне в лесу, и руки у них были… да кто возьмётся сказать, в чём именно они испачканы?! — Эээ, … видишь ли, мыть руки нужно и сейчас, так как пачкаются в наше время они не меньше, чем прежде… — И свою Магию, свою Силу, Гермиона, и свои магические поля точно так же очищать нужно даже в наше время, ведь проклинать, воздействовать на нас, да и просто болеть — мы не перестали. Понимаешь? — Кажется, да. — Тогда, я пошлю письмо в агентство, чтобы тебе назначили время для консультации, и прислали Договор, хорошо? — Договор? — Конечно. Полная конфиденциальность, и обеспечение исполнения именно нужного тебе ритуала, а не того, что придёт в голову чужому человеку. Безопасность, Герм, поддерживаемая самой Магией. — Мы действительно слишком мало знаем об этом мире, Гарри. Договор, ритуалы, и Мерлин знает что ещё. Спасибо. — Не за что. — За то, что тебе не всё равно. Ты мог просто оставить меня разбираться с моими проблемами, а ты уделил время, объяснил свою точку зрения и предложил помощь. — Мы ведь друзья. — И я этому несказанно рада, но, почему-то мне кажется, что ты не бросил бы любого человека в подобной ситуации. — Если я могу помочь, то помогу, если нет — то не стану мешать. Я не всесильный, Герм, и не всезнающий, но то, что мне под силу — я сделаю, — мягко улыбнулся молодой человек. — Пойду писать письмо. Ни о чём не волнуйся, всё будет в порядке. — Спасибо, Гарри. В тот же день Кричер отнёс письмо мистеру Стэнли, в котором Поттер выражал свои подозрения в отношении того, что происходит с его подругой, и спрашивал, поможет ли тот же ритуал, который проходил он сам, девушке. Ответ пришёл после завтрака на следующее утро, в конверте был также бланк Договора. Молодой человек оказался прав, к тому же, писал Стэнли, сама подготовка к ритуалу очистит организм волшебницы, если во всём виноваты какие-либо зелья, впрочем, маг советовал не рисковать и пройти всё до конца, не ограничиваясь лекарственной очисткой. Поттер прекрасно понимал, что для агентства ритуал это прибыль, но с другой стороны он не мог не признать, что в организме Гермионы может остаться что-то, что нельзя вывести зельями, поэтому он настоял на подписании Договора. Подписи Грейнджер не хватило, что означало, что у неё нет достаточного количества собственных денег, и Гарри, не слушая её возражений, тоже поставил свою закорючку, подтверждая платёжеспособность клиентки. Ей он предложил вернуть долг позже. Грейнджер вспомнила, что у неё есть собственный счёт в магловском банке, и согласилась, обещая вернуть деньги летом, когда она сможет обменять фунты на галеоны. Вечером, в очередной раз сидя перед камином в апартаментах Мастера зелий, молодой человек поведал любимому о том, в чём он подозревает директора. Северус, немного помолчав, предположил, что и ему было бы не вредно пройти подобный ритуал, просто так, перед тем, что может разразиться в Хогвартсе со дня на день, но при этом Снейп попросил ведущим быть Гарри, пообещав научить того всему, что он должен знать. Главы Рода у Северуса не было, он даже не был уверен, что относится к Роду Принцев, а не отлучён — с родственниками по этой линии он почти никогда не встречался, а Снейпы были маглами. Поттер был удивлён тому, что зельевар не обратился к профессионалам. — Я доверяю тебе, Гарри. Доверяю так, как не доверял уже много лет никому на свете. — Северус, — осторожно начал юноша. — Во-первых, ты не представляешь, как я польщён. Во-вторых, я хочу быть уверенным, что ты осознаешь все предполагаемые последствия. При наших отношениях, и при тех чувствах, которые мы вызываем друг у друга, а также, учитывая реакцию наших Сил… Последствия непредсказуемы. Понимаешь? Магия может повести себя так, как сочтёт нужным, особенно учитывая, что Она всегда реагировала нестандартно на любые мои просьбы. — Я понимаю, и даже… рассчитываю на Её благосклонность. Мне… страшно, Гарри. Не за себя. Я боюсь, что могу тебя потерять. И… я не хочу, чтобы кто-то из нас о чём-то забыл. Если мои предположения окажутся верными, то мы никогда не сможет забыть друг друга. Я очень на это надеюсь, впрочем, если тебя это не устраивает… — Шшш… какой же ты недоверчивый, а говорил, что веришь мне, Сев, — произнёс юноша, взбираясь на колени любимого. — Я хочу. Очень, — молодой человек прервался, чтобы поцеловать Мастера зелий. — Успеем подготовиться до выходных? — Успеем, — выдохнул Снейп. Он очень боялся, что парень не захочет быть связанным, ведь, как правильно заметил Поттер, любой ритуал, проведённый не чужим человеком, сближает, укрепляет отношения, и не даёт никому из участников забыть друг о друге. Поднимаясь с ковра, и притягивая в свои объятия Гарри, Северус надеялся на то, что они действительно всё успеют до того, как Тёмный Лорд или Дамблдор сделают следующий шаг, и жалел лишь об одном — что они не додумались о подобной возможности себя защитить на несколько месяцев раньше.