Возможность

Противники немного склонились, не отрывая взгляда один от другого. Этот поклон — дань традиции, но истинного уважения, ни один из них к врагу не испытывает. Чувства Лорда являются смесью из любопытства, застарелого страха и непоколебимой уверенности, что с ним ничего случиться не может. Поттер же, как это ни странно, ощущает коктейль, состоящий из жалости к противнику и сожаления от того, что придётся сделать. Гарри не готов убивать. Драться — да, остановить сумасшедшего — конечно, но не любой ценой. Есть люди физически не способные на убийство, даже в самых благих целях. Глядя в глаза монстру, прервавшему не одну жизнь, юноша не мог заставить себя даже просто ненавидеть его. Молодого человека заполнила жалость к талантливому никому ненужному мальчику, унаследовавшему Дары своего великого предка, но не получившему признания от собственной семьи. Воландеморт привычно произнёс: «Круцио», и Поттер автоматически выставил «Протего», уже ощущая щит, он вспомнил, что от Непростительного за ним не укрыться, но красный и золотистый лучи слились, напомнив обоим о том, что их палочки — сёстры. Как можно было об этом забыть? Что послужило причинной для Тома — Гарри не знал, но сам он, видимо, настолько погрузился в приснившееся летом и в попытки это предотвратить, что просто не подумал о новой волшебной палочке. Сейчас это уже не имело значения. Представив себе повторение событий двухлетней давности, молодой человек полностью высвободил своё волшебство. Песнь феникса, казалось, зазвучала ещё громче, чем прежде, золотой купол возник, и противники вновь приподнялись над землёй, как когда-то. Только Гарри больше не хотел любой ценой загнать горошины света в палочку Тома, нет, теперь его мысли были лишь об одном: остановить это безумие, прекратить войну. Никто из окружающих не должен платить за их исковерканные жизни. Сила молодого человека всколыхнулась, поднимаясь из самого нутра юного мага. Защитить, защитить всех, и «своих» и «чужих», потому что так велит ему сердце. Нет таких понятий, как «враги» и «друзья», есть только люди, со своими недостатками, болезнями и одиночеством, со своим нежеланием и невозможностью понять друг друга. Но больных нужно лечить, а не ломать или уничтожать. Смерть и пытки не изменят ни общества, ни отношения людей к себе и своим близким. Страх исчез, оставив после себя лишь уверенность в правильности своих действий. Даже если он погибнет — другие будут защищены от магии Воландеморта. Конечно, Гарри не любит всех и каждого из присутствующих здесь, его жертва не будет подобна той, что принесла его мать, но его любви к Северусу хватит, чтобы удержать монстра, не допустить мести со стороны Тома дорогому для Поттера человеку. Волшебство растеклось по стенам купола, уплотняя воздух, изменяя его консистенцию, обвивая противостоящих друг другу магов. «Остановись» — мысленно попросил Гарри. — «Прекрати изводить себя и окружающих ненавистью. Пора всё закончить. Войны не продолжаются вечно». И словно из самого воздуха пришёл ответ: «Не могу. Я больше не подвластен себе. Всё так запуталось, что я уже не знаю — где кончаются мои желания и начинается то, что навеяно безумием». «Позволь мне помочь» — взмолился Поттер. Удивительно, но Волан-де-Морт расслабился. Он не опустил палочку, да и вряд ли смог бы разорвать возникшую связь, но перестал бороться. Его Сила больше не заполняла пространство, только магия Поттера лилась, послушная песне феникса и желаниям своего носителя, она проникала глубоко внутрь старшего мага, очищая его, разрушая выстроенные им барьеры, сминая щиты. Плетение связи менялось, это больше не был безликий белый луч, из смешавшихся заклинаний, но толстый золотой канат, по которому вместо ненависти и требования подчиниться, перетекало сочувствие и тепло. Будь Гарри таким же, как прежде он никогда не смог бы совершить ничего подобного, ведь для этого нужно понять и простить своего врага. Не проживи прошлым летом юноша короткую, но полную боли жизнь, не получи он возможность изменить её, он не смог бы попытаться предоставить подобный шанс кому-то другому. Воздух был пропитан теплом, не летней духотой, но уютным ощущением дома. Тёмный Лорд запрокинул голову и громко закричал. Это невероятно невыносимо больно — собирать свою душу по частям, раскаиваться в содеянном, пытаться перековать самого себя. Чтобы ни сделали нам окружающие, навредить больше всего себе можем только мы сами, разрушив себя, подстроившись под то, что происходит во внешнем мире, и потеряв свою личность. По стенам купола пробежали тени. Подросток, лет шестнадцати, смотрит с болью на семью из трёх человек, они — обычные магглы, вот только он им не нужен. Ему ужасно одиноко и его разрывает от обиды, но он не выпускает своего монстра, а мирно разворачивается и уходит. Яркая вспышка света, и тень мальчика впиталась в измученное тело его взрослого «я». Изображения сменяли друг друга, показывая путь взросления и изменений тёмного мага. Волшебник осел на землю, он больше не кричал, истратив все силы, и просто вздрагивал под градом ошибок сломавших жизни ему и его жертвам. Змееподобное тело окутала туманная дымка. Связь разорвалась, и золотой купол опал, оставляя лишь сферу, мешающую магам за ней приблизиться к дуэлянтам. Песнь феникса подошла к концу. Туман рассеялся и все смогли увидеть глубокого старца, лежащего на земле. Он был неподвижен. Гарри медленно приблизился к поверженному врагу, или же просто к несчастному человеку. Том Марволо Реддл был мёртв, но его тело обрело человеческий облик, а душа, как надеялся Гарри, стала вновь одним целым. Можно уничтожить вместилище — тело или крестражи, но саму душу уничтожить нельзя, лишь покалечить, разорвав на части. Проведя рукой по лицу старика, Поттер закрыл глядящие куда-то вдаль безжизненные глаза. Взгляд юноши поднялся к окружающим его магам, не зная чего ожидать от последователей почившего Лорда. Поляна Запретного Леса оказалась заполненной, здесь были не только Пожиратели, прибывшие вместе со своим Господином, но и многие другие волшебники, явившиеся, видимо, на помощь Дамблдору, считая, что тот откликнулся на призыв Тёмного Лорда. Странно, Гарри был уверен, что после боя в коридоре Хогвартса многим должна была понадобиться помощь целителя, и в Больничном крыле они должны были увидеть директора. Впрочем, сейчас его это не волновало. Молодой человек взмахнул палочкой, снимая защитный купол. Вокруг стояла оглушительная тишина. — Всё закончилось, — устало произнёс парень. Раздались хлопки — несколько очнувшихся Пожирателей бежали при помощи аппарации, пользуясь тем, что защита Хогвартса пала. Доказать их причастность вряд ли будет возможно, но Гарри мог только радоваться подобному исходу — ему до одури, до зубовного скрежета надоела тяга магов, как расы, к самоуничтожению. Сколько можно искать виноватых, вместо того, чтобы решать возникающие проблемы? Сейчас он отчётливо понимал, почему после прошлого падения Лорда некоторые Пожиратели были признаны невиновными на самом деле — в те времена старались сажать в Азкабан тех, кто действительно опасен, иначе волшебный мир потерял бы гораздо больше, чем способен восстановить. Поттер медленно брёл в сторону замка, и все расступались перед ним, не решаясь прикоснуться к Победителю. Страшный крик, словно вой раненного животного, привлёк внимание волшебников. У тела погибшего Лорда сидела Белла, положив его голову себе на колени и безумно раскачиваясь. Она не бежала с другими, ей не нужны были оправдание или свобода, её идеал, смысл её жизни был мёртв, и она сходила с ума от невыносимой боли. Гарри обернулся, в поисках того, кто стал центром его Вселенной. Его любимый оказался совсем близко, достаточно протянуть руку, чтобы коснуться его. Наплевав на конспирацию, юноша прижался к своему наречённому, в поисках тепла и поддержки, и старший маг обнял его, даря утешение. Их обоих больше ничто не волновало. Всё так же, не размыкая объятий, только развернувшись лицом к замку, они направились в Хогвартс. Какие-то крики, доносящиеся с поляны, не заставили их оглянуться. Там в Лесу пришедшие в себя волшебники громко радовались окончанию войны, лишали палочек оставшихся Пожирателей, возмущались уходом своего Героя и компанией, которую тот для себя избрал. Однако следом за парнем никто не пошёл, то ли — не желая мешать, то ли просто не интересуясь тем, что тот собирается делать и куда направляется. Не сговариваясь, пара направилась в Больничное крыло, чтобы узнать: что происходит с Дамблдором. Директор был в сознании. Поппи сообщила, что наложить заклятие Стазиса не получается, и что Альбус то приходит в себя, то вновь впадает в забытье. Последнее длится каждый раз дольше, чем до того. — Гарри, … ты смог… ты победил… и ты жив, — с трудом произнёс старик, взгляд на Северуса был укоризненным. — Я не победил, я смог с ним… договориться. Том Реддл умер человеком, полностью собрав свою душу, и раскаявшись в том, что натворил. — Ты… победил, мой мальчик… Так, как мог… только ты, … протянув руку… врагу… и предложив… ему…помощь, — каждое слово звучала слабее предыдущего. Северус произнёс диагностирующее заклинание. Времени помочь Альбусу уже не оставалось, можно было лишь проститься с наставником и проводить его в последний путь. — Гарри, … прости меня, — вдруг произнёс директор, в его глазах стояли слёзы, и Поттер хотел верить: если уж Волан-де-Морт способен раскаяться в своих злодеяниях, то и Дамблдор должен быть способен на это. — Liberabit vos… — Экспеллиармус! — воскликнул Гарри. — Протего Максима! — вторил ему Снейп. — Что… что он собирался сделать?! — растеряно спросила мадам Помфри, проверяя пульс вновь лишившегося сознания пациента. — Liberabit vos a potestate, — тихо ответил Северус, наблюдая за её действиями и опасаясь, что они вместе с Гарри всё же убили директора. — Освобождаю тебя от силы? Он собирался лишить Гарри магии? Зачем? — Боюсь, мы этого никогда не узнаем, — шёпотом произнёс Поттер, указывая на изменение состояния Дамблдора. — Но, думаю, он считает, что этому миру не нужны сильные маги, тем более те, кто не хочет зависеть от желания и мнения окружающих. Альбус Дамблдор умер десять минут спустя, не приходя в сознание. Его рука к тому времени почернела полностью, область поражения достигла плеча и части груди. Гарри и Северус простились с ним, безмолвно постояв рядом. Сказать им ему было нечего. Сплетя пальцы своих рук, в желании поддержать друг друга, они покинули Больничное крыло. Пусть празднуют те, для кого это радостный день, пусть оплакивают своих близких родственники погибших. Этим двоим нужно было только немного времени вместе, желательно — наедине. Они оба устали, и их обоих вновь предал Наставник, это не то, что легко пережить, но они обязательно справятся, ведь у них появилась возможность быть рядом с тем, кто не предаст никогда.