...
Просыпается Тайлер ближе к полудню, потому что демонстративно (для кого, господи?) отключил будильник, как только зашел в дом Джоша. Того рядом кстати не оказывается, и Тайлер переворачивается на спину, позволяя своему организму дойти до мысли, что они все еще живы и вот, незадача, вынуждены снова бодрствовать. Насколько Тайлер успел заметить, на втором этаже находятся только спальня и ванная (дверь была приоткрыта, и лампочка над зеркалом немного мерцала, видимо, проблемы с проводкой), дом реально казался крошечным, в сравнении с домом семьи Тайлера. Но для одного – в самый раз, наверное. Если Тайлер начнет жить один, есть все шансы что он найдет себе халупу еще меньше. По комнате валялись не распакованные коробки с вещами, и Тайлер даже запнулся об одну, пока тащился к двери. Когда он спустился, Джош был на кухне, а в гостиной горел телик, готовый к кино-марафону. – Я готовлю максимально ублюдочный завтрак, – довольно скалится Джош, поворачиваясь к Тайлеру. – Что, прям серьезно, все для максимально ублюдочного меня? – сонно улыбается Тайлер. – Оу, – Джош очень натурально опешивает, и задумчиво прикладывает руку к подбородку, – Нет, боюсь, тягаться с таким уровнем у меня не получится… – Средне-ублюдочный завтрак? – давя смешки подсказывает Тайлер. – Ага. Средне-ублюдочный завтрак, в таком случае. Обычно, Тайлеру /действительно/ плохо по утрам. Он страдает от головной боли, он не особо справляется с тем, чтобы убедить свое тело что к его собственному сожалению, им как-то надо функционировать, он пытается избегать любых коммуникаций с людьми, хотя бы до обеда. Ну и в целом, как правило, перспективы нового дня не сулят ничего хорошего. Но он уже почти смиряется, что видеть с утра Джоша, болтать с ним за, вообще-то, вполне обычным и даже приличным завтраком, и лениво спорить о том, что они будут смотреть – ужасы, или комедии, – это приятно. И, в общем, Тайлер привыкает. Привыкает зависать у Джоша чаще, чем под крышей родителей, привыкает к почти постоянному присутствию Дана, куда бы он не пошел, привыкает к тому, какой седативный эффект на него оказывает их общение. Привыкает к тому, что Джош оказывается чертовски внимательным типом, который, кажется, всегда замечает перемены настроения, связанные с мерзкими голосками в голове Тайлера, и который всегда очень мягко может сместить фокус внимания на что-нибудь другое. А еще, привыкает к тому, что Джош вообще-то не 24/7 тот улыбчивый, спокойный и уверенный человек-обаяние. Иногда его друг начинает болезненно походить на самого Тайлера, во всяком случае, смотрит так же затравленно, как его собственное отражение, нервно заламывает пальцы, кусает губы, и очень мало говорит. И в горле под кадыком тогда ворочаются два невыносимых чувства, слишком больших для человека: восторг и ужас. Он совсем не уверен, что смог бы доверять самому себе так же, как ему доверяется Джош. И тогда Тайлер привыкает еще и к тому, что он сам может помочь кому-то сместить фокус внимания. Тайлер тоже может обладать седативным действием. Ох, вау....
– Я долго думал, – говорит Джош, как будто между делом, пока Тайлер обгоняет его в какой-то дешевой подделке на мариокарт, – В общем, мы с тобой скоро станем коллегами. Машинка Тайлера слетает с трассы. Он сужает глаза и трет подбородок. Это, вообще-то, не его дело. Ну, типа, он же сам блять зарабатывает этим на жизнь, и вообще – вообще! – не жалуется, да? Просто… Просто что, Тайлер? Просто ты типа решил, что тебя не жалко? Подсознательно считаешь себя конченным неудачником? Забил хуй на свое будущее? Смирился с тем, что ты – разочарование семьи? Тебе не страшно? Ты стараешься не думать, о том, что будет дальше, и как, если что, вылезти из всего этого? Потому что подсознательно ты знаешь, хоть и не хочешь об этом думать, что кажется, вылезти не получится. Потому что тебе все равно на свою жизнь. Потому что ты веришь, что Дан заслуживает хорошей жизни, светлого будущего и чего-то большего, чем пихать дурь подросткам за супермаркетом. Заслуживает, в отличии от тебя. – Эй, Тайлер, – Джош садится перед ним, пытаясь поймать его взгляд, – Ты чего? Тайлер молчит. Он, типа, не знает, как друзья поступают в таких случаях. Он имеет право отговаривать Джоша? Он имеет право запугивать его перспективами застрять в этом болоте? А если тогда Джош начнет спрашивать, почему сам Тайлер занимается этим? А если после его попыток объяснить, Джош решит, что ему не стоит дружить с таким никчемным придурком? Или, что, если он разозлится, что Тайлер лезет в его жизнь, осуждает его решения, ведет себя как мамка какая-то. Что блять делать? – Тайлер, – теперь Джош смотрит обеспокоенно, – Тайлер, прием, вызывает земля. Хьюстон, у нас проблемы? Тайлеру кажется, что тревога отравляет его вместе с кровью, которую гонит бешено скачущее сердце. Он чувствует себя в ловушке. Он заставляет себя дышать. – Это… Типа… Делай, как считаешь нужным, – выдавливает из себя Тайлер. Джош слегка выдыхает, немного успокаиваясь от того, что Тайлер хотя бы говорит. Потом вздыхает и кладет локти на его колени, опуская на сложенные руки лоб. – Я не идиот, даже если ты другого обо мне мнения, – голос Джоша чуть приглушенный, и Тайлеру кажется, что он вибрирует где-то у него в ногах, – Я понимаю, что в этой работе куда меньше веселого, чем кто-то может подумать. Я взвесил все за и против. Но это выглядит как идеальное место, для таких, как я. – Для каких, таких как ты? – собственный голос, сдавленный и скрипучий, мысленно он видит, как слова режут по деснам. – Безнадежных, – глухо отзывается Джош. Тайлер не помнит, когда последний раз плакал, тем более при ком-то, но тут, в маленькой необжитой гостиной, он не перед /кем-то/, он перед Джошем, и от этого одновременно гораздо стыднее, но при этом, черт, как будто быть даже таким при Джоше – нормально. Но это все проносится где-то дальше, чем внимание Джозефа, потому что он плачет, и обнимает Джоша, хватаясь руками за футболку, и шепчет кажется какой-то настолько плаксивый, сентиментальный бред, что сам бы себе дал по лицу, но он /правда/ говорит, что думает, и ему ужасно больно от мыслей, /как/ о себе думает Дан, и ему больнее еще не было, и он чувствует, как Джош хватается за него в ответ, и гладит по спине, когда дрожащий голос Тайлера все никак не может перестать перечислять, какой Джош потрясающий, замечательный, совершенно точно не безнадежный, и что валил бы он обратно, из этого ебанного города призрака, что лучше бы он вообще никогда не приезжал, потому что блять жил же нахуй Тайлер как-то без этого всего, и что теперь он ненавидит это место еще сильнее, и себя тоже ненавидит, и Джоша, придурка, ненавидит. И просто, блять, срывается в ебучую истерику. Когда спустя пару минут, они сидят на полу у дивана, Джош все еще прижимает Тайлера к своей груди, легко гладит по спине, и время от времени прижимается губами к его волосам на макушке. И Тайлера почти физически корежит от пережитой истерики, накатывающего стыда и от того, насколько все вокруг ебанутое. Но он так невыносимо устал, и точно не хочет, чтобы Джош переставал. У Тайлера крепкая зависимость к седативным, а зависимые люди жалкие. А Джош – мощное седативное. И каждый неловкий поцелуй в волосах кажется посылает Тайлеру волну спокойствия. Человек слаб. – Я подумаю еще раз, хорошо? – тихо спрашивает Джош, – И Тайлер… Все будет нормально. Обещаю. Тайлер закрывает глаза и думает, что он не знает, как дружить.