ты – судья? о, нет!

Ну, и типа, в общем, когда тебе не за что держаться – ты падаешь. Тайлер вливает в себя какой-то ликер, прямо из горла, стоящий рядом Брендон хихикает, и ободряюще пиздит что-то похожее на “так держать”, и Тайлер улыбается ему, потому что, блять, вот же оно – настоящее веселье, единственное счастье, ему не нужна могила, ему нужно забытье. Он не видел Джоша с тех пор, как тот оставил его на крыльце, и Тайлер совсем не думает, все ли еще тот в одном с ними доме. Тайлер не беспокоится, вообще. Тайлера нет дома, и он не знает, чьи руки хлопают Брендона по плечам, радостно соглашаясь “закинуться и оттянуться как взрослые мальчики”, Тайлеру по-ху-ю. Он раскусывает таблетки, запивает их спиртованной хуйней, и Брендон лижет свои губы и тянется к нему с явным намерением сосаться, когда Тайлер смеется и пихает его в плечо, потому что, “имей совесть, подожди хотя бы пока подействует”, но на самом деле, подожди до другой жизни, еблан, как бы ни было сильно желание разъебать себя, он найдет сегодня что-то получше. Брендон хихикает, и говорит, что в нем сидит уже две, и если Тайлер не готов, то ему срочно надо кого-то найти, и Тайлер даже не говорит, а просто показывает рукой в сторону двери, и этот подстрекатель его импульсивных проебов сваливает. Связь с Богом потеряна, первородный грех еще как суммируется со всеми последующими. За всю жизнь не отмолиться, так и нахуя пытаться? Тайлер плывет вместе с кухней, и она меняется на гостиную, и ему кажется, что все эти ряженные придурки застряли вместе с ним в бесконечном падении вниз, и это ли не повод праздновать, как в последний раз, и время на исходе, и, пожалуй, пора тоже “кого-то найти”. Как же легко человек падает в объятия своих слабостей. Но нахуй, он не будет страдать сейчас, у него будет достаточно времени для того, чтобы возжелать быть распятым, когда ему придется забирать вещи от Джоша, искать себе клоповник и охуевать там от жалости к себе, но не сейчас. Он проебет свою жизнь с размахом. На самом деле, он надеется, что Джош прямо сейчас на заднем дворе своего дома сжигает его вещи, пусть даже вместе с коробкой с деньгами, ведь тогда Тайлеру будет не за что больше держаться, и может быть, тогда вселенная сжалится и сделает в его случае исключение, в плане этой блять ее гравитации, и его выкинет нахуй в открытый космос. Если они все в матрице, то, наверное, смешав таблетки от Ури и алкоголь, Тайлер подобрал наугад код какого-то ужасного вируса, и все, блять, нахуй сломал, потому что выцепляя кого-нибудь среди дешевых ярких тряпок и кривоватого грима, он видит буквально призрака своего прошлого. И это самый страшный костюм, который Тайлер видел. Длинный парень ловит его взгляд на себе, и о, блять, с каким же грохотом его жизнь ускоряется в своем падении в пизду. Тайлера передергивает, когда тот ему улыбается, все так же с кем-то разговаривая. Тайлера передергивает, и если ему казалось, что к этому моменту сердца в его теле больше нет, то что тогда сейчас орет вместо него? Даллон, блять, Уикс. Самая сладкая, самая больная одержимость Тайлера. Почетное второе место по проебам в его жизни, лейтмотив его “Грехопадения”, самый невыносимый, нахуй, уебок, во всем блядском Колламбусе. Самое красивое лицо, что Тайлер видел (потому что лицо Джоша – это то, что сегодня он пытается вымарать из своего мозга всеми, блять, силами). Поселившийся в его костях вкрадчивый голос. Самый мерзкий, блять, характер, данный человечеству, хотя, казалось бы. Самый жуткий кошмар и Тайлеру просто необходимо сейчас же дать ему себя убить. Блять. Тело делает вид, что оно больше здесь не присутствует, поэтому шагая к Уиксу, Тайлер не чувствует пола. Он так долго твердил себе, что он – самый обычный человек. С самым обычным лицом. С самым обычным взглядом, запахом, цветом волос, морщинками у глаз, еле заметными веснушками на переносице, он думал, что поверил, и вот сейчас он просто тупая моль, плетущаяся к огню. Как удачно, что все, что нужно чтобы уничтожить саму суть Тайлера Роберта Джозефа оказывается под крышей одного, блять, дома. И когда глаза режутся о красные волосы рядом стоящего с Уиксом человека, мир начинает трескаться как стеклянный экран и кажется, что все же, конец наступит раньше, и будет совсем, блять, некрасивым. Джош болтает с Даллоном. Ага, блять, вау. Тайлер знал же, ну, правда, он чувствовал, что скоро закончится все, вообще все, и он думал, что он готов, но сейчас, сейчас заканчивается даже воздух, и даже боль, и кажется, даже свет вокруг, и просто чудо блять господне, что он еще стоит на ногах, и, о, да, лучшего финала, конечно, не придумаешь. Ну что, Тайлер Роберт Джозеф. Ты знаешь, как ты оказался здесь? Все это время его сознание с садо-мазохистким удовольствием впихивало ему его же воспоминания. Помнишь, как классно самозабвенно отсасывать в туалете какого-то пиздец грязного бара? Как классно, когда кто-то натягивает тебя, в съемной квартире, пока ты с кухонного стола пытаешься слизать остатки химозной дряни? Помнишь, как ты поспорил с Уиксом, что сможешь дать троим за один вечер, ха, блять, ты собственно, почти победил тогда. Помнишь, с каким презрением он смотрел на тебя каждую редкую встречу? Помнишь, как ломаются кости, и ноют зубы и хочется выть, но ты просто ждешь смс, чтобы послушно побежать через весь город? Помнишь, какого это улыбаться, когда тебя смешивают с грязью? Когда ты мешаешь себя с грязью? Ну, может блять ты и не хотел бы помнить это все, зато вот Джош, скорее всего, теперь это /знает/. И, ну, блять, он увидел компанию Даллона слишком поздно, он, типа, подполз слишком близко, и его, ага, пиздец, его заметил и Джош, и Тайлер никогда не был крутым, а теперь, пожалуй, его репутация исчисляется в отрицательных значениях, так что нахуй это, он съебывает. И ловя подкатывающую тошноту дежавю, он разворачивается и слетает с места, как можно быстрее. В этот раз Тайлера хватают еще до того, как он доходит до выхода, и ну, блять, почти же, он даже жалобно успевает проскребсти ногтями по двери. Его руки очень крепко застряли в ладонях Дана, и тот пытается заставить его посмотреть на себя, и может быть, лучше бы Тайлер сейчас получил по лицу, но не вот это вот все, пожалуйста, и Джош хочет ему что-то сказать, когда происходит явление Даллона Уикса, и он слишком близко, Тайлеру хочется плакать. Джош как-то совсем не хорошо смотрит на Даллона, и ну, что ж, Тайлер даже гадать не будет, и думать тоже, больше никогда. В каком-то смысле, он уже мертв. – Бля, да оставь ты его, – улыбается Даллон, – Я же тебе кажется подробно объяснил, что это хуйня. Он переводит взгляд на Тайлера и колеса в его крови заставляют цвета на чужом лице меняться вместе с музыкой. Тайлер все еще мертв, но. Но он очень некстати вспоминает, что именно Джош слышал от него на крыльце. Собака-поводырь. Бесконечные шансы и кредит доверия размером с млечный путь. Ну же, отвернись. Пожалуйста. – Привет, Тайлер, – эта полу-усмешка все еще жжет куда-то под челюсть, а ведь прошли, типа, годы, – Ты, я смотрю, не меняешься, да? – Не мог бы ты сходить нахуй? – и Уикс удивленно дергается в сторону Джоша. Мертвый Тайлер прикрывает глаза. – Что, прости? – смешок, – Блять, Дан, я думал ты типа, умеешь делать выводы. Окей, если сегодня тебе /еще/ не было достаточно, смотри. Даллон, игнорируя хватку Джоша на плечах Тайлера, тянет поверх руки, и укладывает ладонь на шею, с такой блять жуткой нежностью, о которой Тайлер /мечтал/, и от мыслей о которой он себя /лечил/, и смотрит так сладко, так завороженно прямо в глаза, отчего Тайлеру начинает казаться, что на его ребрах завелись насекомые, ебанная саранча, и она прыгает по коже, вгрызаясь глубже. – Ну что, мой неразборчивый друг, – он гладит кожу и кажется, его пальцы тычутся прямо в пульс, – Хочешь провести эту ночь вместе? Честно, я скучал по тому, что ты умеешь. Если Джош вдруг не такой брезгливый, можем и его с собой взять? Четыре руки на его теле это очень, блять, приятно, и Тайлер чувствует себя абсолютной мразью, потому что сейчас – самая, блять, ужасная ситуация, которую он мог бы вообразить, но ему /так больно-хорошо-приятно-пиздец/, он просто мерзкий. Тайлер думает, что типа, если Джош не брезговал раньше, то сейчас-то, конечно, господи, и поэтому он смакует последние секунды тепла на своих плечах, но тот не убирает руки. Честно говоря, кажется, что он готов сломать его кости, потому что ауч, блять. И он впервые смотрит ему в глаза, и сквозь взбесившееся сознание, он видит, что Джош, он… Ждет? Нет, блять, нет. Тайлер такой, блять, придурок. Он так ошибался. Он ошибался, потому что был куском говна и никогда не мог увидеть то, что важно. Вообще-то, жалкие в этих историях нихуя не те, кто прощают. И нихуя не те, кто раз за разом, сквозь боль, остаются рядом. И не те, кто принимают других, не смотря на их ошибки, предательства и... А такие уебки, как Тайлер. Как Даллон. Мерзкие, жалкие, ненавидящие себя, не способные на нормальную любовь и отношения, и это чудо блять, что в его тупой, убогой жизни появился Джош, и может быть, если он все еще здесь, все еще дает шанс, то Тайлер мог бы хоть раз попытаться сделать что-то со своей жизнью, типа, нормальное? Может, они и правда ждут того случая, когда их старания окупятся, может быть зря, но вот Джош смотрит на него, и уже не так больно сжимает плечи, и, блять, вот он, этот ебаный случай, когда можно отдать хоть часть того, что ему так легко дарят, хотя, случай такой же жалкий, как жизнь Тайлера, с тем же привкусом грязи, но блять, вот же. – Уикс, – возвращение в мир живых его губы празднуют улыбкой, он смотрит Даллону в глаза, и со спокойным сердцем говорит то, что должен был сказать ему в лицо, еще тогда, все это время, сейчас, – Пошел нахуй. – Что, прости? – он повторяется, хах, но кажется ему уже не смешно. – Кажется, тебя уже второй раз подряд попросили отъебаться, – Джош отпускает одну руку с плеча Тайлера, чтобы обернуться на Уикса. Ухмыльнувшись, тот пожимает плечами, и уже собирается отойти, но в итоге добавляет: “потом ведь не отмоешься, Дан”. И мир Тайлера очень противно дергается, собственно, вместе с Джошем, вцепившимся теперь в высокий воротник плаща графа Пидоракулы, или кого там Уикс сегодня косплеил, и Джош держит лицо Даллона, прямо перед своим, и сильные руки тянут вниз, так что тот сутулит плечи. – Тебе стоит перестать судить по себе о людях, – и боже, блять, Даллон же реально напуган, и Тайлер надеется, что это будет единственным его воспоминанием о нем теперь, потому что это так, блять, странно и нелепо. Спокойный голос Джоша лезет куда-то в затылок, и Тайлер прислоняется к входной двери, у которой его остановили. Джош всматривается в глаза Уикса, улыбается, и наконец отпускает воротник. Как Даллон съебывается, Тайлер уже не наблюдает. Зато наблюдает складки капюшона, когда обнаруживает себя в объятиях Джоша, и тянет руки ему за спину, прижимая к себе. – Пиздец. – Есть такое. – Джош, ты же знаешь, он сказал правду. – Нет. Ну, то есть, – Дан вздыхает, – Про твое прошлое, наверное, да. Но то, что он говорил о тебе самом… Пошел он нахуй. – Я чуть не сорвался в то же дерьмо, что было тогда. Прямо сегодня. Потому что, блять, я не смог справиться с собой. Типа, опять. Джошевские пальцы, они вроде как, созданы для утешения, особенно, когда гладят между лопаток. – Справляться с собой бывает очень сложно. Я тоже не всегда понимаю, что я, блять, делаю. – Джош? – через яркие вспышки от таблеток, на него нападает паника, потому что Джош больше его не обнимает, он отстраняется и смотрит прямо в глаза. – Я сам его нашел. Даллона. Я попытался узнать у Брена, что тот имел ввиду, ну, после того как мы с тобой… Поговорили. Потому что мне надо было знать, чем тебя так разъебало. Джош смотрит в глаза еще какое-то время, и продолжает. – В общем, Брендон сказал, что ничего толком не знает, только что ты "нереально отжигал" пару лет назад. И что ему об этом сказал чел, который тоже здесь, и лучше спросить у него. И я спросил. – Жалеешь? – Нет, – Джош слегка улыбается, – Мне стоило знать. Ну, типа, нет, ты имеешь право не говорить о своем прошлом, и мне не… В общем, я просто рад, что смог понять. Хотя, не въебать ему было тем еще квестом. Джош смог понять. Он даже не злится. Ему не мерзко. Он хотел понять, что с ним. Джош заслуживает быть на пьедестале чьей-то жизни, вот, что смог понять Тайлер. Они стоят на выходе из дома, пока кто-то шатаясь не отталкивает их, чтобы выйти. Пол под Тайлером штормит. – Я, – язык превращается в что-то неуправляемое, – Я, типа, кое-что принял. – Много? – Джош щурится, чуть более обеспокоенно и блять, он выглядит таким уставшим. – Не, – приходится утолить нестерпимое желание потереть лицо, – Но я хочу домой. – Хорошо, – и он теперь знает, как чувствуется /воскрешение/, когда Джош берет его за руку, улыбаясь.

...

Тайлер, типа, в курсе что ему снится кошмар. Просто он такой нудный, долгий, бесконечный. Он пугает не происходящим в нем, а тем, что неизбежно происходит. Он в зале суда, неоправданно огромном, тошнотворно вычурном. И сейчас его подсознание снова будет отчитывать его, перечислять преступления, выносить вердикт, зачитывать приговор. Время липкое, медленное, бес-ко-неч-но-е. Он заранее виновен, и у него нет адвоката. По залу раскатывается грохот открывшейся двери. Тайлер бы рад посмотреть, но ему даже не обернуться. Он слышит громкие, быстрые шаги, и вот, в поле его зрения выскакивает нарушитель повествования. – Джош Дан, Ваша честь, – говорит он, и поворачивается к Тайлеру, – Я буду представлять сегодня интересы Тайлера Роберта Джозефа, моего подзащитного. Прежде, чем покинуть трибуну, он подмигивает Тайлеру. Кажется, теперь у него есть адвокат.