ты – судья? о, нет!

Тайлер вдыхает полной грудью, спускаясь вниз. Он думает, он проснулся последним, он думает, что не хотел просыпаться, но, когда доползает до кухни, видит только Марка и Джоша. Джош готовит завтрак, и они явно о чем-то говорили, пока Тайлер не явил им свое заспанное лицо в дверях. Что-то неприятно тянет угол губ, потому что это неуловимо скребет его по черепу, это похоже на утро в доме родителей. Но Джош оборачивается к нему, и не смотря на усталый взгляд улыбается так, будто бы пытается одной улыбкой обнять его за душу. Тянуть перестает. Марк тоже улыбается, и придвигает ему кружку с кофе. По версии мира Тайлера завтраки после таких событий должны происходить молча, напряженно и типа… Траурно. Но Брендон, добираясь до них последним, жалуется на продавленный матрас и называет Тайлера подвальной крысой и показывает язык, и говорит, что в следующий раз он ночует наверху с Джошем. Тайлер почти на автомате язвит, что следующего раза может и не быть, потому что он притворится что день Благодарения наступил раньше и он самолично запечет вместо индейки одного петуха. Марк давится смешком в кружку, Джош в открытую смеется, и наигранно шикает: “не выражаться за столом, молодые люди”. Ник с самым вымученно-серьезным лицом говорит, что из-за Брендона они затягивают с утренней молитвой, закрывает глаза, расставляет руки в стороны, призывая взять его за ладони, и Марк даже берет его за руку, задыхаясь от сдерживаемого смеха, и Тайлер смеется тоже. Они сидят на тесноватой кухне, и Тайлер думает, что, ну. Он хотя бы в этом всем не один. У них есть шансы, Господи, дай им шанс. “Аминь” – одними губами шепчет он в кружку. – Я скажу ему, что согласен перейти на этот его /новый уровень/, – Марк позволяет себе смешок, – Я звучу, как школьница, которую бойфренд пытается развести на секс и она наконец согласна? – он поворачивает голову в сторону Ника. – На десять из десяти, – непривычно сухо откликается Ник. – Отлично, – он складывает руки в замок на столе, – В общем, да, я соглашусь на то, что он предлагал, и тем самым, мы что-нибудь сможем узнать. В идеале – все. В просто невероятном счастливом идеале – мы даже останемся живы. – Через какое-то время, – говорит Джош, он единственный из них сейчас стоит, скрестив руки и отвернув лицо к окну, – когда Марк узнает, что именно они предлагают, он скажет, что знает еще кое-кого, кто был бы согласен поучаствовать. Он вздыхает. – Конечно, в пресловутом идеале это должен быть Ник, потому что тебя там знают и уже даже звали, – он наконец-то смотрит на них, – Но я не знаю, захочешь ли ты… – Я не… Я бы хотел, но я… – Ник опасно бледнеет, и Джош перебивает его: – Я понимаю, – он трет переносицу, – Тогда, более подозрительный вариант, но какой есть. Марк предложит им позвать меня. Ноги сами собой поджимаются под столом, и Тайлеру хочется целиком под него забраться, или наоборот убежать из дома. Это /опасно/. Это блять опасно, на самом деле, типа, блять, действительно опасно. Это как лезть ко льву в клетку, и его друзья, его Джош, они собираются запрыгнуть туда с разбега. – Так, я не понял, – Брендон нехорошо хмурится и слишком громко подает голос, все смотрят на него, – Ты типа, блять, главный теперь? Он тычет в сторону Джоша пальцем. Тайлер чувствует, как напряжение скручивает кухню колючей проволокой. На самом деле, никто не решал о том, что у них вообще есть главный, просто, кажется, теперь не только Тайлер чувствовал надежность, исходящую от Джоша. Рядом с ним всегда казалось, что все идет по плану. Им это необходимо. – Я, типа, просто пытаюсь думать, – он моргает, – А в чем проблема? – Не, все окей. Если ты главный, я спокоен, – и когда он широко ухмыляется, Ник рядом так тяжело вздыхает, что Тайлер с Марком снова начинают смеяться. Да, блять, Брендон Ури, шутник ебанный. – Но какая тогда у меня роль? – все еще улыбаясь, спрашивает Брендон. – То, что ты и так делаешь, – Джош тоже улыбается и пожимает плечами, – Будешь везде и сразу, попробуешь разболтать людей, может кто-то что знает. Это бы пригодилось. – Окей, – Брендон легко соглашается и показывает два больших пальца, а потом томно выдыхает: “Босс”. Джош закатывает глаза, и Тайлер уже хочет поинтересоваться, что по их плану должен делать он, но тут Ник буквально содрогается всем телом, и роняет кружку с недопитым кофе на пол, и кухня вся в темных потеках, и он шумно отодвигается от стола на стуле, и дрожит. – Какого хуя, – его голос дергается вместе с ним, и он как будто пытается остановить это, крепко обхватывая себя руками, – Вы, блять… Вам нормально?! Вы типа, вы так легко… Пиздец, вам вообще нихуя не страшно? Вы вообще понимаете, куда мы лезем? Господи, блять, вы вообще?!.. Он задыхается. Никто не успевает среагировать, никто, кроме Брендона. Пока все стоят оцепенев, тот уже сидит на корточках перед Ником, и очень медленно трет вначале его колени, а потом руки, аккуратно и мягко пытаясь их расцепить. – Ник, посмотри на меня, – кто бы мог подумать, что Ури может звучать /так/, что человек-вспышка может говорить так тихо, спокойно, излучать безопасность, – Ник, давай, дыши. Вместе со мной. Вдох-выдох, ага? Тайлер не знает этого человека, сидящего перед Ником. Он никогда его раньше не видел. Но, честно говоря, такого Ника он тоже никогда не видел. Его сейчас самого, наверное, накроет. Он, наверное, ошибался. Он, наверное, никогда не думал о Брендоне правильно. Он думает, каким образом он провел с этими людьми столько времени, и не узнал их. Он никогда этого не хотел. Он думает, как ебано, теперь он узнает их, в такой ситуации. – Вот так, посмотри на меня, – Брендону удается отцепить руки Ника от самого себя, и теперь он трет его ладони, вглядываясь снизу-вверх в лицо, и Ник всхлипывает, бормоча что-то про тюрьму, в лучшем случае, – Ник, эй. Знаешь, мы ведь… Мы ведь будем героями, понимаешь? Брендон позволяет себе улыбнуться, все так же растирая чужие ладони. – Мы же проведем расследование, вместо этих ебанных полицейских, прикинь? Мы сделаем их работу. Спасем людей. Да они нам должны еще будут. Он внимательно следит за тем, как Ник пытается дышать ровнее и делает вид, что не видит слез. Ну, все, вообще-то, делают вид. – Ты же знаешь о программе свидетелей, а? Они отправят нас куда угодно, типа, блин, не знаю… Всю жизнь хотел побывать на Мальдивах. Представь, может, они отправят меня на Мальдивы? Они просто не могут не прислушаться к нашим пожеланиям после всего того, что мы сделаем, – интересно, а сколько таких шуток до этого было воспринято всерьез, только потому, что Тайлер, да и не только, считали Брендона как минимум бешеным, а как максимум – тупым, и Тайлер старается не замечать, как совесть протыкает ему желудок, это так несправедливо, – Ты вот куда бы хотел? М-м? Я помню ты говорил про Швецию мне однажды… Голос Брендона гипнотический, и по мере того, как он говорит, Ник дышит все легче и дрожит все меньше. И кажется, Брендон заполняет всю кухню густым чувством спокойствия. Под таким мягким давлением расслабляются сжатые плечи. Тайлер чувствует себя благодарным, хотя забота Ури сейчас даже не адресована конкретно ему. – Швейцарию, Брендон, – Ник отнимает одну из рук и вытирает лицо, – И я говорил, что туда переехала моя бывшая… – Отлично, – не меняя интонации продолжает тот, – Переедем в Швейцарию и не знаю… Нассым ей под дверь? Ник сдавленно смеется, Марк подбирается ближе, не сильно приобнимая его за плечи. – Ты променяешь Мальдивы на это? – все еще хрипло спрашивает Ник. – Ну, да, – улыбается Брендон, – Да и потом, можно же будет попросить сменить место, ну типа, сказать, что нас рассекретили и нам нужен новый особняк. Они выделят нам особняк, круто же? – Ты опять пересматривал “Малавиту”, да? – Ник уже смеется, и напряжение окончательно покидает дом. – Как нельзя вовремя, как оказалось, – невозмутимо отвечает Брендон. Тайлер думает, что же будет с его семьей, когда ему дадут “особняк на Мальдивах”. Тайлер так и не спрашивает, какая у него роль в этом всем.

...

Марк говорит им через пару дней, когда они снова впятером оккупируют кухню Дана, что, наверное, это займет гораздо больше времени чем они полагали. Его пока посвящают в тонкости управления складом и логистикой перемещения крупных партий. И, блять, бизнес действительно /значительно/ больше, чем им казалось. Но когда его привлекут к более грязным делам – неизвестно. Честно говоря, он начинает бояться, что его могут не привлечь вообще. Джош просит его замолвить о нем словечко как можно раньше. Марк обещает, что постарается сделать это через неделю. Тайлер чувствует, как что-то холодное /дышит/ в его костях, но игнорирует это ощущение. По их плану, они должны пробраться глубже в эту систему, собрать доказательства, и… И потом они решат, что дальше. Что-то мерзкое, трусливое и жалкое внутри Тайлера говорило ему, что вообще-то, никто их не заставлял в это лезть. Что на самом деле, можно было бы жить дальше, даже с осознанием, чем занимается их босс. Тайлер думает, что он – смог бы. Тайлер бьет это что-то внутри себя наотмашь, и надеется, что у них получится хоть что-то хорошее. До той встречи с Марком они с Джошем почти не разговаривали, это казалось, как будто даже лишним, потому что поговорить о подобном ощущалось чем-то нереальным. Но одно на двоих ощущение скользило в прикосновениях, отражалось во взглядах. В том, как крепко Джош обнимал его ночью. Как Тайлер использовал любую возможность до него дотронуться. Потому что все, кроме Джоша казалось ему далеким, размытым, /несуществующим/. Но сейчас, когда парни ушли из их дома, кухня была прибрана, Тайлер молча потянул Джоша за собой наверх и пытался найти слова. Впереди его ждет последняя неделя, когда жизнь все еще будет корчится, притворяясь, что ничего не изменилось. – Я бы хотел сбежать с тобой, – говорит Тайлер, когда Джош ложиться на кровать, утягивая его за собой. – Я бы тоже хотел, – шепчет Джош, когда Тайлер садится на его бедра, пытаясь разглядеть в темноте лицо. Рука Джоша все еще держит его ладонь. Они обязательно поговорят, но позже. Сейчас Тайлер хочет забыть себя, свое имя, и все, что его окружает. Оставить только ощущения. И он тянется вниз, за поцелуем.