Колыбель жизни: Анабель

             Я знала о человеческой психологии немало, но все лайфхаки, как вернуть мужчину своей мечты, на Амера не действовали. Были в моей жизни хорошие книги, по которым можно было найти избранника, отфильтровать недостойных и пропустить их мимо своей жизни, не вляпаться со зависимые отношения или токсичную привязанность, где ты, как собачка, ждешь подачки от своего господина. Все было бы очень просто. Но нет.       “У вас должна быть своя жизнь. На субботнее свидание, которое назначают позже среды, всегда отвечать отказом. Вы женщина, внимание которой нужно заслужить”. Это прекрасные советы, но, когда Амер сам соизволил к тебе зайти раз в пятилетку, это не очень работает. Можно отшить его под угрозой увольнения или остаться без работы, без будущего, но ради чего? Чтобы он собирался тебя увидеть еще десять лет?       Или другие советы. “Стань стервой. Стань недоступной”. Я видела, что он охладел ко мне, поэтому стать в ответ такой же холодной — значит поставить окончательный надгробный крест на трупе нашей любви.       Или еще. “Дай ему все, что он захочет, нежность, ласку, любовь, отдай ему всю себя просто так, а потом, когда он решит, что это все само собой разумеется и принадлежит ему, отними, стань холодной и безразличной. А лучше - заведи себе любовника”.       Все это - прекрасные советы. Одни годятся для того, чтобы выбрать мужчину, готового тратить на тебя лучшее свое время и гордиться, что завоевал тебя. Те, кто хотят держать тебя на втором плане, с таким отношением просто не подойдут к тебе. Или бросят затею завоевать тебя после первого же отказа в свидании завтра.       Быть недоступной и самодостаточной — значит призывать мужчину за тебя бороться. Но это действует только тогда, когда у него к тебе есть хоть какой-то интерес. Иначе это пустая трата времени.       Дать, а потом забрать - прекрасный совет, чтобы привязать к себе мужчину, оказаться не такой, как все, быть роковой. Но это очень болезненная игра. Мужчина или станет твоим рабом, а ты - легендой в его жизни, либо просто сойдет с ума от ревности и угрызений совести, что потерял тебя.        У меня не было ни душевных сил, ни желания играть в эти игры. Опыт подсказывал мне, что счастья взаимности я больше не увижу. Никакое эротичное белье, глупый отказ от пирожных на ужин или духи от лучшего дома мод ситуацию не исправят. Все эти игры были лишней тратой времени и энергии. Я чувствовала, что устала от игр и от жизни в целом, мне хотелось покоя и расслабленной, умиротворенной жизни.       Поэтому я не делала ничего.       Ведь и правда. Я могла найти себе хорошего, достойного, верного мужчину. Отшила бы своим безразличием и холодностью девяносто процентов ухажеров, оставила бы самого упорного, который добивался бы меня, и считал огромнейшей победой каждое свидание со мной. Или иначе. Могла бы прыгать из одной кровати умопомрачительного красавчика в другую, плевав на свои эмоции, играя с мужчинами, как кошка с хозяйскими наушниками, дарила бы им всю себя, а затем отбирала. Меня бы запомнили, пару человек бы пытались покончить с собой из-за меня, еще один бы пытался начать новые отношения только спустя семь лет приема у психотерапевта, а один, самый роковой и сильный, в итоге бы покорил меня. А потом сыграл бы в ту же игру, что и я - убедил бы меня, что я смысл его жизни, а потом исчез. Игры жестоки. Карма не бывает без последствий. Поэтому все эти игры и ужимки не для меня.              Я вообще не понимаю, из-за какого проступка я помню прошлую себя, почему я вынуждена рождаться вновь и вновь, женщиной, не мужчиной, почему каждая моя жизнь полна печали и разочарования. Я так устала. И я уже не могу успокоиться в теплых объятиях тумана, я должна жить и помнить, и это так утомительно.       Я хотела покончить с собой. Я запиралась в ванной, держала в мягких от горячей воды руках бритву и задумчиво водила по руке, но не осмеливалась полоснуть глубоко. Держала в спальне на рассвете пачку таблеток в руках, думая, не разбудит ли шелест разрываемой обертки, двадцать раз, двадцать шелестов, вся пачка, мою соседку по комнате. Пила алкоголь, много, до тошноты. Когда понимала, что смелости у меня не хватит, уезжала на другой конец страны, подальше, чтобы прожить свою жизнь спокойно и без него. Чтобы быть гуманнее к себе, чтобы не резать свою душу редкими встречами с ним. Я начала писать все, что помнила.       Мое первое воспоминание, которое не дает мне покоя - я была руководительницей древнего клана. Это было очень давно. Может быть, тысячелетие назад. Я стала руководительницей клана, тогда это было обычным явлением. Я была воином и матерью. Престол заняла моя дочь. Затем я помню голубой туман, который окутал меня после того, как мое тело сожгли. Это было похоже на возвращение домой. Та боль, которая была в моей душе от смерти моего мужа, от убийств моих сородичей врагами и горечь мести - все это уходило с туманом. Я становилась чистой и обновленной.       Писать было приятно. У меня был большой письменный стол и ноутбук с огромным монитором, но я все равно предпочитала бумажные тетради. Иногда я выходила на балкон, чтобы выпить обжигающий кофе, но писать все равно возвращалась в дом.       Потом я родилась испуганной девочкой в стране, где быть женщиной - то ли горе, то ли преступление. Если думать о карме, наверное, я не ценила своего положения в прошлой жизни, раз судьба дала мне такой жестокий урок. Из главы клана я стала куклой Гудия, и эта фамилия каким-то чудом до сих пор ко мне прилипла. Из хозяйки судьбы я стала игрушкой. Мучительнее всего было то, что я забыла, кем была, и свобода мне только снилась в дразнящих ночных мечтах. И я никак не могла связать свою рабскую жизнь с ошибками прошлого и попытаться как-то искупить ее. Напротив, я стремилась идти наперекор судьбе несмотря на то, что я - всего лишь кукла.       Я не смогла уехать надолго от Амеров. Это было ядом. Такое встречается - однолюбы. Я вернулась в наш с Изао дом и стала проводить время там. Изредка носила его рубашки, это было все, что мне осталось от него, прикасалась губами к чашкам, из которых он пил свой проклятый кофе со специями.       И ведь неужели можно быть таким толстокожим, чтобы ни разу не увидеть, как мне неприятен этот запах корицы? Неужели нельзя было спросить о том, почему я кричу по ночам? Это же так просто - спросить. Я бы ответила, что помню свою прошлую жизнь, самую бесправную из всех. Я попыталась сбежать в другую страну от своей бесправной судьбы, но меня задушил собственный отец. Задушил по той причине, что я показала свое лицо жениху до свадьбы в обмен на информацию.              Горячие слезы от безразличия Изао затопили меня. Злость на то, что он не видел очевидного, выливалась в ядовитые слова в тетради.       Я не спала, потому что боялась кошмаров. Я сейчас это поняла - вся моя бессонница от того, что воспоминания из прошлых жизней душили меня, и мне не хотелось проваливаться в них снова и снова. Но я проваливалась. И когда сны были хорошими, я тонула уже в них, и не хотела возвращаться в реальность. Я не жила последний свои семь жизней.       Изао непременно заставал меня рядом с тетрадью и полной пепельницей окурков от сигарет. Что-то фыркал себе под нос, но мне было все равно на его недовольство. Я просто существовала, плыла по течению, а с его потерей в своей жизни я смирилась. Это была глухая рана, я даже получала какое-то извращенное удовольствие от того, что ему неприятно находиться рядом со мной. Быстрей уйдет, я быстрей смогу вдохнуть полной грудью аромат его духов и расплакаться в пустой комнате, прижимая к груди наполовину пустую пачку сигарет.       Мои последние жизни были похожи на затянувшийся кошмар. Когда я встретила Изао, я была поражена. Целую жизнь я хотела с ним заговорить, мечтала об этом, но не смогла найти в себе смелости. Вместо этого я завалила себя по горло работой и стала начальницей отдела, впервые за долгое время обогнала семью Хенсли, которая неизменно владела филиалом “Жизни” города Ханг.       Я посвятила свою жизнь наблюдениями за Амерами, потому что не могла набраться храбрости узнать обо всем из первых уст. Моя жизнь прошла в страхе, что меня накажут, если я заговорю с ним, а робкая надежда, что Изао подойдет, исчезла после первого десятилетия ожиданий.       Я обнаружила себя курящей на балконе третью подряд сигарету. Слезы высохли, осталась холодная дыра в груди, пустота, и чувство, что трудно дышать. Безнадежность окончившейся любви, которая была ли вообще?..              После этой робкой жизни я хотела заговорить с ним во что бы то ни стало, но судьба подвернула мне счастливый случай: Амеру Изао была нужна помощь. В то время я на всякий случай корректировала свою внешность, чтобы быть похожей на ту Анабель, что жила здесь раньше. Красила волосы, носила цветные линзы, потому что у меня был другой цвет глаз в прошлой жизни. Но он не заметил подмены, то ли слишком занятой, то ли слишком важный. Он никогда не замечал моих изменений во внешности…       Потом был первый робкий разговор, для которого мне пришлось напиться в хлам, так было страшно. И снова годы ожиданий, еще одна выброшенная жизнь. Эту жизнь я тратила на то, чтобы начать вести дневник снов, я коллекционировала свои, тогда еще думала, что сны, в тетради. Возможно, часть записей еще хранится в кабинете Анабель, где я провела несколько жизней за работой. Но сейчас я не пойду туда, я и так помню все кристально.       Я умерла. Я стала помнить не только свои жизни, но и смерти. Место, похожее на колыбель… Колыбель жизни, которая готовит тебя к новой жизни, умывает от страданий прошлого, успокаивает, греет твою замерзшую от одиночества душу, чтобы потом снова жестоко выбросить в этот мир. Но я выросла из своей колыбели и стала вспоминать все, что со мной происходило, в жизни и в смерти.       Странно, что Изао ничего не делал с моей наглой привычкой жить у него дома и прокуривать всю комнату. Ему было все равно. Он наведывался ко мне раз в несколько лет, и то, если вспоминал. Меня это устраивало. Еду и сигареты я приобрела на деньги, оставшиеся с прошлых жизней. Я помнила, где они были. Я всегда жила экономно, но теперь больше не хочу. Но все же очень странно, что он меня не выгнал. Я ведь ему не жена, у меня нет никаких прав на это место.       Потом было детство, одинокое в несчастливой семье без отца, и я целыми днями гуляла по двору, надеясь увидеть Амера. Мне посчастливилось встретить его в 14 лет, и он даже не заметил, насколько я молода. “Ты в отпуске?” - что за дурацкий вопрос, я же была ребенком. Конечно, в следующую встречу я уже была студенткой, но все же, как можно быть настолько слепым?       Наверное, это была единственная счастливая жизнь. Да, в ней были ожидания встречи и расставания, но я чувствовала любовь, заботу и то, что я не безразлична. Это не было так, как с Амели, которой просто дарили подарки, а потом выбросили за неподобающее поведение, нет. Я была любима. Без всяких дурацких родственников, которые смотрели на меня, как на паршивого щенка, без дурацких слуг, которые считали ниже своего достоинства помогать мне. Инь и Янь скрашивали мое одиночество, но они прожили всего одну жизнь рядом со мной, а потом… “Они уволились, ответила я Изао, когда он спросил.” Я не могла ответить, что они умерли, что я умирала много раз, пока ожидала его, что я была та же самая и другая, что за его отлучки я успевала вырасти, состариться, умереть и родиться заново. “Нет чувства времени”. Это уж точно. А я не могла поделиться, думала, заметит, это же так очевидно…       Все же я лукавила. Это не была единственная счастливая жизнь. Была жизнь, когда мы поженились. Да, по человеческим обычаям, которые в глазах Амеров - просто шутка, но все же. И мы провели счастливую, прекрасную жизнь вместе. Благодаря Изао я прожила яркую, насыщенную жизнь, и мне грех жаловаться, что он ушел от меня теперь. Надо было уйти первой.