***
Последняя неделя в качестве пациента Асана длилась мучительно долго. И вот, наконец, такси подъезжает на родную улицу, на которой Сонхун уже давно не был. В квартире стоит духота, и парень спешит раскрыть во всех комнатах окна, чтобы поскорее впустить свежий декабрьский воздух. Сперва родители настаивали забрать Пака к себе на месяц, но эта идея была для него полным абсурдом, потому что он и сам вполне может справиться со своим здоровьем и ведением хозяйства. Он принимается раскладывать вещи из сумки. Немного непривычно, что в его распоряжении находится весь шкаф. Вроде нечему удивляться, ведь так было всегда, однако он успел привязаться к тому новому, что было вокруг него в другой вселенной. Вспомнив все, хочется оставаться тем придурком, который ввалился в жизнь Джейка и не мог сделать и шага в сторону. Пока Сонхун был там, ему поскорее хотелось вернуться в реальность, но как только сделал это, то стал скучать по прошедшему времени. Несмотря на все неудачи там было то, чего он лишился сейчас — там был Джеюн. И как решать эту головоломку, у Пака нет никаких мыслей. Казалось бы, теперь Сонхун мог связаться с Джейком в любую секунду, если бы не одно «но»… Тот отвечал лишь изредка и короткими фразами, словно был бесконечно занят. Пожалуй, так, наверное, и было — ведь переезд требует многих затрат энергии и времени. Пак даже не видел, как он уезжал. Позавтракав с ним, пришлось уйти в палату и оставить парня спокойно собирать вещи. Никаких объятий или другой близости. Все вышло как-то скомкано. Шим говорил, что помнил и ценил каждый проведенный вместе миг, но возьмет ли со всей уверенностью эти чувства в новую, так сказать, жизнь? Им обязательно необходимо переговорить — желательно, по звонку, а не переписке. К слову о переписке, обещанный ответный номер оповестил о себе лишь после приземления в Австралию. Сонхун определенно верил Джейку. Старался не зацикливаться на парне и смотреть на жизнь свежим взглядом, ступая на привычный путь мечт профессии кардиохирурга и подготавливаясь к выходу на работу. Одним из странных способов для расслабления Пак выбрал генеральную уборку дома. Он тщательно прошелся по всем уголкам, обретя под конец дня приятную усталость в теле. Гораздо лучше осознавать, как задействуется каждая мышца тела, в отличие от того, на какой овощ Сонхун был похож, когда только вышел из комы. Парень заваливается на просторную кровать, которая никогда не хранила в этом мире чужой запах, и упирается взглядом в потолок. В телефоне все еще тишина, и Пак решает взять его в руки, чтобы просмотреть диалог с Шимом, где по-прежнему пустота, за исключением собственного сообщения радости о выписке. Ни ответа. Ничего нового за последние два дня. Занят. Джейк говорил, что ему необходимо уладить дела с родителями и, видимо, этим он так добросовестно занимается, не отвлекаясь ни на что и не на кого. Пак Сонхун, ты должен быть терпимее. Даже если расстояние причиняет боль, а теплые отношения начинают трястись по швам. И все равно… — Мог бы и ответить, — выключает экран Сонхун и вновь отбрасывает телефон в сторону, говоря в пустоту полутемной комнаты. Да уж, Пак просто паршивая кандидатура для отношений на расстоянии, а жизнь очень любит подсовывать ему испытания. Если еще прикинуть в голове, то, получается, что помимо личной сферы он остался без напарника по работе. Не может ли главный кардиохирург подсунуть ему другого ассистента? — Нет ведь, — Сонхун крепко зажмуривается и ударяет ладонью себя по лбу. В этом мире ему вообще не предполагался никакой напарник. Все…было там. Такое чувство, что это сейчас он находится не в своем теле или вовсе не вышел из комы. Сознание беспорядочно мечется на проведенной им самим границей между двумя мирами — ведь, однажды выстроив собственную жизнь по-другому, Сонхуну тяжело снова начинать все, будто бы ничего не происходило. Хотя он должен. Не выйдет отвертеться, потому что изменились лишь они с Джейком, а не существующие вокруг них люди. Здесь Джейка что не было, так и не будет существовать для его круга общения. Даже Джей — и тот осведомлен о Шиме, лишь как о непримечательном пациенте, что просто лежал с Паком в одной палате, и которого друг видел только тогда, когда устраивал визиты во время комы. По сути, что Джейк приезжал в Корею, что он вернулся обратно в Австралию — ни для кого это не играет особой значимой роли. Сонхун более чем уверен, что Джеюн чувствует то же самое, через что прошел он сам — они будто поменялись ролями, снова попав в действительность, к которой придется привыкать еще долгое время. Что вообще может тянуть Шима сюда — в место, где он оказался в больнице посредством аварии и где потратил два с половиной года жизни, так и не сыграв по факту никакой роли? Нужно ли ему после всего случившегося заявлять о себе в кардиохирургических рядах и с низов подниматься в должности? В том мире Сонхуна приняли помощником лишь благодаря оплошности парня, и вообще беря в расчет его полное отстранение из-за любой новой врачебной ошибки. А что в настоящем? Джеюну точно не достанется ничего легким способом. Куда не посмотри — другой континент, где у парня есть имя и значимость, подарит ему больше возможностей. Пак думает, что ненавидит излюбленную кино и книгами фразу «если любишь — отпусти», но это все, о чем он размышляет уже в течение недели с момента внезапного, но по логике вещей неизбежного, расставания. Живот начинает понемногу урчать от голода, и Сонхун предпринимает попытку наконец подняться с постели, взять себя в руки и прогуляться до ближайшего магазина. Кажись, похолодало еще сильнее, а из-за рано наступившей темноты создается ужасное ощущение напрасно прожитого дня. Купив и заварив в самом магазине упаковку рамена, парень замечает маленькие белые хлопья, срывающиеся с декабрьского неба, пока неспеша ест горячую лапшу. Первый снег. Его нужно встречать с кем-то значимым, чтобы пройти с ним долгий путь… Ну что ему делать со своими мыслями, когда он думает только о нем? Сонхун в спешке возвращается домой, решая, что наилучшим решением будет только отойти ко сну. Дела, покупка продуктов, решение всех остальных проблем — завтра. Все будет после того, как он хорошенько отдохнет. Около дома по-прежнему не работают некоторые фонари, и Пак недовольно шипит, когда, вытаскивая руки из карманов, роняет на припорошенный снегом асфальт телефон. Все так и валится из рук, и это, как и колющее чувство безысходности, раздражает. Стоит присесть на корточки за ним и осмотреть экран, что чудом уцелел от трещин, как ему в спину резко прилетает снежок, заставляющий от неожиданности опереться рукой о землю, чтобы не пошатнуться. Сонхун кладет телефон обратно в карман и, в готовности задать этому шутнику, поднимается на ноги и разворачивается. — Что, так сильно попал? «В самое сердце. Оно теперь болит…из-за тебя» — хочет ответить ему Сонхун, теряясь в попытках запечатлеть каждую деталь любимого человека и отдавая в итоге свое предпочтение глубоким карим глазам. — Когда ты… — Пак не договаривает, сбитый с толку от такой внезапной выходки, злясь от того, что ему так и не ответили на сообщения, в целом не предупредили о прибытии и тут же безумно радуясь тому, кого видит перед собой. Прямо в паре метров, а не на другом континенте. — Ты самый настоящий паршивец, Шим Джеюн. — В последнее время меня каким только образом не обзывали, — неловко отшучивается Джейк, но заметная напряженность выдает его сразу же, заставляя Сонхуна насторожиться. — Я не отниму у тебя много времени, мне просто необходимо было тебя увидеть и извиниться. — О чем ты? Почему думаешь, что отнимаешь… — У меня будто жизнь перевернулась, а взаимоотношения в семье на грани катастрофы. Я понимаю, что такое не должно тебя касаться. По крайней мере мое настроение после всех новых ссор не должны делать тебе плохо. — Джейки, — Пак непонимающе хмурится. — Что ты хочешь этим сказать? — Извини, что не отвечал. И… больше всего я заранее прошу прощения, что даю тебе всю эту неопределенность, пока приходится разгребать проблему за проблемой, — Джейк виновато смотрит, сжимая кулаки. — Наверное, мне стоило решить хотя бы что-то, прежде чем на эмоциях приходить к тебе. — Скажи, что случилось, — серьезным тоном заявляет Пак, прерывая странный монолог Шима, который не вносит никакой ясности в дело. — Разве ты не должен быть сейчас в Австралии? Ты же писал, когда долетел… — Я не обманывал. Просто вернулся обратно и наслал на себя еще больше ненастий со стороны родителей, которые полностью против моей инициативы. Возможно, все будет сложнее, чем я думал, потому что эмоциональные встряски истощают сильнее всего. — Ты давно прилетел? — Несколько часов назад. Закинул в гостиницу чемодан, ополоснулся в душе и сразу приехал к тебе объясниться. Джейк тянет ладонь к его волосам, смахивая снежок и взволнованно глядя на серьезное выражение лица Сонхуна. — Нужно было взять себя в руки и тебе написать, — в глазах Шима снова читается короткое «прости», а затем парень убирает руку и с некой ностальгией смотрит в сторону дома. — Так холодно на улице. Тебе бы уже пора погреться. — А куда пойдешь ты? — спрашивает его Сонхун, намекая на приглашение к себе и надеясь все же переместиться в более располагающую обстановку, чтобы получить более подробную информацию о том, что парень собирается делать. — Вернусь в гостиницу, — с ноткой безысходности произносит Джейк. — Мне нужно время, чтобы решить, как жить дальше. — Ты… — осмеливается спросить Пак, основываясь на услышанном о ссорах между Шимом и его родителями, — тебя снова заберут обратно в Австралию? — Родители очень хотят. — А чего…хочешь ты? Взгляд Джейка не пару секунд теряется, и в груди Сонхуна так ощутимо натягивается та самая нить, которая соединяет их сердца. Он боится, что она порвётся прямо сейчас. — Господи. Какой же ты дурак, — заключает Шим, подходя вплотную. Целует прямо в губы, а Сонхуна передергивает от несчастной границы между напористостью и безмерной нежностью. Пак так скучал. — Знаешь, там было так хорошо, — говорит Сонхун, на пару секунд прерывая поцелуй, чтобы после самому накрыть чужие губы, желая гораздо большего, чем они могут позволить сейчас, стоя на холодной улице прямо перед домом. — Почему мы не можем просто вернуться в то время? — Потому что нам нужно жить дальше, — Шим мягко касается его волос, перебирая пряди между пальцами и прикрывая ладонями покрасневшие от прохлады декабря уши. Целует вновь, наливая организм всей теплотой, от которой так разрывает душу. Джейк прерывается на новый короткий поцелуй в замерзший кончик носа и прислоняется к его лбу своим лбом. — Джеюн-а, — зовет его Сонхун, — я так по тебе скучаю. — Я подарю тебе еще бесконечность поцелуев, чтобы ты тоже осознал в своей красивой голове, что я никак не могу без тебя. Никакая к черту Австралия мне не нужна и в помине. Просто…нужно стабилизировать мою новую жизнь и уведомить о своем решении родителей — это будет непросто. Ты сможешь потерпеть? — Да, — шепчет Сонхун, — но… — Мм? — Сегодня я точно не смогу потерпеть ночь без тебя. Можешь ли ты остаться со мной? Или могу…я поехать с тобой? — Пак Сонхун, где ваша врачебная стойкость? — Вам это лучше знать, Шим Джеюн — вы ее напрочь убили. — Какая честь, — ухмыляется парень. — Ты нахально забрался в мое сердце, а теперь просишь терпеть и отказываешься даже от моей маленькой просьбы? По-моему, это не честно, учитывая, что от тебя не дождешься нормальных объяснений. — Настолько тебе тяжело оставаться одному? — Пожалуйста, только не сегодня, — цепляется Пак за куртку Шима, лишь бы только не отпускать снова куда-то далеко. — Просто не смогу. — Так выходи за меня, — внезапно срывается с губ Джейка. — Прекрати пожалуйста так делать. Я не в лучшем настроении для шуток. — Почему ты решил, что я шучу? Нет. Это уже ни в какие ворота. Сонхун снова немного отстраняется и осторожно заглядывает Джейку в лицо, ожидая увидеть что-то наподобие ухмылки. Но в глазах напротив только сильнее разгорается решимость. — Можешь не давать мне ответ сейчас. Я хочу, чтобы ты основательно подумал над тем, хочешь ты этого или нет. Через время я спрошу у тебя еще раз. Сделаю нормальное предложение, какое заслуживает такой невероятный человек, как ты. Обещаю, я серьёзно хочу наладить ту жизнь, которую так желаю с тобой разделить. Мы договорились, Сонхун-а? — Хорошо, — снова доверяется Пак тому единственному человеку, который всецело заслуживает его доверия. — Иди сюда, — Джейк притягивает к себе Сонхуна для объятий. — Ты же вроде хотел уходить? — Хочу проверить, насколько хорошо бьется твое сердце. Мне кажется, или что-то не так? — Так и скажи, что не хочешь уходить, — тихо смеется Пак, чувствуя, как чужие ладони крепче цепляются за его куртку. — Не хочу. — Тогда, Шим Джеюн, вы мне позорно проиграли.***
— Кажется, будто не был здесь целую вечность, — проводит пальцами по стене коридора Шим и снимает вслед за Сонхуном куртку, вешая на крючок. — Тут так пусто и непривычно без тебя, — с ноткой грусти замечает Пак, вспоминая весь сегодняшний день, и протягивает руку, приглашая Шима вглубь квартиры. Конечно же Джеюн поддается. Наконец-то он в месте, которое может назвать домом, потому что в нем есть человек, которого он готов назвать самым близким. Так приятно прислониться спиной к стене и просто притянуть к себе Сонхуна. Остаться стоять вот так в объятиях, позабыв о тяжелом перелете и бесконечных ссорах, что устроила ему семья, как только Шим вернулся в физическую норму. Снова выводящие из себя рассказы про придуманное отцом и расписанное по шагам будущее парня. Жесткое отклонение желания Джейка уехать в Корею, чтобы строить будущее там. Родителям непросто принять данное решение, но если он будет продолжать молчать, то его жизнь снова разыграют другие люди. Как ни странно, но именно с парнем, которого он очень сумбурно встретил и относился поначалу с презрением и осторожностью, получилось то самое настоящее, которое он желал. — Я люблю тебя, — признается Джеюн, ощущая невероятный прилив спокойствия. — А как я тебя люблю. Сонхун еще крепче сжимает его талию, а он внимательно слушает их совместное равномерное дыхание. Наконец-то умиротворение. — Когда тебе нужно уходить по делам? — спрашивает Сонхун куда-то в шею. — С утра планирую идти на собеседование. Как думаешь, меня примут снова в Асан? — Если ты не растерял свои навыки, то, безусловно примут. — Обижаешь, — закатывает глаза Шим. — Я буду поддерживать тебя на каждом твоем шагу. Если посчастливится, снова буду стоять со своим единственным напарником. Если понадобится, пропишу подзатыльник, чтобы вспомнил, как держать скальпель в руках после столького времени в коме. Ну а если и это не поможет, то тут уже по регламенту и руки бы отрезать такому негодному кардиохирургу. — В этом мире возьмешь грубыми методами? Мы же договаривались обходиться без шуток с отрезанием рук. Или ты, в погоне за профессионализмом, в итоге переймешь все словечки и склонности к садизму от наставника Чхве? — Чтобы не расслаблялся. — Мне и так в ближайшее время не расслабиться. — Тогда, — Сонхун нехотя отстраняется от Джейка, — возьми мои вещи из шкафа, какие понравятся, чтобы было в чем спать. Я мигом в душ. — Ну уж нет. Ты не уйдешь ни на шаг сегодня от меня, — произносит Джейк и уводит Сонхуна в ванную. Только закрывается дверь, как Шим прижимает к ней Пака. Ему нравится, как парень тает от прикосновений к своей талии, запрокидывая голову назад и позволяя ему притронуться губами к светлой шее. Неожиданно Сонхун меняется с Джейком местами, ухватываясь обеими ладонями за его плечи и начиная жадно исследовать рот языком. Джейк поддевает низ серой худи и тянет наверх, избавляя Сонхуна от предмета одежды и с досадой замечая, что под ним тело все еще закрывала белая футболка. Когда младший вновь льнет вплотную к его телу, Шим чувствует нарастающее напряжение как в своем, так и в чужом паху. Джейк понимает, что сам находится на шаткой грани. В горле пересыхает от волнения и желания без конца прижиматься к Сонхуну. Чтобы навсегда. Чтобы никогда не отпускать. И, черт, он тщательно проработает свое затруднительное положение, чтобы стать однажды в будущем супругом, достойным самой яркой драгоценности на темном небе любой из вселенных. Влажный язык Сонхуна и легкие покусывания настолько сводят с ума, что Джейк издает томительный стон в невероятные губы, и этого хватает Сонхуну сполна, чтобы спуститься одной рукой по тонкой талии Джеюна, как бы придерживая, а другой резко дернуть ручку двери. — Нет, с тобой у меня не получится помыться, — с пошлым звуком разъединяя их губы, Пак выталкивает Шима из ванной комнаты. — Черт, засранец, — вдогонку ударяет кулаком в закрытую прямо перед носом дверь Джейк, чувствуя, как сильно горят собственные щеки, будто он подхватил какую-то болезнь. Ну…у него, можно сказать, температура из-за любви к Сонхуну. И он вляпался еще давно, ведь такое никак не лечится.***
Шим уже и не знал, чем себя занять, пока находился в томительном ожидании в спальне. В шкафу оказалось очень много вещей, нежели, кажется, Джейк носил за всю жизнь. На вешалках висели теплые элегантные кардиганы и кофты под стать погоде, пиджаки разных темных оттенков, классические брюки и даже отдельная специальная кольцевая вешалка для ремней. Он мог только представить, как бесподобно может смотреться в таком Сонхун. На обычных же полках лежала более привычная ему удобная одежда — он без особого труда подобрал себе черные штаны и такого же цвета футболку. Наверное, Сонхуну было очень непривычно носить его собственный стиль на постоянке. Джейку даже немного неловко, что у него не было такого разнообразия. Кажется, прошла вечность, прежде чем в квартире раздался щелчок двери и послышались шаги. Но, по всей видимости, парень не спешил даже направиться в спальню. — Сонхун! — позвал младшего Джейк, чтобы тот не забывал, что все же находится не один, и рассчитывал, что ему ответят. Но никто даже не откликнулся. Поджав губы на такое странное поведение, Джеюн задумывается о том, не успел ли он сделать что-либо не так. Неужели после горячего душа Сонхун смыл с себя пелену наваждения от неожиданной встречи, и теперь ему неловко показываться после тех внезапных ласк и заигрываний? Он все-таки сдается и, не предпринимая больше попыток докричаться до другого человека, сам решает выяснить, что происходит. — Что ты делаешь? — задает вопрос Шим, найдя Пака на кухне, насыпающего травы в заварной чайник, будучи в одних лишь домашних штанах. — Как думаешь, стоит добавить мяту? Парень даже не поворачивается к нему, а в горле что-то сжимается от вида широкой спины с отчетливыми лопатками и аккуратной талии. Как в их первую ночь, как в ванной этим вечером — Джейку не хочется переставать любоваться чужим телом. — Так нравится меня изводить? — не понимает он, что задумал Пак. — Помнится мне, кто-то очень просил остаться рядом. — Значит, добавлю мяту, — как ни в чем не бывало произносит Сонхун, потянувшись к навесному шкафчику и доставая оттуда стеклянную баночку с этой самой мятой. — Джейки, а печенье будешь к чаю? На самом деле, Джейк был бы и не против чая, но парень наконец разворачивается к нему лицом, и он нервно сглатывает. Сонхун держит в руках круглое маленькое печенье, покрытое шоколадной глазурью, и протягивает его в сторону Джейка, а затем передумывает и помещает его между зубов, опираясь руками на столешницу и приглашающе смотря на Шима. Джейк подходит и откусывает половинку, едва дотрагиваясь чужих губ своими. Сонхун берет следующее в рот, с удовольствием успевая съесть все целиком самому, чтобы на этот раз Джейк полностью мазнул губами по чужим и почувствовал разгорающиеся щеки, вызванные проделками и хитрым взглядом Сонхуна. — Ты мне так нервы потрепал, пока мылся, но теперь снова испачкался, — Джейк берет чужую руку и, чтобы скрыть свое покрасневшее лицо, внимательно рассматривает следы шоколада, растаявшего и прилипшего к подушечкам пальцев. После Пак, видимо, из-за недостатка внимания, снова лишает его дара речи, когда подносит эту руку к лицу, без предупреждения берет три запачканные пальца в рот и начинает посасывать. Это сводит с ума, а еще сильнее Джейк рассыпается на части, когда этими чуть влажными пальцами Сонхун ведет по середине своей груди к подтянутому животу, заставляя пристально следить за этой дорожкой. Парень припадает к столешнице, садясь на ее край и подпуская к себе Джейка, что пристраивается между ног и располагает руки на бедрах. — Джеюни, — шепотом произносит Сонхун, обжигая раскрасневшуюся ушную раковину, — скажи, тебя это заводит, любимый? Мне кажется, твое тело все натянуто. Джейк весь сжимается еще сильнее, стоит Паку прикусить мочку уха и еще ближе притянуть к себе. — Не представляешь, как я тебя люблю, — произносит Сонхун. — Как скучал. — Прекрасно представляю, — Джеюн позволяет новому приливу желания и нежности вести себя и, подчиняясь ему, он накрывает любимые пухлые губы, сильнее сжимая чужие бедра. — Джейк, когда я проснулся от комы, то чувствовал, как потерял какую-то часть себя, — Сонхун накрывает руку своего парня и очерчивает большим пальцем его привычно выпирающие костяшки. — Я тебе не рассказывал эту историю с пожаром. Но последнее, о чем я думал, это о том, что хочу связаться с тобой. Когда впервые открыл глаза в палате и не узнал тебя, то все равно хотел бесконечно смотреть… К сожалению, мне не позволила неимоверная усталость, снова погрузившая меня в сон. Каждый момент после комы я хотел связаться с кем-то и неосознанно тянулся к тебе, пока в одну ночь все не вспомнил. — Понимаю, — нежно улыбается Сонхун. — Теперь все в порядке. — Спасибо тебе… что остаешься рядом. Сонхун шутливо мотает головой в разные стороны, хмыкая себе под нос, и заговорщицки поглядывает на него, мол, по-другому быть и не может — он рядом. — Скальпель, щипцы, электронож, нити для фиксации краев грудины, — начинает внезапно перечислять Пак. — Что дальше, Джеюн? — Ты уже начал меня проверять на дело работы? — Ну же, что нужно делать дальше? — Ставим расширитель и открываем свободный доступ к переднему перикарду, — продолжает называть он ряд действий, пока в это время Сонхун спускается со столешницы и ведет его прочь с кухни в спальню. — Правильно, господин напарник, а еще помнишь, что мы с тобой маленькая команда? — Помню, и еще что ты… — Всегда рядом, — заканчивает на него Пак, заводя в комнату, снимая с Шима футболку и отбрасывая ее на пол. — Знаешь, Джейк, представь, если ты бы проделал эти шаги с моим телом, и я лежал бы перед тобой на операционном столе. Сонхун берет ладонь Джейка и приближает к месту, где раздается быстрый стук. — Ты можешь этого не увидеть, но раньше мое сердце было наполнено пустотой. Человеческое сердце будет биться, даже если внутри него глухая пустота. Это будет очень тихо. Но все же… свойственно своей функции перекачивания крови по организму, оно, даже будучи пустым, бьется без труда. Но благодаря тебе, теперь здесь разливается тепло. И я хочу, — Пак сам так же кладет руку на сердце Шима, — передавать тепло тебе. Если падающие звезды гаснут, то наши с тобой будут особенными — они будут сиять лишь для нас, будто бы находясь в параллельной вселенной, где все наоборот. — Если бы я увидел в действительности твое сердце, то оно было бы самым драгоценным в мире, — Шим садится на край кровати и тянет за руку Пака, целуя в излюбленные мягкие губы. — Все, что ты сказал…у меня теперь не складываются слова даже… — И не нужно, любимый. Ведь я знаю, что ты чувствуешь то же самое. — Сонхун, ты совсем не меняешься. Ты знал, что, как и в момент нашей первой встречи, снова сейчас создал мне проблему? — Это какую же? — вскинув брови, возмущается Пак. — Мне теперь нужно хорошенько извертеться, чтобы сделать тебе поистине достойное предложение. Пак пользуется своим небольшим преимуществом в росте, чтобы коснуться губами лба Шима. Спокойный легкий поцелуй, от атмосферы которого не остается и следа, когда младший находит его губы и начинает вытворять все, что ему только вздумается. Джейк инстинктивно опирается на чужое бедро, чтобы наклониться еще ближе. Сонхун кусает его нижнюю губу, а после быстро зализывает место укуса — дразнит, играет и, в конце концов, сводит с ума такой активной инициативой. Шиму безумно нравится всецело отдаваться — рвано задыхаться в сладкие губы и пропускать через себя табун спешащих во все концы тела мурашек. Внизу живота приятно покалывает, а сердце заводится с новой скоростью, стоит Паку на момент потянуться к тумбочке и достать из нее запакованный пакетик предохранителя, бросив его рядом на одеяло. — Джейк, я могу? — на всякий случай спрашивает Сонхун чужого согласия, томительно спускаясь ладонью по телу и подцепляя резинку штанов. — Пожалуйста… — больше умоляюще звучит Шим, — делай, что захочешь. И Пак делает. Избавляет от всей одежды и опускается на колени, не прерывая зрительного контакта. Дыхание становится поверхностным и шумным, потому что звезда внутри Сонхуна разгорается с новым энтузиазмом и его рот мягко обволакивает головку члена, опускаясь по стволу. Джейк откидывает голову и закрывает глаза, чтобы полнее сосредоточиться на всех ощущениях. Сонхун делает это медленно, стараясь не задеть случайно зубами чувствительный орган. Ласкает языком верх и помогает рукой снизу. У Шима подрагивают бедра, а парень внизу, чувствуя заметные содрогания, ощущает, что идет по верному пути и ускоряет свой темп руки, уделяя особое внимание посасыванию головки. — Вот…так, — Джейк проглатывает слова, качаясь на волнах эйфории, и тянется к смольным волосам, поглаживая и пропуская пряди между пальцев. Влажные звуки заводят не на шутку, натягивая все тело как струну. Уши Сонхуна краснеют, и это выглядит невероятно мило в столь порочной картине при свете прикроватной тепло-желтой лампы. Джейк еле переводит дух, а младший, не теряя времени, встает с коленей, выпуская изо рта головку и ладонью толкает его в солнечное сплетение, чтобы опрокинуть на матрас кровати. Сам же Пак тоже сбрасывает с себя штаны с нижним бельем и присоединяется, нависая сверху и двигаясь поцелуями от низа живота к груди. Шим, тая под множеством ласок, следует руками по талии Пака и добирается пальцами до промежности между ягодиц, чтобы требовательно провести там своими длинными пальцами и заставить Сонхуна выгнуться от прикосновений. Джейк не позволяет себе большее — лишь дразнит кожу вокруг дырочки, а Сонхуну хочется, чтобы эти самые пальцы вошли в него и дразнили уже внутри, даже, если для Пака в этом нет особой надобности. — Джеюн-а, не нужно, я уже приготовился. — Так вот почему ты был так долго в ванной. Тогда…приступим? — Джейк тянется к валяющемуся рядом презервативу с покрытием смазки, натягивает на возбужденный орган и до конца выливает на него оставшуюся жидкость из пакетика, распределяя рукой по стволу. После же, помещает руки на бедра Пака, но не стремится меняться местами. — Что ты хочешь попробовать? — осторожно интересуется Сонхун, видя, как его любимый продолжает лежать и, по всей видимости, не собирается позволять ему расположиться спиной на постели. Долгий взгляд глаза в глаза без единого слова — Пак в ожидании застывает, наблюдая, как Шим взвешивает про себя все «за» и «против». — Я сейчас приподниму твои бедра и аккуратно опущу на себя. Ты…сможешь принять? Сонхун коротко кивает и делает хороший вдох, чувствуя приставленный ко входу член. Джейк позволяет парню чуть опуститься на него, а затем любезно придерживает бедра, чтобы тот расположился, как ему будет удобно. Красивые чужие пальцы упираются фалангами в его твердый живот, и Шим довольно мычит, закусывая нижнюю губу от ощущения все же небольшой узости. Красивый стон вырывается из Сонхуна, когда он, чуть привыкнув к заполненности, насаживается до конца и начинает двигаться. Потрясающая подтянутая талия приковывает к себе взгляд, и Джейк, убедившись, что парня больше не нужно придерживать, смело тянется к ней, сжимая светлую бархатную кожу. Он ласково оглаживает вздымающуюся грудь — не упускает ни сантиметра, уделяя особое внимание чувствительным соскам. — Какой же ты невероятный, — резко выдыхает Джейк, продолжая бродить ладонями от чужого живота к груди и улавливая ими каждый новый изгиб тела, когда Сонхун тяжело дышит и извивается, немного меняя наклоны толчков внутри себя. — Так замечательно справляешься, Хуни. По собственному животу с увеличением темпа все сильнее проезжается так и ни разу не тронутый член младшего, и Джеюн тут же касается его, начиная стимулировать, распределяя сочившееся предсемя и вырывая из любимого новые приятные уху звуки. — Джейк… — шумно выдыхает Пак и прекращает двигаться, склонив голову на бок, словно самый настоящий щеночек, и с закрытыми глазами бессильно сосредотачиваясь на чужих действиях. Шим перестает надрачивать, ведет другой чистой рукой к чувствительной шее Сонхуна и наклоняет на себя, припадая к его губам и начиная страстный поцелуй. — Передохнешь? — тихо спрашивает Джеюн, проведя по гладкой щеке и уже видя в красивых искрящихся глазах согласие. — Дальше я тебе помогу. Пак устал, и Джейк это прекрасно видит, поэтому только сильнее обнимает парня и продолжает толчки, позволяя Сонхуну упасть лицом себе в шею и слегка сжать волосы. — Джеюн-а, мне так…хорошо, — чуть подрагивает Пак и ловит ртом воздух, блаженно растворяясь в крепких объятиях, — вот так…под этим углом. — Я нашел твою чувствительную простату? — Да, ты…сейчас попадаешь прямо только по ней. — Хорошо, Хуни. Сонхун вновь шумно выдыхает от приятного соприкосновения внутри и поднимает голову, унося Джейка в новый поцелуй, кончая на живот и крошась от переизбытка чувств. — Я надеюсь, ты извинишь меня, потому что я уже никак не был в силах удержать грань. — Не переживай, я уже близко, — Джейк кивает, делает шесть последних толчков, пропуская по телу мурашки от настигнувшего оргазма, и, как сам Сонхун валится без сил. Осторожно выходит из чужого тела и ложится на бок, прижимаясь к Паку, словно магнитом. Они устало лежат повернутые друг к другу, медленно ощущая прекращение интимной пульсации и затихание нахлынувшего наслаждения. Джеюн неспеша гладит макушку младшего, встречая нерушимый покой. — Должен ли я что-то сказать? — неловко посмеивается Сонхун от длинного момента тишины, все так же будучи погруженным в теплый взгляд Джейка. — Тебе не нужно ничего говорить — послушай, как наши сердца бьются в унисон.