***
Я заворачиваю очередной подарок в плотную бумагу, красиво собираю её по бокам, чтобы имела вид конфеты и закрепив несколькими кусочками скотча, вешаю небольшую открытку. Для неё я проделал дырочки на самом подарке и картонке, петельку удалось сделать из плотной верёвки. Осталось отнести на почту и ждать реакцию. Люди всегда так по разному реагируют на сюрпризы: кто-то с холодом во взгляде, объясняя это неумением реагировать, кто-то кидается в объятия и вешается на шею, а кому-то хватает засмущаться, улыбнуться. Плотно затягивая узел, оборачиваюсь в страхе, лишь бы соседка по палате не подсматривала за мной, но её крепкий сон ничем не прервёшь. Выдыхаю, поднимаясь с кровати, прячу «инструмент» своего деяния под толстую клетчатую рубашку. Всегда беру её с собой. И тепло, и приятно, и навивает воспоминания. Переступаю через бегущих куда-то тараканов, зачем-то оборачиваюсь им в след, хмурюсь от темноты в коридоре и выдыхая протяжно тихо, прохожу в нужную мне комнату. — Алатус, сколько можно тратить деньги на кого-то?! Лучше бы мне дал на сигареты, ты же знаешь, что без них я злая! — Так бросай курить, — говорю тихо и отвожу взгляд, приготовившись к удару, но его не последовало, удивительно. Она стоит напыщенная, словно индюк и её слова о разочаровании в собственном ребёнке слетает одно за одним — даже больнее удара по лицу. — Ничтожество. — Ты что делаешь? Разве это безопасно? — Я не могу справиться с этим. Мне сложно здесь одному. — Ну тогда нужно было выбрать что-нибудь более надёжное, нежели собственную одежду, — смеётся медсестра тихо и подходит ближе, снимая, в её руках такого маленького, меня. У неё голубые глаза, красивые такие и улыбка тоже, но лишь спустя несколько лет я понял. Насколько эта улыбка была нервной. Ведь увидеть пациента, что пытается повеситься в кладовке — не самое приятное событие из жизни. — Только не рассказывайте никому, пожалуйста. — я был готов на коленях стоять, лишь бы она ничего не сказала моему врачу, лишь бы меня не перевели отсюда напрямую в психиатрическую клинику. — Это будет наш с тобой секрет, солнышко. Подарок. Я правда сделал его от всего сердца и это было последнее, что я делал для людей. Разве сказать «спасибо» так сложно? За что люди говорят это слово? Когда им помогли с чем-то?«Прекрати навязывать свои чувства другим.
Ты тяготишь этим, неужели не ясно?
Засунь свои ненужные чувства подальше!»
Этот человек был многим для меня, но всему приходит конец, так ведь? Благо, этот конец наступил, я больше не страдаю от болючих слов, я больше не чувствую себя виноватым за все грехи, мне больше не нужно пить успокоительное, заглушая всю ту боль внутри. Боль хуже любой физической. Наконец я свободен. Свободен от чувства привязанности и агонии, в которой старался заполучить хоть немного внимания, признания.Но все повторяется вновь
Я иду на очередной приём психиатра и смотрю на время. Немного опаздываю, ведь ехать в самый центр города — далековато, еще и пробки. Дилюк не злится совсем, улыбается своей незаметной, для других, улыбкой. Она знакома лишь мне, я знаю эту эмоцию лёгкой эйфории от того, что ожидаемый человек пришел, но ты ничего не питаешь особенного к нему. — Привет, Сяо. Как добрался? Все в порядке? — Здравствуйте, я в норме. Были пробки, но как видите я здесь. — Ты все так же скептичен к приёму лекарств? — в его голосе я слышу разочарование, ведь один и тот же ответ с моей стороны звучит 2 неделю подряд. — Я согласен. Удивлению на его лице может позавидовать даже сама картина Эдварда Мунка. — Принимать по 1 таблетке 2 раза в день. После еды. Поверь, с ними тебе станет легче. Я покидаю кабинет через час. Час рассуждений о проблеме, час рассуждений о болезни, час ненужных слов и лишних воспоминаний. Этот человек вообще психиатр? Каждый раз покидаю кабинет с ещё большей тяжестью, чем прихожу. Да, я молча сбежал от своего врача, посчитав лечение абсолютным бредом, пока телефон не начал разрываться от звонков матери. Я до последнего надеялся, что это не то, о чем я думаю и поднимаю трубку, тихо проглатывая 3 таблетку подряд. Барабанные перепонки разрываются от женского крика и приходится держать телефон на расстоянии, но ошибкой было включать динамик. — Какого черта мне звонит твой врач и говорит, что ты уже как неделю не посещаешь его кабинет?! Учти, малолетка, я долго терпела твои выходки! Лучше беги из дома нахуй! Потому, что когда я приеду — всю шкуру слуплю с твоего несчастного тела, родной отец не узнает, я тебе это обещаю! — Мам, не кричи, пож- — Закрой свою ротяку и слушай, что я тебе говорю! Ты сейчас же собираешь свои манатки и едешь к своему отцу. Пусть он делает с тобой, что только захочет, я заебалась. Она бросает трубку. Всё дрожит внутри, то ли от паники, то ли от выпитых таблеток. Не менее дрожащими пальцами пытаюсь найти номер телефона, пролистывая контакты, но останавливаюсь. Не понимая от чего конкретно, откладываю телефон и иду на кухню. Выпив стакан воды, дожидаюсь, когда скрипнет дверной замок, обещая исполнить те угрозы, что лились рекой в мой адрес.***
— Боже, откуда это на тебе?.. — тихо спрашивает бабушка и я лгу ей. «Она избивала меня до момента, пока я не потерял сознание от боли. Она убивала во мне все живое, что я пытался испытывать к ней, ведь она моя мама (тиран). Удары были такими сильными, что кожа лопалась до крови, оставаясь каплями на полу. Бабушка, помоги мне. Я не хочу жить с ней» — Да в школе подрался, бабуль. Девушку защищал от плохого парня, ты же знаешь, я у тебя джентльмен. — Прямо как твой дедушка. Кушай, родной, кушай.***
«Привет, милый! Как твои дела? Я так скучал.»«Сяо! Я тоже очень по тебе скучаю.
Без тебя так грустно. Где ты пропадал?»
«Хех, прости-прости. Конспекты писал, ты же знаешь, учеба» Лгать Альбедо — отвратно. Это хуже самой смерти, хотя в моем случае смерть — награда. Могу ли я доверять ему настолько, чтобы рассказать о здоровье? Уверен, что да, но. Что если он станет считать меня слабаком? Я признаюсь в своей лжи. Не только в болезни, но и ещё во многих вещах. Альбедо опытный молодой человек, до этого у него были отношения с другим парнем. Если не ошибаюсь, его звали Итэр и отношения эти были долгими. Мне было стыдно признаваться, что я девственник, да настолько, что даже поцелуя полноценного у меня не было. Стыдно для 19-ти летнего парня. Стыдно признаваться во всех своих проблемах, загонах. Хотя, некоторых вещей я все равно не рассказал. Альбедо реагирует крайне негативно. На ложь. Альбедо уходит и оставляя последнее смс, больше не читает мои. Потерять тебя — это самое ужасное, что могло бы случится со мной. Я не хочу без тебя, я не могу без тебя. Ты — часть моей жизни, моей Вселенной, моего мира. Моя боль и мое счастье. Мой остров, наполненный мармеладными мишками, которые я так чертовски люблю. Моя гитара, что играет самую лучшую музыку. Музыка, которой я ни с кем не хочу делиться. Как же ты дорог мне, Альбедо. Как же мне хочется быть самым лучшим для тебя, но я причиняю лишь боль. Прости меня за все, любимый. В горло и крошка не лезет. Целый день я провожу в постели, зарываясь в тёплое одеяло и лишь вижу сны о том, как мы снова вместе. Сны, где мы держимся за руки, обнимаемся крепко у берега спокойного моря, словно стеклянная гладь, где видно отражение нашей запретной любви. Мне приходит смс и я ярко улыбаюсь, когда вижу от кого он. Ты ответил мне. Ты написал. Я открываю глаза и проверяю телефон. Ничего. Уже какой час. Даже не прочитаны сообщения. Так прошел день, я не переставал писать, но утерял надежду. «Все будет хорошо. Я смогу без него. Я смогу.». — Я не могу! Скучаю и хочу поговорить! — рыдая, кричу в подушку, обнимаю её крепче. С каких пор я такой эмоциональный?Что ты сделал со мной?
Что сотворил?
«Я рядом, Сяо.
Все хорошо, тише»
Стою перед зеркалом в раздевалке. Снова не понимаю, как на мне сидит одежда. Скидываю фото и он так мило реагирует. Я делаю это очень редко, он же — часто. И каждая его фотография вызывает у меня, если не обильное слюноотделение, то восхищение уровня: «О Господи, я распечатаю его фото и обвешу ему всю свою комнату! Какой же он красивый!» Штаны все же оказываются в списке покупок и мы с отцом едем, как он говорит: «Ударить по шаурме». Это был один из лучших дней за последнее время, не считая дня знакомства с моим парнем. Папа подвозит меня к дому, помогает подняться на этаж, а я не дышу буквально. Хватаюсь за ручку двери и вижу панику в его глазах. Удар по спине и я резко выдыхаю, опираясь на его крепкое тело. Легче. Лучше. Прохожу в квартиру, взгляды родителей встречаются и скромно поздоровавшись, расходятся. Мне больно наблюдать за этим, но ничего не поделаешь. Делаю краткий обзор одежды, примеряю ещё раз все это на себе, прекрасно зная, что носить буду лишь толстовку и брюки. Ко всем остальным рубашкам образ ещё не готов. Альбедо тоже все понравилось. Он кажется доволен.И мы снова проводим весь день вместе.
Иногда Альбедо бывает слишком взрослым. Слишком запретным и таким страстным, что если бы мы находились друг с другом в одной комнате, наверняка я убегу. Мои щёки пылают и заливаются алой краской, дыхание прерывисто. Дышать и так сложно, а он заставляет задыхаться, закусывать губы до крови, что и так треснуты. Треснуты, как мое сердце. Чувствую, уже знакомый, вкус крови, но и её же прилив к члену, ощущаю так же. Я все-таки взрослый и это абсолютно нормально, но факт того, что до состояния дрожи меня доводит любимый — написав несколько сообщений подряд, описывая каждое действие, каждый вздох и каждое касание — я не сдерживаюсь. Мой голос почти что не слышно, хрипы мокроты застывают в горле, я задыхаюсь вновь. Каждое движение руки — гул сердца, да настолько сильный, что я кажется вижу его сквозь выпирающие верхние рёбра, сквозь тонкую кожу. Мне так стыдно и так приятно одновременно. Быстро принимаю горячий душ. Это то ли привычка, то ли я все ещё не избавился от боли. Хотя, я знаю ответ. Каждый раз, когда я остаюсь наедине с собой, то вспоминаю ошибки, абсолютно все, что допускал. Начинаю винить себя ещё сильнее, ещё сильнее зарываться в проблемы прошлого, истезаю воспоминаниями самого себя и делаю воду горячее, пока не остаётся ожог. Прости, Альбедо, я порчу свою кожу, что скрывается под рубашками, толстовками и футболками, показывая тебе свои целые, красивые руки. Руки пианиста, гитариста и прочие комплименты, что повязаны на музыке.***
— Могу предложить вам эту красавицу, — достает из коробки инструмент и улыбается мне продавец. Кажется, она много чего значит для него, что-то на подобии особенной, — Я вижу твой потенциал в руках и огонёк в глазах. Эта гитара опишет тебя, как человека. Постарайся заглянуть в её душу и она обязательно тебе ответит. — Она прекрасна. — смотрю на черный цвет, покрытый лаком, провожу пальцами по струнам, она звучит так мелодично. Гитара, что открыта для меня и я вижу схожесть между нами, — Я беру её! — Ну что там? Научился уже играть? — с издёвкой в голосе звучит фраза от родственника за семейным столом, — Не понимаю зачем было деньги тратить. Сказать надо было и мой знакомый мог бы тебе свою гитару дать поиграть. — Я хотел и мечтал о своем инструменте. — Ты же не играешь на ней, зачем она тебе нужна? — добавляется другой, даже не хочу разбираться чей, глас. — Вам откуда знать, что я с ней делаю? — Небось, купил её, чтобы выпендриваться перед другими? — Да пошли вы все к чёрту! Я не сдерживаю порыв эмоций и ударяя по столу, травмирую руку куском отколотой тарелки. Поднимаюсь с места, придерживая травмированное место и прополоснув водой, обматываю салфетками. Так же быстро одеваюсь, выбегая с квартиры. Пешком, по колющему лицо морозу, направляюсь в сторону дома, не обращая внимания на проезжающие мимо машины. Идти далековато, но мне плевать.***
«Когда я вернусь домой, то разобью её, Альбедо. Не хочу видеть её. Она мне не нужна»«Это твоё право, но.
Я бы хотел, чтобы ты сыграл мне что-то»
Смотрю на свои исколотые шприцами руки: синяки покрывают большую часть кожи и заставляя себя побороть чувство отвращения, отвожу взгляд в окно. Боль заставляет выть волком, боль посещает сердце, ведь ссоры с любимым льются одна за одной. Он не выдерживает, такого невыносимого, меня и я умоляю тихо, по ночам, когда он уже спит, всех кого только можно, лишь бы он не уходил. Хочется, чтобы понял и был рядом. Однажды, он сказал мне, что не умеет поддерживать. Это правда, но чего только стоила фраза: «Я рядом, котёнок». В палату проходит медсестра и привычно улыбается мне, а я улыбнусь в ответ, но мои скулы сводит, когда вижу в её руках, привычную мне, порцию антибиотика, но к иглам, что раз за разом протыкают кожу, привыкнуть не могу до сих пор. Внимательно наблюдаю за процессом и провожу параллели, непроизвольные сравнения. Иголка проникает в вену, а на телефон приходит уведомление, приходится отвлечься.«Я так больше не могу»
— Его состояние такое нестабильное. Его пищеварительная система работает на отлично, но. — Мы оба знаем, что с такими лёгкими ему осталось недолго. — К сожалению. Так я умру раньше, чем предполагал? Неужели, мои слова о смерти наконец исполнятся? Неужели я. «Не уходи от меня! Прости меня, Альбедо!»«Мне больно с тобой.
Ты причиняешь мне одну сплошную боль»
«Я постараюсь. Я сделаю, что угодно, чтобы все исправить. Пожалуйста, не уходи, не бросай меня! Я люблю тебя!» — Я люблю тебя! — обрывается фразой мой сон и я открываю заплаканные, тяжёлые веки. Руки болят как и прежде. Перемотанная бинтом эластичным одна и покрытая ранами, темными пятнами вторая. На часах 7 утра и, вспоминая сегодняшнюю ночь, кадык дрожит от нарастающих слёз. Я не помню, чтобы плакал так много за последние несколько лет. Думал, что подобное более не привычно мне и даже кожа отвыкла от солёной влаги. Перевожу пустой взгляд в окно, после очередной дозы лекарств.***
Больница — место полно страданий, но я нашел в ней покой когда-то. Пролежав в этом месте около 2-х месяцев, будучи ребёнком, совсем по-другому воспринимается реальность. Парк под окнами, с опавшими осенними листьями и это словно своего рода, обожаемое мною, море. Моё море, где я обретал свободу. Выбегаю с отделения непослушно. Непослушно — смешно. Под тихий смех любимой медсестры и улыбку отца с бабушкой. Копошась в листьях, утопая в их объятиях, не смотря как искалеченные детские руки, не смотря на хмурую погоду, не смотря на заявление врача: — У вас неизлечимая смертельная болезнь, — не смотря на мою попытку суицида после этой фразы. Ночью в больнице тихо и если иметь достаточно острый слух, можно услышать как бегают насекомые по стенам, по полу. Поднимаюсь с постели тихо, прохожу в столовую, где уже включен свет и улыбаюсь компании, что ждала меня: две девчонки — с палат по соседству с моими, паренёк со смешными веснушками и та самая медсестра. Ждали меня с вкусняшками, чтобы в карты сыграть. Улыбаюсь. Я счастлив.***
Альбедо ушел спустя неделю. Ушёл, сказав лишь на последок, что у наших отношений нет шанса. Так говорил ему первое время я. Мне было так сложно врать ему, что мы сможем встретиться, что мы будем вместе всегда-всегда. Я хочу быть с тобой всегда, но знал бы ты, как я далеко от этой бесконечности. Ты верил лишь в то, чего сам хотел, мой милый, но никогда не верил в мои чувства к тебе. Ты думал, что для меня все это игра, а я глотал слёзы от страха оставить тебя одного. Мы оба хотели быть вместе, но были так далеки от истины.Моя истина — это ты
1000 и 1 сообщение в след. 1000 и 1 слово о боли. Оба подвергались такой жестокой любви, оба были в её оковах, но так по разному пытались из них выбраться. Я так глупо влюбился, не рассудительно совсем. Мои страдания оправданы вполне, ведь сам виноват, верно? Сам не давал шанса, сам просил найти другого, сам был лишь образом. Образом заложника интернета. Зависимый от этих чувств, плаксивый,«Жалкий мальчишка»
И я почувствовал, как моё сердце разбилось на 1000 и 1 осколок