Влюбленные

Декабрь, 2022

      — И таким образом, ваша честь, я прошу освободить моего клиента под залог под поручительство… мистера Уильяма Белла. Он согласился обеспечить явку моего клиента на заседание. Кроме того мистер Маккензи проявил себя, как сознательный член общества…       — Мистер Маккензи, не единожды был арестован за езду в нетрезвом виде, но все еще не лишён прав. И даже ни разу не отбывал исправительные работы. Удивительное совпадение, правда?       Начинать свое утро в зале суда уже становилось для Александра Куэрво неприятной привычкой. Найдя место стажёра в одной из чикагских фирм, он к своему неудовольствию обнаружил, что настроение многих судей склонно портиться во второй половине дня. По независящим от Алекса причинам и даже без его непосредственного участия. Александр же, напротив, испытывал необъятное желание членовредительства исключительно в утренние часы и особенно тогда, когда накануне он почти весь вечер провёл с друзьями в баре.       А это утро было ужасным сразу по нескольким причинам. Заседание началось в восемь, судьёй был бывший преподаватель Александра, а его подзащитным — Алан Маккензи.       Вселенная точно ненавидела Александр Куэрво, если допустила подобное совпадение.       — Не поверите, госпожа прокурор, я и сам в шоке от этого, — едко заметил Алан где-то слева от Алекса.       Лицо судьи скривилось в недовольном отвращении, а пальцы с силой сжали деревянный молоточек в его руке. Залог. Александру всего лишь нужно пройти эту формальность. Выплатить любую сумму Алан Маккензи вряд ли сможет — Алекс внимательно изучил его счета и не нашёл на них ничего крупнее трёхсот долларов. Но эта сумма была смехотворной. Ворам и то назначали больший порог для выплат. Здесь же над Аланом Маккензи дамокловым мечом висела угроза загреметь в тюрьму до конца своей жизни и полутора тысячами было не обойтись. Как минимум понадобилось бы три.       — Если ваши коллеги плохо выполняют свою работу, это не мои проблемы, едко отозвался Александр, посмотрев на прокурора. — Сейчас мы рассматриваем незаконный арест моего клиента…       — Незаконный?! Пятьдесят килограммов кокаина…       — А должно было быть семьдесят… — скучающе протянул Алан, закинув ногу на ногу на скамье за дырчатым прозрачным стеклом.       — Который еще не факт, что принадлежит моему клиенту, — поспешил с важным видом заметить Алекс и поднял указательный палец, как будто это должно было произвести на окружающих большее впечатление. — Ваша честь, виновность мистера Маккензи еще должна быть доказана, в иначе…       — Ваш клиент сам признался, что это его наркотики! — вспыхнула прокурор, махнув рукой в сторону безмятежно наблюдающего на происходящим Алана. — И нужно еще выяснить, куда делись оставшиеся двадцать…       — А ну все тихо!       — Зачем ты это делаешь?       — Делаю что?       — Защищаешь Алана Маккензи.       Отец опустился в кресло напротив тихо, почти бесшумно, без привычного кряхтения и ворчания, которым он сопровождал каждое свое действие. Отец появился перед Александром слишком неожиданно и будто волшебным образом — он редко спускался к сыну в гостиную, чаще предпочитая звать его в свой кабинет. Сейчас же Диего Куэрво, в темно-бордовом махровом халате с поясом и таких же багровых тапочках, напоминал не главу крупной ювелирной компании, а любящего дедушку с подарками. Жаль только, подарки отпрыски Куэрво получали не так часто, не чаще, чем выговоры за плохие отметки, домашние аресты и нескончаемые напутствия о «ценностях семьи Куэрво».       Александру до сих пор никто так и не сказал, в чем они заключались. Но продолжали упорно требовать их выполнения.       — Это моя… — поджав подбородок, задумчиво протянул Алекс и взболтнул в стакане кубики льда, прежде чем пожать плечами, — работа.       Работа или обязанность?       Или глупое подростковое желание отомстить мнимому обидчику?       — Да брось, Александр, — отец мягко рассмеялся и махнул на него рукой. — Ты мой сын и я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не видеть: ты что-то задумал. Ну же, расскажи своему старику, зачем тебе было связываться с Аланом Маккензи и его шайкой.       — Его шайкой? — переспросил Александр.       Диего напрягся и тут же выпрямился в кресле. На секунду в отблеске старого камина могло показаться, что его отцу не семьдесят, а всего сорок, пролёгшие на лице морщины — результат бесчисленных бизнес-схваток, и серость его облика, подсвеченная оранжевым огнём, — некачественная плёнка, что пыталась запечатлеть минуты триумфатора. Но нет, стоило Александру моргнуть, как фигура его отца сгорбилась, он обмяк в кресле, утонув в спинке, и, опершись рукой о подлокотник, закрыл ладонью лицо.       — Прости отцу это бессвязное старческое молчание. — Его приглушенный голос был тихим и пугающе холодным, а затем Диего вскинул голову и посмотрел на Александра своими выцветшими глазами. — Так что там с твоей работой. Еще не надумал ее бросить и уйти к нам? Ты же понимаешь, эти ваши фирмы… — он сделала неопределённый жест рукой, — они пустышки. Сколько таких уже вырастало и исчезало у меня на глазах! Я и сам когда-то был партнёром.       Он мягко рассмеялся. Александр засмеялся в ответ, чувствуя от этого странную неловкость, и поспешил скрыть ее в выплеснутом щедрой рукой в стакан виски.       — Дай угадаю, тебя выгнали? — он посмотрел на отца поверх края стакана, следом опрокинув в себя все содержимое.       — Нет, — Диего закинул ногу на ногу, грея подошву тапка об огонь камину, — твой дед подсуетился и выкупил фирму. Теперь она — часть нашего семейного бизнеса. Те самые юристы, которые вытаскивали твою задницу из неприятностей, когда ты об этом даже не догадывался, улаживали все конфликты и обеспечивали тебе место в правлении на случай моей внезапной, хотя как она может быть внезапной в моем возрасте, смерти. — Он смотрел на Александра, увлечённо изучающего перекатывающиеся по дну кубики льда. — А ты теперь даже не хочешь к ним присоединиться. Нехорошо это, Александр. Ой как нехорошо. Подумай. Может твоё решение немного… изменится?       — Мисс Эдельштейн, — судья негромко прокашлялся и оттянул ворот мантии, — я понимаю ваш пыл правосудия и желание выслужиться перед начальством, но умерьте несколько свои аппетиты. Мистер Куэрво… — он обернулся к Александру.       — Да.       — Не перебивайте меня. Мистер Куэрво, — губы судьи расплылись в улыбке от вспыхнувшего на щеках Александра пристыженного румянца, и он продолжил: — я склонен удовлетворить ваше ходатайство. На каком размере залога вы настаиваете?       — Пять тысяч долларов.       — Что?! — прокурор подавилась воздухом от возмущения. — Ваша честь, должна напомнить, что в штате Иллинойс размер залога определяется рыночной стоимостью хранимых наркотиков. Поэтому обвинение настаивает минимум на миллионе трёхстах тысячах.       — А может мне сразу продать все почки присутствующих в этом зале? — громко подал голос из-за стекла Алан. — Или тогда мне предъявят обвинения в незаконной торговле органами? Кстати, если есть незаконная торговля, то должна быть и… законная? Что нужно сделать, что законно торговать человеческими органами на рынке, ваша честь? Зарегистрировать фирму и платить налоги? В этой же стране больше всего боятся прихода налоговых офицеров?       — Мистер Маккензи, — резко повернувшись к Алану и сжав дрожащие кулаки, прошипел Алекс, — держите себя в руках и не мешайте мне вас защищать.       — Да? А мне показалось, Александр, что ты хочешь упечь меня за решётку. Или ты уже передумал?       Упечь Алана Маккензи за решётку? Да, у Александра были подобные мысли. И он сам был бы не прочь раскопать на Алана материалы, от которых суд несомненно пришёл бы в восторг. Но руководство фирмы было несколько иного мнение. Почему-то они цеплялись за дело Маккензи и всячески направляли Александра в русло оправдательного вердикта против его воли и воли закона.       — Ваша честь, — сделав глубокий вдох, Александра схватился за край судейской трибуны, и продолжил: — мой клиент не обязан нести ответственность за халатную работу полиции. Если бы детектив Калверт лучше выполнял свою работу…       О, если бы детектив Калверт лучше выполнял свою работу, Александру Куэрво не пришлось бы портить зрение в опустевшем юридическом офисе, разглядывая мутные фотографии экрана с камер наблюдения гаражного склада. Ему бы не пришлось потеть и спешно ехать домой, удерживая в голове одну единственную мысль: на видеозаписи были не люди Алана Маккензи, а…       …люди его отца. Александр видел их почти каждый день в родительском офисе фирмы, обедал и ужинал за одним столом на званых вечерах, а теперь смотрел на них, выкрашенных в серые цвета и тащащих несколько деревянных коробок в гараж мистера Маккензи.       — Нам нужно поговорить.       Стучаться в кабинет отца Александр не стал: влетел, распахнув дверь, и тут же рухнул на закряхтевшее под ним кресло. Диего только свёл к переносице брови, сжал длинными старческими пальцами-крюками бумажки и искоса уставился на сына.       — Если это может подождать до утра…       — Я видел запись, — перебил отца Алекс. — Гараж мистер Маккензи. Там было несколько твоих… знакомых. И те коробки. Думаю, ты и сам прекрасно помнишь, что в них обнаружили.       Диего промолчал. Он смотрел на сына не моргая, жевал нижнюю губу и растирал под пальцами зажатую в них бумагу. Возможно, Александру не стоило так резко нападать на него, но неожиданность совершенного открытия потрясла Александра Куэрво, как дубинка дикаря Колумба, как только тот высадился на берег. Неизбежно и неумолимо.       — Не понимаю, о чем ты, Александр, — наконец, спустя несколько минут напряженного молчания и переглядок, выдохнул Диего. — Советую тебе меньше работать допоздна. А то может еще что-то привидеться.       — Спасибо, но я в полном порядке. Я знаю, что я видел и чего я, — Александр осёкся и сжал пальцами подлокотники кресла, когда взгляд отца вцепился в него когтями орла, — не видел. Я не видел там мистера Маккензи. Я не видел, как он принимает заказа в обозначенное полицией время. Но я видел, — Александр подался вперёд, — твоих людей, отец. Наших людей, которые…       — Наших людей? — переспросил Диего, с особым напором выделив первое слово, чтобы даже Александру стало понятно, на что намекает отец. — И давно ли ты стал считать себя частью семьи? Помнится мне, ты только и делал, что отнекивался от всего, что мы с матерью пытались дать. То вместо изучения испанского шлялся по барам. То в гараже своём пропадаешь, ковыряясь в машине, как какой-то реднек. То…       — Не думал, что моя любовь к автомобилям может заставить тебя считать, что я отрёкся от семьи. Разве не твой отец коллекционировал машины?       — Коллекционировать и выбираться из-под них перемазанный машинным маслом, гарью и грязью — немного разные вещи, Александр. Мы с матерью хотели дать тебе только лучшее.       — Вы мне его и дали! — щеки Александра вспыхнули, и он едва не подскочил на ноги, чтобы обиженно стукнуть кулаком по столу. — У меня есть перспективная работа, за которую хорошо платят. Я живу в доме, о котором только можно было мечтать, и я твой наследник. Так с чего бы тебе…       — Но ты копаешь по своих же, Александр. — На этот раз отец оборвал его, глубоко вздохнув, прикрыв глаза и сжав пальцами переносицу. — Алмазы. Платина. Неужели ты действительно верил в эти сказки о семейном бизнесе? Ни твой дед, ни до этого его брат никогда не славились хорошей репутацией в обществе. Хотя мой отец и пытался оградить себя от этого. Увы, безвременная кончина кузена подкосила его, и он вынужденно вступил в права наследования, а затем… — голос Диего сорвался, и отец махнул на Александра рукой, заставляя сердце молодого юриста сжаться.       — Отец…       — Если бы ваш клиент не хранил у себя в гараже кокаин, он бы не оказался здесь!       Голос прокурора вырвал Александра из неожиданно нахлынувших на него розовато-молочным туманов воспоминаний, и, коротко оглянувшись на… довольно ухмыляющегося? за стеклом Алана Маккензи, он поспешил быстро парировать:       — А вот это еще надо доказать!       — Замолчали оба! — судья хлопнул ладонью по столу, заставив Александра и открывшую было снова рот прокурора тут же опешить и слегка отшатнуться, а затем махнул рукой от себя, будто прогонял их обоих. — И отошли за черту. Не надо на меня давить. — Он подождал, пока Александр и прокурор, недовольно переглянувшись, не отойдут за проведённую на полу линию, и продолжил: — Мисс Эдельштайн, халатность детектива Калверта имеет место быть. Вы не можете это отрицать. И не нужно возражать. Однако, мистер Куэрво, — судья посмотрел на Александра, — разбираться с этим мы будем на следующем заседании. А пока что я назначаю залог в пять миллионов долларов. — Молоточек с силой ударился по деревяшке, и до Алекандра тут же донеслось недовольное возмущения Алана. — Если ваш клиент сможет его выплатить, буду за него рад. Пока же он останется в окружной тюрьме. Поторопитесь, мистер Куэрво, если вы действительно так беспокоитесь о благополучии своего клиента. Заседание окончено!       Возмутить Александру попросту не дали. Подоспевший адвокат следующего подсудимого уверенно оттеснил Александра, и он едва успел собрать все свои документы в толстую папку, прежде чем двери зала заседаний захлопнулись перед его носом, а прокурор уже приступил к рассмотрению остальных дел. Что ж, в любом случае Алан Маккензи до сих пор был в тюрьме, что не могло не радовать, но взгляд, который тот бросил на Александра прежде чем скрыться за тяжёлой металлической дверью, неприятной болью отозвался в сросшейся руке и собравшихся по кусочкам нервах.       За спиной присвистнули, и чья-то ладонь заставила Алекса обернуться. Девушка. Темные волосы, голубые глаза, ямочки от улыбки и знакомое лицо, которое он уже где-то определённо видел. Кажется, она была его ровесницей, но в школе они определённо вместе не учились. Состроив непонимающее выражение лица и прищурившись, Александра тряхнул шапкой темных кудрей, давая понять, что неожиданно собеседница может продолжать вторжение в его личное пространство, если ей что-то нужно.       — Кого я вижу! — губы девушки растянулись в кривой усмешке. — Сам великий и неподражаемый Александр Куэрво. Что заставило тебя почтить нас своим присутствием? Не думала, что доживу до момента, когда увижу тебя в суде.       Маленький колокольчик уведомления в голове щёлкнул, и Александра сбило с ног последним воспоминанием из колледжа. Да, это точно была она.       — Мэделин! — Александр расплылся в ответной улыбке, раскрыв руки для объятий, но та только закатила глаза и махнула рукой, отказываясь. — Не думал, что в принципе тебя увижу. Живой. Последний раз, помнится, ты лежала среди кучи бессознательных и блюющих тел на выпускном. Как ты смогла оттуда выбраться?       Выражение лица девушки тут же скисло, и она тряхнула волосами, сдув несколько упавших на лицо прядей.       — Твоими молитвами, Александр. Твоими молитвам. Как видишь, прогрызла себе путь наверх. За тридцать восемь кусков в год. А ты, я погляжу, — она оценивающе осмотрела его, — все такой же мажор. Все на шее у родителей? Или… — короткий бросок взгляда на левую руку и разочарованный вздох, — а нет, кольца нет. Неужели никто не хочет брать такой кусок дерьма на свою шею?       — И я тебя обожаю, Мэделин. — Александр послал девушке воздушный поцелуй, опершись плечом на косяк дверей зала заседаний. — Надеюсь, мы никогда не встретимся в суде.       — Ой, да брось, Александр. В прокуратуре весело.       — Весело работать за три тысячи в месяц? — тёмная бровь вопросительно выгнулась, и Александр хмыкнул. — Спасибо, нет. Предпочту сидеть «на шее у родителей» и с партнёрами. Там платят лучше.       — Боишься, что не хватит на дурь? — понизив голос до шёпота, протянула Мэделин и рассмеялась, заметив вытянувшееся лицо Александра. — Да шучу я. Шучу. Не надо сразу делать такое выражение, Алекс. Я помню твоё мнение насчёт наркоты. Поэтому мне и стало интересно, как ты докатился до защиты… Алана Маккензи.       Александр хотел ответить, но пришлось уворачиваться от вылетевших из зала суда людей, после того как один из них с силой толкнул Алекса в плечо. Мэделин как-то разочарованно покачала головой, исподтишка показав вслед ушедшим адвокатам средний палец, и кивнула, приглашая Александра пройти вместе с ней. Сопротивляться он не стал — не каждый день еще выдастся встреча с одногруппницей. А иметь плохие отношения с прокурором — подписать смертный приговор для каждого своего подзащитного. Путь даже Алекс и не отличался сильным альтруизмом.       — Да я смотрю он местная знаменитость в прокуратуре! — немного наклонившись к Мэделин, пробормотал Алекс. — Не поделишься, чем он так не даёт вам спать по ночам?       — Не могу. Это засекреченная информация, — уклончиво улыбнулась она в ответ.       — Не смеши меня. Шутка про дурь и то была смешней. Есть что-то, что мне надо знать, пока я окончательно не погряз в этой «бесплатной помощи нуждающимся», черт бы ее побрал?       Они остановились перед кабинетом, с небольшой серебряной табличкой, на которой черными буквами было выбито имя Мэделин. Несколько мгновений она колебалась, переминалась с ноги на ногу и прижимала к груди папку с документами, пока ехидно не прищурилась и не протянула:       — А-а-а, так вот оно что. Благотворительность. Чем богаче фирма, тем больше она хочет уйти от налогов. Понимаю, — девушка медленно кивнула.       — А чем беднее прокурор, тем больше он хочет не быть пойманным на коррупции, — шагнув к Мэделин, съехидничал Александра. — Что, стоит нам ждать очередного сексуального скандала или обойдёмся на этот раз просто предупреждением? — Он небрежно заправил за ушко девушки прядь, заставляя на этот раз щеки той вспыхнуть румянцем. — Погрозим пальчиком и все такое?       — Ты хочешь знать больше о своём клиенте или продолжишь язвить?       Александра долго просить не пришлось. Он тут же отпрянул от Мэделин, в сдающемся жесте вскинув обе рук и издевательски-покорно опустил голову.       — Уговорила. Поведай мне тайны прокурорского двора.       Александру всегда казалось, что у него обворожительная, но почему-то соглашались с ним все, кроме Амелии, Эйлин и Мэделин. Последняя даже не преминула сообщить ему это кислым выражением лица, как будто ей под нос сунули скандинавскую протухшую рыбу, и поспешила распахнуть дверь своего офиса, пуская Александра в святая святых вершащегося правосудия.       Оказавшуюся на деле небольшой кладовкой, с двумя заваленными бумагами шкафами, компьютерным столом с моноблоком, низеньким пластмассовым креслом и серыми стенами. Выключатель хрустнул ярким тёплым светом, и Александра только сейчас заметил важную деталь интерьера.       Или скорее ее отсутствие?       — А офиса с окном не нашлось? — едко протянул он, закрывая за собой дверь.       — Нет. — Маделин сунула свою папку в один из шкафов и опустилась в кресло, жестом указав Александру на стоящее напротив. Удивительно, но его он тоже не сразу приметил. Наверно, потому что оно было старым, потрёпанным, и сидеть на нем приходилось с большой опаской за свою пятую точку. Но сесть пришлось. — И если продолжишь в том же духе, я запру тебя, вызову полицию и обвиню в домогательствах и расизме.       — Меня? В расизме? Не смеши, пор вафор.       Александр попытался опереться на спинку, но кресло тут же качнулось на своей одинокой ноге, и он подскочил, широко расставив ноги и вцепившись пальцами в край стола Мэделин. Удостоверившись, что сидение под ним не собирается в ближайшее время разваливаться, Александр немного расслабился, вспомнив, зачем его вообще позвали в эту обитель дьявола и пыли.       — Так что там с Аланом Маккензи?       — Пор фавор.       — Не понял.       — Это пор фавор, a не пор вафор, тупица, — Мэделин прикрыла ненадолго глаза рукой и откинулась на спинку кресла. — Ладно, не важно — Она, не глядя, распахнула один из ящиков, вытащила толстенную папку и швырнула ее на стол, подтолкнув к тут же поймавшему ее Александру. — Федералы следят за ним уже почти десять лет. Они почти не делятся с нами информацией, но… Недавно они заинтересовались кругом его знакомых. И ты, Александр, тоже в него входишь.       — Вот как? — он отвернул обложку, любуясь на физиономию Алана Маккензи, прикреплённую скрепочкой в верхнем углу.       — Да. Ты, а еще, — Мэделин наконец открыла глаза и, сорвав один из стикеров на мониторе, вчиталась в него, — некий Уильям Белл. И если тобой они интересуются по вполне очевидной причине — ты его адвокат, то с мистером Беллом достаточно… интересная ситуация. Я знаю, что его недавно допрашивали. Не знаю, чем закончилось дело, но мой знакомый из ФБР высказал некоторое воодушевление по поводу дела Алана Маккензи.       — Что такого в Алане Маккензи, что ФБР за ним следил? — Александр перелистнул несколько страниц, со скучающим видом рассматривая уже знакомые ему записи о дате и месте рождения. — Разве что…       — Разве что, — продолжила за него Мэделин, согласно кивнув и поджав губы, — он действительно причастен к некоторым незаконным делам.       — Нет. Это бред. Я видел видеозапись.       — Видеозапись? Какую видеозапись?       Мэделин подскочила в своём хлипком кресле, как ужаленная, и с не скрываемым интересом уставилась на Александра. Она оперлась локтями о пластиковую поверхность стола и положила подбородок на сцепленные в замок пальцы, пока нога нетерпеливо стуча, действуя Алексу на нервы. Закрыв папку и еще раз безуспешно попытавшись откинуться на спинку, Александр все-таки нашёл самое равновесное положение и замер. Взгляд, которым его прожигала Мэделин раздражал, и хотелось, чтобы она побыстрее нашла себе новый объект для изучения.       — С камеры наблюдения. На ней неустановленная группа людей выгружала неопределённого содержания мешки в гараж моего клиента. Я не знаю, что в них, но они похожи на те самые улики, которыми оперирует полиция. И я подозреваю, — он бросил взгляд на папку в своих руках, — что руководит всем этим расследованием далеко не полиция. Они хотят передать дело в федеральный суд?       Короткий кивок, и Мэделин улыбнулась.       — А ты догадливый, Александр. — Она щёлкнула пальцами, подмигнув. — Да. Федералы хотят забрать это дело окончательно себе, если полиция докажет, что наркотики в гараже принадлежали Алану Маккензи. Тогда бы это объяснило несколько счетов в Швейцарии и на Кипре с… — она что-то прикинула в уме, сложив губы уточкой, — довольно крупными суммами. Увы, власти не хотят идти нам навстречу по этому вопросу. И фальшивый паспорт. Ты ведь знаешь, что твой клиент не только нелегал, но еще и нарушил законодательства нескольких стран?       Знал ли об этом Александр? Конечно же знал! Это было первым, что он поспешил выяснить для своего начальства и безуспешной попытки протащить стратегию депортации. Которая оказалась под угрозой, потому что Алан Маккензи успел, кажется, насолить не только федеральным властям, но и полиции королевства. И судя по выражению лица Мэделин, она тоже была прекрасно осведомлена обо всем, что происходит в деле его подзащитного.       — Как… — Александр еще раз пробежался взглядом по папке в руках, делая как можно более незаинтересованный вид, и отложил ее на край стола, — занятно.       — Не то слово. Я могу еще много чего интересного рассказать, — Мэделин резко подалась вперёд и дотронулась до руки Александра, которая все еще держала папку с делом Алана. — Приходи к нам, Алекс. Ты будешь замечательным прокурором.       Она смотрела в глаза Александру слишком долго, чтобы завладеть его вниманием. Но все еще недостаточно, чтобы он не успел выдернуть руку из-под ее легких поглаживаний, и ухмыльнуться.       — Предлагаешь променять уютное кресло, офис с, — он отклонился в сторону, словно выглядывал что-то из-за спины Мэделин, и медленно вернулся в исходное положение, чувствуя, что еще чуть-чуть и кресло-стул рухнет прямо вместе с ним, — окном и зарплату в сто тысяч в год на возможность сажать преступников и делать этот мир лучше? Боюсь, этому городу нужен герой, но им буду точно не я.       Александр хлопнул по коленям и, схватив папку, подскочил на ноги. Он еще несколько секунд смотрел на Мэделин сверху вниз, пока не развернулся на каблуках. Не хватало еще только, чтобы прокуратура и федералы указывали ему, как работать и вести защиту или же обвинение клиента. И уж точно он не собирался провести остаток жизни заваленный горами бюрократических бумажек, отчётов, но зато работая на благо общества. Александр Куэрво не был альтруистом, и рассчитывать на подобное означало лишь одно.       Собеседник абсолютно не знал Александра.       Он остановился у выхода, несколько мгновений раздумывал, а затем резко развернулся и указал на Мэделин своей папкой с бумагами, для пущего эффект немного потрясся ею в нос девушке.       — Было занятно с тобой пообщаться, Мэделин. — Он прищурился и покачал головой. — Надеюсь, мы встретимся в суде и я смогу размазать тебя по стенке, когда ты в следующий раз вздумаешь угрожать моему клиенту.       На прощание Александр улыбнулся и, толкнув дверь, вывалился в коридор. Он уже не услышит ни возмущения Мэделин, ни ее жалких второсортных попыток уговорить его перейти в прокуратуру. Сейчас все мысли Александра Куэрво были заняты даже не делом Алана Маккензи, а проклятой фотографий, заботливо спрятанной между листами доверенностей, свидетельских показаний и справок о полнейшей вменяемости подсудимого.       От предложения Мэделин Александр в любом случае собирался отказаться. А вот от горячего чая из автомата — нет.       Пластиковый стаканчик хрустел под пальцами Александра, когда он сжимал его раскалённые от чая бока, едва не выплёскивая на себя цитрусовый кипяток. Лавировать между пешеходов оказалось не такой лёгкой задачей, как Алексу показалось изначально, но брать такси или дёргать со стоянки машину виделось глупой затеей, если можно пройти пару кварталов, сесть на автобус и оказаться в окружной больнице Чикаго. К счастью для Александра Куэрво его рост и длинные ноги позволяли идти намного быстрее остальных, а угроза получить кипятком прямо на макушку несколько поубавила пыл особо ретивых сограждан.       Двери лифта на пятом этаже больницы встретили Александра приветливым звоном уведомления. Пластиковый стаканчик согревал руки, как и накинутое на плечи черное пальто, а стойка регистрации ожогового центра практически нос к носу врезалась в Александра, как только он вышел из кабины.       — Мистер Куэрво! — дежурная медсестра слишком радостно отреагировала на его появление. Впрочем, он уже привык. — Как поживаете? Вы к Амелии? К сожалению, сейчас это невозможно. Процедуры. Но я могу записать вас на любое ближайшее время, если вы подождёте несколько минут…       — Нет, — Александр вчитался в бейджик медсестры, — Салли, я не к сестре. Не сегодня. Это рабочие вопросы. Мне нужно увидеться с доктором Беллом. Он лечил мою сестру и…       — Доктор Белл не работает в ожоговом центре. Он хирург приёмного покоя. Так что советую обратиться на стойку регистрации у них. Это на первом этаже сразу у входа. Но мне казалось, вы это и так знаете. Вы ведь были его пациентом, когда Амелия только поступила к нам.       Салли притихла, ожидая реакции Александра, пока он пытался понять: почему он решил искать доктора Белла именно на пятом этаже, если прекрасно помнил, как этот надоедливый врач кружил на ним коршуном, раздражал своим акцентом и присутствием. Он не упускал случая отпустить ехидные шуточки в сторону Алекса и пару раз, кажется, даже не зашёл к нему на осмотре. И по-хорошему Александру уже давно стоило подать на него в суд за халатное отношение к работе, но что-то продолжало удерживать его от этого.       Но ноги сами привели его на пятый этаж. Прямо к палате Амелии.       — Да, простите. Вы правы. Я… — Александр сморщился, словно пытаясь что-то вспомнить, и коротко улыбнулся. — Я перепутал. Спасибо.       Последний раз он испытывал такую же неловкость, оказавшись на каком-то еврейском празднике друга своего отца, где несколько взрослых мужчин радостно с песнями сделали младенцу обрезание. И от мысли, что Александр — единственный мужчина в комнате, не считая отца, у которого нет приобретённой травмы от подобном бесчеловечности, — стало неуютно. Сейчас же он неожиданно почувствовал себя идиотом, забыв, на каком этаже работает доктор Белл, чем вообще по жизни занимается, кроме общения с отцом Эйлин, и почему он вообще сюда пришёл.       А вот фотография в кармане об этом очень хорошо помнила.       К счастью Александра, лифт еще не успел уехать на один из восьми этажей клиники. Алекс старался не смотреть в сторону медсестры, изучая инструкцию по эксплуатации лифта и нервно нажимая кнопку закрытия дверей, пока лифт наконец не позволил спрятаться за ними.       Путь до первого этажа показался ему вечностью. Чай успел остыть, а Александра несколько раз прокрутил в голове несуществующий разговор с доктором Беллом. «Здравствуйте», «Я нашёл вашу фотографию…», «Нет, не так…», «Я хотел узнать у вас об одной фотографии…» — он размышлял слишком активно, так что, когда двери снова звякнули открывшись, его голова ответила на это тупой пульсирующей болью. На выходе из лифта Александра едва не сбили с ног каталкой и койкой с очередным пациентом приёмного отделения, а добраться до стойки регистрации оказалось еще более сложной задачей, чем не навестить Амелию, находясь от неё в нескольких шагах.       А чай он все-таки немного пролил. Прямо на свое черное пальто.       — Добрый день. — Александр швырнул стаканчик в мусорку, положив папку на стойку и немного перегнувшись через неё, чтобы получше увидеть невысокую медсестру, лет пятидесяти. — Мне сказали…       — Джерри, — резко рявкнул она, отчего Алекс зажмурился, и подскочила, высматривая кого-то в толпе; когда же ей это удалось, она махнула рукой, подозвав к себе какого-то студента. — В пятой палате пациент с диареей и рвотой! Осмотри его, пока он нам подвал не затопил. — Вручив ему планшет с ручкой, она повернулась к Александру. — Да, я могу вам как-то помочь?       В другой раз в их книге жалоб и предложений появилась бы запись от Александра Куэрво, недовольного оказанному ему вниманием. Но сейчас он выдавил самую приветливую улыбку и напомнил себе, что он просто обязан получить все необходимые сведения.       Даже если для этого придётся терпеть хамство малообразованных людей, ниже его по классу.       — Спасибо, что обратили на меня внимание, сестра… Смит. — Он коротко кивнул медсестре. — Мне нужен доктор Белл.       — Его нет, — коротко бросила женщина, вернувшись к перебиранию бумажек.       Выхватив несколько планшетов, папок и каких-то листов, она быстро направилась прочь от Александра, остановившись перед группкой интернов. Уже через секунду у каждого из них в руках оказалось по планшету и листку для анамнезов, а медсестра Смит направилась дальше по коридору, едва не затерявшись в толпе посетителей. Сунув свою папку подмышку, Александр в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние и поравнялся с замершей у палаты женщиной.       — Как это нет? — Александр поддержал попытавшуюся выскользнуть из рук медсестры папку.       — Спасибо. Взял срочный отпуск по семейным обстоятельствам за свой счёт и не отвечает на наши звонки. Впрочем, — она пожала плечами, вручив папку пробегающему мимо стажёру, — меня мало волнует, как коллеги проводят свое свободное от работы время.       — А он… — Алекс рванул вслед за вновь куда-то направившейся медсестрой, жалея, что пальто он не оставил в гардеробе. Рубашка начала прилипать к спине, а галстук пришлось немного оттянуть, чтобы не так давил: — он что-нибудь сказал?       — Сказал? — непонимающе переспросила медсестра, приподняв светлую бровь.       — Куда едет, например. Насколько долго. Может быть есть кто-то, кто владеет этой информацией, или может предположить. Просто… — Александр выдохнул, заметив подозрение во взгляде женщины, — я адвокат. Его друга. И мне нужно срочно поговорить с мистером Беллом.       Выражение лица женщины сразу стало каким-то понимающим. Правда уже через мгновение оно сменилось на сосредоточенно серьёзное, и она прикрикнула на какого-то санитара, вручив две последние папки проходящим мимо врачам с короткими комментариями по каждому из пациентов. Удивительно слаженная работа — Александр вряд ли бы так смог. Впрочем, он и не пошёл в медицину.       — Увы, — медсестра Смит повернулась к нему и хлопнула в ладоши, — ничем не могу помочь. Он взял десять дней, но что-то мне подсказывает, что он не вернётся.       — Что вы имеете в виду?       — Он выгорел, — уклончиво протянула женщина, сложив на груди руки. — Это нормально для работы в экстренных службах. К тому же, Уилл… — она осеклась, прикрыв на мгновение рот рукой, и поправила себя: — простите, доктор Белл, почти все свое время проводил на работе. Удивлена, что у него были друзья. Или вы про того странного мужчину, с которым они частенько курили перед входом? Блондинчик такой. С мерзкой ухмылкой.       Блондинчик с мерзкой ухмылкой. Кажется, Алан Маккензи как никогда подходил на эту роль, и Александр поспешил активно закивать, цепляясь за возникшую в голове ниточку произошедших событий:       — Да. Алан Маккензи.       — Хм, возможно. В любом случае, — медсестра снова развернулась на каблуках и зашагала обратно к стойке администратора, но уже намного медленней, не убегая от Александра и не пытаясь оградиться, — удивительно, что он успевал еще где-то общаться с людьми и заводил знакомства. С его-то графиком. Мы, знаете ли, — она понизила голос, немного наклонившись в сторону Алекса и едва не ударившись головой об его грудь, — делали в последние недели даже ставки на то, сколько Уильям сможет спокойно отдохнуть. Увы, я всегда проигрывала. Я верила, что он позволяет себе выходные, но нет. Он даже на них приезжал частенько на работу и помогал нам. Бедняга. Вот так выглядит полное отсутствие личной жизни. А мог бы записаться на гольф. Или крикет. Мы не раз его звали.       От воспоминаний о крикете, по коже Александра пробежали мурашки, волоски встали дыбом, а сердце на мгновение замерло, напоминая о самом ужасном виде спорта, какой можно было только представить. Хуже был только кёрлинг, который Алекс все время в шутку называл «уборщиками». Поэтому не мог осуждать доктора Белла за отказ участвовать в этих скучнейших мероприятиях. Светские завтраки, походы с отцом в гольф-клуб или же дружеские посиделки с друзьями семья — все всегда заканчивалось невыносимой скукой до сведённой зевотой челюсти.       — Надеюсь, я ответила на все ваши вопросы?       Александр вздрогнул. Они уже добрались почти до самого выхода из больницы, и теперь по спине пробегал морозный ветер каждый раз, когда автоматические двери открывались, впуская внутрь зимний воздух. Медсестра стояла прямо перед Александром, но он не видел ее лица. Он вглядывался в него, но вместо этого видел только размытое пятно, потянувшееся туманом. Голова внезапно закружилась — он будто выпил слишком много на голодный желудок, и Александр тряхнул ею. Удивительно, но наваждение тут же отступило, робко отбежало, словно и не хотело накатывать на Алекса.       Просто его заставили.       — Да, спасибо, мисс Смит. — Александр поднял воротник пальто, прячась в нем, и вытащил папку из-под руки. — Было приятно с вами пообщаться. Если ваш коллега вернётся, передайте ему, что я хочу поговорить и мою визитку. — Он вытянул маленькую картонку из внутреннего кармана и вручил ее не сопротивлявшейся медсестре. — Всего хорошего.       Она даже не попрощалась с ним: сунула визитку в карман и повернулась спиной, вернувшись к перебиранию важных для ее работы бумажек. Больше здесь делать Александру было нечего. Фотография продолжала жечь его сквозь ткань пальто, пиджака и рубашки, а встретившая его на улице метель щипала за щеки, впивалась в них маленькими иголочками и оседала инеем на смуглой коже.       Пачка сигарет нашлась сразу, как и зажигалка, а недовольно покосившиеся на него сотрудники больницы, не могли отговорить от того, чтобы закурить прямо перед учреждением, где когда-нибудь Алекс окажется из-за своей любви к слишком дорогим сигарам и слишком дешёвым сигаретам. Пепел оседал на свежевыпавшем снеге, как слова медсестры о докторе Белле. День только начался, а уже принёс Александру одни только разочарования. Впрочем, он не мог жаловаться, потому что Александр Куэрво очень хорошо знал одно.       Невиновные иногда сбегают, боясь за свою жизнь.       Но не так спешно, как это сделал мистер Уильям Белл.