Таргелион, 2775
— Я подозреваю, мы пришли сюда не просто так. Разве что в вас неожиданно проснулось желание показать мне все знаковые места Парижа. Париж встретил Уильяма запахом весны и маленькими тесными улочками, напоминавшими гравюры эпохи революции. Париж был таким знакомым и… чужим, что в первый приезд Уилл успел заблудиться в пределах одного квартала не в силах догадаться, что дом тринадцать надо искать на до дома семнадцать, а внутри двора между третьим и восьмым номерами. Он никогда не страдал географическим кретинизмом, но уворачиваться от летящего на голову мусора, массивных низеньких вывесок и одновременно смотреть в карту — достаточно сложная задача даже для хирурга с таким большим опытом. Этот Париж был слишком… другим. И стоящая посреди какой-то небольшой площади гильотина лишний раз напомнила об этом Уиллу. Правда, кажется, они называли ее каким-то другим образом. К своему стыду, Уильям так и не запомнил, но это длинное название определённо включало в себя «удивительную машину» и «безболезненность». Рука сама дёрнулась к шее, напомнившей о не слишком приятном опыте первого посещения местных достопримечательностей. Повезло, что Алан Маккензи, кажется, продумал все, и обезглавливание входило в список непредвиденных ситуаций. Но вспоминать об этих нескольких часах беспамятства Уильяму не слишком хотелось. — Увы, — пожала плечами Саша, останавливаясь перед невысоким жёлтым домиком с кривыми прорезями окон, — сейчас не лучшее время. Конвент запретил весь туризм на год в знак траура. — Траура? — Уилл запрокинул голову и приложил ладонь ко лбу, разглядывая скрытую в солнечных лучах крышу. — Да. У тебя такая интонация, будто ты впервые об этом слышишь. Хотя о чем это я, — поправилась Саша, вытаскивая из кармана скомканную бумажку. — Возможно, проблемы французов волнуют исключительно самих французов. Год назад одна фанатичка убила видного политика. Увы, службы ничего не смогли сделать. Ни предотвратить, ни среагировать вовремя. Виновная была наказана, однако для власти это оказалось очень… болезненным событием. Показательный процесс и все такое. — Как интересно. — Уилл покачнулся, когда его слегка в плечо толкнул наконец догнавший их и остановившийся рядом Андрэ. — Я уже слышал похожую историю. — Тогда ты должен понимать, что без последствий просто не могло обойтись. Так что. Никаких экскурсий. Пока что. И к слову, — Саша быстро развернула сложенный в шесть раз листок и поднесла его поближе к лицу, — мы на месте. Проезд Гюстава Лепё, дом 6. Возможно мы найдём здесь ответы на все интересующие нас вопросы. А возможно, просто уйдём с пустыми руками. Как обычно. Впрочем я склонна доверять своему информатору. — У него есть причины врать? — тоном бывалого следователя поинтересовался Андрэ, наклоняясь вперёд и глядя на Сашу из-за Уилла. — У Феликса? — она задумалась на секунду, одёрнув рукой серый пиджак. — Нет. У него нет абсолютно ни одной причины дать мне неверный адрес. Потому что иначе я подвешу его за чл… руку к потолку и оставлю одного в комнате, кишащей тараканами. Поверь, больше них он боится только смерти. Что весьма… необычно для таких, как он. Мне так кажется. Проживи я столько же лет, сколько и он, сама бы искала повода наконец нормально отдохнуть. Если вы понимаете, о чем я. О, возможно, Уильям понимал это лучше всех из их троицы. Конечно, если он правильно интерпретировал слова Саши и ее дражайший информатор страдал знакомой для Уилла болезнью — бессмертием. — Что мы знаем? — Мари Барбо. — Саша рассеянно сунула бумажку обратно в карман пиджака и перемнулась с ноги на ногу; теперь на ней были штаны и черные лакированные оксфорды. Практичность все-таки победила желание обрядить весь женский состав Ордена в неудобные юбки. — Семьдесят пять лет. Не замужем. Детей нет. Ведёт уединённый образ жизни. Все соседи описывают ее как милую старушку и иногда просят посидеть с детьми. Проблем со здоровьем нет, но несколько лет в молодости она наблюдалась в психиатрической клинике… — И это вы называете «нет проблем со здоровьем»? — с сомнением протянул Уилл, покосившись на Сашу. — Так точно. Консилиум врачей пришёл к заключению, что Мари абсолютно здорова. Однако по нашим сведениям ее поведение попадает под действие положения «Об особо опасных существах». — Это как? — Андрэ неожиданно оказался рядом с Сашей, обдав Уилла лёгким порывом прохладного ветерка. — Неконтролируемые всплески агрессии, эпилептические припадки и голоса в голове. Врачи ничего не нашли, но только потому что она им не позволила этого сделать. Я нашла несколько записей о Мари в архивах Ордена, — экзорцист подняла голову и, прищурившись, всмотрелась в одно из окон: Уилл тут же проследил за ней, заметив, как занавеска за одним из стёкол колыхнулась, — но после шестьдесят восьмого года она словно исчезла из этого мира. Никаких упоминаний, никакого привлечения к работе, никаких… — Она работала на Орден? — удивился Уилл. — Да, была штатным медиумом с шестьдесят третьего по шестьдесят седьмой. Затем подала в отставку и еще около года помогала на безвозмездной основе. После этого ее следы обрываются. И вот мы здесь. Неожиданный поворот событий, вы так не находите? — Определённо. Подъезд встретил их тихим шуршанием крыс, запахом выпечки и падающей на голову штукатуркой. Квартира Мари оказалась на последнем этаже прямо под крышей — Уилл слегка наклонился, чтобы не удариться головой об откос. Обшарпанные стены, отошедший дверной косяк: все именно так, как он представлял себе подобные покосившиеся дома. Саша аккуратно постучалась и, приблизившись к двери, громко прокричала: — Мари, жё сьюи Александра. Жэ ву… Жё вузэ аппэле иер. Уголки губ Уилла дрогнули — акцент Саши был настолько обворожителен, что не будь он слишком занят работой и попытками жить, он мог бы рассмотреть вариант пригласить ее на свидание. В какой-нибудь другой реальности. За дверью послышалось невнятное шуршание, а затем она распахнулась, выплеснув на площадку яркий свет от лампочки. Саша отпрыгнула, наступив зашипевшему Андрэ на ногу, а в проёме появилась странной формы женская голова, похожая больше на змеиный клубок вокруг клубней картофеля. Лицо хозяйки квартиры зеленело самым ярким цветом, розовый халат кокетливо подмигивал Уиллу белым горошком, а закрытые тапочки на ногах в нескольких местах прохудились, позволяя пальцам с ярко жёлтым маникюром заигрывать со своими гостями. Клубни в волосах оказались всего лишь бигудями — Уиллу нужно было просто проморгаться от плывущих перед глазами оранжевых кругов, — а сама женщина оказалась приятного вида старушкой. Несколько мгновений рассматривая троицу через толстые стекла очков, она всплеснула руками, словно вспомнила что-то важное. — Ой, что ж вы без предупреждения-то! Я бы вам чаю налила. — Спасибо, нам немного некогда. Мы к вам… — Саша заглянула через плечо женщины вглубь квартиры, но по прищуру глаз было ясно, что ничего интересного она рассмотреть не смогла, — по одному делу. Личного характера. Понимаете, мой знакомый сказал, что вы можете снять порчу. — Да что за глупости вы говорите! — запричитала старушка, пятясь обратно в небольшую прихожую. — Какую порчу? Вот еще выдумали. Порчи снимать я умею. То же мне шутники. — Она уже схватилась за ручку и начала закрывать дверь, как резко остановилась, сузила и без того маленькие бесцветные глаза и посмотрела на Сашу с подозрением. — А какой знакомый вам это сказал? — Феликс. Имя оказало чудодейственный эффект на старушку: ее зелёное лицо стало чуть светлее под глиняной маской, перекошенное беззубой улыбкой. — А-а-а, Феликс. Что ж, тогда проходите. Негоже держать гостей на пороге. Старушка пошире распахнула дверь и махнула, приглашая всех в квартиру. Саша коротко кивнула и тут же просочилась между женщиной и дверным косяком, а следом за ней внутрь влетел и Андрэ, оказавшийся более проворным, чем Уиллу до этого казалось. Когда же он занёс ногу, готовый переступить порог, старушка возникла прямо перед ним, привстала на носочках и сделала несколько быстрых глубоких вдохов. Как полицейская собака, когда в его машине искали наркотики по дороге из Канады. Уилл не знал, что нашла старушка, недовольно поджав губы, но вот овчарка оказалась более удовлетворённой поисками, как и полицейский, выслушивавший, откуда на обивке следы марихуаны и кокаина. — От тебя пахнет смертью, мальчишка, — по-змеиному прошипела женщина, опускаясь на полную стопу и ткнула Уиллу в грудь пальцем. — А от вас корвалолом и марихуаной, — парировал он, убирая от себя руку женщины. — Но я же не ставлю вам это в упрёк. — Ты как будто в гробу пролежал с десяток лет. Бледный и… тухлый. Не пробовал карму почистить? — Боюсь, мне ни один чёток не хватит, чтобы замолить все мои грехи. На секунду ее бесцветные глаза вспыхнули серебристыми ободами, и, привстав на колени, она выдохнула ему на ухо: — А я и не о них говорю, Уильям Белл. Не забывай, зачем ты здесь. И не отвлекайся. Тебе ведь не нужны проблемы, верно? Отстранившись, она подмигнула Уиллу, развернулась и по-старушечьи засеменила вслед за Сашей и Андрэ вглубь квартиры. Нафталин, сгнившее сено и приторный запах старушки — все, что полагалось найти в жилище отставного медиума преклонных лет. Уильяма не мог припомнить ни одного жилища милых бабушек, где бы не он не морщил нос от удушающих сознание ароматов. Маленькая кухня, облезлые стены, сквозь которые виднелись деревянные перекладины, и скрипящий под гостями пыльный диван, выдохнувший из себя клубок пыли, стоило всем троим опуститься на него в ожидании долгожданных ответов. Мари опустилась напротив, в низкое полинявшее кресло, взяла со столика рядом тарелку с заполненной чаем чашкой и отпила. Удивительно, но ни зелёная маска на ее лице, ни бигуди не дрогнули, когда фарфоровый край коснулся губ, а голова наклонилась вперёд. Женщина несла себя с элегантностью закоренелого гангстера. Не хватало только маленького Томми-гана в углу и стопки поддельных гроссбухов. — Зачем пришли? — Мари улыбнулась. — Если только вас действительно не мучает порча. Понос или?.. — Мы хотим знать все о… — Саша заглянула в блокнот, — фью эшьянь? — Да вы сразу перешли к делу! — старушка попыталась всплеснуть руками, но ей удалось только расплескать горячий напиток по ногам. И снова удивительно: она даже не обратила на это внимания. — Мне нравится этот подход, дьюишть. Глаза Саши расширились по пять центов, и они с Уиллом переглянулись. — Э-э-э, — коллега спешно залистала записи в поисках подсказок, но не нашла ни одной; что было слишком очевидно, — кажется, стоило взять у Джеймса словарь. Простите, мы не говорим на вашем языке. — На моем языке? О нет, милочка, — старушка раскатала слово словно тесто по столу, — этот язык далеко не мой родной. Это язык отступников и убийц. Тех, кто готов положить собственных детей на алтарь выдуманных богов. Но если вы хотите узнать о них больше, — Мари отставила в сторону чашку, откинулась на спинку кресла и, закинув ногу на ногу, заигрывающе помахала Уиллу своим жёлтым маникюром, — я с радостью расскажу все, что знаю. — Вот так просто? — скептично хмыкнул Уилл, лениво обводя взглядом полуразвалившуюся кухню. — То есть, простите мне мою бестактность, но столь поспешное развитие событий меня несколько настораживает. Вся обстановка вокруг них настораживала Уильяма. Комната выглядела так, словно хозяйка отсутствовала здесь по меньшей мере лет пятьдесят. Полки на стеллажах развалились и накренились под тяжестью жестяных консерв, витражное стекло покрылось настолько толстым слоем пыли, что стало матовым, а над горой посуды в раковине, Уилл мог в этом поклясться, кружил рой маленьких жужжащих от возбуждения мух. Он бы несомненно поморщился от этого зрелища, если бы не видел вещи похуже. Например, туалеты в мужских тюрьмах. — Неужели? — в руках женщины неожиданно возникла помятая пачка сигарет, которой, Уилл был уверен, еще минуту назад там не было. — Вы завалились в мой дом. Даже не разулись! И в итоге что? Вы потревожили меня, только чтобы снять порчу? А у вас интересное чувство юмора. Спрашивайте. — Мари закурила, выпустив дым через нос. — А я попробую направить вас в ваших поисках. Вы ведь ищете элементалиста. Очень редкого и опасного. Настолько смертоносного, что даже его сородичи считают таких, как он — проклятыми детьми и спешат избавиться от них. Да? — Откуда вы… — открыл было рот от удивления Андрэ, но тут же смолк, стоило старушке посмотреть на него. — Эта империя лжи держится на нас, красавчик. На медиумах, проклятых и осквернённых. Мне семьдесят пять лет, и кто знает, сколько еще я смогу прожить. — Она взмахнула в воздухе рукой и пепел с зажжённой сигареты опал на ее розовый халат. — Быть может я найду подходящее тельце и переселюсь в него. А может быть тихо засну в своей постели и сольюсь со вселенной. Это мне неведомо. Вы в Ордене считаете нас бессмертными, но мы лишь ветви на одном большом дереве. И иногда мы умираем, если за нами не ухаживать. Посмотрите на меня. Я постарела и иссохла, как роза без воды. И все благодаря им. Уильям и Александра снова переглянулись, но на этот раз к ним присоединился еще и Андрэ. Он смотрел на них так, словно быстро что-то искал в своей голове, что не могло не быть правдой, а затем повернулся в сторону Мари. — Элементалистам? — А он быстро схватывает, — с какой-то гордостью заметила Мари, кивнув в сторону Андрэ. — Да, они самые. Быть медиумом — худшая судьба в нашем мире. Если у тебя нет поддержки, а Орден не берет на работу, ты обречён. Элементалисты презирают нас. Почему? Возможно, все дело в том, что мы безумно красивы. Ну вот, хотя бы улыбнулись. Смотреть на ваши постные лица просто тошно. Значит, теперь я могу перейти к сладкому. Мари подтянула к себе стеклянную пепельницу с небольшого кухонного столика и скинула в него длинный пепельный конец сигареты. — В священных текстах есть легенда о самом тёмном дне человечества. Уилл вздрогнул: вместе со словами Мари свет в комнате стал приглушенней, белые облака за скошенным окном мансарды посерели, а лица Саши и Андрэ слева и справа от него казались неестественными. — Луна, — продолжила Мари, — серебристая и бледная, скрыла солнце. День стал ночью. А тьмы, что опустилась на землю, не видели ни прежде, ни после. Элементалисты зовут это великим Исходом. Не многие уцелели в тот день. Те же, кто выжил, лишились сил. Кто-то ослаб и спрятался. Но каждый из них — это воспоминание об ушедших днях. И они гласят, что некогда каждый в этом мире был элементалистом. Свободным. Полным первородной энергии. Каждый человек был источником природной силы, а природа подпитывала его, учила и укрывала. Пока не пришла тьма. Она ползла по земле, и все, к чему тьма прикасалась, выцветало, иссыхало, разрушалось, словно из него высасывали саму жизнь. А впереди шло оно. Создание, уродливое и противоестественное, прекрасное и желанное, подобное человеку, но несущее лишь смерть и зло. Оно создано из тьмы и противоположно природе элементалистов. Холод, исходящий из него, парализовывал, — прохрипела Мари, затягиваясь сигаретой, и выпустила сквозь ноздри две тонкие струйки дыма. — Отцы и Матери попытались защитить своих детей, но… с тех пор мы сами по себе. Сначала мы лелеяли надежду, что они вернутся. Но они безмолвны к нам. Не одно поколение положили свои жизни, чтобы слиться с Родителями, стать единым целым и освободить из вековых оков. Создание же исчезло вместе с ними. Но следы его все еще в нашем мире. Оно осквернило нас, заразило грехом и прокляло на вечные страдания. — Старушка снова стряхнула пепел в хрустальную вазочку. — Те, кого вы ищите — чудовища. Не в прямом смысле, разумеется. Они люди, из плоти и крови. Она у них даже багровая. Не то что моя осквернённая, — Мари хрипло рассмеялась и тут же зашлась тяжёлым чахоточным кашлем. — Они люди, но их стремления, их мысли и вся жизнь направлена только на то, чтобы выйти из тени. Их преследуют, их загоняют в резервации, их уничтожают, как раковую опухоль человечества. Не знаете, почему? — Они несут угрозу, — бесстрастным тоном отозвался охотник. — Орден был создан для борьбы с их влиянием и дабы держать существ подобных им под контролем. — Существ подобных им, — повторила за Андрэ старушка. — Кто большее чудовище: существо, что несёт за собой смерть, или Орден, что пытается уничтожить это существо любым способом? Орден не создан для борьбы с элементалистами. Орден сам кишит ими. — Простите что? — поперхнулась воздухом Саша. На секунду в комнате повисло неловкое молчание. Уилл нервно перебегал взглядом по скудной разваливающейся мебели кухни. Консервы наверняка были его ровесниками. Посуда не мылась со времён последнего короля, а окна покрылись таким толстым слоем жира, что к нему прилипло несколько десятков закончивших свою короткую жизнь комаров, парочка бабочек и один толстый и пушистый шмель. Уильям только сейчас заметил покачивающуюся под потолком лампочку — она тускло мигала спиралью, отчего на кухне и царил этот гнетущий полумрак, а маленький паучок медленно спустился параллельно ей на тоненькой паутинке, остановившись прямо напротив лица Уилла. Уильям был слишком трезв и все-таки не мог не заметить, какими серебристыми были фасеточные глаза этого маленького создания. Если бы он еще не шевелил своими жвалами и лапками, то сходство с Аланом Маккензи было бы едва уловимым. — Шрам у тебя за ухом, — ехидно отозвалась Мари и кивнула. — Ты ведь никогда не обращала на него внимание. Ты не помнила, как получила его и почему он именно там. Тебе казалось, он часть тебя. Я угадала? — Мадам Барбо… — Мадемуазель Барбо. Осторожней, а то я могу и оскорбиться. Старушка улыбнулась, будто флиртовала, но улыбка эта смогла вызвать только ощущение ползающих по коже муравьёв, которых хотелось поскорее скинуть с себя прямо здесь и сейчас. Из-за спины раздалось кошачье мурчание, походившее на какофонию, и следом по ногам Уилла пробежал холодный зимний ветерок. — Прошу прощения, — Саша замялась и с максимальной вежливостью и осторожностью продолжила: — мадемуазель Барбо. Не могли бы вы говорить чуть менее запутанно. Пожалуйста. У нас слишком мало времени и нас интересует только одно: элементалисты. Кто они, где мы можем их искать. Какие у них цели? Все, что может быть нам полезно. — Что ж, тогда слу… Мари задрожала. Ее и без того ссохшиеся старушечьи губы посинели и покрылись мелкой розоватой пеной. Сигарета выпала из пальцев и, в последний раз вспыхнув на кончике оранжевыми огоньками, потухла на круглом дырявом коврике. Старушку подбросило в кресле. Ее спина неестественно выгнулась. Из горла вырвались утробные рокочущие звуки. Мари несколько секунд парила в воздухе, а затем упала в кресло. Вскинув голову, старушка выпрямилась и уставилась на Уилла побледневшими налившимися кровью глазами, а затем перевела взгляд на Сашу. — Опять влезла, куда тебя не просят, Александра? — скрежещущий голос напоминал звук когтей по доске, а зловонное дыхание вырывалось изо рта зеленоватым облачком. Полуслепой взгляд блуждал по лицу следователя и через секунду переметнулся на Андрэ. Губы изогнулись в кривом оскале. — О, они все же смогли его восстановить. Никогда не думала, что Орден склонен к некромантии. Обычно это приписывают нам, элементалистам. Старушка попыталась рассмеяться, но вместо этого снова зашла кашлем, спугнув висящего на ниточке паучка вырвавшимся зелёным дымом. Саша побледнела, с силой сцепила руки перед собой в замок и поджала губы. — Маленькая глупенькая Александра, — прохрипела Мари, — которая вместо того, чтобы спасти одну душу, загубила сразу пять других. И какой результат? Добилась того, что хотела? Получила повышение и новую должность? Неужели ты действительно настолько поверила в свои силы, что готова броситься в бой против того, о чем не знаешь? — Кто ты? — бесстрастно процедила Саша. — Твой худший кошмар. Шучу. Неужели не узнаешь меня? — казалось, искренне удивилась Мари, но яд в ее голосе сочился из каждого слова. Губы старушки пенились кровью, иссыхали и втягивались внутрь ее беззубого рта. — Или не в правилах Александры запоминать тех, чьи жизни она разрушила на пути к улучшению своей? Должно быть я всего лишь маленький незначительный этап твоей бессмысленной и никчёмной жизни. Я помогала тебе, а ты предала. Ты уничтожила мирок, который я с таким трудом строила. И ради чего? Ради собственного блага? Ты эгоистка, Александра. Даже если не признаешь этого. — Ты… — Держись подальше от нас, — старушка выплюнула слова вместе с пеной в лицо Саши, — от наших семей и от всего, что с нами связано. Тебе не рады здесь, Александра. И если ты считаешь себя в праве вершить наши судьбы, для начала разберись с собой. Ты предала всех, кто тебе доверял, а теперь хочешь уничтожить мой дом, людей, ставших для меня самым ценным. Ты позор Ордена, Александра. Ты позоришь саму себя своими жалкими попытками что-то доказать остальным. Выбила разрешение на въезд в Париж? -едко протянула Мари. — Молодец. Надеешься добраться до меня? Увы и ах, это невозможно. Так что советую собрать вещи и уезжать, пока еще жива. Ты не сможешь остановить ни нас, ни наши стремления. Ты лишь маленькая проблема на пути к справедливости. Мы учли все ошибки прошлого раза и второй раз такой оплошности не допустим. Не вставай у меня на пути, Александра. Не вынуждай меня применять меры. Тьиха. Все, что случилось дальше, Уильям будет вспоминать еще долго. Неделю, максимум две, если не найдёт, чем себя занять, потому что все равно ничто не сравнится с видом того паренька, что решил покончить с собой из дробовика в лицо. Мари замерла. Ее лицо скривила гримаса боли. Кровяная пена с губ опадала на дымящиеся колени. А из коридора в кухню влетело два белоснежных измазанных в пыли кота. Пальцы старушки затряслись. Она подняла руки к лицу и, нацелившись длинными когтистыми ногтями на глаза, вцепилась в них, зарываясь под веки и вытягивая с хлюпающим звуком. По щекам побежали кровавые дорожки, пока старушка все глубже проникала пальцами в глазницы. Скудный завтрак свернулся в желудке Уильяма и подпрыгнул к горлу горьким комком, когда Мари дёрнула руками. Два покрытых кровью белоснежных яблока остались зажатыми в ее пальцах, размеренно покачивая оборванными нервами. — Больше никто не посмотрит этими глазами. Мари улыбалась. Никто из троицы не шевелился, молча наблюдая, как старушка подзывает к себе подоспевших на трапезу котов, а затем протягивает им свои глаза. Уилл зажмурился, но сделал только хуже: нарочито громкие чавкающе-мурчащие звуки бились в барабанные перепонки. Коты ели ее плоть, как элитный кошачий корм, изредка мяукали, а затем мазнули хвостами по ногам Уильяма и вылетели в коридор. Только тогда Уилл решился открыть глаза, сразу же врезавшись взглядом в два размазанных по полу и коврику кровавых следа. Мари еще несколько мгновений смотрела на него своими зияющими багровыми дырами, сделала резкий глубокий вдох и обмякла в кресле. Ее грудь медленно и редко поднималась. Руки свисали по бокам кресла плетьми, а ногти с жёлтым маникюром продолжали заманивающе сверкать сквозь прохудившиеся тапочки. Выдержав ради приличия десять секунд, Уилл медленно повернулся к Саше и, коротко кивнув на Мари, выгнул бровь. — И что будем теперь делать? Саша сглотнула. Ее подбородок задрожал, и женщина подскочила на ноги. Она прохлюпала по следам от котов, остановилась на пороге коридора и схватилась рукой за дверной косяк. Саша не обернулась к ним, но Уилл видел, как дрожат ее напряженно поднятые плечи, как ногти впиваются в дерево дверей и как подкашиваются колени следователя. — Нужно доложить в Капеллу, — поперхнувшись слюной, прохрипела Саша. — Кажется, у нас огромные проблемы.***
— Надеюсь, есть хорошие новости? — Боюсь, что нет. Поговорить с Шарлем им удалось только через две недели бессмысленных шатаний по библиотеке, взлетающих в воздух облачков пыли и многозначительных переглядываний. Делакруа исчез, взял вещи и уехал в отпуск, как сказал его секретарь. Заместители ничего толкового не рассказали ни Уиллу, ни Саше, перекидываясь противоречащими друг другу утверждениями. Заместитель по воспитательной работе Ордена — да, глаза Уильяма расширились до двух старинных монет, когда он узнал об этой должности, — утверждал, что Шарль уехал на север на побережье. Его же коллега по работе с персоналом настаивал на более южном маршруте путешествия Делакруа. И только Уилл знал, что Шарль наверняка заперся в своей квартире и слушает старые пластинки, потягивая вино. По крайней мере сам Уилл поступил бы именно так. — Закройте дверь и жалюзи. Нам ведь не нужны лишние уши и глаза, верно? Что там у вас по «Объекту 2»? Шарль не выглядел отдохнувшим. Круги под глазами, казалось, стали только больше. Пальцы дрожали. Запястье было наскоро перебинтовано каким-то любителем — Уилл подавил в себе желание кинуться и переделать повязку «от себя». А обычно уложенные волосы свисали на лоб грязными жирными патлами. Делакруа рухнул в глубокое кресло, вытащил сигарету и закурил, недовольно покосившись на мигающую на потолке красную лампочку сигнализации. — Мы навестили Мари Барбо, — Саша остановилась перед его столом и оперлась о край, — она была… — Медиумом в нашем департаменте, — нервно взмахнул зажатой в руке сигаретой Шарль, оставляя после себя спираль из оранжевых огоньков. — Я помню ее личное дело, да. Зачем она вам понадобилась, если только вы не собирались звать ее обратно на работу? — Шарль подался вперёд, заглядывая Саше в глаза. Уилл проскользнул мимо стола Шарля и опустился на примостившийся в углу стул, на котором восседал каждый координатор, чьих подчинённых распинал Делакруа во время набегающих туч плохого настроения. Андрэ же остался стоять около входа: сначала юноша попытался шагнуть вперёд, но остался на месте, занеся ногу над полом, словно что-то помешало ему закончить движение. Он растерянно посмотрел на Уилла и, сделав глубокий вдох, отступил к стене. — Мы… — Саша замялась, — я получила информацию, что она может вывести нас на след «Объекта 2». — Ты, Саша? — Делакруа не дал ей сказать следующую фразу, хотя женщина уже открыла рот и набрала в лёгкие воздуха. — С каких пор ты позволяешь себе вести личные расследования в обход своего координатора, — он ткнул пальцем сначала в сторону Уилла, а потом в свою грудь, — и меня? Когда тебя приняли обратно в Орден, Саша, мы обговаривали все эти моменты. Никакой личной ответственности, никакого самовольства и сокрытия информации от коллег. Ты поклялась на Кодексе, — для пущей убедительности Шарль ткнул еще и в лежащую на краю стола толстую книгу, напомнившую Уиллу Библию, — что будешь соблюдать все его пункты. Учти, Саша, Орден второй раз не прощает. Тебе разрешили вернуться в Орден на условиях Ордена, и то только потому что Дж… Шарль осёкся, Уилл сделал мысленную пометку «Узнать об этом больше», а Саша резко изменилась в лице. Она прищурилась, наклонила голову на бок и поджала губы: — Что? Делакруа мотнул головой и откинулся на спинку кресла. Закинув ногу на ногу, он качнулся и выпустил вверх струйку дыма. — Не важно. Что еще? — Шарль сидел в пол-оборота к Уиллу, и тот едва ли мог рассмотреть выражение лица магистра, но напряженная челюсть, хищно приподнявшиеся плечи и нервозность всей его фигуры кричали об отвратительно проведённом отпуске. — Мари Барбо должна быть уже при смерти. С чего ей знать хоть что-нибудь о нашем деле? — Она… рассказала много интересного. Пока не вырвала себе глаза. — Простите, что? Шарль выглядел и звучал так, словно не верил тому, что услышал. И сомневаться в искренности его эмоций было тяжело. Будь Уильям на его месте, он бы решил, что стоящий перед ним сотрудник бредит. Саша переглянулась с Уиллом и, получив от него молчаливое одобрение кивком, опустилась на стул перед столом Шарля. Она сцепила руки перед собой в замок и начала свой рассказ. Некоторые моменты женщина успешно обходила, иногда приукрашивала действительность, утверждая, что Мари пыталась на них напасть, но Андрэ мужественно спас ее от свихнувшегося медиума — и откуда в ней столько какой-то непонятной материнской заботы к этому охотнику? — а о чем-то вообще предпочитала сохранить молчание. Например, о визите к ним в кабинет Джеймса. Уильям же с интересом для себя обнаружил, что шею координатора на этот раз обрамляло ожерелье из кровоподтёков. Некоторые из них напоминали следи от человеческой пятерни. Другие же походили на зубы. Было ли это результатом добровольного мазохизма — оставалось только гадать. — Все шло по плану, мы расспрашивали ее об элементалистах, но в какой-то момент она изменилась. Кажется, ее телом овладел другой медиум. Или элементалист. — Саша взмахнула руками с такой силой, что едва не свалилась со своего стула. — Все произошло так быстро, что мы не сразу смогли среагировать. Она… Она сошла с ума, начала нести какой-то бред про мою ответственность и вину в произошедшем, про то, что я охочусь за ней и… Саша замолчала. На секунду выражение ее лица приобрело испуганно-зеленоватый оттенок человека, который вот-вот вывернет свой желудок наизнанку прямо на этот дорогой персидский ковёр. Экзорцист нахмурилась, уставилась на свои руки и покусывала нижнюю губу. — Хочешь сказать еще что-то, Саша? — мягко протянул Уилл, оторвавшись от разглядывания засосов на шее Шарля. Сглотнув, Саша закрыла глаза. Ее ресницы дрогнули, и по щекам скатились несколько жирных капель, оставляя после себя мокрые дорожки. Плотно сжатые губы дрожали, ногти впивались в кожу рук, и Саша едва удерживала себя от того, чтобы зарыдать. Кажется, это был идеальный момент, чтобы взять инициативу в свои руки. — А потом она вырвала себе глаза и скормила двум домашним сфинксам, — скучающим тоном протянул Уилл, разглядывая украшенный лепниной потолок. — Ничего нового. Обычный рабочий день Ордена. После которого хотелось завалиться в бар и нажраться до беспамятства. Шарль, казалось, не был этим особо впечатлён. Он повернулся к Уиллу, ровно три удара сердца смотрел на него, а затем выдохнул, будто на него в одну секунду свалилась вся тяжесть этого мира. — Что ж… Пока вас не было, произошла одна неприятность. — Он сделал затяжку. — «Объект 1» сбежал. — Что?! Саша и Уильям воскликнули это одновременно. Единственная стабильная вещь в этой жизни — Эйлин, запертая в палате под несколькими замками, — пошатнулась. Тихий голос в голове мерзко захихикал, и Уилл ущипнул себя за руку, возвращая все внимание своего сознания на Шарля. — И еще несколько заключённых. — Делакруа несколько раз стукнул кончиком сигареты по дну стеклянной пепельницы. — Часть из них мы отловили, как и главного зачинщика, но вот «Объект 1» скрылся. Мы не знаем, где она. Собаки не взяли след, брошенные на поиски охотники тоже потеряли ее из виду, когда добрались до центра. Смею предположить, что она сейчас где-то около элементалистов, но они ее долго терпеть не станут. Разве что они не… — …планируют какое-то крупное дело. Да. Я, — Саша помедлила, — догадываюсь, кто разговаривал с нами в квартире мадмуазель Барбо, и все равно… Мне кажется это все бессмыслицей. Они уже пробовали один раз напасть на Барьер. Зачем им нужно повторять это снова? Чёртова Барбо сказала все и в то же время ничего. — Она сказала, что пришла тьма, — задумчиво пробормотал Уилл, прокручивая в голове разговор с медиумом. «Элементалисты всегда любили пафос, мой дорогой Уилл.» — Да, и что? — Шарль удивлённо выгнул бровь, глядя на Уильяма исподлобья. Он в ответ на это смог только открыть рот, как выброшенная на берег рыба, несколько раз невнятно шлёпнуть губами и разочарованно вывести руками в воздухе непонятные никому фигуры. — Она твердила о порождении холода и смерти, — продолжила за него Саша, — о тьме, поглотившей весь этот мир. Что это может значить? «Ну я даже не знаю…» — Нам нужно покопаться снова в архивах, — рассеянно пробормотала Саша. Ее лицо стремительно бледнело с каждой секундой, но никто кроме Уилла не обращал на это внимания. Как и на то, как надломленно дрогнул голос женщины. — Возможно, мы сможем найти хоть что-то об этой… тьме. — Разумное решение, — задумчиво кивнул Шарль. — Андрэ, тебе есть что добавить? Охотник, до этого с интересом рассматривавший свои начищенные до зеркального блеска черные сапоги, вскинул голову и немного удивлённо уставился на магистра. Он пялился на него, не моргая, из его ушей едва не шёл пар, а красные огни под рубашкой на его груди начали беспорядочно перемигиваться, меняться в цвете и заполняли невидимую шкалу загрузки. За время, что Андрэ молчал, Уильям бы уже успел найти нужную информацию в интернете или посмотреть глупые видеоролики в онлайн-сервисах, но был вынужден изображать из себя важного и умудрённого опытом координатора, хотя все внутри него кричало «Помогите!» и «Я не понимаю, что я здесь делаю!». В целом, это хорошо описывало всю жизнь Уильяма, начиная с рождения и заканчивая той поездкой в Румынию, в которую Алан затащил его, пообещав показать колья, которыми Влад Цепеш пронзал своих жертв. Колья он показал. Но их гладкая новая древесина и свежеокрашенный вид намекали на достаточно современное происхождение орудий. Зато они встретили настоящих вампиров, а воспоминания о начавшейся на их укусы аллергии до сих пор преследовали Уильяма в кошмарах. Хуже румынских вампиров были только румынские комары. Наконец Андрэ подал признаки жизни и завершения обработки данных, негромко запищал огоньками на груди и мотнул головой. — Простите, но в моей базе данных нет ничего по запросам «тьма», «холод» и «смерть». Я даже пробовал делать сложные запросы, но все время только отсутствие ответов и «Попробуйте поискать что-то еще». — Он грузно выдохнул. Его плечи опустились, и Андрей понуро уронил голову на грудь. — Я сейчас бесполезен. — Нет, ты… — Саша осеклась, поняв, что на неё смотрят теперь три пары глаз, и стушевалась. — Ты не бесполезен. Андрэ криво усмехнулся, не глядя на неё, и поправил загнувшийся край черной куртки. Шарль молчал. Несколько минут, во время которых все, что нарушало тишину и покой кабинета магистра, было жужжанием шальной мухи, залетевшей на яркую люстру, настенных круглых часов в изображением апельсиновой дольки и нервным постукиванием ноги Уилла. Наконец Делакруа вздохнул. — Смею предположить, если все действительно так, как вы описываете, времени у нас есть только до новой луны. — Он развернулся вместе с креслом и посмотрел на висящий на стене календарь. — Цикл начнётся уже через три дня, и медлить нельзя. Соберите лучших следователей департамента. Если надо, подключите коллег из других офисов. Возможно, в их архивах есть сведения, способные пролить свет на цели элементалистов и… — Мсье Делакруа! Дверь распахнулась, и в комнату влетел взъерошенный кучерявый экзорцист. Щеки переливались болезненным румянцем, несколько прядей прилипли к вспотевшему лбу, а руки тряслись. Он был симпатичным. Даже слишком милым для Ордена — Уилл успел разглядеть ямочку на его подбородке и маленькие впадинки у уголков губ. Кажется, его звали Матье, и кажется Уильям уже с ним встречался, но уверенности в этом не было — Уилл хмурился, вглядывался в лицо экзорциста и пытался припомнить, какое из бессмысленных дел Ордена им могли поручить, чтобы неприятное липкое чувство потерянных воспоминаний не покидало Уильяма каждый раз, как он смотрит на сотрудников вокруг него. Шарль недовольно зашипел и повернулся к вошедшему подчинённому. — У нас совещание. Ты слепой или просто не видишь этого? — Я… да… совещание, — забормотал парнишка, оглядев Уилла, Сашу и обернувшись на Андрэ, а затем резко выдохнул и выпалил: — У нас есть сигнал от Ревизора. Мы нашли их. Театральному молчанию и удивлённому морганию Шарля могла позавидовать любая актриса золотой эры Голливуда. Он медленно опускал и поднимал веки, делал глубокие вдохи и смотрел на Матье. Делакруа выглядел ошарашенным принесённой ему новостью, но все же пытался сохранить лицо. Прокашлявшись, он хрустнул плечами, распрямился в кресле, закинул ногу на ногу и, вздёрнув по-начальнически подбородок, — его россыпь засосов на шее снова бросилась Уильяму в глаза, — сухо бросил: — Ты шутишь. — Нет, — активно замотал руками и головой Матье. — В нескольких кварталах отсюда. Сообщение пришло очень чёткое и ясное. С координатами, паролями и всеми тайными ходами. К ним даже можно попасть прямо отсюда. Из грота. Ждал Шарль шесть ударов пульса — Уилл от скуки прижал пальцы к запястью, чувствуя себя абсолютно лишним здесь. Это был не его мир, это была не его страна, это была не его работа — он постоянно бесил Шарля своими неразборчивыми отчётами, прочитать которые мог только сам Уильям. Чаще всего он писал в них на латыни случайные названия лекарств, болезней или крылатые выражения из пацанских каналов. Делакруа подскочил, едва не перевернув массивный деревянный стол — впрочем, это было бы удивительно, — сжал ладони в кулаки и отчеканил: — Все подразделения привести в боевую готовность. Вынужден огорчить, но ваш поход в архив отменяется по независящим от меня причинам. Собирайтесь. Выдвигаемся через три часа. Никто не шелохнулся: ни Саша, ни Андрэ, ни застывший перед столом Шарля Матье. Уилл снова вернулся к рассмотрению лепнины на потолке, оказавшейся на деле искусным объёмным изображением. Игнорирование распоряжения магистра было настолько очевидным, что Шарль, негромко прочистив горло, вкрадчиво и холодно поинтересовался сквозь сжатые зубы: — Я не ясно выразился? — Нет, что вы, магистр, но разве… — Матье смолк и звонко сглотнул. — Разве нам не нужно разрешение от всех хранителей? — Мне не нужно разрешение этих напыщенных идиотов, которые и пальцем не пошевелят, чтобы выделить нам финансирование. Только пользуются нашими успехами для поддержки собственных шатающихся тронов. Они ведь даже не суверенны! А считают себя в праве диктовать мне, мне, что я должен и не должен делать в моем же Ордене! — При всем уважении и моем согласии, мсье Делакруа, но это необходимая процедура. — Да, знаю. Просто… Просто отправь им запросы и приступаем. — Уже сделано. — И? — Ответили все, кроме… Матье не решился продолжить фразу, оставив ее неозвученной, словно это было что-то и без того очевидное Делакруа. Парнишка переминался с ноги на ногу и смотрел на все, что угодно, кроме лица магистра. Он даже несколько раз на долю секунды останавливался на Уильяме, хмурился и тут же отводил взгляд. Затишье перед бурей — идеальное определение того напряжения, что повисло в кабинете магистра. Пока не было прервано самым грубым образом. — Да вашу ж мать! — Шарль с силой ударил кулаком по столу: пепельница, пресс-папье и чашка на блюдце со звоном подскочили, бумаги из сложенных по периметру папок спланировали на пол, а Саша вжалась в спинку гостевого стула, цепляясь пальцами за подлокотники в виде львиных лап. — Упрямые северные козлы! Что они придумали на этот раз? У председателя умерла мама? Нужно просто переклеить обои в офисе? Что?! — Нет, они просто воспользовались положением Ордена, по которому им отводится три дня на принятие решения. Сказали, что должны собрать это свое вече, все обсудить и прислать официальный ответ. Я не сомневаюсь, что он будет положительный, но, — Матье сцепил за спиной руки и качнулся с пятки на носок, — им надо показать свою значимость. — Новгород всегда показывает свою значимость, когда это не нужно, — рыкнул Шарль. — Ладно, сообщи, когда что-нибудь изменится. Он рассеянно махнул Матье — тот отвесил короткий поклон, несколько раз шаркнул ногой и спешно попятился к двери. Андрэ лениво шлёпнул по дверной ручке, открыв коллеге дорогу, и закрыл за ним дверь, когда Матье снова поклонился, развернулся на каблуках и зашагал прочь. Шарль закрыл глаза и сжал пальцами переносицу. — Вы все слышали, — не глядя ни на кого из троицы бросил Делакруа. — Встречаемся через три дня. Из кабинета их ненавязчиво вытолкала секретарша Шарля: хлопнула дверью и пробормотала забористые проклятья на французском. Возможно, она была ведьмой. Но выяснять это у Уилла не было времени. Сейчас его интересовало только одно. Закончить свое задание и вернуться в мягкую и тёплую постель в Лэйк Вью. «Он говорил, что Эйлин может быть рядом с ними. Есть ли… — Уилл закрыл дверь рабочей спальни и, оттянув узел галстука, повалился на свежезастеленную кровать, — такая вероятность?» Уилл был уверен, что заметил отражение Алана в начищенной серебряной вазе на камине. Но стоило моргнуть — светлоликий образ Маккензи сразу растворился солнечными зайчиками от хрустальной люстры и взметнувшейся от порывов уличного ветра сквозь открытую форточку пылью. Уильям был один в спальне. Даже охрана Ордена имела некоторую степень тактичности — обыскав комнату, они впустили Уильяма внутрь, заперев дверь на ключ снаружи. И все же он не вздрогнул, когда кровать рядом с ним прогнулась, а над самым ухом раздался знакомый бархатный голос самого искусного во всей вселенной манипулятора: «Не исключено.» «Значит… — Уилл стянул распустившийся галстук с шеи и кинул на стоящее рядом с кроватью кресло, — я могу вернуть Эйлин домой и избавить от всего этого ужаса?» Алан ответил не сразу. Он что-то невнятно промычал, хмыкнул, а потом низко рассмеялся, заставив кожу Уилла покрыться маленькими мурашками. «Даже я бы не смог позаботиться о себе так, как это делаешь ты, мой дорогой Уильям.»