Двойное кольцо

Случилась сенсация и вся школа стояла на ушах. Преступника, последователя Тёмного лорда, разнюхивающего в стенах Хогвартса, схватили и провели допрос прямо на месте. Работники министерства, находящиеся буквально под рукой, быстро сориентировались. Небольшого роста мужчина, голубоглазый шатен, паниковал и блеял, пытаясь поведать о своём вынужденном служении под заклятием Империус. Выглядело неубедительно, особенно под неусыпным, сверлящим взглядом Грюма. Применение сыворотки правды стало лишь формальностью. Корпус восьмикурсников наполнили нервные члены Визенгамота, допустившие чудовищную ошибку тринадцать лет назад. Их халатность скажется на репутации. Но не это важно на нынешний момент. Готовился суд над делом Сириуса Блэка и Питера Петтигрю. Ещё вчера опасный преступник стал жертвой несправедливости, огульного обвинения, неверия и некомпетентности. В суд, который допустил подобное, ни у кого не будет веры. Есть огромнейший риск, что правосудие обернётся самосудом и линчеванием. Новое дело пошатнёт всё, что можно. Почти все это понимали. Гарри находился в перевозбужденном состоянии. Хотел поговорить о том, что происходит, с Северусом, с профессором Люпином, напрямую связанным с крёстным, который сейчас готовился к слушанию, но держался в стороне. Дело серьёзное, он должен играть роль куклы, которой плевать на всё происходящее вокруг. Поэтому ни с кем не контактировал. Почти. На самом деле, Гарри нашёл отраду в лице Седрика. Встречи их участились, несмотря на плотное расписание парня. Поттер подстраивался под него, заимев в своём расписании пару дыр. И вот, в очередную такую встречу, он решил сделать сюрприз — принести тарелку краденых с кухни котлет. Едва ли Седрик успел что-то перехватить сегодня на обеде, он сильно задержался и пришёл почти под самый конец. Нашёлся пуффендуец на неудобной и слишком мелкой для его роста скамье в коридоре, который выводил на улицу. Портфель подложил под голову, одну ногу вытянул, вторую согнул в колене, правой рукой прикрывал половину лица, а левую устроил на животе. Как его такого можно беспокоить вообще? У Гарри возникло лишь одно желание — подложить нормальную подушку и укрыть одеялом. Сегодня прохладно, а парень без мантии! Наколдовать одеяло гриффиндорцу по силам, пусть его успехи в трансфигурации и нельзя назвать впечатляющими. Осторожно, боясь разбудить, приблизился к юноше и медленно накрыл. Тонкое одеяло, неказистое, но оно не даст теплу уйти. Седрик никак не отреагировал на проявленную заботу, продолжая безмятежно спать, и если бы не закрывал лицо рукой, Гарри, наверное, полюбовался им. Немного. Диггори весьма симпатичный парень, но в спящем состоянии, должно быть, сама невинность. Нет. Это ненормально. Поттер ведь не девочка! Он парень! А парень не будет хотеть посмотреть на другого парня, пока тот спит. Так ведь? Пока Гарри ломал голову над сложной ситуацией, Диггори стал подавать признаки жизни. Рука перестала закрывать лицо. Он зашевелился, окончательно просыпаясь и не совсем понимая, где находится. — Привет, Седрик, — тихо поприветствовал четверокурсник, не желая громким голосом пугать человека спросонья, и присел рядом. — М? — хмурый, Диггори посмотрел на Поттера и в глазах отразилось понимание. Лицо посветлело. — Привет, Гарри. По традиции, Седрик развёл руки в стороны. Приглашал в объятья, толком не проснувшись. От того был ещё милее. Гарри с готовностью обнял, не забыв поправить одеяло на плечах. — Похоже, ты очень устал. — Просто не выспался этой ночью, — отмахнулся Седрик и обратил внимание на дополнительное тепло, — о, это ты укрыл меня? — Ага. Не хочу, чтобы ты замёрз и простыл, сегодня прохладно. На, — Гарри вручил упакованные котлеты, — обед ты, считай, пропустил. Да и там в Зале всё равно хаос творился. — О, спасибо! — с восхищением посмотрел на него Седрик и ещё раз обнял, прежде чем принять еду. — Я у тебя в долгу! В эту самую секунду голову Поттера пронзило воспоминанием. Идентичная ситуация! Он видел такое с участием других людей. Первое воспоминание о маме, что показал наставник. Тогда Северус решил накормить Лили, и та с похожей радостью благодарила, уплетая за обе щеки. А вот последнее воспоминание, что показывал наставник, связано с отрабатываемым заклинанием «Инсендио». Гарри просматривал его трижды, привыкнув к повторам после каждого нового полученного кусочка счастья, и каждый раз смеялся над репликами мамы, и тем, как они чуть не подожгли класс, сильно перевозбудившись. И сами же потом смеялись как ненормальные. Так легко и беззаботно всё… В другой жизни. Как только уляжется кутерьма с судебным процессом, Гарри встретится с Северусом и попросит что-нибудь новое из воспоминаний. Он соскучился по маме. И не только по ней. Снейп заставлял скучать по нему и безумно переживать. Гарри мог лишь догадываться, что с ним творится в логове Воландеморта. Ежедневный пророк вовсю раструбил о поимке последователя Тёмного лорда, шпионившего в школе. Не обошлось и без хитроумных дополнений: сопротивление при задержании, попытка взорвать кухню, которой не было. Газетчики постарались. Занятия с Люпином так же были отложены, к чему профессор отнёсся с пониманием. Жаль между ним и Гарри не такие доверительные отношения, чтобы мужчина мог показать воспоминания дружбы с отцом. Внешность юной матери известна мальчику до последней черты, отец же оставался безликим. — Чем бы ты хотел заняться? — спросил Седрик. — Хотя бы просто поболтать. Голова кипит от всего. Но у тебя, наверное, всё куда хуже, профессора как с цепи сорвались, — сочувственно посмотрел Гарри, в силах только представить, что сейчас переживает семикурсник. — Нет. Загруженный по учёбе, не значит «хуже». Вот у тебя сейчас эмоциональный раздрай и тебе нужна помощь. Так что, — хлопнув в ладоши, Седрик поднялся, вовремя подхватив одеяло, и накинул на плечи в качестве мантии, — пойдём прогуляемся. Гарри улыбнулся и молча кивнул. Даже если они просто пойдут куда-то без цели, всё равно хорошо пройтись, подышать свежим воздухом, без запахов пергамента, зелий, и остудить голову. Седрик шёл по правую руку, совсем рядом, пока не обнял Гарри за плечи, вместе с прикосновением укрывая и тонким пледом. Прилив нежности вспыхнул с новой силой. Гарри не переставал поражаться, какой же Седрик солнышко! Встречал ли он когда-нибудь таких солнечных людей? Больше нет, чем да. Мама могла сравниться, живая лишь по воспоминаниям… — Ты ведь мне так и не рассказал, почему у тебя эмоциональный раздрай. Ну, это как я вижу. Из-за пойманного Петтигрю? — И Блэка тоже. Я ничего не знал, но потом оказалось, что они оба были друзьями моих родителей. Одного обвиняли в их предательстве незаслуженно, а другого заслуженно. Я не понимаю, как вообще друзья могут так поступать? Часть правды Гарри мог поведать, раскрытие которой ничем ему не грозит, да и известна в том или ином переложении. — Настоящие друзья так не поступят, — серьёзно заявил Седрик. Они шли неспешно, в обнимку, под пледом. — Если оно случилось, значит, ты не знал по-настоящему этого человека. Не замечал или не хотел замечать, что ваши отношения изменились. — А может, кто-то был с гнильцой с самого начала, — мрачно добавил Гарри. Никто и подумать не мог, что человек, не в состоянии принять решение в одиночку, вдруг сделает страшный выбор… — Да. И такое возможно. Мне жаль, что твои родители и их друзья не смогли разглядеть в человеке эту гниль. — Мне тоже жаль. Я бы сейчас определённо жил по-другому. Гарри не раз уже фантазировал, как бы он жил с крёстным. Если бы тот смог перехватить его раньше Дурслей. Стал бы сильнее, живя под строгим контролем взрослого мага? Понимающим бы был Сириус или у них возникали бы частые разногласия? Выглядел бы он здоровее? Познакомился бы с Роном и Гермионой? Поступил бы на Гриффиндор? — Но был бы ты собой? Седрик добавил свой вопрос к уже накопившимся. Сначала он показался странным. Что вообще значит «был бы собой»? А каким бы он стал, если не собой? Но копнув глубже, Поттер отыскал смысл. Дурсли — не пример для подражания, но они с детства вкладывали ему определенные качества. Они повлияли на то, что Гарри стал тем, кем стал. У него довольно скромные взгляды, он откликался на просьбы тех, кому это было нужно, ценил дружбу и доброе отношение, защищал и всегда будет защищать тех, кто страдает от несправедливости. С воспитанием Северуса, конечно, произошли изменения в характере. Гарри стал более вдумчивым и меньше бросался очертя голову. Но база уже заложена. Потому он такой, какой есть. — Определённо был бы каким-то другим. — Я скажу так, Гарри. Нужно ценить то, что есть «здесь и сейчас». Ты вырос тем, кого мы все знаем. И это замечательно. — Это ты замечательный, — без раздумий признался Гарри. Может, оно звучало странно, но точно описывало пуффендуйца. — С тобой у меня появляются силы, чтобы идти дальше. Седрик остановился и отпустил его, что сначало вызвало недоумение и сильное волнение, вдруг Гарри ляпнул что-то не то, такая проблема всё ещё существовала, и парень корил себя, но потом он расслабился, выдыхая с облегчением. Седрик отпустил только чтобы укрыть и собой, и пледом, подарить двойное тепло. Они простояли так, в приятном молчании, пока Диггори не заговорил. — Продолжим прогулку? Или пойдём в замок? — Ещё погуляем. Надоели стены. Едва ли Гарри общался с кем-то в гостиной. Не хотел возвращаться туда раньше времени, опять ловить на себе взгляды: понимающие, сочувствующие, мрачные, пустые. Гостиная гриффиндора давно перестала быть для него родной, как и спальня. Вся башня в целом. Он чувствовал себя на своем месте только в покоях Северуса. И там, где был Седрик. — Хорошо, пойдём. Снова обнял за плечи. И в этот раз Гарри для удобства обнял за талию. — У тебя по учёбе всё хорошо? Если есть проблемы, можем решить их вместе. — Я бы порепетировал защиту, на самом деле. Обычно я ходил к профессору Люпину, если что-то непонятно, но он сейчас занят страшно. Грюм и подавно. Контакты с профессорами свелись к редким урокам. Они давали показания на слушании, происходящее непосредственно в Хогварте, чтобы Петтигрю не сбежал. В крысином обличье его держали в аквариуме, запечатанном магическими судебными приставами. Миссис Норрис ответственно сторожила между слушаниями. — Так, хорошо. А что хочешь подтянуть? Теорию, практику? — Практику. — Ладно, давай попробуем, как вернёмся в замок. Гриффиндорец согласился. А пока они гуляют, была возможность ещё поболтать. — Слушай, а ты уже думал, куда хочешь пойти дальше? На кого учиться? — Если честно, нет, — неловко улыбнулся парень и на удивлённый взгляд понимающе покивал, — да, да, это странно, я знаю. Но, правда, не имею никакого понятия. Выбрал для сдачи Зельеварение, Астрономию, Древние руны и Чары. От этого и буду отталкиваться. — Зелья? Ух, это сложно! Может, сейчас я стал немного лучше в них, но всё равно ещё очень туплю, — признался Гарри, смущённо усмехнувшись, — а в Рунах вообще полный ноль. — Если я хорошо помню, на третьем курсе ты отказался от Магловедения, Нумерологии и Древних рун. — Потому и отказался, что в них полный ноль. Если они мне с самого начала не давались, то потом и подавно. Седрик засмеялся. — Ладно, в Нумерологии и Древних рунах — возможно. Но в Магловедении ты ведь не считаешь себя бездарем? — На Маггловедении безумно скучно. Профессор будто застряла в девятнадцатом веке, удивительным образом как-то примешивая современную технику. — Понимаю, — покивал Седрик и затормозил, когда перед ними открылся спуск вниз, — так, давай, спускайся осторожно. Они вышли за пределы замка, выходя к хижине лесника. — Я хорошо общаюсь с маглорожденной девочкой. Когда она рассказывала о нынешних изобретениях маглов, я в таком шоке сидел! Мне кажется, она, и все кто маглорожденный, знают больше профессора и сами могли бы вести занятия. — Полностью согласен! Сейчас много чего нового есть. Правда, я не много знаю. Мне не дают технику, уже давно. — Да? А почему? — Вот такие родственники. Второй раз о них вспомнил. То ни разу, а то сразу несколько. Должно быть, сейчас они безумно рады избавиться от бельма на глазу. Поттер пятно в их семье, всегда раздражал, портил весь вид и не выводился. — Эй, — Седрик осторожно ткнул пальцами чуть выше переносицы, — не хмурься так. Я понял, тему родственников больше не затрагиваем. Что насчёт тебя? Ты думал, кем станешь? — Да мне бы просто выжить… — с мрачной обречённостью, — а кем быть — вообще не представляю. — Всё будет хорошо, Гарри, — серьёзно ответил пуффендуец, — у тебя будет хорошее будущее, я в это верю. Верить в человека, когда тот не верит в себя… Невероятное качество. — Спасибо. Ты умеешь вдохновлять. Правда. — Если это действительно помогает, я очень рад, — кивнул парень и потёр плечо Гарри, — ну, мы уже дошли до дома Хагрида. О, смотри, там кто-то выходит. Гриффиндорец занервничал. К дружелюбному великану в гости заходили многие, но он очень боялся увидеть Гермиону и Рона, с которыми полностью разорвал общение, лишь изредка кивая головой в знак приветствия. — Кажется, твои… Седрик не успел договорить, его дёрнули в сторону, а потом и вовсе развернули, заставляя быстро идти обратно. — Эй, Гарри! Не спеши так, подожди! — Извини, но надо… Гриффиндорцы не трусили. Но сейчас побег был лучшим решением. К встрече с бывшими друзьями он не готов, и никогда не будет. Да и не хочет, если уж честно. — Извини, пожалуйста, — виновато отпустил голову, прижимаясь к холодной стене. — Да уж, — Седрик поправил жилет, который немного перекосило, — ты мог просто попросить уйти. — Пришлось действовать быстро. Я не хотел, чтобы они меня заметили лишний раз. — Не понимаю, Гарри, — нахмурился парень, — почему ты так упорно не хочешь мириться с друзьями? Хорошо, ситуация с Роном ясна, там все не просто, но Гермиона! Ты сам мне говорил, она на твоей стороне, была и есть. Но ты продолжаешь отталкивать её. — Со мной опасно дружить, Седрик! Те, кто общаются со мной — попадают под удар! И чудо, если не погибают, понимаешь? — отчаянно прокричал Гарри. — Вина за смерть Джинни отчасти лежит на мне. Я не хочу, чтобы пострадал кто-то ещё. Мне было страшно подпускать и тебя, но я… я не выдержал одиночества! — И подпустил, — добавил Седрик, приобнимая, — всё приходит к тому, что тебе всё равно нужен друг. Я, по твоим словам, тоже под ударом. Но знаешь что? Я узнал тебя. Я считаю тебя своим другом. И так просто не откажусь от этой дружбы. Несмотря ни не что. Поэтому… Гарри не дал договорить, врезаясь в парня и крепко обхватывая руками. Стесняясь выступивших слёз признательности. Парни не должны плакать. Не должны показывать слёзы, даже если они светлые, как душа того, кто их вызвал, но... — Гарри… Руки Диггори мягко опустились на плечи Поттера. Хрупкого, но старающегося быть твёрдым, чтобы на него можно было положиться. В ущерб самому себе. Ужасно несправедливо. В таком юном возрасте, когда только начинают взрослеть и интересоваться девочками. Если спросить его об распространенных темах подростков, Седрик был уверен, Гарри посмотрит на него круглыми глазами и застесняется. В его силах хоть как-то показать мальчику нормальную жизнь. Подцепив пальцами подбородок, Диггори с жалостью улыбнулся и склонился к заплаканному лицу, немного боком, и коснулся соленых от слёз губ своими. Совсем осторожно, едва ли сжимая. За запотевшими очками не было видно округлившихся от удивления зелёных глаз. Гриффиндорец застыл в руках Диггори, впервые ощущая чужие губы на своих. Парень, которого он считал милым, о котором часто думал и стеснялся этого, взаправду целовал его. Прямо в губы! Которых никто никогда не касался! На лице вспыхнул пожар. Теперь оцепенение было осознанным, Гарри, боялся спугнуть Седрика. Как бабочку, севшую на нос. Шумно выдохнув, Диггори взял его лицо в ладони и сказал, едва шевеля губами, всё ещё близко, продолжая касаться чужих: — Или ответь, или оттолкни. Томный голос Гарри слышал впервые. На улице стояла прохлада, а его окатило жаром и сладко скрутило внизу живота. Оттолкнуть Седрика? В такой момент? Ни за что. Проблема в другом. Ещё когда Поттер тайком смотрел телевизор и ему попадались мелодрамы, он всегда переключал. Все эти отношения, разговоры, поцелуи, всё пропускал мимо себя. А теперь… — Я-я не… не умею отвечать. Тихое откровение умилило Диггори. Отстранившись, он с лаской взглянул на Поттера, слёзы которого прекратились. Теперь только покрасневшие глаза, нос, и влага на щеках, что Седрик чувствовал под ладонями, показывали, что мальчик плакал. Его очки, слегка запотевшие, придавали очаровательный, невинный вид. Он и был таким. Невинным. Мало что знающим. И Седрик хотел научить, показать как надо, дать новую форму тепла и привязанности. Пусть оно будет. Как у всех. — Пойдём куда-нибудь в тепло. Я тебя всему научу. Лицо всё ещё горело, но стыд не перевешивал предвкушение. Гарри доверял парню, его опыту, желанию, его искренности, и был готов плыть по задаваемому им течению, уверенный, что ему не позволят утонуть. Они не ускоряли шаг, шли неспешно, и в замке оказались через пару минут. Всё это время Седрик молчал, держал уверено за руку, периодически бросая взгляд на Гарри и улыбаясь. Он знал, куда идти. Знал, где укрыться. И Гарри всё ещё доверял, не думая ни о чём постороннем. Только о том, что вскоре произойдет. И оно не пугало. Ничего в нём не противилось. Гарри по-настоящему хотел. — Мы пришли. Седрик пропустил вперёд, и Поттер отпустил его руку, чтобы пройти. Они вошли в один из заброшенных классов, одинокие парты стояли нетронутыми, большие окна закрывали плотные шторы, но свет всё равно пробивался, помимо парт стояла и мягкая мебель, в другом конце класса, вместе с другими ненужными предметами. Удивило отсутствие пыли и грязи. — Я здесь часто бываю. Когда хочу побыть один и позаниматься. Это всё объясняло. Студент поддерживал чистоту в том месте, где бывал наедине с собой. Робко шагая к продавленному мягкому диванчику, Поттер опустился на него и сразу утонул. Что делать дальше, он не имел ни малейшего понятия. Только Седрику и мог довериться. Тот ослабил галстук перед тем как подойти. Такой он, чуть небрежный, зачаровал. Гарри откровенно залип на шее. — Иди ко мне, — тихо, снова тем пробирающим тоном позвал Седрик, и сел рядом, протягивая руки. Внутри что-то зашевелилось, словно щекоча перьями. Это преступление иметь голос, проникающий внутрь… лишающий воли. Гарри послушно потянулся вперёд, Седрик его подхватил, так легко, и усадил к себе на колени, чем до безумия сильно смутил. Эта поза! Она такая… такая… — Эй, Гарри, — обратил на себя внимание Диггори, осторожно погладив предплечья, — не волнуйся так сильно. Всё хорошо. Мы с тобой знаем друг друга вдоль и поперек. Я всё тот же. Просто мы испробуем кое-что новое и очень приятное. Но если тебе будет не по себе или страшно, скажи, я тут же прекращу и мы забудем этот инцидент. — Я не боюсь. Мне просто немного стыдно. Я так никогда не делал. Не знаю, что надо делать. Отважный львёнок с вечно лохматыми, как грива, волосами. Гриффиндор — однозначно его факультет. Слова не расходились со взглядом, смущённым, милым, но без страха. — И это удивляет. В твоём возрасте парни уже начинают сильную активность. Ну, ничего. Мы догоним, — подмигнув, Седрик переместил ладони с предплечья Гарри на лицо, — для начала, давай снимем очки. Нам будет удобнее без них. С этим Гарри согласился без вопросов. Очки запотевали, перекашивались, от них больше вреда, чем пользы, когда кто-то так близко к лицу. Что-то разглядывать или читать ему не нужно. Лицо Седрика очень близко, Гарри мог рассмотреть каждую черту. — Просто повторяй за мной, хорошо? Дождавшись тихого угуканья и короткого кивка, Седрик приступил к главному, тому, что и его заставляло томиться в нетерпении. Так сильно, оказывается, теплилось в нём желание. Он не осознавал, пока не поцеловал. Всё это в нём было изначально. Оно не пришло из ниоткуда. И, осознав эту истину, приняв, пуффендуец снова коснулся мягких, немного влажных, губ своими. Как и в первый раз осторожно, на пробу, не задерживаясь надолго. Гарри, послушный мальчик, вторил ему, зашевелил губами, цепляясь за чужие руки вспотевшими ладонями. Это был не полноценный поцелуй, а серия коротких поцелуев, с откровенными звуками, набирающие обороты и силу, становясь глубже, дольше и томительнее. Гарри погружался в воронку, становящуюся всё круче и круче. Он сам обнял Седрика. Хотелось больше. Вместе с удовольствием росло болезненно-приятное напряжение, о котором гриффиндорец начал догадываться и… Плевать. Смущение себя исчерпало. Гарри тянулся подобно цветку к солнцу, сам просил, открывал рот, ласкал чужие губы, касался языка Седрика своим. Больше… сильнее… глубже… ещё… Руки Седрика гладили по лицу, ласкали затылок, шею, спускались к лопаткам, и снова наверх, чуть сильнее сжимая, помогая двигаться. Примерял на себя роль учителя. Такому податливому и благодарному ученику совсем не жалко отдать всего себя для обучения. Он входил в состояние вдохновения, всё получалось само, так естественно и сладко. Неопробованные губы отзывались с наслаждением. Свои прошлые поцелуи, с более опытными людьми, вдруг спустились на несколько ступеней ниже. Всё из-за робкого парня? Таких никогда не было. Гарри первый. Встречались робкие девочки. Отстраняясь, Седрик открыл глаза, взглянул на сидящее на нём очарование, тяжело дышащее, взбудораженное, чувствительное. Ладони ласково прошлись по бокам. — Как ощущения? — шепнул в самые губы и снова их коснулся, коротко, нежно, дав возможность ответить. Найти слова, когда голова абсолютно пуста, задача из разряда невозможного. Гарри не понимал, что ему сказать, да так, чтобы было понятно. Не получалось. Вышло только улыбнуться. И этого оказалось достаточно. Пьяная, шальная, восхищённая улыбка объяснила лучше слов. — Ты очень быстро учишься, Гарри, молодец — уже чуть громче сказал Седрик и окончательно отстранился. Очки, что он отложил на подлокотник, взял и вложил в руки гриффиндорца, — давай, приходи в себя. От очков Гарри отказался, предпочтя остаться на какое-то время «слепым», и устроился на груди парня, охотно обнимая. Вернуть себе зрение сейчас — это как получить по лбу спросонья. Состояние эйфории и удовольствия хотелось продлить, позволить ей погаснуть естественным образом. — Хорошо, — понял его Седрик, издав смешок, и убрал очки, прежде чем обнять, — я бы тебя не отпустил всё равно, но хорошо. То, что они сейчас пережили… Пуффендуйцу понравился этот опыт. Понравилось делиться умением. Теперь он должен отвечать за юношу, которого учил, но это не пугало. — Ох, вау… — первое, что протянул Гарри, понемногу возвращая дар речи. Седрик молчал, ожидая взрыва эмоций, поглаживая по спине. Но Гарри оставался тих, пропуская через себя приятные ощущения и огромное чувство облегчения. В теле словно растворились блоки, он ощущал себя окрылённым, завершённым и сильным, чего так не хватало… всегда. — Спасибо, Седрик. Это было очень классно. — Не стоит, — чуть удивлённо произнёс парень, а потом засмеялся, усиливая объятья, — даже здесь ты вышел совсем другим. Ты удивительный, Гарри. Себя Поттер удивительным не находил. Полагал, Седрику видно лучше с высоты опыта. Не большого, но всё-таки. — Можно ещё чуть-чуть? Выпрашивающе посмотрел на Диггори и сам приподнялся, руками упираясь в грудь. Приблизил своё лицо к лицу парня, кидая взгляд с глаз на губы. Прося. — Тебе не отказать, — издал смешок Седрик, хватая за затылок, и крепко поцеловал.