Двойное кольцо

Всё началось с безобидных шалостей. Закрытая дверь в собственный класс. Натёртая мылом доска. Приклеенный стул. Все эти мелочи решались бытовой магией. Профессор Дэвис совсем не видел в них проблемы, делал вид, что так и должно быть. Зачем акцентировать на пакостях внимание, тем самым портя себе репутацию? Он просто тихонько наблюдал и незаметно выискивал виновника. Или же виновников. И за прошедшую неделю сделал первый вывод: Маленькие вредители — это пятый курс. В пятнадцать студенты должны бы отойти от хулиганства уровня первокурсника, однако ж попались индивидуумы. Шоу «проверка нового профессора». Однако не было бы логично его начать после первого занятия? Нет, дело не в усыплении бдительности показным принятием. Дэвис что-то сделал. Что-то, что заставило слишком гордого студента, или студентов, обозлиться. Поэтому совершалась месть. Медленная. Осторожная. Знакомая. В духе змей. На второй неделе Дэвис вошёл во вкус. Слизеринцы стали менять подход, выйдя за пределы класса. Внезапные ловушки, попытки напугать с помощью натравленных приведений, магией морока, расбросанные документы, порча мебели. И если мебель поддавалась починке лёгким движением руки, документы, переносимые в спешке для профессора Макгонагалл, уже повод для досады. Как-то открыв при нём переданную папку, Минерва получила в лицо залп дыма и клочки бумаги от разорвавшейся петарды. Дэвис выразил благодарность за понимание и подозрение в шалостях со стороны студентов. За долгие годы работы ей посчастливилось увидеть много разных хулиганов, и коллег среди них не находилось. Дэвис подтвердил, после её вопроса, что да, есть малыши, устраивавшие ему проверку. Минерва отнеслась к озвученной новости с необычной флегматичностью, описав её как «проверку боем», и поделилась опытом. Поведала, как проверяли её саму на заре преподавательской карьеры. Было познавательно. Но делиться подозрениями с другими деканами Дэвис не желал. Он и Макгонагалл ничего бы не доложил, но что уж, ловушка в документе сработала. Третья неделя стала решающей. Пакостники-слизеринцы, чётко мужчина мог назвать троих — Малфой, Забини и Паркинсон, — перешли к третьей ступени. Порча личных вещей во время перерывов и попытки подсыпать в еду-напиток зелья. С него хватит. Это последняя капля. Насколько Дэвис помнил, много лет любимым местом сбора слизеринцев является Мощёный двор, там-то он и поучит детей манерам. Вдали от посторонних глаз.

***

— Что-то он не выглядит зашуганным, — недовольно проворчала Панси, сидя на коленях своего парня, — сколько уже прошло времени? Месяц?! — Три недели. Видимо, мало стараемся. Или он — хороший актёр, лицо держит. Ничего, в понедельник я ему такого подложу, вовек не забудет! — пообещал Малфой. — Не переборщи только, — заговорил Забини. — Вчера мы чуть не попались. — Я всё придумал, не попадусь, — пообещал Драко, довольно ухмыляясь. Его план хорош — в этом он уверен на все сто. — А с нами не поделишься? — Панси перебирала пальцами платиновые волосы на затылке, делая приятно и тем самым подлизываясь. — Мне тут составчик один сварили, — таинственно начал Драко, подставляясь пальцам, — он незаметно растворяет ткани. Когда пропитаю им стул, а Дэвис встанет — весь класс увидит его неприглядность. Панси засмеялась, представив картину величайшего позора нового профессора. Блэйз подхватил, но смех его был более сдержан. Малфой был горд собой, едва ли нос не задирая. Веселье троицы прекратилось, когда они почувствовали вибрацию от заклинания, которое создавалось для защиты и скрытия от чужих глаз. Иногда старшекурсники практиковались с ним, но сейчас рядом никого не наблюдалось. Серебряное трио позаботилось о сокрытии себя от посторонних. — Кого там принесло? Малфой лениво поднял взгляд. Но как только увидел причину их беспокойства, все краски сошли с лица. Позади него и Панси, и прямо перед глазами Блейза, стоял профессор Дэвис, поигрывая палочкой с улыбкой на лице. — Добрый день, юные слизеринцы. Чудесная погода, не правда ли? — Д-добрый день, профессор. Что-то хотели? — спросил Драко, старательно скрывая нервозность. Панси на его коленях притихла и спрятала лицо в плече. Блэйз старался сохранять спокойствие, сцепив руки замком. — Непослушных детей, — Дэвис сделал шаг вперёд и резким взмахом палочек затемнил полог, — нужно наказывать. — За что? Вы про что вообще?! — в голос Малфоя просочилась паника. — Мы ничего не сделали! — За что? — переспросил всё с той же добродушной улыбкой. — За трёхнедельные шалости. Я верну их в двойном объёме. Прямо сейчас. — Мы ничего не делали! Вы всё придумали! Вы к нам предвзяты, потому что мы из Слизерина! — Драко! Блейз попытался дозваться до идиота, который своим возмущением только больше их закапывал. Но слишком поздно. Увидев, что палочка профессора направлена на них, Забини поспешил достать свою. Как вдруг его тело парализовало. Профессор Дэвис наложил невербальный Петрификус на каждого, делая студентов беспомощными перед лицом сформировавшегося врага. — Я. Справедлив, — продолжил мужчина, — на занятиях всё внимание должно быть устремлено на профессора. Я даю вам знания. Я оцениваю ваши способности. И я наказываю непослушных. Давайте же начнем с простого. Дантисимус. Заклинание лёгкой формы боли. И яркого уродства. У слизеринцев пошёл рост передних зубов, делая их похожими на кроликов. — Не плачь, милая, — профессор ласково погладил Паркинсон по голове, — это только начало. А теперь мы усложним задачу. Первой стала та, кто сильнее других показывала, как ей страшно. Волшебная палочка была направлена ровно на красное, заплаканное лицо. Через несколько секунд оно раздулось так, что кожа натянулась, как от жуткой аллергии. Глаза стали похожи на щелочки, практически лишая зрения. Парализующее заклинание не позволило девушке закричать от боли и страха. — Кажется, вас покусали осы, мисс Паркинсон. И ваших друзей тоже, — оскалился Дэвис, направляя палочку на испуганного Малфоя, — какая жалость. Адекватный профессор лишает очков и назначает отработки. Адекватный профессор никогда не поднимет палочку на своих подопечных. Адекватный профессор… не будет наслаждаться видом испуганных, беззащитных, юных созданий. Профессор Дэвис улыбался, проводя жестокое воспитание. Нет. Расправу! — Расправу, мистер Забини? — мужчина обратился к чернокожему парню, чьи мысли оказались парализованы страхом от понимания, что его услышали. Легилимент. — Око за око. Давайте продолжим. Ваше лицо всё ещё прекрасно в отличии от ваших друзей. «Ублюдок! Как он вообще смеет так себя вести? Он первый потерял границы, начав одёргивать чистокровных!» — мысли не унять, они громко звенели в голове, начисто опустевшей от страха. Если бы только они могли двигаться, могли бы спастись бегством… Жалящее заклинание было безжалостным. Лицо изнемагало от боли. Драко держался, не позволяя слезам потечь. Панси же давно плакала, не в силах унять немое рыдание. — Ещё два штриха. Мисс Паркинсон, мистер Малфой. Калвонио. Длинные, гладкие волосы Панси. Платиновые, уложенные волосы Драко. Они летели с головы, как жухлая, сухая листва на ветру. — О, мистер Забини. Это заклинание вас не напугает. Ничего, я приберег для вас другое. Надеюсь, вы не захлебнетесь. Вомитаре Винидис. Ужас удушливой волной разлился на застывшем лице. Пищевод обожгло кислотой. Омерзительное ощущение рвоты встало в животе и глотке, застревая без выхода. Ни повернуться. Ни облегчить симптомы. Ни снять заклятие. Это понимали и резко облысевшие сокурсники. Пусть им было жаль себя, но пытка Блейза куда жёстче, ею реально убить! Утопить в собственной рвоте! Если бы Драко мог, он бы давно заходился в крике, призывая жестокого психа отменить заклятие, пока ещё можно! Но в том и дело. Он не мог сделать. Ровным счётом. Ничего. — Достаточно, — смиловался Дэвис, отменяя заклинание. За ним бросил ещё одно, очищающие дыхательные пути, — вы отлично справились, мистер Забини. Пять баллов Слизерину. Напоследок, я хочу оставить подарок для ваших друзей. Как только всё закончится, помогите им добраться до мадам Помфри. Коньюнктивитус. Боевая магия, лишающая зрения. Пятикурсники изучали заклинание на прошлой неделе, знали последствия и особенность — его нельзя отменить. Помочь могло только зелье. Ещё не снятый Петрификус не позволил двоим слизеринцам закричать от новой вспышки боли. Невидимое лезвие безжалостно прошлось по глазам. С трудом дышащему от пережитого шока Блейзу на плечи легла ответственность за двух друзей — доволочь до больничного крыла. Их голоса, насквозь пропитанные болью и сумасшедшей паникой, резали по ушам и выворачивали душу, лишая возможности нормально двигаться. Чувствовать собственное тело. Когда он должен чувствовать, избавившись от Петрификуса. — Урок окончен дети.