Отражение

      Матры прибывают небольшим отрядом в пятнадцать человек в сопровождении двух целителей. Они быстро рассредотачиваются по ущелью, развивая бурную оперативно-розыскную деятельность. Кто-то описывает книги и имущество, кто-то вскрывает и изучает склады и схроны, золота и запрещенки в которых столько… Неудивительно, что племя Танит входило в триаду великих племён Хадрамавет, с такими-то финансами. Жадная еврейская жилка в досаде грозит кулачком и сетует на нерасторопность и то, что мы не собрали лежащую просто так мору до прибытия офицеров. Более прагматичная сторона резонно отмечает, что чем лежать грузом в сумке, эти средства куда лучше послужат восстановлению инфраструктуры пустыни.        Дети, в большинстве своём, целы и довольны. За три дня ожидания они немного отошли от потрясений и сейчас наперебой рассказывают прибывшей целительнице обо всем на свете. И как взрослые затолкали их в какой-то схрон, и как много было криков и влажных звуков. Как один из «Духов» подошёл близко-близко к их укрытию и будто бы прислушивался - «Ой, тётенька, было так страшно! Айнур уже хотел доставать топор и звать слуг Марида на помощь. Мы его на силу удержали!» - но вдруг с диким гиканьем сорвался с места и хохоча, унёсся вдаль. Как пару часов стояла жутковатая тишина - «Но мы не выходили, - говорит маленькая девочка, - Нам старый дедушка Рифат, ну тот, который муж Мёршидэ, сказывал, что духи смерти коварны и могут затаиться и на день, и на два, так что мы и носа не казали» - как появились стервятники. Как среди высоких неприятных криков птиц раздались голоса «Чужачки в бело-зелёном» и «той маленькой девочки» - «Они, кажется, прошлись по лагерю, окликивая нашу соплеменницу Джехт». Как, видимо закончив осмотр и убедившись в полном опустошении, принялись искать выживших…       Ты так заслушиваешься, что поначалу не замечаешь подошедшего матру. Мужчине приходится прокашляться, чтобы привлечь внимание.       - Добрый день, мое имя Газинур. Вами к письму господина Изифа было приложено сообщение об источнике вероятной опасности. Могу я…?       Ты склоняешь голову в непонимании. Наконец, до тебя доходит.       - Ох прошу прощения. Да, конечно. Вот только, боюсь, нам придётся пройтись - до туда где-то часов шесть пути. Вы сможете выделить людей? Ага, да, четырёх человек, включая вас как раз хватит. Тогда вперёд.        Руин главной дворцовой площади Гюрабада вы достигаете даже быстрее, чем планировали изначально. Высунувшись из-за гребня, ты указываешь на огромную рукотворную площадь, где горит пять костров.        - Видите эти огни? Если мы подойдём чуть ближе, в них можно будет увидеть фигурки - сейчас они просто маскируются из-за слишком яркого пламени. Эти фигуры и костры - аналог телепортов и ведут среди прочего и в Аару.        Ты достаёшь карту, на которой схематично отмечены примерные границы территорий племён.        - Вот смотрите. Мы сейчас находимся рядом с центром владений Танит, однако, насколько мне известно, у матриарх было несколько соглашений, относительно небольших родо́в. Среди прочего, они могут проходить по плато в юго-западной стороне, откуда открывается прекрасный вид на данную площадь. Суть в чём, господа матры. Прознай кто со злым помыслами про особенности вот этих костров - беды не миновать. Сейчас я запущу скрывающий механизм, но покажу как он работает, на всякий случай, вдруг Вам понадобится. Так, для изучения.  

***

      «Снимал и перешивал кожу с мертвых на живых… морил голодом… испытывал какие-то препараты... накачивал Элементами… Короче, зверствовал мужик не по-детски.» - думаешь ты, закрывая последний журнал. Непонятно, почему такая важная улика была оставлена в подобном месте. С другой стороны, настоящее имя Дотторе сейчас известно, только ему одному да Нахиде с Пьеро.        Не сказать, чтобы учёный не добился некоторого прогресса. В конце концов как минимум из этих записей следует, что элеазар он смог излечить. Ценой четырёх жизней за одну, но смог же! Да, Гиппократом ему не быть с такими принципами работы, однако сам факт. За триста лет до наших дней сделать то, чего на протяжении тысячелетия лучшие академики разводили руками. Возможно позже, если не уже, он нашёл куда менее расточительный способ.       В скрытой котловине свистит и воет ветер. Фантастический концерт возможен из-за узкого лаза и тысячи маленьких трещинок в  стенах. И тут бы и закончить обсуждение почему из местных гор по ночам слышатся крики и нечто похожее на плач - фиксированное время смены ветряных течений и причудливая акустика проходов и пещер создают удивительной красоты и жути явление, но нет. С местными призраками вы уже успели познакомиться. Большинство из них безумны - сказались предсмертные ужасная боль, сильнейший страх, болезнь и пытки. Например, одно привидение - дряхлый старик, он временами возникает на дальней кровати и надрывно кашляет, пытаясь разогнать воздух по затвердевшим из-за элеазара лёгким. Другое - какая-то женщина, она просто лежит на вероятно своём лежаке и стонет. Ты не можешь не задаваться вопросом: стоит ли написать Ху Тао? Возможно, Директор знает как отводить за грань неупокоенные безумные души?

***

      Честно, пока безымянный Странник почти ожидал, что Путешественница выберет какое-нибудь гадкое имя. Что-то вроде На’сти, СадаХуа, Нарълюо и им подобные.        Люмин однако никуда не спешит. Спокойно, задумчиво осматривает его, словно взвешивая какие-то варианты и вынося суждение. Не то, чтобы ему было не плевать (Не плевать! - пищит внутренний голосок и тут же без жалости оказывается придавлен). В золотых глазах напротив идёт ожесточённая борьба - о да, он видит как взмывают волны гнева и как гасит их холодный расчёт, чтобы в следующее мгновение стать злейшим прагматичным врагом. Буэр просто наблюдает - на пухлощёком детском лице такая недетская серьёзность выглядит до чёртиков неправильной. Пока безымянный Странник ей благодарен - божество хотя бы честна. Дендро Архонт без обиняков призналась, что имеет свои виды на знания бывшего Чудачка. Но до тех пор она не собирается никак вмешиваться.        В горле встаёт ком. «Что ж ты тянешь то?!» - хочется воскликнуть в сердцах. А Путешественница все смотрит и смотрит.        Заканчивается все как-то слишком внезапно. Он ловит взгляд Люмин - глаза в глаза - и видит там твёрдое решение. «Сейчас ударит.» - подумалось бывшему Сказителю. Не физически, нет, по и без того растоптанной гордости, по духу.        - Думаю, я знаю какое имя тебе подойдёт. - Наконец-то, Слава Архонтам. Он то думал уж мхом начнёт зарастать.        «Надх, Ахмак, Еахира, Аапараадхик, Эсенижи…»       - Азат.        - Что?        - Не нравится? - Сразу встала в позу Путешественница. - Подумала, что оно тебя хорошо описывает. Там, откуда я родом, это имя в зависимости от прочтения могло означать как «благородный», так и «свободный».        «И что, без оскорблений?»       Судя по скривившей лицо девушке произнёс он это вслух.        - Я могла бы… - тянет она, рассматривая огрубевшие подушечки пальцев. - Но понимаешь, имя это штука очень важная. Истинное имя - твоё обозначение в координатном поле вселенной, что-то, что характеризует только тебя. Да и потом, бы странно назвать человека «Мусор» и потом ждать, что тот не обидится. А мне бы хотелось бы этого избежать.  Так что, кхм. Рождённый благородным, ставший свободным, надеюсь, мы станем друзьями.          И протягивает руку. Ладонью вверх.        - …Хорошо, будь по-твоему.       Он принимает. 

***

      - Паймон, вот ты мне скажи. Мы Марану чистили?       - Да.       - Это было год назад?       - Ну да, а ты это к чему?        - Так какого ж рожна оно не проходит? - вопишь ты в Небеса стоя на обесцвеченном пятачке оазиса.        - Ааа, ты об этом.        Подруга подлетает поближе и хмурит тонкие бровки.        - Не знаю. Может их просто счистить надо? Как посаженое пятно?        - То есть, думаешь, раз эта штука появилась сама она не сойдёт?        - Получается так.       Белое солнце разогревает песок до невыносимой температуры. Золотые барханы горят всеми оттенками желтого, жар поднимает вдали фантастические дворцы и зелёные рощи. Неподалёку танцуют свои танцы ухаживания плесенники. И во всей этой яркости и красочности, абсолютно серые кустики и такая же земля нагоняют жуткой тоски.        Невольно ты вспоминаешь Увядание в Лесах. Оно разительно отличалось - здешний пятачок скорее тень былого величия. Жестокая сила, готовая сожрать, загадить и иссушить любого мимо-проходившего. Спасибо Небесам, она не вернётся ещё лет шестьсот, а там голова болеть будет уже не у тебя. По-крайней мере в прошлой ипостаси, коль скоро вы исправили «запретные знания» бывшие первоисточником.        - Спокойно, Рана, все будет хорошо. Да, мы с таким не сталкивались, но ты же нам объяснила порядок действия, верно? Паймон, - обращаешься к подруге, - останься, пожалуйста, здесь.        - Н-но…       - Не беспокойся. Я буду в порядке, но в случае чего, все ещё рассчитываю, что ты вынесешь мою бессознательную тушку.        Феечка смотрит на тебя без выражения.        - Не смешно. Не шути так, пожалуйста.       - Ладно.       Шаг, второй, и вот ты на носках покачиваешься на границе. Вдыхаешь, как перед прыжком в воду и ныряешь во взвесь серой пыли? Что это за штучки такие?        Маленькие щупы Дендро, которые ты постоянно держишь активными для разведки, тут же, скукожившись, отмирают. Ты, ошеломлённая откатом, прокатившимся по нервам эхом от смерти «конечностей», на секунду или две замираешь и усилием собираешь мысли в кучку. Откуда-то как через толщу воды пищит Паймон - услышать можно, но смысл надо достраивать и додумывать, а на это - внезапно! - нет ни сил, ни желания. В висках стучит кровь, громче чем когда-либо.        Ты осматриваешься. Сквозь серую дымку видно слепящее ярким красным - кровавым - цветом ядро. Три якоря здесь же, только горят слабее, еле уловимо пульсируя. Клонит в сон. «Конечно, конечно, - вливается в уши сладкий яд, - ложись. Вот, посмотри, здесь корни сплели удобное кресло». Взвесь в воздухе раздражает нос и горло. Ты кашляешь, но из-за этого только втягиваешь больше гадости внутрь. «Бедняжка. Тяжело, да? Не тревожься ни о чем, просто ложись. Присоединяйся к нам, - разноголосый шёпот вразнобой внезапно сливается в стройный хор. - Посмотри на себя! Впусти нас, дай нам оплести твои милые внутренности и пустить корни в твою плоть. Знаешь, ты будешь таким красивым цветочком, лучше прежних! С одной тобой, мы сможем разойтись дальше, чем с этими тремя». «Так якоря - это живые существа, попавшие в ловушку» - понимаешь ты медленно ворочающимся мозгом. «А почему бы и нет?» - возникает внезапная мысль и её осознание настолько пугает тебя, что на секунду удаётся сбросить туман.        Ты концентрируешь силу Лесов в руках и жжёшь-жжёшь-жжёшь якоря, жжёшь корни. Ты понятия не имеешь, как с ними бороться, но не даром же говорят, "не знаешь как сломать? Наполняй до тех пор, пока не разлетится на кусочки". С каждым уничтоженным элементом этой системы голоса становятся все настойчивее, искушение - сильнее. Липкие, противные, трусливые мысли соглашаются с нашёптываниями паразита. Иррационально хочется лечь и дать себя высушить, стать топливом, стать биологическим супчиком, готовым к поглощению. Стать частью Общины, стать полезной. Рациональная часть тебя в ужасе от подобных помыслов. Выцеживание сгустков Дендро истощает силы, боль от их отмирания истощает дух, сопротивление этой манипулятивной полуразумной херне истощает волю. Как бездонная плошка императора, как чёрная дыра, эта корневая система без следа поглощает всё, что попадает в её узловатые земляные лапы.        Окрик «Люмин!» где-то на фоне чуть-чуть сбрасывает морок. Ты по-собачьи встряхиваешься и усиливаешь напор. С громким нечленораздельным визгом очаг пропадает, взрываясь всей поглощённой жизнью. От силы волны твои волосы встают дыбом, а с мыслей наконец снимают душный плед, мешавший думать нормально.        На тебя налетает Паймон, проверяя на состояние и ты успокаиваешь её жестом, мол все хорошо, дай только пару минут. «И почему непонятная манипулятивная хтонь всегда круглая и всегда красного цвета? Здесь ядра (к ним ведь применимо название "ядра"?) круглые и красные, у Дурина сердце круглое и красное, Яйцо из владения Грезы тоже круглое и красное» - проскакивает нелогичная мысль как реакция на стресс.       

***

      Альфонсо, - нет, он потерял право на это имя, - Трофим Снежевич бежал изо всех сил. Как всегда, о таких делах начальство узнало быстро и на него открыли буквально загонную охоту. Да стычки, да раны, но пока ему удаётся держать дистанцию - нельзя прожить в джунглях десять лет и не научится быстро и бесшумно перемещаться между спутанных веток и корней.       Несколько дней назад парень заметил, что гонят его в определённую сторону, не давая отклонится к другому направлению. Топографическим кретинизмом он тоже не страдал - в той части страны находятся странные гиблые холмы, насквозь пропитанные Увяданием. Думают - не могут поймать, так хоть сгноят в Запретной зоне? Умно. Правда если удастся проскочить по хребту можно будет попасть в Хадрамавет... Спать до конца жизни придётся с открытыми глазами, но что поделаешь. С правого бока два мешка: один с морой, во втором провианта на две недели. Тебе два часа времени - и чтоб духу твоего здесь не было. Иди и объяснись хотя бы со стариками, они поймут.       Почему она его отпустила? Он же уже лежал на спине, с выбитым от последнего удара о землю воздухом из лёгких. Оставалось ведь только чуть сильнее надавить клинком - и заполошно бьющаяся жилка превратилась бы в алый фонтан. Но она остановилась. Замерла в слишком открытой позе, даже руки не захватила - так удобно было бы взять и всадить запасной кинжал между пятым и шестым ребром. Или в живот, ближе к желудку и печени.       "Бог тебе судья." - вот и всё, что он услышал напоследок, уходя с той выжженной их сражением вершины. "И правда, - подумалось ему, - только Бог".       С неделю назад он начал замечать вокруг высокие гладкоствольные деревья. Тики. Он совсем недалеко от Самиэль. Если сейчас повернуть на запад и пройти той лощиной... Может удастся избежать Проклятого плоскогорья.       Трофим снова сверился с картой и начал заметать следы стоянки. Не стоит давать преследователям больше подсказок чем уже есть. Сейчас, под покровом темноты он попытается прорваться через оттесняющее заграждение.       Парень старался не допускать мыслей "Может быть, когда-нибудь...". О будущем можно будет подумать, когда он окажется хоть в относительной безопасности. До этого его, это будущее, надо выгрызть у молчаливых Небес.       А пока ему остаётся только бежать.