об усталости выживать

все хуево, но у него нет права чувствовать это. аарон поднимается с кровати засветло, игнорируя раскинувшегося звездой и наполовину запутавшегося в одеяле бойда: его тело темнеет в голубых предрассветных сумерках. слова из тетрадей не складываются в предложения: аарон не зажигает свет и тупо пялится на листы в полумраке. взгляд выхватывает отдельные термины: они исчезают из памяти, как только он отводит глаза. он не должен спать, но он кладет голову на руки, утыкаясь лбом в жесткий стол. аарон не может не может не может. он открывает глаза, не понимая, спал ли он и сколько времени было потрачено: за окном серые шесть утра. пора на тренировку. бойд спит, свесив голую ногу с края кровати. аарон не собирается его будить, не маленький, сам разберется. он не собирается, но задерживается около кровати соседа, рука зависает над головой: он не любит трогать других людей, но когда ты не бьешь никого ножом за непрошенные прикосновения, это мало кто замечает. аарон убирает руку и отходит. он должен, но он не может и не хочет: говорить, трогать людей, совершать какие-то лишние действия. к черту. он проходит мимо темной ванны, обуваясь, медлит у двери и возвращается обратно. зубы во рту ощущаются мерзкими и шершавыми, аарона всегда потряхивало от ощущения грязи. всегда это с . неважно. он не будет думать об этом сейчас. он чистит зубы, с ненавистью глядя в зеркало. он хочет не делать этого, он хочет не делать ничего, но он не может. он плюет и сбегает по лестнице башни вниз. он не любит опаздывать — опаздывать любят эндрю и ники, и он с кевином всегда злился на них, а теперь ему все равно, теперь он живет отдельно от них и ему все равно, когда они идут в душ или одеваются, потому что если они не отвезут его на машине, он доедет с бойдом- ах, черт. он не разбудил его. ну и нахуй. он ждёт и жалеет, как жалеет почти каждый день, полный бессмысленного ожидания, что не курит. потом вспоминает о мерзком привкусе во рту, оставшемуся после первой сигареты за школой. наркотики были проще. тренировка такая же, как всегда, кроме опоздания бойда. аарон остро чувствует себя в пузыре, отстраненным от всех, вольно или не вольно — это не плохо, это никак. он не хочет общаться с ники, никто другой не хочет общаться с ним, и это к лучшему, все идиоты, никто, никто, вообще никто не может представить, что происходит с ним. они видят его круги под глазами, о, конечно они видят. они видят, что его одежда мятая. они чувствуют запах пота и видят грязные волосы. они говорят: "эй, миньярд, выглядишь заебанным. ну, больше чем обычно". он посылает их к черту. как будто он не в курсе. как будто он не ненавидит это. он хочет быть чистым, он хочет быть здоровым, он хочет быть нормальным. он тот, который нормальный, в конце концов. после тренировки он пытается стереть с себя кожу в душе. детская часть его хочет, чтобы они заметили. чтобы за "выглядишь заебанным, миньярд" последовал вопрос: "все в порядке?". он бы огрызнулся и хмыкнул. он бы послал их нахуй. но они никогда не спрашивали. как много людей они убили? как долго они сидели в запертой ванной? как долго они торчали с самого детства? но это же, блять, пустяки. эндрю же тяжелее. нилу, этому блядскому нилу, тяжелее. конечно. нет, он объективен: это было дерьмо. никто этого не заслужил. давайте так: никто из лисов, какими бы хуилами они ни были, не заслужил этого. но он тоже. он тоже? он думает о том, почему дерьмо эндрю или дерьмо джостена дает им право быть дерьмом. почему они могут реагировать так, как считают нужным, пропускать тренировки, лгать, срываться, быть агрессивными, ненормальными, быть такими, какие они есть? почему они могут быть не в порядке? почему он не может. почему он тот, который нормальный. почему с ним все хорошо. потому что это не так.