Закрытая Империя

— Проходи, теперь это твоя комната. Тео переступил порог — у него защемило в груди, и к глазам подступили слёзы. Небольшая и по-прежнему без окон, но очень светлая комната, с электрическим освещением, даже пол, стены и потолок были не каменные, а отделанные деревянными панелями, от чего даже дышалось в этой комнате совсем по-другому: гораздо легче и свободнее. В ближнем углу стоял массивный стол с радио и газетами, рядом невысокая полка с журналами, а у дальней стены над широкой кроватью висел флаг США, неподалёку находился платяной шкаф, а в центре комнаты лежал небольшой ковёр. Эта комната была такой скромной, но такой… родной, что находиться в ней было просто невыносимо. Тео осторожно прошёл вглубь комнаты и неуверенно поставил банку с сердцем на стол, положил чемодан на стул — его гложило стойкое ощущение, будто он проник в чужую собственность, — а обернувшись, полностью в этом убедился. В углу, которого не было видно с прохода, висела полка, заставленная множеством фотографий в рамках, золотыми и серебряными кубками, увешанная медалями на лентах, а на полу, на подставке, стояла бейсбольная бита с перчатками. — Это чья-то комната?.. — Тео посмотрел на мрачного Гаса. Ещё буквально пару минут назад он был довольно оживлённый, показывал, как подняться из подземелья и не потеряться по пути, и утешал Тео, а когда подошёл к двери, сразу притих и словно замкнулся, топтался на проходе, не в силах заставить себя зайти дальше. От этого Тео только больше становилось не по себе. Гас поморщился так, словно унюхал запах тухлятины. — Да, это комната моего напарника, — небрежно бросил он. — Ты временно поживёшь здесь. — Я буду жить с твоим напарником? Такой расклад не радовал: Тео не очень хорошо уживался с соседями по комнате, пока учился… а вот Полди его вполне устраивал. — Нет, сейчас он не здесь, потому что он… — замялся на мгновение, подбирая нужное слово, — болеет, так что вместо него поживёшь здесь ты. Но повторюсь, это временно, — особенно чётко выделил последнее слово Гас. — Подданные болеют? — Без понятия. Я же не врач. Делая вид, что оглядывается, Тео незаметно косился на напряжённого Гаса, который сжал кулаки и тут же спрятал их за спину, хмурил брови, между которыми появилась глубокая морщина, и словно с силой сжимал челюсти, а в его тёмно-карих, почти чёрных глазах, уставленных в пол, начинала закипать злость. Такой вид совсем не шёл его округлому лицу. Из-за чего он так злился? Из-за напарника? Его болезни? Или из-за того, что Тео будет жить в его комнате? Гас заметил, что на него смотрят, — Тео не успел отвести взгляд. — Прости, — выдохнул Гас, смягчившись. — У меня есть ещё дела, так что я пойду, а ты располагайся. Увидимся позже. И чуть ли не вылетел из комнаты, закрыл дверь с обратной стороны. — Увидимся… — ответил Тео в пустоту. Тяжело вздохнул, вновь пробегаясь взглядом по комнате. Как неловко. Эта комната занята чужими вещами, наполнена чужой атмосферой, и как-то неправильно портить её своим беспорядком. Да и мерзко от мысли, что Тео поселили сюда, только потому что кто-то другой сильно болен… хотя, возможно, он просто начал гнить, как гейша, и сидит где-то тут взаперти. Подошёл к полке с наградами и фоторамками. Это были семейные и командные снимки — Тео быстро нашёл их владельца: крупного широкоплечего мужчину со скандинавской внешностью, настоящего могучего викинга из сказок, даже такого же русоволосого и бородатого, но, если верить подписям на фотографиях и флагу на стене, он был американцем. А ещё выдающимся игроком в бейсбол, мужем миловидной хрупкой девушки и отцом двух дочек. У Тео разрывалось сердце, когда он смотрел на их общую семейную фотографию: они сидят за столом где-то в саду или в парке, с одной стороны он прижимает к себе старшую дочку лет пяти-шести, а с другой возле него сидит жена с младшей дочкой-крошкой на руках, и все они улыбаются, смеются. Тео не хватало воображения просто представить, что должно было случиться в жизни этого могучего человека, чтобы он стал подданным Макса. Тео обречённо сел на кровать, а потом и вовсе лёг. Мягко. Удобно. В подземелье он почти не лежал на кровати, только если на полу… хотя какой ему толк от этой кровати? Ему же не нужно спать. Тео посмотрел на потолок, прижал руки к груди и вновь звучно вздохнул. Он был без единого понятия, что теперь будет делать. Всё начало происходить слишком быстро. — Решил? — спросил Гас, отлепившись от дверного косяка. — Да. Я… согласен на твоё предложение. Это был лучший и самый логичный вариант: Тео правда совершенно не подходит для такой в прямом смысле слова нечеловеческой жизни. Это неправильно и абсурдно. Если он останется во всём этом, то попросту сойдёт с ума, потому что испытывает дикий стресс из-за давления Макса, его постоянных проверок и этой безумной системы жизни, в которую Тео совершенно не вписывался. Гас кивнул и попросил Тео недолго посидеть в комнате, пока тот не вернётся, — всё это время Тео только и делал что сомневался, но снова и снова уверял себя, что так будет лучше. — Если не можешь сделать что-то сам, то нужно уметь просить помощи у других, да? — заламывая пальцы, спросил он у Полди. Но Полди молчал. Всё лежал и лежал неподвижно, не заботясь обо всём том, что творится вокруг. Сейчас Тео ему очень завидовал: Полди не нужно принимать ответственных решений, от которых бы зависели его судьба и вся жизнь, а Тео бы соврал, сказав, что однозначно уверен в своём выборе. Тео боялся. Он не представлял, насколько нужно быть бесстрашным, чтобы вот так согласиться на верную смерть, — Тео не такой, он трус, и он это прекрасно знал. Положил дрожащую руку на грудь, неосознанно смял рубашку и, помедлив, подошёл к столу, возле которого на полу стояла банка, укрытая так и не отстиравшимися от крови тряпками. Глубоко и звучно вдохнул, убрал тряпки с банки. А ещё Тео знал, что продолжает жить без сердца: законсервированное, оно плавает в банке, пока самому Тео не нужны ни сон, ни воздух, ни пища. Настоящий монстр. Он не такой, как гейша или кто-либо ещё, — он Тео с нечеловеческой гиперрегенерацией. Так какова же вероятность, что он умрёт, отрубив себе голову? Что, если Тео единственный, кто способен к такому высокому уровню регенерации, что выживет и без сердца, и без головы? У него же нет стопроцентных гарантий. У него есть лишь недоказанная «статистика многолетних проб и ошибок» со слов совершенно незнакомого человека… точнее, подданного. Правой руки Макса. Что… что, если это всё очередная проверка? Что, если они так отсеивают непригодных? От мысли, что от Тео хотят избавиться настолько жестоким способом, всё сжималось в груди… но с другой стороны, это его единственное спасение. Тео не сможет наложить на себя руки — он слишком слаб духом для такого, — но сейчас, согласившись на помощь Гаса, ему не придётся ждать, когда он умрёт. Тео невесомо провёл пальцами по стеклу банки, мысленно представил, как снова держит своё сердце в руках. Он может умереть сегодня. Как и хотел, прекратить своё жалкое и невыносимое существование без цели и пользы, — нужно лишь дождаться Гаса и закрыть глаза перед тем, как тот отрубит ему голову. Подвинул банку ближе и, полуприсев, уставился на сердце, одновременно совсем чужое, но такое родное. Раз уж Тео собрался умирать, то оно ему больше не нужно. Обидно, конечно, уничтожать то, что Тео с такими трепетом и заботой, с щипучими слезами обиды на глазах и тугим комом во рту очищал, подшивал и закрывал в формальдегиде, вложил всю свою душу, чтобы сохранить на долгие годы… но будет странно, если Тео умрёт, а его сердце останется. — Я готов. Гас возник из ниоткуда, и Тео пробрало дрожью сначала от его внезапного голоса, а потом от вида топора в руке. Так он правда не шутил? Отрубить голову — действительно единственный способ убить подданного? Тео сглотнул. — Я тоже… — ответил, с трудом оторвав взгляд от острого массивного лезвия и переведя его на Гаса: тот с нескрываемым интересом смотрел на письменный стол. — Это твоё? Гас мотнул головой, и Тео, даже не оглянувшись, понял, о чём шла речь. О сердце в банке. Тео уставился на Гаса в сомнениях. — Да. Это так необычно? Гас замялся. Это насторожило ещё больше. Неужели Макс никому больше не вырывал сердце, только Тео? — Ну, я впервые вижу сердце вот так вот в банке, да и не слышал, чтобы кто-то что-то подобное терял. У некоторых ребят не было рук, ног, глаза, рёбер, кто-то был даже без аппендицита, но это ещё при жизни… — Аппендикса, — поправил Тео и безэмоционально добавил: — Аппендицит — это воспалившийся аппендикс, и его вырезают. Он говорил это на автомате, как зазубренный билет на экзамене, пока сам смотрел невидящим взглядом на стену позади Гаса и не мог поверить, что единственный существовал без сердца. Гас вздохнул. — В любом случае, раньше все, кто терял какие-нибудь органы, быстро начинали гнить и сходить с ума, а тебе, получается, очень и очень повезло. — А вдруг это не везение? — дрожащим голосом спросил Тео, чувствуя, будто он вязнет в тягучей и липкой смоле. — Ты точно уверен, что топор меня убьёт? Гас махнул топором и, стукнув обухом по ладони, неестественно-хищно ухмыльнулся. — Уверен. К тому же, если не получится, ты же ничего не потеряешь. — Осмотрел комнату и подвинул стул ближе к центру. — Вот, вставай рядом с ним на колени и клади голову на сиденье. Потеряет. Если не получится, Тео потеряет зыбкую и наивную веру в то, что он не бессмертный монстр. Но он не сказал этого Гасу: хотелось прогнать мрачные мысли и просто сделать всё так, как велят. Сел перед стулом, положил голову и крепко вцепился в резные ножки, чтобы не сорваться, не сметь передумать. В горле встал тугой ком. Гас всё крутился по комнате, начав зачем-то именно сейчас продумывать план выдуманного нападения, борьбы и убийства, который потом расскажет Максу, но Тео его не слушал, даже не пытался вникнуть в слова. Ему было безразлично. Он смотрел на переливающуюся блеском банку и на своё вырванное сердце. — Можно попросить тебя об одолжении? — сдавленно спросил Тео, и Гас тут же возник перед ним. — Если всё получится, уничтожишь потом и его, хорошо? — Как скажешь, — Гас мрачно покосился на стол. — Может, ещё что-то? — Нет, давай уже скорее закончим. Гас схватился обеими руками за рукоять топора и сказал, что будет рубить на счёт три, а Тео отвернулся в другую сторону и ещё крепче схватился за ножки. — Раз. Голос Гаса глухо раздался в мгновенье замершей тишине, и Тео невольно съёжился, прижался плечами к сидушке. Его трясло изнутри. — Два. «Раньше все, кто терял какие-нибудь органы, быстро начинали гнить и сходить с ума, а тебе, получается, очень и очень повезло». «А вдруг это не везение?» На глазах выступили слёзы, и Тео зажмурился, звучно вдохнул, прогоняя все мысли, ещё крепче вцепился в стул. Он уже всё решил. Такая жизнь не для него, и он должен прекратить её сейчас, пока есть возможность. Это его шанс остановить весь этот кошмар. — Три. В звенящей тишине раздался оглушительный треск ломающегося дерева и его скрипа по железу. Тео держался за ножки мёртвой хваткой и боялся шелохнуться. Не понимал, умер он или нет. Сбоку над головой раздался тяжёлый вздох и какое-то движение — стул с противным скрипом задвигался прочь от Тео. — Почему ты убрал голову? — впивался в сознание мрачный голос Гаса. Почему… убрал?.. Не осознавая значения этих слов, Тео открыл глаза. Сжался, увидев свой стул, насквозь пробитый до самого обуха и без единой капли крови. Убрал голову… Тео в последнюю секунду дёрнулся, прижал грудь к коленям. На глазах выступили слёзы, а уши загорелись от стыда, но Тео не мог с собой ничего поделать. — Прости… Прости, я не могу… — выдавливал он из себя осипшим голосом. — Это слишком для меня… Тео до сих пор было стыдно и неловко за это перед Гасом: пусть ненамеренно, но он предал его и выставил не в самом лучшем свете, но Тео правда не мог по-другому. Ему было страшно не столько снова умереть, сколько узнать, что он снова не умер. Это невыносимо. Тео не представлял, как теперь будет смотреть Гасу в глаза и разговаривать с ним: он не обиделся и не сказал ничего плохого, наоборот, принялся успокаивать и убеждать, что это даже хорошо. — Без желания жить подданным не выжить, — твердил он, но Тео понимал, что это всего лишь успокаивающие слова. Тео искоса посмотрел на банку на столе. Мысли о случившемся не давали покоя, съедали изнутри — Тео нужно было чем-то заняться. Он слез с кровати и подошёл к столу. Первым делом накрыл сердце тряпкой и поставил его на пол, подальше от глаз. Открыл чемодан. Переставить чужой радиоприёмник Тео не решился — всё-таки это грубо с его стороны тут хозяйничать, — поэтому сам сдвинулся ближе к краю столешницы, достал последние отчёты, чистые листы бумаги, взял заточенный карандаш. Замер. Рука повисла в воздухе, не давая грифелю запачкать лист. Сегодня с Тео столько всего произошло, но… ему не хотелось об этом писать. О чём ему там отчитываться? О том, как он испугался смерти и оказался в комнате другого подданного? Это глупо. К тому же Тео же ведёт не личный дневник, а научные отчёты — в них нет места пустым эмоциям. Тео невольно обернулся в сторону чужой кровати. Как жаль, что он больше не может поговорить с Полди… Хотя почему не может? Гас же показал, как дойти отсюда до подземелья, и не говорил, что спускаться нельзя, — значит, ничто не мешает уйти ненадолго… по идее. От одной только мысли выбраться за пределы комнаты Тео уже накрывало возбуждение, и, если бы он был сейчас жив и с сердцем, оно точно билось бы как бешеное. Это же побег!.. Пусть маленький и безобидный, но всё же побег. Но, с другой стороны, почему Тео не может пойти туда, куда хочет? Он же не преступник какой-то. Он врач, учёный, и его работа здесь — наблюдать за спящими обращёнными, вот он и будет делать своё основное дело: просто спустится и проверит. Ничего неправильного и незаконного. И никакой это не побег. С этой мыслью Тео решительно подошёл к двери и тут же замер, прислушался. В коридоре было тихо и, кажется, никого. Чувствуя, как напряжение сковывает тело, потянулся к дверной ручке. Медленно надавил. Как можно бесшумно проскользнул сквозь приоткрытую дверь и так же аккуратно закрыл её за собой, молясь не издать громкого звука. Нервно выдохнул. Огляделся по сторонам. Коридор пустовал, но Тео не давала покоя нараспашку открытая дверь вдалеке. Отсюда не было видно, куда она вела, и пусть Тео не слышал и звука, решил вести себя как можно осторожней. Внимательно, сосредоточенно, не дыша, зашагал на мысочках в противоположную сторону. — И куда ты пошёл? — раздался громогласный вопрос, эхом разлетевшийся по всему коридору. Тео замер. — Что, решил сбежать? Так забавно крадёшься. Тео молчал, вслушивался в голос Гаса. Да… Тео был почти полностью уверен, что это именно Гас, хоть сейчас он звучал без былой задорности и более расслабленно. Гас вздохнул. — Иди ко мне. Но Тео не сдвинулся с места: он попросту не знал, куда идти, и не был до конца уверен, стоит ли вообще. — Не притворяйся, что тебя здесь нет, — раздражённее и громче раздался голос, и Тео вздрогнул. — Развернись и иди ко мне в открытую комнату. Не повиноваться не хватало духу, поэтому Тео поплёлся в сторону голоса, чувствуя себя, как ребёнок, которого сейчас будут отчитывать за непослушание. Боже… сначала Макс, теперь этот… Добравшись до двери, Тео робко заглянул внутрь и застыл с раскрытым ртом. Это оказалась просторная комната, и пусть в ней тоже не было окон, она кардинально отличалась от всех других комнат в этом месте. Массивный письменный стол в углу, китайская ширма с изображением небольшой деревушки у реки, массивная консоль, заставленная изящными фарфоровыми фигурками танцующих женщин, и настольные часы с золочёными узорами, грубый комод с тонкими золотыми подсвечниками, тяжёлое зеркало в золотой раме и старинный портрет какой-то знатной дамы на стене — и посреди всего этого великолепия на диване, обтянутом чинцой, сидел Гас. Он закинул руки на спинку и запрокинул голову, а перед ним на чайном столике стояли открытая бутылка и недопитый бокал вина. — Чего застыл? Садись, — сказал Гас, не двигаясь. Тео переступил порог, помявшись, сел на край кресла рядом с Гасом и неосознанно принялся заламывать пальцы, щёлкая суставами: он чувствовал себя лишним во всей этой аляпистой старинной красоте, полной противоречий. Гас приподнял голову и смерил Тео грустным и пустым взглядом. Хмыкнул. — Выглядишь так, будто вот-вот сорвёшься с места и сбежишь отсюда. Он пьян?.. Тео очень надеялся, что Гас напился не из-за случившегося в подземелье. — Я не собирался сбегать, — Тео опустил взгляд. — Я… просто решил проверить подданных, это ведь моя работа… — Я же сказал, что у тебя перерыв, — перебил Гас. — Сейчас тебе не нужно этим заниматься. Тео сплёл пальцы в один большой кулак, не зная уже, что сделать со своими руками. — Я… — Не поднимая головы, заговорил еле слышно: — Мне просто здесь не очень комфортно… Здесь… всё такое чужое, и мне тяжело ко всему этому привыкнуть… Замолк, услышав смешок Гаса. — Ты что, собака? К одной цепи привык так, что на другой уже тошно? Тео притих. Его задели слова Гаса, но с другой стороны, он ведь прав: Тео привык к подземелью, привык к его пустоте и звенящей тишине, привык обходить комнаты спящих обращённых, наблюдать за их безмятежными лицами и думать, что он единственная живая душа в этом месте… и теперь, когда всё так резко и кардинально изменилось, Тео казалось, что его прежний тихий мирок, в котором он с трудом освоился, разваливается на глазах. Привыкать к новому всегда сложно. — К тому же, — продолжал Гас, — ты взрослый разумный человек и наверняка уже понял, что нужно сделать, чтобы закончить процесс обращения. Понял. Ещё в тот момент, когда его преследовал Призрак, Тео чувствовал дурманящий запах крови и на мгновение так сильно захотел впиться зубами в чью-то оторванную руку, что теперь чувствовал себя настоящим монстром. Очевидно, в последней проверке Макса он должен был сорваться, наброситься, сожрать ту руку полностью, не оставив и косточки, — это и есть завершающий этап обращения в подданного. И, кажется, Тео его провалил. — Я не собираюсь этого делать, — упрямо ответил он. Это неправильно. Это выше его сил, вот так вот брать и набрасываться на человека, как зверь убивать его. — Тогда даже не думай, что так просто выберешься отсюда. Гас зашевелился: отлепился от спинки дивана и потянулся к колокольчику на кофейном столике, звонко и требовательно позвонил — этот звон противным эхом разлетелся по всей комнате, — и Тео озадаченно уставился на него, не понимая, что это значит и что должно случиться дальше. Не понимал, пока не услышал торопливые шаги в коридоре и не почувствовал лёгкий сладкий запах в воздухе… Женские духи. У Тео всё сжалось и затрепетало внутри: среди этого лёгкого и сладкого аромата чувствовались тяжёлый удушающий запах крови, пота и чего-то сального. Чем ближе раздавались шаги, тем сильнее Тео сковывал страх. Невольно воображение рисовало жуткую картину: Призрак или другой ребёнок по типу него несёт сюда, в комнату, расчленённое тело какой-нибудь женщины, и пусть Тео не слышал скрипа тележки или глухого капания крови на каменный пол, он не сомневался, что сейчас ему будут пихать в лицо кровавые, ещё тёплые органы и требовать, чтобы он их съел и стал подданным. Это настоящая пытка. И от одной только мысли о ней у Тео по спине пробежались мурашки. Тео покосился на Гаса — тот смотрел на него в ответ так же, как смотрел Макс при первой встрече с близнецами, и словно мысленно смеялся над реакцией Тео, улыбался насмешливым взглядом. Тео шумно сглотнул. Шаги всё приближались, и запах усиливался, и Тео напряжённо уставился на открытую дверь, готовый в любую секунду вскочить и сбежать подальше, закрыться в комнате с Полди. Там ему спокойней. Шаги уже совсем рядом, уже за стеной. Тео вцепился в подлокотники кресла. Как мантру повторял себе бежать при первой же возможности: ещё одной погони и швыряния кровавыми органами он точно не выдержит. Зажмурился. Шаги затихли, но Тео слышал, как нечто замерло на пороге и глубоко и часто дышало. — Будь добра, — как ни в чём не бывало заговорил Гас, — принеси моему гостю бокал для вина и ведро. Тео распахнул глаза от удивления и совсем растерялся. Уставился на девушку в проходе, пока та, покорно кивнув, мимолётно посмотрела на него и еле заметно улыбнулась, а потом развернулась и ушла, не проронив и слова. Девушка. Обычная молодая красивая девушка в простом нежно-розовом платье чуть ниже колен. На её руках, шее и лице не было никаких уродств, ни капли крови, и единственным, что выбивалось из её лёгкого и воздушного образа, было тяжёлое дыхание после быстрого шага, которое она старательно пыталась скрыть. И пусть она и выглядела немного взволнованно, совершенно точно не была тем ужасом, который Тео себе навыдумывал, наоборот, вся при параде: с красиво уложенными волосами, накрашенными губами и бусами на шее. Девушка уже ушла, а Тео всё глядел туда, где она стояла, и не мог понять, что не так. Жажда крови и то сводящее с ума возбуждение росли с каждой секундой. Боже… Неужели… — Так таращиться на женщин неприлично, — насмешливо сказал Гас и вновь откинулся на диване. — Она человек?! — просипел Тео. Его голос дрожал, сдавленный от ужаса. — Да, — просто и безразлично ответил тот. — Женщин подданных не бывает: ещё ни одна не выжила. Так что привыкай, — продолжал говорить Гас и потянулся за недопитым бокалом, — они тут постоянно. Ну да, конечно… Мария, гейша — обращённые женщины, и все они закончили одинаково. Но раз так, раз жизнь или сама природа против, чтобы они становились монстрами, что они все здесь делают? Почему они не живут обычной тихой жизнью вдали от подземелья, подданных и крови? Это не укладывалось у Тео в голове. — Это же провокация? — Тео не отрывал взгляда от расписного ковра, пока внутри него клокотали злость, обида и разочарование: зря Тео надеялся, что Гас отличается от Макса, он абсолютно такой же бессердечный, раз вот так вот просто играет с жизнями совершенно ни в чём не виновных людей. — Ты же специально позвал эту девушку? Думал, что я возьму и нападу на неё? — Ты сам слышал, зачем я её позвал, — хмыкнул Гас, вальяжно разлёгся на диване. — Но отчасти ты прав. Если твоя работа — изучать, то моя — провоцировать. И к этому, кстати, тоже привыкай. — Гас замер, на секунду задумавшись. — Хотя, если будет совсем невыносимо, ты знаешь, что должен сделать. Улыбнулся, отпил вина. Боже… это немыслимо. Как же противно осознавать, что каждое событие в новой жизни Тео было очередной проверкой и провокацией: работяги с тайным проходом, гейша, близнецы, Призрак — все они! — но… больше всего пугало то, что Тео не знал, как далеко эти провокации могут зайти. Эта девушка… Пусть Гас не признался, Тео не сомневался, что она была лишь беспомощной приманкой, которая вызывает неудержимую жажду крови. Тео замер. Искоса посмотрел на Гаса. Ну конечно… жажда крови. Она проснулась внутри Тео именно после встречи с близнецами, и это будоражащее неконтролируемое чувство совсем такое же, как пару минут назад. — Близнецы… — тихо просипел он, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног. — Те близнецы ведь тоже были провокацией? Они же никакие не обращённые, да? Они же обычные люди? Тео пристально взглянул на спокойное лицо Гаса, но видел в его глазах лишь непонимание. — Нет, ты ошибаешься, — только и сказал он. Замолк, когда в коридоре вновь раздались торопливые шаги, а Тео что-то мешало попросить рассказать больше. Он ошибается? Но в чём именно? В том, что близнецы были проверкой? Очевидно же, что Макс проверял Тео и внимательно следил, как он вёл себя, чувствуя запах крови. Или Тео ошибается, что близнецы люди? Но это уже глупость какая-то. Братья — люди, и это многое проясняет. Жажда крови проснулась именно после встречи с близнецами, потому что их человеческие кровь и плоть как раз основная пища для обращённых. И раны на их запястьях не заживали, не потому что они неспособны к регенерации, а потому что они самые обыкновенные трупы. Хотя… если бы они и правда были обычными трупами, то быстро бы разложились, но с братьями этого не произошло: от них даже не пахло ничем, кроме крови… В дверях появилась та самая девушка в нежно-розовом платье с пустым винным бокалом и небольшим ведром в руках. — Я принесла всё, что вы просили, — нежно и певуче сказала она. Покорно прошла в комнату, когда Гас поманил её рукой и приказал поставить всё на кофейный столик. У Тео мир помутился перед глазами. Удушливый запах крови с небывалой силой ударил в нос, перекрывая все остальные, и, пусть Тео с самого начала не дышал, голова кружилась сильнее, чем на самой опасной карусели. Тео напрягся, вновь впился пальцами в подлокотники кресла и опустил голову. Зажмурил глаза. «Не смей двигаться, не смей двигаться», — мысленно командовал себе, но это мало помогало: здравый рассудок тонул в нарастающем возбуждении, назойливой мысли сорваться с места, налететь на девушку, сбить её с ног, под истошные вопли крепко держать её за запястья, прижимать к полу, не давая подняться, до хруста позвонков впиться ей в шею, потом в плечо, оторвать и тут же проглотить целый кусок плоти, разорвать платье, распотрошить уже бездыханное тело, жадно запихивать в рот ещё тёплые органы и чувствовать на языке солоноватый вкус крови. А девушка всё подходила ближе, словно не замечала состояние Тео. Словно нарывалась… — Уйди! — пронзительно выкрикнул он, вскакивая с места, и метнулся прочь от девушки, вцепился в спинку кресла и из последних сил собирал крупицы самообладания в кучу. Исподлобья смотрел на девушку и не понимал, почему она всё ещё здесь стоит, почему не убежит и почему её лицо покрылось робкой печалью. — Не расстраивайся, милая, — приглушённо сказал Гас, забирая у девушки бокал. — Он просто дурак. Поставь ведро ему на кресло. Тео отстранился ещё дальше, отпрянул к столу, пока девушка делала то, что приказали и, спросив, не нужно ли что-то ещё, поклонилась и тихо ушла, когда Гас разрешил ей идти. А Тео стало только паршивей. Конечно, она расстроилась: любому будет обидно, если от него будут шарахаться с криками, но Тео правда не мог иначе. Ещё бы чуть-чуть, и он бы точно её убил. Боже… — Не надо так нервничать, — расслабленно произнёс Гас и встал. — Это вредно для здоровья. Пошёл в сторону комода и отодвинул верхний ящик, оттуда достал коробок спичек и ещё один ящик — довольно большой, чёрный и лакированный. Ящик для сигар. Стоило ему отрезать кончик сигары, зажать между губами, чиркнув спичкой, поджечь её, вдохнуть и выпустить первое облако дыма, комнату тут же наполнили слабый, уже почти не ощутимый запах гари и терпкий запах табака — такой же густой и стойкий, как запах крови в носу. Тео пристально и неподвижно следил за Гасом. Следил за его руками, убирающими чёрный ящик на место и закрывающими комод, следил за тлеющей и дымящейся сигарой у него между пальцев и не мог поверить, что от этого едкого запаха ему становилось легче. Если табак может перебить запах крови и хоть немного ослабить её жажду… боже, это же прекрасная новость! — Вернёмся к разговору о близнецах. Гас, выдохнув новый клуб дыма, неспешно вернулся к дивану, закинул локти на спинку и попросил Тео подать пепельницу с письменного стола и сесть обратно в кресло — Тео пепельницу передал, но вот сесть рядом с Гасом не решился: там всё ещё витал запах крови той девушки. — За них ответственен мой напарник, так что он знает побольше меня… — снова затянулся и лениво выдохнул, — но они безгробные и поэтому опасные для тебя. — Безгробные?.. — Да. — Гас обернулся на озадаченного Тео и улыбнулся. — Название говорит само за себя: их никто не хоронил. Они умерли на улице или в непроглядной нищете, без родственников и знакомых, которые бы оплатили им похороны. Поэтому Макс, когда дал им своей крови, тут же привёз их сюда, иначе им попросту негде лежать. По итогу, они сейчас, с одной стороны, вроде бы ещё люди, а с другой, уже нет. Прямо как ты. — Я тоже безгробный?.. — Нет, у тебя есть гроб. Макс дал тебе своей крови перед смертью и ждал, когда тебя похоронят, а потом примерно через год выкопал и, увидев, что да, процесс обращения идёт хорошо, привёз сюда. — То есть, вы могли меня сюда не привезти?.. Гас, отвернувшись, хмыкнул, сбил пепел с сигары и снова затянулся. Неспешно, даже задумчиво выдохнул дым, не сразу приглушённо ответил: — Могли. Просто нечего было бы везти: ты бы с небывалой скоростью сгнил, как гейша, и ничего бы от тебя по итогу не осталось. У Тео засосало под ложечкой. То есть, умерев, он пролежал год не здесь, а в гробу? И сюда его привезли, потому что он не разложился в могиле? Боже… они ещё и его могилу осквернили!.. — А гейша… — Мысли ужасно путались, но Тео изо всех сил старался вычленить из всей этой мешанины паники и разочарования хоть что-то полезное для исследования: возможно, это единственный раз, когда ему удастся что-то узнать от других в этом месте. — Она тоже безгробная?.. Прожигал взглядом профиль Гаса и чувствовал, как сохнет горло от напряжения. — Да, — на выдохе тут же ответил тот, любуюсь тлеющей сигарой. — Она бежала из своей страны и согласилась стать подданной, хотя у неё не было и шанса. — Но я не чувствовал при ней жажду крови, только при близнецах. Гас резко обернулся. — Что ты сказал? Жажда крови? — Сдавленно засмеялся, одновременно поднося сигару к губам. — Ну ты и поэт! — Не успев затянуться, указал на Тео рукой с сигарой и упёрся подбородком в спинку дивана, и тут же посерьёзнел, словно переключателем в мозгу щёлкнули. — Хотя неважно, как это называть, смысл один: гейша сгнила, а близнецы нет, и у них есть шанс очнуться. И вот когда они очнутся, они вряд ли будут подавлять свою… — Гас хмыкнул, — жажду крови, как ты, и тут же вопьются зубами тебе в горло. — Посмотрел на Тео недобрым блестящим взглядом. — Так что в твоих же интересах стать полноценным подданным: так на тебя никто даже не подумает наброситься. Гас вновь отвернулся и приказал сесть наконец обратно в кресло. — Покажу кое-что интересное, — только и сказал он и потушил недокуренную сигару. А Тео двигался, как кукла, которую дёргали за руки и за ноги и сажали в кресло, пока сам он застрял в мыслях, причём не самых радостных. Он недообращённый подданный. Близнецы тоже. И Макс повёл Тео к ним, чтобы что?.. Проверить, набросится ли он на них? Узнать, готов ли Тео к последнему этапу? Устроить естественный отбор? Что? К чему вся эта жестокость? Раньше Тео казалось, что Макс печётся о каждом своём обращённом, но, кажется, сильно ошибался на его счёт. Тео не мог отделаться от этих мыслей, не понимая и ненавидя Макса ещё больше, чем раньше, слепо наблюдал, как Гас наливает вино в недопитый бокал и зачем-то принимается наполнять второй. — А этот для кого? — удивился Тео и тут же смутился под пристальным и красноречивым взглядом Гаса. Неловко пробормотал: — Я не пью алкоголь… — Потому что не умеешь? Тео промолчал и тут же пожалел об этом: Гас хмыкнул, причём так нарочито громко и надменно, что Тео невольно сжался от этой безмолвной насмешки. Да, не умеет — и что с того? — В любом случае, ничего другого у меня нет. И я же не предлагаю выпить всю бутылку. — Гас подвинул бокал ближе к Тео, и тот непонимающе и с опаской поглядел сначала на одно, потом на другого. — Не смотри на меня так, будто я тиран какой-то, — пригрозил Гас, откидываясь на диване со своим бокалом вина. — Это раздражает. К тому же, если ты не понял, я тебе сильно помогаю. — Как? — Ну, с твоими исследованиями или что ты там себе записываешь. Вот сейчас и проведём опыт. Смотри. С этими словами Гас демонстративно залпом осушил свой бокал — ему хватило буквально пары секунд, — и поставил его обратно на кофейный столик. — Теперь ты, — с задором в глазах сказал он. Тео, помедлив, взял в руки бокал. Ему не нравился этот опыт, как минимум, потому что Тео не знал, в чём он заключается, и, как максимум, потому что всё проходило под руководством Гаса: это может быть очередная проверка или провокация. А от мысли об алкоголе пересыхало горло. Тео не нравились его запах, вкус, эффект на организм, и, единожды напившись пару лет назад, он навсегда решил, что больше никогда не станет пить алкоголь. Но… кажется, у него не было другого выбора. Здесь и сейчас он был как беспомощная подопытная крыса, за которой постоянно и пристально наблюдают, а если пойдёт что-то не так, схватят за горло и заставят всё делать по-своему. Может, притвориться, что пьёт?.. Тео поднёс бокал к губам — тут же почувствовал лёгкий, даже сладкий запах красного вина, хотя прекрасно понимал, что это всего лишь иллюзия: стоило вину чуть коснуться губ, на языке тут же расплылась горечь. Захотелось остановиться и непроизвольно поморщиться, но Гас словно прочитал мысли Тео и выше задрал ножку бокала, приказав пить до дна. Тео давился, глотая вино, которое словно царапало глотку, выжигало пищевод, попадало в желудок, тут же отравляя весь организм, стекло по губам, подбородку и шее, пачкало одежду и кресло. Гас отступил, только когда бокал оказался полностью пуст. — Этого должно хватить, — пробормотал он себе под нос, вновь откидываясь на диване. Тео не слушал. Ему было нехорошо. Желудок тут же начало крутить, и Тео чувствовал раздувающуюся тошноту, слабость и то, как по горлу всё выше и выше подступал кислый ком. Как во время очищения… Но почему? Макс же говорил, что такого больше не будет!.. Схватив маленькое ведро, Тео тут же блеванул в него, чувствуя кроме рвоты ещё и тот самый привкус вина на языке. — Любопытно, да? — певуче спросил Гас. Вальяжно закинул ногу на ногу и явно чувствовал себя просто прекрасно, пока Тео не переставало мутить и выворачивать. — Незавершённые подданные, как ты, не переносят ничего, кроме человеческой крови и плоти, а ещё не могут находиться рядом с людьми, потому что совершенно не контролируют свою, как ты это сам называешь, жажду крови… Вот вас и держат глубоко под землёй, а не на солнышке и свежем воздухе. В отличие от меня и других настоящих подданных. Гас насмешливо улыбнулся и придвинулся ближе к Тео. С издёвкой посмотрел исподлобья и приглушённо сказал: — Интересно, кто же из нас больше похож на монстра? Это невыносимо. Почему?.. Почему это всё происходит именно с Тео? Что он сделал, чтобы получить такое наказание? Почему он просто не умер, упав с крыши? Ради чего он очнулся? Тео постоянно думал об этом, но так и не нашёл ответа. — Что вы все от меня хотите?.. — прохрипел он, не разгибаясь над ведром. — Я же не просил такой жизни… Зачем вы меня заставляете?.. Гас тяжело вздохнул. Отстранился. Долго молчал, снова наполняя бокал, и, только когда отпил ещё немного вина, на выдохе сказал: — Я, конечно, не должен этого говорить, но здесь никому не важна твоя личность: нам сейчас просто очень нужны врачи, а ты как раз один из них. Вот и всё. — Коснулся плеча Тео. — Так что иди к себе и подумай обо всём ещё раз.