Закрытая Империя

Гас стремительно шёл по коридору, громко стуча каблуками по каменному полу. Резко завернул за угол, стал подниматься по лестнице, переступая через ступеньку. Это уже ни в какие ворота не лезет! Сегодня всё против него! Заказанный новый костюм оказался мал — мерки они перепутали! — в клетки попадают всё больше и больше подданных, все начинают паниковать и спрашивать почему-то именно с Гаса, Роберт так и не поправился, хотя обещал вернуться ещё ко вчерашнему дню, а этот чёртов упрямец Тео стал последней каплей. Гас знал, что с такими нелегко — нет, по-другому, с такими очень тяжело, — но даже представить не мог, что какой-то болван с альтруистическими принципами превратит его жизнь в сущий кошмар, когда и так несладко. Три недели уже прошло! Три! Гас уже всё перепробовал: и провокации, и угрозы, и сделку, — а этот гадёныш просто взял и закрылся изнутри, и больше даже носа своего не показывает! У этого Тео поразительная сила воли, но проявляет он её совсем не к месту!.. Только себя позорит. Остановился возле деревянной двери, глубоко и звучно выдохнул, поправил рукава пиджака, проверил, хорошо ли уложены волосы, вслушиваясь, слышны ли снаружи голоса. Конечно, слышны. И с каждым днём их становится только больше. Пусть Тео позорится — это его проблемы будут, но вот себя Гас унижать не позволит. С этой твёрдой мыслью он отодвинул щеколду и толкнул дверь. — Разойдитесь! — крикнул машинально. Его голос эхом разлетелся по часовне, но только его никто уже не слушал: со всех сторон Гаса окружили люди — в основном беременные женщины, — которые будто поселились под этой дверью и так же, как голодные утки налетают на хлеб, с галдежом налетали на него, как только видели. «Можно мне увидеться со своей дочкой?» «Пропустите меня к Оливеру! Я его уже месяц не видела!» «Мне сегодня Андрэ снился. Скажите, он поправляется?» — перекрикивали они друг друга и хватали Гаса за руки, пока он пробивался через эту толпу, стараясь смотреть вперёд, на парадную дверь часовни, а не на эти измученные печальные лица. Он не имел ни малейшего понятия, где чья дочка, кто такой Оливер и поправляется ли Андрэ, — он же не врач, он никого не лечит, и вообще, он занимается только подданными, но в часовне возле двери в подземелье собирается всё больше и больше народа, и все хотят от Гаса ответов. Возможно, все эти женщины зря здесь сидят и ждут, потому что, если их детей, мужей и родственников нет в палате у Матеуша, то, скорее всего, они при смерти где-то в подземелье, если уже не вообще мёртвые. Но если он так ответит, будет только хуже. С трудом вырвавшись из часовни на улицу, Гас замер в исступлении. Да они уже все с ума посходили!.. Даже тут поставили лавки и сидят, ждут чуда! Причём уже не только люди, но и подданные. Всё ещё хуже, чем вчера. — Идите все отсюда по домам! — крикнул Гас и замахал руками, прогоняя всех прочь от себя. — Идите все отсюда, идите работайте! Зря думаете, что если я вам не ответил вчера, то отвечу сегодня! Идите! Подлетел к дальней скамейке, на которой возле пожилой женщины сидели Хели и Маркус. — А вы здесь оба чего забыли? — процедил Гас сквозь зубы, нависнув над ними. — То же, что и другие, — с вызовом в голосе ответил Хели и дерзко уставился на Гаса своими серыми глазами. Вот же… И Гас даже не сомневался, что именно Хели придёт сюда первым, как минимум из вредности — даже, как нарочно, вырядился в самые яркие балахоны, чтобы глаза мозолить. — Жан наш друг, и мы тоже хотим знать, как он себя чувствует. Гас тяжело вздохнул. С этими двумя разговаривать ещё бесполезней, чем с беременными женщинами. — Где Диего? — произнёс он мысли вслух, осматривая людную площадь. — Диего! Резко обернувшись, успел заметить, как кто-то нырнул за стену часовни. Без сомнений, это Диего. Молодец парень, знает, что за этот беспорядок получит, только прятки его точно не спасут. Гас стремительно обошёл часовню с другой стороны и, тихо подкравшись, схватил парня за шкирку, пока тот выглядывал на площадь из-за стены и искал Гаса в толпе. — Ло хуро, я им говорил всем уйти, но они не слушают! — машинально закрываясь руками, затараторил Диего. — А ты этому только и рад, — с упрёком ответил Гас и выпустил парня из рук. — Делай, что хочешь, но чтобы, когда я вернулся, здесь никого не было, понял? Диего торопливо закивал головой, хотя по его лицу и глазам было видно, что он вообще не представлял, как должен разогнать всю эту толпу. Но Гаса это не волновало: у него своих хлопот достаточно. Он пошёл в сторону площади, не видя ничего вокруг, кроме кирпичного дома на обочине. Такого же безвкусного и неприветливого, как и его владелец. Чем дольше Гас на него смотрел, тем больше понимал, почему Макс разбил площадь именно под своими окнами: отсюда видны каждый дом, каждая улица и каждый прохожий, за которыми тот молча наблюдает и бездействует, пока Гас бегает по всей Империи и рвёт волосы на голове. Как же бесит! Распалённый, Гас ворвался в дом Макса, поднялся на второй этаж и без стука раскрыл дверь кабинета. Макс даже не поднял головы — как ни в чём не бывало писал что-то за столом. Или делал вид, что писал. — Уходи. Я занят, — только и сказал он. Но Гас, наоборот, закрыл за собой дверь и подошёл к столу. С раздражением произнёс: — Я отказываюсь опекать Тео. — Хорошо, — блёкло ответил Макс, продолжая сосредоточенно что-то писать и перечитывать на листах, — я освобождаю тебя от Тео. И от работы в подземелье тоже. Назначу тогда Хели, он как раз рвался туда и расхваливал себя, какой он чуткий. Он наверняка сможет подобрать к характеру Тео подход. От одного только имени Хели, этого выскочки, Гаса переполнили ещё большие злость и раздражение. Он хочет в подземелье? Ха! Да он там и дня не продержится! И, конечно же, Гас прекрасно понимал, что это лишь слова — нет никого, кто бы подходил для работы в подземелье лучше него, и Макс это прекрасно знал и не рискнул бы в самом деле заменить Гаса, — но только что Макс почти напрямую сказал, что Гас не справляется. Это бесило больше всего. — Не делай вид, что ты не при делах! — крикнул Гас и ударил по столу рукой, опёрся на него. — Ни у кого не получится его переубедить, потому что ты с самого начала облажался! Он ни за что не дообратится, потому что не собирался: ты насильно убил его и обратил. Макс замер. Медленно поднял голову и недобро посмотрел исподлобья. Да, сейчас Гас переходил все границы дозволенного и грозил получить за это… но он же прав! — Ты нарушил самое главное условие отбора: человек должен сам желать стать подданным! — не утихал Гас, размахивая руками. — Всё остальное без этого условия — ничто! Что толку, если у него нет родственников и есть удобная смерть, а? Вот скажи мне! — Хватит, — холодно процедил Макс сквозь зубы, вставая. Испепеляюще посмотрел Гасу в глаза. — Я не обязан перед тобой отчитываться или оправдываться, и даже звание первого обращённого не даёт тебе право так со мной разговаривать. Гас бегающим взглядом смотрел на заметно похудевшее угловатое лицо Макса, глядел в его невероятно синие глаза и всё больше убеждался, что сейчас перед ним стоит не тот человек, что раньше при их первой встрече. Да, он такой же прямой, гордый и величественный, как и тогда, но раньше в нём было гораздо больше симпатии и сострадания, а теперь… теперь перед Гасом стояла настоящая ледышка, которая с каждым днём всё больше закрывалась от окружающих и леденела. — Ты притворяешься или правда не понимаешь, что я говорю? — тихо, почти жалостливо спросил Гас. У Макса не дрогнул ни один мускул на лице, и в его глазах не было видно ничего, кроме надменного равнодушия. — Это всё, что ты мне хотел сказать? — Да. Я же уже сказал, что больше не собираюсь возиться с Тео. — Тогда уходи, — едко ответил Макс и снова сел за стол. Гас разочарованно вздохнул. Без сомнений Империя рассыпается на глазах, причём вовсе не из-за повальной болезни, а из-за своего лидера. Гас медленно стал отступать спиной к двери, надеясь увидеть хоть какую-то эмоцию на лице Макса, как бы между прочим добавляя: — Да, конечно. Спасибо, что выслушал и понял, а то этот парень мне уже все нервы растрепал. Кстати, ты знал, что он заперся в комнате и уже второй день ни на что не реагирует? Я такому помочь уже не смогу. Он скоро просто обезумеет и сгниёт… — развернулся к двери и нажал на ручку. — Так что да, отдавай его Хели: пусть он наплетёт парню сказок своим греческим акцентом. — Так и сделаю, — блёкло ответил Макс. — Думаю, Хели станет тебе отличным помощником. Гас замер. Обернулся с натянутой улыбкой. — Спасибо, конечно, но у меня уже есть прекрасный помощник. — Уверен? — Макс сплёл пальцы в кулак и упёрся локтями в стол. — Слышал, Роберту стало хуже. Гас крепче сжал дверную ручку — на мгновение ему стало дурно и тяжело в груди, — но, быстро выпрямившись и натянув прежнюю улыбку, ответил: — Тебе соврали. Ему, наоборот, лучше. — И тут же добавил, выходя в коридор: — Ладно, пойду я. У меня сегодня ещё очень много дел. И ушёл прочь. Выскочив на улицу, Гас тут же опёрся о стену дома и, закрыв глаза, глубоко вдохнул свежего воздуха. Роберту стало хуже? Это не может быть правдой. Ещё позавчера он выглядел вполне хорошо и бойко играл в карты, как обычно, искусно жульничая. Разве такому, как он, может стать хуже за два дня? Это глупости. Но… тяжёлое чувство в груди не утихало, а вместе с ним и липкая тревога. — Надо будет заглянуть к нему сегодня, — пробормотал Гас под нос и, отлепившись от стены, медленно зашагал по улице. Империя словно застыла в ужасе: улицы изрядно опустели, дома затихли, производство и хозяйство почти замерли, — а над ней нависло серое беспросветное небо, чтобы даже Бог не увидел, что с ними тут творится. Да… развал Империи — лишь вопрос времени… Кажется, настало время искать себе местечко получше. Гас неспешно шёл вдоль площади, раздумывая, к кому бы он мог обратиться за помощью — у него в друзьях и любовницах было много знатных дам из Европы и Северной Америки, но не к каждой он бы посмел обратиться, иначе проблемы появятся не только у Гаса, но и у самих дам с их мужьями, — пока не услышал пронзительный женский крик в стороне, а вслед за ним детские жалобные вопли, чьё-то рычание и мужские выкрики. Гас оборачивался, глядел по сторонам — прохожие на площади застыли в тревожном непонимании. — Эй! Отпусти её! — кричал кто-то под нарастающие крики и писки. Кричали не здесь, а на торговой улице за поворотом. Гас сорвался в ту сторону, бежал так быстро, как только мог, и очень надеялся, что ему лишь почудился запах крови в воздухе. Но уже издалека понял: случилось ужасное. Базант оттаскивал и валил на землю какого-то всклокоченного и взбешённого подданного, а чуть поодаль от них, возле мясного прилавка Аято, хозяйка лавки и трое детей уселись вокруг женщины на земле, держали её под голову и испуганно переглядывались. — Что тут случилось? — подбежав ближе, спросил Гас у Аято, встревожено склонился над женщиной. Выглядела она скверно: из рваной раны на шее хлестала кровь, а сама женщина не открывала глаз и не реагировала на крики и прикосновения. — Она просто покупала у меня мясо, — принялась рассказывать хозяйка лавки вместо Аято, — никого не трогала, а тут вон тот, — она указала в сторону Базанта с подданным, — как схватил её сзади и вцепился в шею зубами. Совсем озверел, упырь бессердечный! Хорошо, что его быстро схватили, а то бы ещё и на детей её налетел, — проворчала хозяйка. Гас посмотрел на детей — два мальчика, уже почти подростки, и девочка лет пяти, не больше, — оба брата прижимали к себе сестру, скрывали за её волосами лицо и старались, чтобы её всхлипы и нытьё слышались намного тише, и сами смотрели на землю, не смея поднять глаз, но внимательно всё слушали и прекрасно понимали. — Идите домой и ждите, когда вернутся старшие, — приказал Гас. Мальчики, лишь немного помешкав и переглянувшись, встали с земли, потянули за собой тут же взвывшую девочку, зашикали на неё и, взяв её на руки и забрав купленные продукты, быстрым шагом поспешили прочь. Хорошая у них мать, правилам научила. — Неси её к Матеушу, возможно, всё не так плохо, как кажется, — приказал Гас Аято, и тот тут же принялся поднимать женщину с земли. — А вы, — утробно рыкнул он и посмотрел на вздрогнувшую от неожиданности хозяйку лавки, — идите занимайтесь своими делами дальше и впредь не смейте разговаривать со мной, если я этого не просил. Та вмиг осеклась и понурилась, безмолвно поклонилась в знак извинения и поспешно ушла за прилавок, начала нарезать и раскладывать мясо, словно вокруг неё ничего не происходило. Гас выпрямился и тяжело вздохнул. Самое лёгкое позади… Посмотрел на Базанта, который уселся на спине взбешённого подданного, но никак не мог завязать ему руки: тот всё брыкался, вырывался, крича и норовил укусить. Ничего сами сделать не могут. За три больших шага Гас подошёл к подданному и наступил ему на голову, прижал щекою к земле. — Имя, — процедил он сквозь зубы, но в ответ получил лишь волну ругательств на немецком. Вовремя подсуетившись, Базант наконец завязал подданному руки, и Гас рывком поднял того за шкирку с земли и прошипел в лицо: — Это же ты напал на невинную женщину, верно? Подданный не ответил, но это и не было нужно: его губы, подбородок, шея, ворот одежды — всё было вымазано в человеческой крови. — Что, недостаточного того, что дают? — Гас встряхнул подданного. — Или ты абориген из каменного века, раз в культурном обществе посреди улицы решил охоту устроить? — Культурное общество? — передразнивая, повторил подданный и хрипло засмеялся, оголяя испачканные в крови три ряда зубов. — Ты точно об этом месте говоришь? — Ты не в том положении, чтобы так разговаривать. — А ты думаешь, меня это волнует? Лучше уж я умру, потому что попробовал настоящей тёплой крови, а не от той отравы, которую вы всем даёте. Гас натянуто улыбнулся. — Конечно. И я сделаю всё, чтобы твоя смерть была в разы мучительней, чем от — как ты говоришь? — нашей отравы, — с издёвкой ответил Гас и толкнул заскрежетавшего зубами подданного в руки Базанту, приказал вести его в подземелье. В отсек с больными. — Похвастаешься, какой вкусной была настоящая кровь, — надменно сказал им вслед. Достал из нагрудного кармана носовой платок и стёр кровь с рук. Сумасшедший день. Раньше в Империи было гораздо спокойнее, чем сейчас: из-за этой внезапной болезни все начинают паниковать и абсолютно никто не знает, что делать. «Слышал, Роберту стало хуже». Гас вздохнул и замотал головой, прогоняя плохие мысли прочь. Всё с Робертом будет хорошо: такому здоровяку, как он, всё по плечу, даже повальная болезнь. И Гас обязательно заглянет к нему, поиграет с ним в карты и убедится, что всё в порядке… когда со всем закончит. Гас пошёл в пекарню. За всё то время, что он жил, Гас так и не понял суть сладкой выпечки, не считал её толком хлебом и недовольно морщился от её приторного аромата, но Призрак всегда впадал в дикий восторг от одного её вида, поэтому Гас постоянно приносил ему что-нибудь вкусненькое. — Здравствуйте, господин Гас, — приветливо прощебетала девушка за прилавком и вежливо поклонилась, стоило Гасу переступить порог. Робко добавила: — Сегодня как раз испекли ваш любимый шоколадный пирог. Ещё есть кексы и профитроли. — Нет, спасибо, сегодня только пирог, — мягко ответил Гас и тут же отвернулся от девушки, недовольно поморщился от витающего в воздухе запаха сахарной пудры. Иронично, что Гаса, завсегдатая пекарни, все считают заядлым сладкоежкой и, чтобы задобрить или что-то получить, постоянно приносят ему сладкое, а он относит всё это Призраку — настоящему заядлому сладкоежке. Купив пирог и получив в качестве комплимента аж пять кексов, Гас поблагодарил девушку и зашёл за прилавок, попросил её открыть дверь чулана. О том, что одна из дверей часовни ведёт в подземелье, знают абсолютно все, а вот об этом секретном чулане известно только Гасу, владельцу пекарни и этой милой девушке-продавщице. И наконец-то им снова можно пользоваться. Гас спустился по лестнице в кромешную темноту и на ощупь отодвинул гулкую щеколду — старая дверь со скрипом открылась. Гас вышел в ванную комнату. Закрыл за собой дверь, разукрашенную снаружи под каменную кладь, и подпёр её увесистым валуном. Облегчённо вздохнул. Удивительно, что Тео не заметил этот проход: он же прямо на виду. Хотя, даже если и заметил, всё равно бы не смог ничего сделать, кроме как рассказать Максу: дверь была закрыта с другой стороны и выглядела прямо как настоящая кирпичная стена. Спасибо мастерству художника, тупости Тео и халатности Макса, который, кажется, никогда в эту ванную не заглядывал. Гас прошёл в комнату и направился прямо к выходу, даже не взглянул на неподвижного Полди в постели. Ему и так уделяют слишком уж много внимания. Как и всегда, комната Полди была открыта — какая беспечность! — и Гас без труда вышел в коридор подземелья, завернул за поворот и нырнул в закуток с одной единственной дверью. Постучал три раза. Ждать долго не пришлось: вскоре приглушённо щёлкнула задвижка и распахнулась дверь, а на пороге стоял радостный Призрак. — Я слышал, тут кто-то любит шоколадный пирог с кексами… — сказал Гас. — Не знаешь, случайно, кто это может быть? — Это я! — тут же выкрикнул радостный Призрак. Гас прошёл в комнату, большую часть которой занимали кровать, письменный стол и большой шкаф, заставленный игрушками и книгами, а на полу были разбросаны разрисованные чернилами листы бумаги. Пока Призрак собирал свои рисунки и перекладывал их на стол, Гас сел на мягкую кровать и раскрыл свежевыпеченный шоколадный пирог — воздух тут же наполнился запахом какао. И этот аромат так и манил и гипнотизировал Призрака. Гас придвинул к нему пирог и с улыбкой на лице сказал: — Это всё тебе. — А ты не будешь? — спросил Призрак и забавно нахмурился, когда Гас покачал головой, но тут же просиял. — Тогда это тебе, — настойчиво произнёс он и протянул Гасу кекс. — С изюмом самые вкусные. И принялся за свой пирог, так остервенело и с аппетитом поедая его, словно пробовал в первый и последний раз в жизни. Гас тоже откусил верхушку кекса и, стараясь долго не мусолить эту сладость на языке, с трудом заставил себя проглотить. И как бы невзначай спросил: — Слышал что-нибудь новое? — М? — Призрак оторвался от пирога и с набитым ртом ответил: — Нифифо офобефофо. Гас усмехнулся. — И даже на меня никто не ворчал? Призрак притих. Он мальчишка неглупый, сразу понял, к чему вёл Гас, оттого, видимо, и помрачнел. И, когда дожевал пирог, понурив голову, тихо сказал: — Немножко… Вчера Хели говорил Эмилю и Франсуа, что больше тебе не доверяет и не будет больше пить кровь. Они с ним согласились… — Призрак с недетской серьёзностью посмотрел Гасу в глаза и воскликнул с обидой: — Почему они говорят о том, чего не знают?! Ты же кровью даже не занимаешься! Я им это так и сказал! А они сказали, что я буду дураком, если продолжу тебе доверять и не сделаю, как они! Это же подстрекательство! — всё ворчал Призрак, а Гасу с каждой секундой становилось совестно: лучше бы он молчал и дал мальчишке насладиться пирогом, а не нагружал своими проблемами… только избегать этого разговора уже не было смысла. — И что? Ты послушаешься их совета? — Конечно, нет! — Призрак подскочил с кровати, уже совсем забыв про начатый пирог. — Дело может быть не в крови!.. — А что, если в ней? — перебил Гас, закричав. — Из-за чего ещё могли все заболеть? И, конечно же, я ко всему этому причастен, потому что второй тут после Макса по значимости! — Но… — Призрак совсем растерялся и расстроился. — Но ведь это не так… Гас вздохнул. Прижал Призрака к себе и, почувствовав, как тот обнял его в ответ, принялся гладить мягкие жидкие волосы. Прошептал на ухо: — Я сам не знаю, кто виноват и как это исправить, но… я очень сильно хочу, чтобы ты мне доверял. Хорошо? — Призрак закивал в знак согласия и обнял ещё крепче. — И я не знаю, прав Хели или нет. Возможно, сейчас и правда стоит пусть и не отказываться полностью, но хотя бы пить поменьше крови, потому что даже сотни шоколадных пирогов и кексов не спасут нас от голода. — Хорошо. Гас отстранил от себя Призрака и, держа за плечи, приглушённо сказал, глядя в абсолютно чёрные грустные глаза: — Главное, не поддавайся панике, ладно? Я обязательно всё разрешу. Призрак снова подавленно кивнул. Гасу не хватило духу просто взять и уйти, оставив Призрака одного: он провёл с ним несколько часов, пока они не доели полностью весь пирог с кексами, не почитали книгу и не нарисовали несколько портретов игрушек, и сам мальчик, наконец, не повеселел и не начал смеяться. Уже темнело, когда Гас покинул Призрака и вновь вернулся в пекарню прежним путём, закрыв на щеколду потайную дверь в ванной комнате Полди. Но расслабляться не было времени. Пора спуститься к Роберту — и, как ни странно, сейчас Гас одновременно желал и боялся этой встречи. Всю дорогу он невольно думал, как вообще умудрился сдружиться с Робертом. Всю свою жизнь с самого детства Гас был сам по себе — конечно, никому же не нужен уличный беспризорник, а то, что Лили пять лет его опекала, приучала к светской жизни, ничего не значит, ведь она его по итогу всё равно бросила и оставила на улице, — поэтому ни в ком не нуждался. А когда стал подданным, навсегда остался один. И Гаса это вовсе не печалило — у него было всё: рядом с Максом он окружил себя богатством, любовницами, стал лидером у всё новых и новых подданных, и именно он, в глубине души лелея надежду вскоре сместить Макса, предложил построить свою Империю, где подобные ему смогут жить в роскоши и утехах… Говорят, по мыслям человека можно понять, глуп он или нет. Тогда Гас был невероятным глупцом. На небольшом острове возле Новой Зеландии в тайне ото всех начала зарождаться новая страна: появлялось всё больше подданных, разрастались улицы, рождались люди, подданцы, на которых держалась и держится вся Империя, появлялись свои правила, обычаи и законы. Закон №1: Подданным может стать лишь тот, кто на это согласен. Закон №2: Подданным может стать лишь тот, смерть или пропажа которого не вызовет вопросов. Под эти пункты лучше всех подходили бедняки и беспризорники, как Гас, поэтому только их Макс и обращал до тех пор, пока в США не началась золотая лихорадка. Тысячи людей бросали всё и отправлялись на запад в поисках золота и лучшей жизни. Только не все её находили. Одним из таких людей был Роберт. Обычный американец: работал в школе учителем физкультуры, играл в бейсбол, новый и такой захватывающий вид спорта, женился и растил двух дочерей, но после серьёзной травмы локтя ушёл из спорта и решил попытать удачу. Ужиться на новом месте Роберт и его семья не смогли, да и разбогатеть тоже. Они жили на старом ранчо на последние деньги, когда случайно познакомились с Максом, — сложно представить, что именно сказал им Макс, но они согласились поехать с ним в Империю и, приняв его кровь, умереть… Только Макс не сказал им о законе №3: Подданным может стать только мужчина. Элисон, жена Роберта, и две дочки сгнили спустя неделю, и когда Роберт очнулся спустя шесть лет, он был, мягко говоря, очень зол и подавлен. Сострадал ли Гас Роберту? Нет. У каждого подданного была своя тяжёлая судьба, а плакать над историей каждого — слёз не хватит. Когда Роберта поставили в помощники к Гасу, они сразу не сдружились. Они были слишком разные. Гас был богат, но он шёл на любые ухищрения, чтобы окружить себя ещё большей роскошью, — Роберт же отправился искать золото из-за отчаянной бедности, а когда стал подданным, то жил так же скромно, как и раньше, в самой маленькой комнате на этаже. Гас из кожи вон лез, чтобы стать твёрдым лидером, — а Роберт ничего не делал: люди и подданные сами тянулись к нему. Роберт не понимал Гаса, а Гас не понимал Роберта. И тихо ненавидел его. Случай с Призраком всё изменил. Он был обычным мальчишкой-подданцем из деревни в горах и жил, как другие люди в Империи. В тот год от молнии загорелся хвойный лес, а вместе с ним и соседствующая деревня. Кто-то смог спастись, кто-то нет, а кто-то, как Призрак, сильно пострадал и почти умирал, — Макс дал ему и другим подданцам своей крови. Обычно Гас не лез в дела Макса — переубеждать его та ещё морока, — но обращать мальчика был уже явный перебор. Роберт был с этим тоже согласен. Конечно же, Макс не слушал и сделал всё по-своему, сказав, что спасает человека, и пусть Призрак очнулся и стал подданным через полтора года, радоваться оказалось нечему. Он потерял свою семью и друзей, а люди, которые знали его и могли принять, больше не видели его: он исчез для всего того мира, который горячо любил и которому должен был принадлежать, да и жить ребёнку жизнью подданного — не самое приятное дело. Как когда-то Гасу, другим подданным судьба Призрака была совершенно безразлична, и никто, кроме Роберта, не согласился присматривать за разбитым ребёнком-сиротой, в котором Гас видел самого себя в детстве и сочувствовал ему, как никому в жизни. Так Призрак неосознанно сдружил Гаса и Роберта, и те, став лучшими друзьями, присматривали за ним. А ещё добились нового закона. Закон №4: Детей превращать в подданных запрещено. А теперь Роберт сидел в клетке в подземелье и медленно разлагался от внезапно вспыхнувшей неизвестной болезни. Сострадал ли Гас Роберту теперь? Очень. И искренне боялся его потерять. Познав вкус истинной дружбы, Гас больше не хотел вновь оставаться один. Но разве судьба хоть раз к нему была благосклонна? Нет, ни разу. Сейчас, идя по коридору и слыша лишь гулкий звук своих шагов, Гас понимал это особенно ясно. Звенящая тишина убивала, и всё сжималось в груди, когда он издалека видел Роберта, неподвижно лежащего в кровати за решёткой. Гас сделал всё, чтобы тот не чувствовал себя таким же, как другие подданные в клетках: выделил ему отдельную комнату подальше от того кошмарного ужаса и приставил прислугу, чтобы тот себе ни в чём не отказывал, — но теперь в глубине души начал бояться, что Роберт утонет в этой тишине и сам замолкнет. Роберт его заметил и приветливо улыбнулся. — Выглядишь измученным, — громко раздался добродушный голос, и с протяжным скрипом кровати Роберт приподнялся на локте. — Дай угадаю, опять Макс нагрузил? — Угадал, — с облегчением выдохнул Гас и, открыв замок клетки, прошёл внутрь. — Как себя чувствуешь? — Получше твоего. — Роберт сел на кровати и свесил ноги, укутанные одеялом. Взял с прикроватного стола колоду карт. — Сыграем? И ловко принялся раскладывать карты на кровати, а Гас сел напротив него у изножья и внимательно оглядел с ног до головы: вроде бы, Роберта не трясло, чёрных пятен, по крайней мере, на лице и оголённых шее и руках, не было видно, да и вёл он себя, как и всегда: чуть что, сразу хватался за карты, чтобы тут же обыграть Гаса и долго радоваться своей очередной тысяча какой-то там победе. Роберт раздал карты, и Гас обречённо вздохнул, взглянув на свои карты: опять плохие комбинации попались. Пикет явно не для него. А вот по озорному взгляду Роберта очевидно, что у него набор лучше некуда. Самой длинной мастью у Гаса оказалась черви: он выложил на центр кровати короля, десятку, девятки и восьмёрку. Роберт отчего-то довольно хмыкнул. — Я сегодня слышал, как по лестнице одного чудика тащили, — сказал он, выкладывая свои карты, — а он всё кричал, что настоящий крови выпил, а не яда. Туз, дама, валет и семёрка, причём тоже черви. Вот же Роберт подлец! Наверняка же плохо карты перемешал! Играть с такими шулерами, как он, сплошное разочарование. Гас тяжело вздохнул. В любом случае привычки Роберта уже не исправить, так что пусть радуется своему большему количеству очков в первом раунде, пока не надоест. — Он напал на женщину на площади, — пробормотал Гас, меняя четыре свои проигрышные карты на выкуп. — Не знаю, выживет ли она. — Как же хорошо, что я здесь взаперти сижу и точно ни как кого не наброшусь, — с каким-то облегчением в интонации ответил Роберт, тоже меняя свои карты. Гас пристально посмотрел ему в лицо и не сводил взгляда до тех пор, пока тот, не особо радостно посмотрев на новые карты, не поднял головы и непонимающе спросил: — Что? — Мне не нравится, что ты так говоришь. Чего хорошего сидеть в клетках для гниющих? А Роберт это уже не первый раз говорил, оттого с каждым разом тревога и сомнения всё больше росли в Гасе. Особенно после слов Макса. — Слушай, — звучно выдохнул Роберт, — давай начистоту. Ты можешь остановить эту болезнь? — Я над этим работаю. — Но ты же не врач. — Да, но есть настоящий врач. И я работаю над тем, чтобы он начал работать и остановил болезнь, — упрямо отвечал Гас, почти со злобой шипя и невольно сминая карты, а руки так и зачесались пару раз ударить Роберта по лицу. Вот всегда так. Он вечно быстро сдаётся и отступает, а вот будь он понастырнее и не плыл бы по течению, то не потерял бы свою семью и не сидел бы сейчас в клетке, напрасно себя хороня! — Прекрасно, если это так. Так ты вылечишь многих. — И тебя тоже! — почти закричал Гас, махнув рукой, пока Роберт сидел неподвижным и серьёзным. Замер. Тихо просипел: — Или ты намекаешь… Гас не договорил, сорвал с ног Роберта одеяло и застыл. Он видел много ужасного и мерзкого, но сейчас, взглянув на ногу Роберта, потерял дар речи: она сильно распухла, и ступня начала синеть. Так Макс не врал… В прошлый раз с ногами Роберта точно всё было в порядке. — Помнишь Николя? — мрачно спросил Роберт, собирая с кровати карты в колоду. — Он рассказывал, что видит галлюцинации и… чувствует, как быстро разлагается. Я тоже это вижу и чувствую. И мы оба прекрасно знаем, как он закончил. — Нет, — Гас замотал головой, — нет-нет-нет, тебя ещё можно вылечить!.. — Сомневаюсь, — перебил Роберт. Медленно, сдерживая болезненные шипения, приподнял подол рубашки. Иссиня-чёрные пятна уродливо растеклись по его животу и груди. Роберт гнил, так же, как и все те, кто заражался болезнью. Гнил быстро и мучительно. Но обидней всего то, что он ничего не говорил Гасу и притворялся, что всё в порядке, а он, дурак, верил другу на слово. Гас вскочил на ноги и, не проронив и слова, даже не взглянув напоследок на Роберта, вылетел из клетки и приказал подчинённому закрыть Роберта на замок. Ну уж нет… так просто Гас это не оставит! Он побежал по коридору, по лестнице, перешагивая ступеньки, и, поднявшись на два этажа выше, без церемоний ворвался в комнату с Тео. Хотя какие церемонии: двери здесь уже нет — Гас самолично сорвал её с петель, чтобы Тео больше не смел запираться изнутри, — да и к тому же Тео не обернулся, даже если бы перед ним нагишом с бубном станцевали. Он сидел, сгорбившись, в углу, привязал себя к ножке кровати и довёл себя до такого состояния, что, кажется, весь мир для него исчез, так что подстрекать Тео закончить обращение было уже бесполезно. На полу валялись исписанные листы бумаги, а в воздухе отчего-то витал запах крови. Печальное зрелище. А ведь Гас с самого начала знал, что так будет: он сразу всё понял, как только увидел Тео, посмотрел в его испуганные щенячьи глаза и услышал его шипение Максу в лицо, что никогда и ни за что не станет таким же чудовищем. И Гас его понимал. Сам не понаслышке знал, как Тео себя чувствует и почему упирается, и оставил бы его в покое… но Тео врач, а в Империи бушует болезнь, и, возможно, сейчас Тео единственный, кто может сделать хоть что-то. Гас подлетел к Тео и схватил его за шкирку. — Вставай! — приказал он, но Тео только крепче вцепился в кровать и что-то неразборчиво забубнил. Терпение таяло на глазах. Нет времени на жалость и сочувствие. Больше нет. Гас принялся отвязывать Тео от кровати, но замер в исступлении. Теперь понятно, почему пахло кровью… Тео сидел в собственной луже крови и сжимал в руках окровавленный нож для писем, склонившись над опухшими, глубоко и часто исполосованными до колен ногами. — Чёрт, — тяжело выдохнул Гас. Этот Тео настоящий безумец. Отрубить голову себе не дал, но зато калечит себя, даже не пискнув. Отвязал Тео от кровати и с силой потянул за собой: — Вставай. Тео дёрнулся, как безвольное тело, и снова осел на пол. Но больше Гаса это не остановит — он поволок Тео по полу, не замечая его тщетные попытки сопротивляться. Тащил по коридору, вниз по лестнице, вновь по коридору, пока Тео умолял его отпустить, цеплялся за его руку и ноги, пачкая костюм, и оставлял после себя на полу длинный кровавый след. — Даже не думай: у тебя больше нет права просить отпустить тебя, — приглушённо отвечал Гас. — Я предлагал тебе помощь, а ты отказался, так что не смей жаловаться. Спускаясь на самый последний этаж, Гас всё отчётливей слышал вои, рычанье и крики подданных, звенящий лязг цепей и щёлканье замков на клетках. Тео тоже услышал. Словно очнувшись, дёрнулся и, упёршись ногами в пол, настороженно, с опаской вслушивался в эти звуки. Ему тут не нравилось — это было заметно по его округлившимся глазам, — и Гас снова прекрасно его понимал: он сам не любил это место и старался заходить сюда как можно реже. Здесь даже у самого стойкого застынет кровь в жилах. Гас схватил Тео за локоть и потянул вверх. — Вставай. — Кто там? — в исступлении, почти шёпотом спросил Тео, словно прибитый к земле. — Те, кому нужна твоя помощь. Тео звучно сглотнул, не сводя пристального взгляда с темноты коридора, словно боялся, что оттуда кто-то выскочит и набросится на него. Прямо как Роберт. Во время обходов он всегда начинал молиться вслух, всё твердил, что как никогда поверил в Бога, а Гас над ним всё смеялся — он-то знал, что никакого бога не существует. В Империи уж точно. Интересно… как быстро это поймёт Тео?.. Тео зашевелился, тяжело и болезненно принялся вставать на раненые ноги, а Гас молчаливо смотрел на него в стороне. Он никогда и никому не признается в том, что сейчас по-настоящему восхищался Тео, и вовсе не потому что тот по незнанию правил оскорбил Макса, посмев угрожать ему, и несколько недель изводил себя, проверяя на стойкость, а потому что, цепенея от страха, всё равно поднимался с земли и смотрел в эту гремящую и гудящую темноту так, как не смотрел в неё никто другой. С состраданием. Гасу стало стыдно — он совсем не такой, как Тео. Гас подхватил Тео и, закинув его руку себе на плечо, медленно повёл в темноту коридора. С каждым шагом их всё больше окутывали темнота и холодный воздух, пропитанный запахом сырости и разложения, и Гас пересиливал себя не дёрнуться от резких громких скрежетов и щёлканий вдалеке. Он не знал, о чём сейчас думал Тео и почему он шёл вперёд, но ни за что не позволит ему отступиться и заставит закончить обращение. Ради Роберта. Нет… ради себя. В темноте коридора начали виднеться первые клетки. Внутри них шныряли, бродили, сидели и лежали подданные: некоторые из них ещё оставались в рассудке и, завидев Гаса, тут же подрывались к клетке, хватались за ограждение или высовывали руки, пристально смотрели и подзывали к себе, просили выпустить, а остальные словно ослепли и оглохли, а может, и вовсе уже умерли. — Не смотри на них и не отвечай, — еле слышно прошептал Гас Тео на ухо и ускорил шаг. — Эй, Гас, наконец-то ты пришёл! — торопливо заговорил один из подданных, пытаясь просунуть голову между прутьями. Гас тут же отвернул голову в другую сторону и, если бы не Тео, еле влачащий ноги, тут же бы зажал нос и рот рукой: от подданного так сильно пахло гнилью, что даже щипало в глазах, а на коже словно оседала противная вонючая плёнка. — Помнишь, я говорил, что буду в порядке к твоему приходу? Я своё слово сдержал! Гас не всматривался в его лицо, но по одному только хриплому голосу и нечёткой дикции узнал Яна, одного из своих помощников в подземелье. Назойливый парень. Гас его не особо любил, хотя делал тот свою работу исправно. И что с ним стало… Гас до сих пор отчётливо помнит, как у Яна сначала воспалился, а потом и вовсе вытек глаз, и сам он стал слишком нервным и вспыльчивым — несколько дней Гас наблюдал за ним, искал гнильные пятна на теле, но, так ничего не найдя, всё равно нашёл предлог посадить его в клетку. И не зря. Гас уставился взглядом в пол, чтобы не видеть изуродованного лица Яна: он полысел, его кожа вспузырилась, потрескавшись и опухнув, начала гнить. — Эй, не делай вид, что меня не видишь! Выпусти меня! — истерично закричал он и забил по решётке. — Ублюдок! Ты ещё пожалеешь, что закрыл меня здесь! Я тебе клянусь, пожалеешь! И в ответ этим крикам раздавались новые крики, новые мольбы и угрозы из других клеток, пока Гас вёл Тео между ними, не издавая и звука. Было ли Гасу жалко этих ребят? Немного. Но не настолько, чтобы разговаривать с ними и успокаивать, что всё наладится и они скоро выйдут. Потому что этого не случится. В этих клетках с каждым днём становится всё больше подданных, и вряд ли кто-нибудь из них пойдёт на поправку. — Что с ними случилось? — спросил Тео, озадаченно оглядываясь по сторонам и вздрагивая от каждого резкого крика или удара по решётке. — Они чем-то болеют. Мучительно гниют, а потом умирают, и ничто им не помогает. — И поэтому вам нужен я, ну конечно… — закончил мысль Тео и кивнул головой. — У вас нет врачей? Гаса тут же сковало напряжение. Вот чёрт. Если сейчас ничего не сделать или ляпнуть лишнего, огонёк интереса в ошарашенном взгляде Тео погаснет, и он даже слушать больше не станет, снова замкнётся в себе — тогда всё будет потеряно. Гас выпрямился, судорожно перебирая, какая тактика лучше повлияет на Тео. Принуждение на него не работает, нужно что-то одновременно простое, но хитрое. Краем глаза Гас заметил, что подданные в клетках поутихли и с неподдельным интересом следили за ними и подслушивали. Кажет, придётся понадеяться на публику. Кто не рискует, тот не пьёт шампанского, да? Гас пожал плечами. — Таких, как ты, точно нет. Они не знают, что происходит. — А я уж тем более, — еле внятно пробормотал Тео и опустил взгляд в пол. — К тому же я хирург… точнее, им был, и поменьше твоего знаю о подданных. — Но ты можешь хотя бы просто попробовать! — воодушевлённо отозвался Гас и приободряющее коснулся плечей Тео. И певуче заговорил так громко, чтобы его слова отчётливо слышались во всём коридоре: — Один раз. Скажу по секрету, многие надеются на тебя. А я с Максом — больше всех. Да, он поступил с тобой плохо, но он старается изо всех сил: ему сейчас очень тяжело из-за этой внезапно вспыхнувшей болезни и нарастающей паники, поэтому он очень надеется, что ты сможешь помочь. Услышав имя Макса, Тео тут же нахмурился, даже не пытаясь хоть как-то скрыть своё презрение. — Тео, не ему помочь, а им, — Гас развёл руками, указывая на совсем затихших подданных, на лицах которых читалось не меньшее удивление, чем на лице Тео. — По тебе видно, что ты рождён помогать страдающим, так не отворачивайся от них. Я очень хочу им помочь, но тут я бессилен, а вот ты… у тебя, Тео, есть шанс всех их спасти. Просто попробуй. Это единственное, о чём они тебя все просят. Воцарилась звенящая тишина. Тео с трепетом и смущением озирался по сторонам, чувствуя себя неловко под переглядываниями подданных, которые, собравшись у решёток, явно ждали продолжения. Конечно же, все, возможно, даже и сам Тео понимал, что это лишь лесть, но это также и правда — самое сильное оружие в мире. — Что, не веришь мне? — не отступал Гас, уже мысленно радуясь, что не прогадал с тактикой. Тео стоял смущённо и заламывал пальцы, уже не зная, куда деть руки, и если бы не был мертвецки серым, то наверняка бы уже от ушей до пят покрылся румянцем. Гас обернулся к подданным в клетках: — А вы чего молчите? Вы же хотите, чтобы доктор Тео вылечил вас? Подданные, быстро поняв намёк, то тут, то там согласно забубнили, застучали по решёткам, начали шуметь всё больше и дружно выкрикивать имя Тео, пока тот оглядывался кругом, одновременно стеснялся и воодушевлялся, а Гас уже мысленно вскрывал бутылку вина и, угощая Роберта, гордо заявлял, насколько же он гениален. — Ладно, я попробую, — запинаясь, ответил Тео и робкой, шаткой походкой подобрался к ближайшей клетке, подданные в которой тут же оживились. — Можешь открыть её, чтобы я их осмотрел? Радужная картинка тут же треснула и рассыпалась на части. Этот Тео просто невыносим! — Подожди, — Гас с натянутой улыбкой схватил Тео за плечо и отвёл в сторону. — Сначала нужно завершить твоё обращение. — Мне это не нужно. — Нет, нужно! — невольно выкрикнул Гас, но тут же прикусил язык и, натянуто улыбнувшись, как можно сдержаннее и тактичнее прибавил: — Помнишь, что я говорил о тебе и близнецах? Ты ещё неполноценный подданный и для настоящих подданных, как они, — указал на парня за решёткой, — мало чем отличаешься от человека, поэтому так работать будет небезопасно. Да и проблема наверняка кроется где-то наверху, а в таком виде выпустить я тебя не могу. Тео снова засомневался, но вновь раздавшиеся дружные выкрики из клеток явно действовали на него лучшим образом. Он обязан согласиться — иначе Гас не ручается за себя. — Ну так что… — Гас сделал демонстративную паузу, — ты спасёшь несчастных больных?