En contournant les étoiles, les océans et les flammes

Работа кипела, как рагу в котелке. Каждому капитану нашлась ноша по силе и ни один не остался без дела. Разве что у Дженкинс не было какой-то особой роли, она находилась все время то там, то сям, наблюдая за прогрессом капитанов и помогая от случая к случаю. Конечно всегда так быть не могло и в скором времени их исследования начали подходить к концу, что означало необходимость назначить корабли, которые отправятся в экспедицию, капитана, что будет замещать ее, Дженкинс, на посту в городе и конечно же нанять недостающий персонал на «Цикаду». В обычные дни эта махина никуда не двигалась, была буквально напоминанием величия ее создателя и проектировщика. Памятником желаний и мечт Ловетт. Стояло это судно в порту, возвышаясь над иными, затмевая своими размерами и угрожающей боевой мощью. Венец, корона Руаюм и адмирала Ловетт. Там достаточно часто проходили балы, для выходцев из высшего света, так что состояние у «Цикады» всегда было отменным, Дженкинс бы не позволила своей любимице загнуться во времена отсутствия дела. Если было необходимо, «Цикада» стала бы самым мощным защитником города, через огонь которой не смог бы пройти ни одно известное ныне судно. А защита самого корабля могла выстоять шквальный огонь из большого количества пушек и при этом после окончания, дать отпор. Может «Цикада» и не была столь проворной, как «Стрекоза» или же «Жемчужная гордость», но роль танка выполняла отменно. Это стоит учитывать при подборе второго корабля для экспедиции, ведь он должен быть поддержкой для «Цикады», иметь хорошую огневую мощь, чтобы отстреливаться пока «Цикада» берет удар на себя. У Дженкинс по сути и не было выбора, ведь в основном многие как раз склонялись к маневренности, особенно если основным источником заработка являлась торговля, но это не значит, что совсем не было тех, кто ценил защиту и пушки. Одним из таких капитанов как раз находился сейчас в комнате с Дженкинс. Терри Гроверд — денсадрон, капитан небольшого, но мощного двухдечного линейного судна, на котором числилось четыре мачты и 42 орудия. Название ему было дано «Томсон Гроверд» — в честь отца Терри, который вдохновил когда-то сына на то, чтобы стать тем, кем он является сейчас. Астроном, капитан судна, археолог. Дженкинс внимательно осмотрела четырехрукого Терри, который старательно вычерчивал курс на, непонятной по форме, карте. На стене четко высвечивалась голограмма самого захолустного пространства эфириума, с которой Гроверд постоянно сверялся. Он казалось так углубился в работу, что совсем не замечал Дженкинс. Ловетт же в свое время, параллельно с думами о сопровождающем для «Цикады» записывала в дневник ход работы и выделяла те планеты, которые то и дело попадали под линию траектории их будущей экспедиции. — Мистер Гроверд, — вдруг не выдержала Дженкинс откладывая перо и дневник в сторону. Денсадрон мгновенно отвлекся от работы, откладывая все что было в его руках в сторону. Он будто бы все это время ожидал, что с ними заговорят, хотя Ловетт даже не замечала подобной чуткости минуту назад. — Да, мэм? — Я собиралась объявить Вас вторым капитаном, что отправится в эту экспедицию, — кивнула Дженкинс. Глаза Гроверда тут же воссияли и тот подскочив сгреб адмирала в крепкие, почти каменные объятия. После он аккуратно поставил девушку на ноги и отшагнув отсалютовал обеими правыми. — Приму за честь! Дженкинс улыбнулась и кивнула. — Вольно. — Но, вы сказали вторым? — уточнил Гроверд. — Да, я приняла решение, что на «Цикаду» я найму капитана извне, но которому смогу доверять. Что-то подсказывает мне, что одна я не смогу справиться с такой махиной, спустя столько времени бездействия. — Понимаю, — кивнула Терри.- Если Вам интересно, то я считаю это разумным решением, а главное честным. Нет ничего лучше честности, мэм. — Благодарю, — Дженкинс снова кивнула, а после подхватив дневник уселась обратно в стул.- Продолжим. — Есть, мэм. *** По прошествию еще недели Дженкинс и совет капитанов сумели окончить необходимые приготовления. Корабли приведены в полную готовность, маршрут построен, средства связи настроены, команды готовы к отплытию чуть-ли не прямо сейчас. Только была одна загвостка: Ловетт никак не могла найти кока на судно. То есть были люди, что могли выполнять эту роль, но ни один из них не был способен выполнять столь обширную работу одному, «Цикада» ведь не маленькая и людей на ней предостаточно. Одних ученых и исследователей около 10 человек, а ведь есть еще матросы и остальной экипаж корабля, которых почти в три раза больше ученых. Нет, один повар тут точно не справится. Необходимо было за два дня найти такого, или таких, которые будут способны удивить всю галактику своими способностями. Ладно, на счет галактики можно не думать, можно снизить планку, но удивить Ловетт они просто обязаны. Так думала адмирал сидя в своем кабинете и крутясь на стуле туда-сюда и покусывая кончик пера. Последнее время она достаточно уставала, что в принципе было понятно: ей приходилось часами сидеть над бумагами, писать, перечитывать, снова писать, снова перечитывать, отправлять, заверять, перепроверять, получать, и так по бесконечному количеству кругов ада, до самых поздних часов, иногда вовсе без сна. Но Дженкинс была довольна, уже давно она не была вовлечена во что-то столь масштабное и захватывающее. Сейчас девушке казалось, что ее жизнь бурлит так, как никогда ранее, словно до этого она сама, Дженкинс Ловетт, находилась в неком «спящем режиме», в ожидании лучших времен. Но сейчас она снова вернулась к жизни, все заиграло иными красками и Дженкинс была уверена, стоит ей взойти на судно, отчалить от Руаюм, как ее хватит сердечный приступ от переизбытка эмоций, которые нахлынут словно лавина. Дженкинс уже представляла, как стоит на капитанском мостике, вглядывается в даль эфириума, втягивает чистейший воздух до самого дна легких, повсюду слышен шум и гам работающих матросов, кто-то снова травит непонятные байки, рядом щебечет помощник, а рулевой что-то недовольно бормочет вскидывая взгляд к небу, в неком молении, чтобы помощник наконец заткнулся. Слышен топот множества ног о деревянную палубу и легкий шум двигателей где-то внизу и за спиной. Дверь резко распахнулась и Ловетт, неожидавшая подобного вторжения, дернулась роняя перо на пол. Под ногами разлилось чернильное пятно. В кабинет влетела разъяренная Луиза, ее яркие зеленые глаза горели огнем, а из ушей, казалось, вот-вот повалит дым. Лисица пересекла расстояние от двери до стола и с громким хлопком опустив ладони на стол прорычала. — Ты назначила Гроверда вторым капитаном? Непонимающе осмотрев подругу Ловетт вдруг изменилась в лице. Аквамариновые глаза холодно осмотрели вошедшую. Сглотнув и поправив мундир, Дженкинс придвинулась к столу и с совершенно спокойным выражением лица взглянула в лицо подруги. — Да, мисс Север, — ее глаза опасно блеснули.- Хочу еще подметить, что и первый капитан — не Вы, а так же хочу напомнить, что не обязана отчитываться перед Вами, лично, о подобных решениях. Впредь прошу держать себя в руках. Будет день — будет пища. Вы бы узнали обо всем на совете капитанов. Теперь же прошу покинуть мой кабинет и, настоятельно прошу, не заходить в него до совета. Луиза виновато сжалась и кивнула. — Прошу прощения, мэм. Такое больше не повторится. — Отлично. Свободны. Девушка отрывочно отдала честь и исчезла за дверью. Дженкинс тяжко вздохнула и покачала головой. У нее с Луизой был договор о том, что работа никак не должна смешиваться с дружбой, но иногда это правило, что вполне ожидаемо, нарушается со стороны Север. Девушка она вспыльчивая и ранимая, чего не скажешь о Дженкинс, которой было раз плюнуть перейти от дружеского настроя в рабочий, буквально по щелчку пальцев. Дверь приоткрылась и в щель между ней и косяком просунулась рыжая морда. — Ужин у нас все еще в силе? — прошептала Луиза. Дженкинс тихо рассмеялась и кивнула. — Конечно. Луиза же ничего плохого не сделала, в отличие от Капитана Север. Лисица довольно улыбнулась и так же тихо исчезла, совсем беззвучно захлопывая дверь. *** Желтовато-розовый свет плавно скользил по серим стенам склепов и черных ограждений. Лучи ласкали небольшие букеты и венки лежащие у холодных, словно лед, надгробий. На каждом из них старательно, умелыми руками мастера были выгравированы имена тех, кто покоится в этой земле. Кто-то был достаточно богат, чтобы обеспечить своим родственникам подобающее их статусу место, кто-то не очень, но есть те, кому отстраивают целые дома. Дженкинс никогда этого не понимала. В чем смысл склепа? Холодное, пугающее место наполненное мертвецами, казалось в несколько раз больше и плотнее, чем если бы их просто зарыли в землю и оставили камень, дающий понять кто там. Кто-то оставляет в склепе сокровища и иное добро, накопленное за жизнь. Зачем? Мертвым уже все равно, что и кто их окружает. Дженкинс долгое время думала именно так, а после начала замечать за собой, что приходя навестить Томаса Долтри подолгу просто сидит на скамье, рядом с надгробием и что-то рассказывает. Зачем? Мертвому ведь это уже не нужно. Ему уже не нужно, но все еще нужно ей. Этот канид ушел слишком рано, он не увидел, как Дженкинс стала адмиралом, не видел каким кораблем обзавелась, не смог поприсутствовать на открытие города и усадьбы, а так же многих других важных мест на Руаюм. Не смог сказать, как сильно гордится своей преемницей, хотя еще при жизни постоянно давал понять, что именно так оно и есть, и теперь не сможет сказать, как рад за Ловетт, что та смогла стать организатором подобной экспедиции. У Томаса не было семьи, никто не скучал по нему, когда тот покидал порт, не ждал, чтобы по возвращению подарить крепкие объятия и взамен получить безграничную любовь, но он был у Дженкинс. Единственный и необходимый человек, который одним своим словом мог поставить Ловетт на ноги и заставить идти дальше. Стараться, рвать связки, свои и чужие, для победы снова и снова подниматься игнорируя боль и усталость. Может порою он и был груб, но это было оправданно и необходимо. Томас, как никто понимал, что чувствует Дженкинс находясь в академии и потому неустанно помогал. Девушка тяжко вздохнула и потянулась. От сидения в одной позе на жесткой мраморной скамье все затекало быстрее обычного. Время года уже не располагало к легкой одежде, хотя сложно представить зиму на полулавовой планете Руаюм, и уж тем более представить, что та может быть холодной. Поежившись от внезапно поднявшегося ветра Дженкинс снова обратила свой взор на надгробие. Голоса Томаса не хватало сильнее всего. Тихий и низкий, он мог привлечь внимание даже в самом шумном месте, а раса и порода придавали ему неповторимую нотку рычания. Иногда Дженкинс думала над тем, что было бы, не заметь Томас ее. Смогла бы Ловетт оказаться тут? Смогла бы добиться всего, чем гордится? Нет конечно. Еще на последнем курсе академии, при Той ситуации, померла бы в своей рвоте, где-то в темных комнатах общежития. А что было б, будь Томас ее отцом, а не Мигель Ловетт? Может, все то, что есть у Дженкинс сейчас, появилось бы у нее в разы раньше и Томас СМОГ бы похвалить ее увидев каких высот девушка достигла. Думать о подобном можно бесконечно долго, что Дженкинс и делала, но по какой-то причине постоянно отказывалась от мечт, отдавая предпочтение реальности. Она не хочет ничего менять. Все что произошло, все сделало из нее того, кем она является и исключи хотя бы одну маленькую деталь, изменится вся история и в первую очередь она сама. 26 лет назад, Королевская Межзвездная академия. Девушка тяжко дыша, чуть не задыхаясь, смотрела на бегающих по стадиону однокурсников. В голове уже был настоящий туман, а легкие невыносимо жгло. Хотелось втянуть весь кислород, что был здесь, на Монтрессоре, в себя, чтобы наконец отдышаться. Раньше ей не представлялась возможность так долго бегать, хотя скорее она старалась этого не делать, ведь подобные физические занятия, могли бы вызвать вопросы у знакомых ее семьи и, что уже говорить, даже если бы кто-то из слуг назвал ее сумасшедшей, им за это ничего на сталось. Большая вероятность, что их поддержат, а не ее. Поэтому большую часть времени, Дженкинс проводила в своей комнате и пыталась хоть как-то сделать свое тело выносливее, к сожалению она понятия не имела, что для этого нужно. Она часто носила стопки книг, так как они были достаточно тяжелыми, чтобы стать заменой гирь. Подтягивалась на перекладине от балдахина, но только когда была еще не столь взрослой, ибо Дженкинс казалось, что в какой-то момент перекладина просто рухнет вместе с ней вниз. Стояла в планке. Но этого не достаточно. Сейчас от них требовалось чуть-ли не в три раза больше. Самым сложным оказался именно бег. Тут то Дженкинс поняла, что из всего класса была бы первой, кто умрет, если за ними начнется погоня. Даже круга не пробежала, а ведь их еще ждет карабканье по канату и метание ядра. Дженкинс задавалась вопросом, зачем все это, а потом вспоминала, что в теории им уже рассказывали о сильнейших штормах, в которые может попасть корабль, об астероидных поясах, в которые при необходимости придется влететь, а там уж вертеться придется как волчок, чтобы сохранить корабль в целостности, о возможном нападении пиратов. Все это вынуждает их делать все, чтобы стать сильнее и выносливее. Правда у нее успехов не наблюдается. — Мисс Ловетт, почему Вы отделились от группы? — послышался тихий голос и Дженкинс тяжко вздохнула. — Я больше не могу, честно, — взмолила девушка. — Это не важно. Когда вы окажитесь на корабле, никто не спросит о вашем состоянии. Если уж так надо отдышаться, то не останавливайтесь на долго, — спокойно заявил мистер Долтри и подтолкнул Дженкинс вперед. Высокий парень с темными волосами и карими глазами, с довольным выражением лица спустилась обратно на землю и высокомерно осмотрел однокурсников. Чарльз Бакер — человек, сын Лукаса Бакера, владельца не особо крупной торговой компании, которая помимо продажи собственных продуктов, занимается надежными перевозками множества товаров и иного груза. Хоть перед Чарльзом стоит целая очередь из старших братьев, способных в будущем занять место отца на его посту, парень все равно уверен, что это сделает именно он. Судя по же рассказам, у мистера Бакера он являлся любимцем, это можно также понять по множеству писем, приходящих почти каждый день, в котором Бакер делиться с сыном рассказами о своих путешествиях. Среди однокурсников он также выделялся, телосложением, своим невероятным настроем на победу, уверенностью в своей исключительности и знанию, что лучше него уже никто не сможет стать. Бежал Чарльз всегда первым, на канате поднимался выше всех, метал ядра дальше всех, стрелял точнее всех. Дженкинс он не нравился, хотя бы потому что был лучше нее. Девушка стремилась обогнать его по силам, хоть и понимала, единственное в чем она сможет вывезти это теория и хитрость, коей он не обладал. Наверное это единственное в чем он был не так силен. Знания в его голову совсем не укладывались, очевидно их выталкивало раздутое самомнение и эгоизм. Но все же и тут Дженкинс была лишь лучше него, но не самой лучшей. Наступил момент, когда ей пришлось карабкаться на канат. Где-то у стены стоял Чарльз и его компания, они внимательно наблюдали за каждым и если у дохляков курса не получалось что-то сделать они дружно его высмеивали. Дженкинс понимала что тоже попадет под удар, и это ей не нравится. Не очень то сильно мотивирует то, что твои промахи тебе не прощают. Тяжко вздохнув Дженкинс схватила канат руками и хотела уже подтянуться, как рядом возник мистер Долтри. — Ногами тоже нужно канат держать, не забудь. Девушка удивленно обернулась к нему, а потом снова повернулась к канату и подтянувшись зажала канат между ступнями. Будто опираясь на него. Проще стало, но не слишком. Раз, она с кряхтением тянется выше, раз, ноги соскальзывают и приходится хватать канат заново, раз, ладоням становится не комфортно, появляется жжение и покалывание, раз, сил уже совсем не хватает, канат раскачивается чем усложняет задачу, Дженкинс неловко тянет руку, чтобы хоть коснуться отметки на канате, до которой могли доползти пол класса. Тихий вскрик, вторая рука соскальзывает и Дженкинс падает вниз. Левую руку больно ободрало о канат, а спина с глухим хлопком приземлилась на деревянный пол, удар отдался вперед, прямо в солнечное сплетение и девушке показалось, что она сейчас задохнется. Широко распахнув глаза девушка в панике уставилась на потолок, словно рыба на суше, хватая ртом воздух. Кто-то крепко обхватил Дженкинс за плечи и рывком поднял, будто ей это помогло бы, и мякго усадил на ближайшую скамейку, далее сильно надавили на плечи, заставив наклониться вперед и поставить локти на колени*. Муть перед глазами почти сразу прошла, воздух резко влился в легкие и Дженкинс шумно втянула его, судорожно осматривая того, кто сидел на корточках рядом с ней. — Не делай так больше, за смерть курсанта на моем уроке, мне ничего хорошего не будет, — фыркнул мистер Долтри и, уже заботливее, по сравнение со сказанной фразой, хлопнул девушку по плечу. Дженкинс молча кивнула, после чего тяжко вздохнув припала спиной к холодной стене. Рывок руки, при броске камня, был слишком резким, так что теперь Дженкинс была уверена, что помимо боли в ногах — после марафона, содранной кожи на спине и левой ладони — после каната, теперь будет еще болеть правое плечо. Потирая ушибленное место девушка подошла к стойке с деревянными шпагами. Мистер Долтри недовольно осмотрел ее и грубо впихнул тренировочное оружие прямо в правую ладонь. Дженкинс покачнулась, в правой руке неприятно кольнуло, и поджав губы отошла. Можно ли будет завтра пропустить учебу, или же все-таки придется страдать? Спарринг партнёром ей достался парень из свиты Чарльза, Адам Бруквист, чуть ниже самой Дженкинс, худощавый и веснушчатый, он самодовольно осмотрел девушку, придерживая шпагу за шее, повесив на нее обе руки. — Можно с учетом спарринг партнёра, дать победу не начиная боя? По залу прошлись смешки, но тут же утихли под холодным взглядом мистера Долтри. — Если вы хотите отказаться от этого партнера, то вынужден буду назначить вам другого. Как на счет мистера Бакера? Адам тут же сдулся и перехватил шпагу покрепче. Дженкинс на секунду поймала смешинку, а потом также взяв деревяшку крепче встала в необходимую стойку. Мистер Долтри осмотрел учеников, убедился в их готовности и правильности их поз после чего дал знак к началу. Адам ждать не стал, ринулся на Дженкинс, сразу же пытаясь уколоть в плечо. Ловетт дернулась влево, стараясь защитить ушибленное, еще до этого, место. Правая нога запнулась о левую. Адам левша, потому ему пришлось неловко вывернуться, чтобы снова оказаться к Дженкинс лицом. Девушка же, решила использовать это против парня, и хоть сама орудовала шпагой, как младенец, все равно была уверена, что хитростью можно решить и этот аспект. Лишь бы не вышло, как с канатом. Уже думая так Дженкинс ошиблась, надо было лучше знать своего соперника. Ловетт сделала выпад так, чтобы отбить шпагу из левой руки Адама и сначала, даже получилось. Плоская сторона деревяшки приложилась к предплечью парня, Адам недовольно фыркнула перекидывая шпагу в правую руку, а левую заворачивая под руку Дженкинс, тем самым зажав ту в очень неприятном захвате. Теперь запястье было зажато локтем и боком Адама, а плечо болезненно вывернулось и Дженкинс вскрикнув осела на землю, роняя шпагу. Адам довольно хмыкнул и поспешил покинуть поле битвы. *** Дженкинс непонимающе уставилась на пустой зал, куда ее привел мистер Долтри ближе к вечеру. Занятия у всех уже успели закончиться, из казарм выходят разве что на ужин или небольшую прогулку, она и сама собиралась освежиться после тяжелого и долгого дня, который по настоящему был разбивающим и уничтожающим. Такой, будто все вокруг хотели растереть Дженкинс в порошок. — Сегодня Вы разочаровали меня мисс Ловетт, с теорией у вас всегда получается хорошо, не отлично конечно, но вполне сносно, чего не скажешь о физической подготовке, — произнес мистер Долтри подходя к стойке с тренировочными шпагами.- Вы сильно отличаетесь от мистера Бакера, у него уже есть все, чтобы быть на вершине. Но вы хотите его превзойти, я вижу, к сожалению Вы делаете слишком много ошибок. Его глаза сузились, а хвост быстро дернулся, после чего в сторону Дженкинс была брошена шпага. — Я хочу противопоставить ему кого-то. И этим кем-то будете вы. — Мне не хватает Вас, капитан Долтри, — прошептала девушка и медленно поднявшись направилась обратно в свой кабинет доделывать мелочи. *** После тяжелой работы можно позволить себе небольшой отдых, и Дженкинс знала куда можно отправиться отдохнуть. Покушать и выпить она любила хорошо, и с этой задачей конечно же справлялись повара в ее усадьбе, но порою хочется накинуть немного неполезной и очень даже вредной еды, которую не стали бы готовить столь квалифицированные повара. Наверное для них это стало бы оскорблением, они ведь столько учились, столько времени потратили лишь бы работать в престиже и угождать высокопоставленным, напыщенным аристократам, а тут их просят приготовить то, что могут приготовить даже в самом неприглядном трактире или уже заплесневевшем от времени и сырости, баре. Поэтому Дженкинс предупредила дворецкого, что уходит до самого утра — иронично, учитывая что планета всегда выглядит так, будто застряла во времени, которым является рассвет, — и направилась в трактир под названием «Светлые рюмки». Каждый раз подходя к нему и видя вывеску Дженкинс не могла удержаться от смешка, но название все же было удачным, ведь врезается в голову невероятно сильно и на долго, словно хорошая шутка рассказанная близким другом. Но сейчас Дженкинс тут не потому что хочет испробовать рома, чего-то реально крепкого или же авторской бодяжки местного бармена. Не потому что внезапно решила, что съесть что-то вредное перед отправкой в подобном заведении — хорошая мысль, а потому что поступила новость, от Межзвездного флота, что на ее планете скрывается опасный пират, который когда-то чуть не сорвал экспедицию капитана Амелии, ныне Допплер, и ее мужа Делберта Допплера. Джон Сильвер, или иначе «Киборг». Люди вокруг всегда утверждают, что бывшими пираты не бывают, только они даже не догадываются, что именно такие вояки могут находится в их окружении. Конечно мало кто раскрывает свое прошлое, особенно если добился высокого звания. Сказать о подобном, буквально зарыть все свои старания в землю, собственными руками. Есть те кому напрямую предложили из пиратской личины перейти на сторону короны — каперы, они отличны от первых тем, что куда более неприятные личности, все ради чего они сделали свой выбор в пользу короны, это попытка спасти свои шкуры. Некоторые из них даже не меняются. Внешне это приличный человек, но внутри трухлявое бревно, которое даже для топки совсем не подходит. Но есть те, кому абсолютно плевать на высший свет и Дженкинс догадывалась, что Джон Сильвер был именно таким. Он ушел с радаров, перестал появляться в роли пирата где-либо, не стал набирать команду и угонять корабль, а просто залег на дно. Возможно мальчишка — Джимм Хокинс его изменил, а может Киборг уже просто устал, как никак урсиду пол века, к такому времени мало кому захочется скакать по палубе выкрикивая «Йо-хо-хо» и заливаться ромом под дружные возгласы ополоумевшей команды. Дженкинс вообще нравилась эта ситуация: Межзвездный флот уведомил ее о том, что на ее планете находится такой пират. Будто они и вправду думали, что Ловетт им поможет. К сожалению для них Дженкинс, как раз была той, кто придерживался мысли о том, что бывшие пираты все же бывают ибо не каждый из них становится таковым из-за маниакального желания резать глотки и наблюдать, как кишки врага расползаются по палубе. Порою это вынужденная мера. Это конечно их ни в коем случае не оправдывает, но дает понять — не все жаждут крови, кто-то просто не мог иначе. Обычно в «Светлые рюмки» Дженкинс приходит в такой одежде, чтобы не выделяться, иногда даже косит под парня, что с ее прической и, более или менее не выделяющейся фигурой, получается не так уж и плохо. Достаточно свободной рубахи, более или менее потрепанные брюки, бандана — готово, ты не выделяешься из общей массы. Может конечно менее потрепанный, может слишком ухоженный, но до этого уже мало кому есть дело, разве что сплетникам. Эту группу людей тоже не особо любят в таких заведениях, ибо рассказать кому-то о чужом секрете не только нарушение кодекса чести, но галочка в пункте недоверия подобной «сплетнической роже». Сегодня Дженкинс не стала изменять своим правилам. Девушка понимала, что стоит ей эффектно появится в таверне, в дорогих шмотках, как все сразу же поисчезают, а Сильвер в первую очередь. Никому не нужны проблемы, а связь со знатью — самая большая из этого списка. Шум и гам был таким привычными, что Дженкинс просто не замечала их. Еле слышная болтовня из всех углов, звон рюмок, металлический стук алюминиевых кружек о стол и о друг друга. Гогот, столь громкий, что привлекает внимание всех. Танец неизвестной красотки под почти джазовую музыку на небольшом пьедестале. Все это смешивается в единое целое, становится стенами этой таверны — даже больше чем деревянные, становятся частью воздуха — заменяя кислород. Люстра покачивается туда-сюда, от весельчаков, которые решили попробовать присоединиться к танцу, но вместо этого создавали странную массовку из пьяно движущихся тел, как колышущаяся на ветру трава. Одного заносит в одну сторону, другого в другой, третий уже просто висит в пьяном угаре на их руках. Кто-то пытается выставить их из таверны на улицу, но вместо этого поучается по лицу и вдобавок порцию отборного мата, часть слов из которого смешивается в вязкую кашу из рандомных букв. Дженкинс качает головой, и продолжает идти вперед, в самом дальнем углу, где света почти не было, со стороны барной стойки, сидел кто-то достаточно крупный, чтобы назвать его урсидом или просто упитанным мужчиной, высокого роста и средних лет. Лицо мужчины было скрыто глубоким капюшоном, а из-под правого рукава выглядывало, что-то похожее на кибернетическую руку. Конечно делать выводы раньше времени Дженкинс не стала, не стала и вопросы задавать — знает что тот кто слишком любопытный, несет опасность для всех находящихся внутри таверны. От такого либо поскорее избавятся радикальными методами или, если уж это кто-то знакомый, «вежливо» попросят убрать вон. План был в разы проще. Дженкинс слышала каким хорошим коком Джон Сильвер притворялся находясь на корабле «Наследие Стивенсона» и потому первое что пришло ей в голову — это предложить место работы. Сам он не придет, не надо даже и надеяться, но если она даст понять, насколько ему будет безопасно на ее корабле, то может что и выйдет. Если честно, то она ощущала себя наивным ребенком, который думает, что своим нытьем сможет привлечь внимание строгих родителей. Опустившись на один из стульев у барной стойки, почти в метре от незнакомца, Дженкинс подозвала бармена. Тот со скучающим видом подошел к ней и даже не спросив что надо фыркнула. — У нас нет сока. Ловетт тяжко вздохнула. И то верно, для более близкого контакта с барменом, чем обычно, ей стоило хотя бы немного больше постараться, чтобы выглядеть как парень. Ладно, поздно об это уже думать. Обычно они лицом к лицу не сталкивались, выпивку ей приносил юноша, лет пятнадцати, который сейчас крутился недалеко от дверей. Один его вид давал понять, как тот запыхался и устал. — Почему же сразу сок, — наигранно возмутилась Дженкинс.- Я буду… — Ром? Не смеши меня девочка, — покачал головой бармен. Дженкинс недовольно поджала губы и борясь с подступающим раздражением процедила сквозь зубы. — Тогда налей мне пива. Бармен кивнул, так, будто с самого начала у него именно это и просили. Он спокойно достал деревянную глубокую кружку и влил добрую пинту пива, от вида которой Дженкинс уже было плохо. Но девушка не стала ничего говорить, молча приняла, что ей дали и одним разом осушила половину. Было странное ощущение, что именно этого она ждала все те недели, которые безвылазно работала в своем кабинете. Бармен усмехнулся, очевидно он не ожидал такого. — Я слышала тут намечается ну очень масштабная экспедиция, кто ее устраивает? — очень странно было спрашивать про себя. — Та откуда же ты приехала, коли не знаешь чей корабль именуется «Цикада», и что именно он отправляется в плавание, — удивился бармен. — Издалека. Бармен усмехается и качает головой. — О таких новостях порт без устали болтает, а ты и не знаешь. — А «Цикада», неужели тот большой корабль, что в порту затмевает многие другие. — Конечно он. Ни у кого более такого и не будет никогда, помяни мое слово, — усмехается бармен, а потом понизив голос произносит.- Слышал, что адмиральша та, что там заправляет, никак не может найти кока на корабль. Даже не знаю, почему ее не устраивают те, кто уже попытался назначиться. Привередливая какая. Дженкинс усмехается и даже, как-то по доброму улыбается. Не привередливая, а разборчивая. — И что, прям вообще никто не устраивает? — усмехается она и снова отпивает из кружки. — Ага, говорят, ищет кого-то особенного. Тоже мне, — снова фыркает бармен и так не закончив разговор отходит от Дженкинс, продолжая что-то бурчать себе под нос. Ловетт еще некоторое время сидит тут, а потом опрокинув в себя остатки пива соскочила со стула и направилась на выход. Дженкинс была готова поклясться своей усадьбой, что та фигура, которую изначально Ловетт приняла за урсида-Сильвера, направилась следом.