***
В четверг Антон обнаружил, что работать в кабинете без Арсения, который хоть иногда, но появлялся в среду, было совсем невозможно. Шастун ходил туда-сюда по кабинету, пытался сосредоточиться на расчетах, печатал эскизы, садился в свое кресло и в кресло Попова, но все было не так. Наконец, вымотавшись к обеду, он заглянул в кабинет Паши, но убедившись, что тот тоже отсутствует, побрел в одиночестве на обед. Шастун стоял возле лифта в ожидании, когда к нему подошел Позов. — Привет, — Дима протянул руку для приветствия. — Не видел тебя еще сегодня. — Привет, да я как пришел, сразу сел за свои расчеты и чертежи, — ответил Антон, посматривая с интересом на коллегу. Позов показался ему приятным человеком, хорошим собеседником и любителем футбола почти таким же, как сам Антон, даром что болел за другую команду. Но все же Антон вел себя с ним немного насторожено. — Мы обычно на кухне собираемся по утрам, — продолжил Дима свою мысль. — Знаешь, когда нет срочных дел, можно выпить спокойно чай или кофе, настроиться на работу. Ты тоже приходи, когда время есть, познакомишься поближе с коллективом. — Хорошо, буду знать, — ответил Антон, улыбаясь. — А ты сейчас не на обед случайно? — На обед, — Позов бросил взгляд на дверь в офис, и снова повернулся к Антону. — Пойдем вместе, в ту же кафешку, где были вместе с Пашей? — Пойдем, — лифт открылся перед ними, и Антон, зайдя в него первым, спросил: — Мне показалось, или ты кого-то еще ждешь? — Да нет, не жду, — отмахнулся Дима, заходя следом, но при этом переключившись взглядом на панель с кнопками, словно она его невероятно заинтересовала. — Поехали. Они спустились в холл и прошли в уже знакомое кафе, где их встретила официантка и провела к свободному столику. Определившись с заказом, Антон отложил меню и ждал, пока Позов наконец выберет между двумя крем-супами тот, что он хочет больше. «Похоже, что Дима тоже имеет какое-то желание, связанное с кем-то в офисе, но в отличие от Насти, он мне не расскажет так прямо. Жаль, что Справедливости нет рядом. Он бы легко узнал, чего хочет человек, а я бы исполнил», — Антон тихонько вздохнул, но тут же постарался собраться. — «Может, если я получше узнаю его, он мне скажет сам? В любом случае Дима — хороший человек, и я постараюсь ему помочь». — Ты еще не заскучал? — обратился с улыбкой Позов к Антону, который ушел далеко в свои размышления, уставившись в стол. Дима подозвал официантку и озвучил свой заказ из супа, салата и капучино, а Антон добавил в него свои борщ, жаркое и, конечно же, латте с соленой карамелью. — Ты тоже пьешь латте с соленой карамелью? — удивился Позов, услышав заказ Шастуна. — Или это Арсений заразил тебя своей любовью к такому сочетанию? — Нет, я сам так пью и уже довольно давно, — ответил Антон, переваривая только что услышанную информацию про главного дизайнера. Ну раз Дима сам упомянул о нем, то грех было бы не выспросить все, что Антона в Попове интересовало. А интересовало его примерно все. — Арсений пьет только такой кофе? — Ага, — Дима кивнул и принялся за только что принесенный греческий салат. — У нас как-то раз был мозговой штурм в переговорке, и бедная Оксана носила для всех кофе, так он отказался тогда пить, потому что это было не его любимое сочетание, — Дима усмехнулся, размахивая вилкой. — Попов тогда, конечно, извинился перед Окси, хотя, казалось бы, в чем он виноват, но пить все равно не стал, как и заставлять ее идти переделывать. — Интересно, — протянул Антон. Дима пожал плечами и вернулся к своему салату. — Как вам вообще работается в одном кабинете? — задал наконец вопрос Позов, отставляя в сторону пустую тарелку и придвигая к себе крем-суп из шампиньонов. Антон уставился в свой почти съеденный борщ и задумался. А как им действительно работалось вместе? Легко, интересно. Антон был под огромным впечатлением от работ Арсения, ему хотелось залезть тому в голову, чтобы тихонько сидеть там и восхищаться тем, как Попов видит этот мир, как он понимает красоту и какие идеи воплощает в жизнь. — Ты знаешь, я таких дизайнеров еще не встречал, кажется. Он придумывает что-то совсем невероятное и при этом простое, это выглядит очень впечатляюще, гармонично и в каждом его проекте, хотя я видел вживую только два, есть какой-то неуловимый дух свободы. А еще нам очень легко понимать друг друга, это очень вдохновляет и приносит только удовольствие от работы, — ответил Антон, сумев наконец обличить свои мысли в слова. — Рад это слышать, — Позов кивнул и поправил очки на переносице. — Андрей совсем не так о нем отзывается, — Антон удивленно вскинул брови. Как может архитектор не поладить с таким талантливым дизайнером, как Попов? — Кирстин вечно недоволен этими «странными» дизайнерскими решениями, а Арсений отстаивает свои идеи, словно это его собственные дети. Поэтому они обычно на совместных проектах долго треплют друг другу нервы, потом Андрей вроде как идет на встречу и соглашается на все Арсюхины идеи, но потом, чуть только нужны какие-то пересчеты с его стороны, сразу же отпирается тем, что ты сам это придумал, вот и разгребай. На самом деле, я говорю это тебе, чтобы ты относился к нему добрее: он ни разу не пожаловался Паше на такие выходки Андрея, а я догадался об этой ситуации лишь потому, что Арсений уж слишком часто приходил выспрашивать по материалам того, что ему как дизайнеру знать необязательно. Еще пару раз я замечал, что он задерживается до ночи на работе, чтобы переделать то, что должен был бы сделать главный архитектор. По-моему, сейчас такая же ситуация сложилась с лобби отеля, где Андрей попросту кинул Арсения и отказался выполнять свою часть работы. — Ого, я себе даже представить не мог, что Арсений делает столько всего, да еще и не жалуется, — Антон был удивлен рассказанной историей и впечатлен упорностью главного дизайнера, с которой он отстаивал свои идеи. — А по поводу лобби отеля, он рассказал мне о возникших сложностях, и я помог все пересчитать, тем более, что ничего сложного там не было, а у него бы отняло кучу времени, как я теперь понимаю, — Антон покачал головой на рассказ Димы, словно не веря в его реальность, но теперь в голове Шастуна все детали сошлись. — Но как такое вообще может быть в коллективе, что один просто отказывается выполнять свою часть работы? Мы же одна команда и должны помогать друг другу. Неужели ему так это сходит с рук? — Он выполняет свою часть работы и делает это довольно профессионально, а внутренние терки в коллективе бывают всегда. С Андреем многим работается непросто, он не хочет идти на компромиссы и признавать, что иногда у его коллег могут быть идеи лучше его собственных, — Дима поправил очки на переносице и продолжил уже с легкой улыбкой. — Я рад, что ты не разделяешь его подход, и тебе нравится работать с Арсением. Он правда талантливый дизайнер, хоть и немного своеобразный. Помимо того, что он готов отстаивать до упора свои идеи, он не особо хочет коммуницировать с людьми, при любой возможности перекладывая эту часть своей работы на своих дизайнеров. — Но разве он плохой начальник? Я только вчера сам видел, как он просидел с девчонками-дизайнерами полдня, разбираясь во всем, что им было непонятно. — Совсем он не плохой человек, и к подчиненным относится хорошо, — Дима улыбнулся, глядя куда-то мимо Антона расфокусированным взглядом, но через мгновение снова вернулся к Шастуну. — Просто он очень закрытый, на корпоративы не ходит, ни с кем особо не общается, кроме Матвиенко, и то, потому что он его лучший друг, и Паши, который обожает с ним работать. И возможно, теперь тебя, потому что ты смотришь на его работу такими же глазами, как и он, это вас объединяет. Антон улыбнулся. Он был рад, что Попов похоже действительно подпустил его к себе немного ближе, чем остальных. Но, тем не менее, здороваться за руку он с ним еще не стал. Шастун уже несколько дней назад подметил, что Попов пожимает руку только Сереже и Паше, здороваясь со всеми остальными только кивком головы. Пока Антон продолжал думать о необычности Арсения, Позов успел доесть свой обед и уже размеренно потягивал свой капучино. — Я рад, что мы так поболтали, и что ты оказался куда более приятным ГАПом, но пора бы уже возвращаться. У нас, кажется, назревают перебои с поставками материалов, и с этим нужно что-то срочно решать, — сказал Дима, уже поднимаясь из-за стола, чтобы рассчитаться на кассе. Антон последовал за ним, и пару минут спустя они уже поднимались на лифте в свой офис. — Ладно, до встречи, если что нужно по поставкам, сразу дай знать, — Позов махнул рукой на прощание и скрылся за дверью в свой кабинет. «Думаю, с Димой я вполне себе подружусь», — размышлял Антон, пока шел к дверям своего кабинета. — «А вот Андрей вызывает все больше вопросов. Я уже не уверен, что стоит с ним пытаться наладить общение. Посмотрим, как завтра пройдет корпоратив», — Шастун вздохнул и вернулся к работе.***
Наконец наступила пятница. У Антона могло быть много причин ждать ее: это был последний рабочий день на новой работе перед выходными, вечером должен был состояться корпоратив, где Шастун мог поближе познакомиться с коллегами в непринужденной обстановке, как сообщил ему вчера вечером Паша совершенно по секрету, таинственно при этом подмигнув. Все это были достойные причины, чтобы ждать пятницу, но у Антона была другая, более весомая для него причина, из-за которой он так ждал пятничное утро. Утром он снова встретится с Арсением, которого не видел всего лишь сутки, но о котором не переставал думать весь прошедший день. Да еще и Позов, рассказавший об истинном положении вещей, добавил Шастуну поводов размышлять о главном дизайнере. Попов становился все более интересной личностью для Антона, рассказы о нем, о его поступках, о его идеях и сами воплощенные в жизнь его проекты завораживали божество, повидавшего за многие свои жизни бессчетное количество людей, но, казалось, ни к одному из них Антон не проникался такой симпатией и желанием узнать ближе, так близко, насколько это было возможно. Его словно несло непреодолимым потоком к Арсению, и он не мог и не хотел сопротивляться этой силе. Антон проснулся раньше будильника и посмотрел в окно, где теплое майское солнце уже мягко освещало верхушки деревьев во дворе, а шум, долетающий из открытого окна, напоминал о новом утре рабочего дня в центре Москвы. Парень потянулся на постели и быстро встал, чтобы отправиться умываться и собираться на работу. Антон закончил с водными процедурами и вернулся к шкафу, выбирая себе что-то из одежды, что не создавало бы впечатления, что он сильно заморачивался с вещами, но выглядело бы достаточно хорошо на нем. Он остановил свой выбор на светло-голубой футболке, на которую накинул свободную джинсовую рубашку на несколько тонов темнее, а на ноги — темно-зеленые удобные брюки и любимые белые найки на массивной подошве. Дополнив свой образ несколькими любимыми браслетами и кольцами, он уложил свои беспорядочные кудри, создав волну из челки и потратив на это много воска, времени и ругательств сквозь зубы. Наконец, закинув в себя пару бутербродов с чаем, Антон поспешил покинуть квартиру, рассчитывая прийти пораньше, чтобы забежать за кофе для себя и для Арсения. Раз уж их вкусы совпадали, то этим нужно было пользоваться. Антон уже сидел в кабинете, просматривая свои вчерашние расчеты и чертежи, когда дверь наконец открылась, и вошел Арсений. Он был слегка взволнованным и невероятно красивым, как отметил для себя Антон, который тут же залип взглядом на лице главного дизайнера, стараясь разглядеть синеву чужих глаз за прозрачными стеклами стильных очков. Арсений подошел к нему и с улыбкой протянул руку в приветственном жесте, и Антона накрыла новой волной радости — Попов решил поздороваться с ним за руку, чего раньше не было. «Должно быть Дима оказался прав, и Арсений начал больше мне доверять». Шастуна воодушевил этот искренний жест со стороны Попова, и он с готовностью протянул и сжал его руку в своей, не переставая при этом улыбаться. Он так ждал его, ждал этого человека, и наконец дождался. Антон угостил Арсения купленным заранее на двоих кофе, уже точно зная, что тот пьет именно такой, и просто наслаждался присутствием Попова, когда в кабинет ворвался Матвиенко. Быстро поздоровавшись, он как-то слегка замялся на теме Насти, и Антон счел уместным оставить друзей наедине, а самому сходить к девушке и узнать у нее, как прошел разговор и помог ли он ей. Шастун поспешил к кабинету Закоркиной, постучал в дверь и, услышав «Войдите», зашел внутрь. Настя сидела за столом, придерживая айфон плечом около уха, перекладывала документы и с кем-то разговаривала. Она улыбнулась Антону и, кивнув на кресло рядом со столом, быстро попрощалась со своим собеседником. — Приве-е-ет, — Настя поднялась со своего места и подлетела к Антону с объятиями. — Я так рада тебя видеть! Хотела тебя перехватить, чтобы сказать спасибо за тот разговор и твой совет, — она отодвинулась от парня, продолжая улыбаться. — Привет, я рад, что помог тебе. К нам с Арсением как раз зашел Серега, а я решил зайти к тебе, узнать, как у вас дела, удалось ли поговорить и как ты себя чувствуешь? Но ответ на последний вопрос я уже и сам вижу, — Антон улыбался, глядя, как счастливая Закоркина вернулась в свое кресло. — Мы поговорили, как ты и советовал, и я так переживала перед этим разговором, что начала сразу в лоб со своего развода. Сережа выслушал все внимательно, не перебивая и не подкалывая, как у нас это обычно бывало, а потом подошел и просто обнял, и сказал, что теперь точно меня не упустит, — Настя опустила смущенно взгляд и слегка покраснела. — А потом мы начали говорить обо всем, быстро решили с местом для корпоратива, о котором не могли договориться несколько дней, и вернулись к нам. Мне до сих пор не верится, что есть мы, — она приложила ладони к горящим щекам и замолчала. — Я так рад за тебя, за вас обоих, вы смогли услышать друг друга, — Антон не мог перестать умиляться тому, что люди, которым была нужна его помощь — маленькая надежда на общее будущее, получили то, чего так хотели, и сделали это сами. Ну почти. В глазах божества Надежды промелькнул золотистый огонек. В дверь постучали, и через мгновение в кабинет ворвался Паша и, излучая собой небывалую энергичность, утащил Настю за собой на собеседование. Антон поднялся и вышел вместе с ними, и все еще с улыбкой на лице направился в сторону их с Арсением кабинета, рассчитывая, что они с Сережей уже обо всем успели поговорить.***
Рабочий день прошел очень насыщенно и быстро, Антон занимался проектом будущего музея и периодически помогал дизайнерам Арсения, когда им была нужна консультация архитектора. К вечеру в их общий кабинет зашел Паша, чтобы обсудить сделанную работу по музею и, пока Арсений заканчивал срочные дела, Антон показал свои расчеты конструкций и наброски по фасадам, которые он делал в свободное время. Завершив оставшиеся дела, мужчины вышли позже всех из офиса и, усевшись в такси, направились в бар, где и должен был проходить сегодняшний корпоратив. Антон сел вперед, из-за своего высокого роста, слушал реплики коллег, обсуждающих последние требования заказчика, которые Арсений получил на совещании в четверг, и размышлял о том, что находиться с этими людьми рядом ему было очень комфортно. Божество Надежды жил без своей второй половины вот уже почти 30 лет этой жизни, и временами он чувствовал себя одиноким и брошенным. Но он никогда не унывал — это было просто не в его природе, поэтому он часто и много общался с людьми, выполняя свое предназначение и при этом умудряясь даже подружиться с некоторыми из них. Вот сейчас он находился в обществе своего лучшего друга в этой жизни — Паши, с которым его многое связывало, которому он был безмерно благодарен за помощь и поддержку и которому старался возвратить их сполна. Но и второй человек, который сейчас находился рядом, тоже откликался в душе божества каким-то невероятным теплом, заряжал своей энергией, окрылял свободой и размахом идей, которые генерировал его удивительный разум. Антон чувствовал, что за такое короткое время он принял Арсения в свой близкий круг так же, как и Пашу, но вот только его чувства к Попову и к Добровольскому были разными. Паша был для него другом, почти братом, которому он полностью доверял. А вот с Арсением все было намного сложнее. Если бы Антон попытался ответить честно самому себе, какие чувства он испытывал к Попову, то его напугал бы тот диапазон эмоций, которые вызывал в нем этот человек. Здесь было и восхищение, и привязанность, и доверие, и чувство какого-то единения в мыслях и взглядах. Арсения хотелось узнавать, изучать, наслаждаться разговорами с ним, быть рядом настолько близко, чтобы прямо под кожу, точно в голову, до затаенного дыхания и сбивчивого стука сердца. Когда ребята присоединились к остальным коллегам, уже их ожидающим, корпоратив наконец начался. Паша рассказывал байки об университетских временах, пересыпая шутками, и расспрашивал Антона о его работе в Лондоне. Те, кто интересовались этими рассказами, слушали, остальные общались на другие темы, выпивали и расслаблялись как хотели. В какой-то момент Антон, увлекшийся разговором с Димой и Макаром о футболе, заметил, что вокруг стало более шумно и душно, а Арсений куда-то исчез. «Наверное, все-таки ушел незаметно, раз ему корпоративы не нравятся», — с грустью подумал Антон, направляясь в сторону туалета. Ему было жаль, что с самым интересным для него коллегой он на корпоративе пообщаться не успел. Уже выйдя из туалета, Антон решил, что было бы неплохо не сразу вернуться за стол, а выйти на улицу и покурить. Он отправился выполнять свой небольшой план по проветриванию головы, но не успел и пары раз затянуться, как к нему подошел Андрей. «А вот с кем я точно не хотел бы больше общения, сразу ко мне пришел», — подумал он и мысленно усмехнулся. — «Хотя я все же не должен относиться к нему с предубеждением». Но разговор сразу свернул в неприятное русло, а агрессивность Кирстина можно было ощутить в воздухе — настолько все сильно ею пропиталось. Антон принимал все высказывания и ядовитые замечания Андрея внешне спокойно — это был человек, которому он не должен причинять вреда, он может думать и говорить все, что ему угодно. Только когда компания нетрезвых гопников, отирающаяся возле бара, услышала оскорбления Кирстина, до Антона дошло то, что мужчина напротив провернул. Но было уже поздно — его окружили четверо недружелюбных амбалов и выпускать так просто не собирались. Первый удар, второй, третий. Антон выпал из реальности. В глазах потемнело. Вокруг него были слышны неясные голоса людей, множества людей. Они кричали, они хотели расправы, они требовали крови. В него летели удары кулаков, камни, что-то мягкое, что не било больно, но заставляло чувствовать себя слабым, никчемным. Толпа сгущалась вокруг него, лежащего на земле, а он не мог подняться. Все его тело пронзала ужасная боль, он пытался открыть рот и крикнуть, потому что вытерпеть ее было невозможно, но только ни единого звука не срывалось с его губ. Его лихорадило от ударов, от всепоглощающей боли, от невозможности что-либо произнести, и только одна мысль билась в его сознании, только она говорила ему, что он все еще существует. «Его больше нет». А значит он должен терпеть. Но вдруг сквозь постоянные тычки и удары он ощутил на себе теплое прикосновение ладоней. Это маленькое прикосновение начало разрастаться, оплетая его плечи — так мягко обвивали чьи-то руки, которые защищали от боли, от нестерпимого крика в ушах, от неясных обвинений и людской злобы. Он почувствовал мягкое прикосновение к голове — кто-то гладил его по волосам, утешал, успокаивал, дарил ощущение комфорта и уюта. Он почувствовал прикосновение чьей-то теплой груди к своей спине — он оказался в безопасности, этот кто-то накрыл его собой, защищал, оберегал. Он чувствовал биение чужого сердца о свои ребра, оно было быстрым, живым. Тепло вокруг него было живым. Это был человек, который защищал его от всего. — Антон, ты слышишь меня? — Антон сделал усилие над собой и открыл глаза, по-настоящему открыл, и увидел Арсения, склоняющегося над ним в полумраке машины. — Вот так, хорошо, слушай мой голос, можешь ничего не отвечать. Вокруг не было слышно никаких других голосов, только гул мотора и неясный шум улицы. Арсений гладил его по плечам, по рукам, по всем местам, что болели, принося своими действиями какое-то успокоение и комфорт, облегчая боль. Он прижимал его к себе ближе, и Антон ни за что в жизни не хотел отрываться от этого человека. Хотя какой же он человек? Он самый настоящий ангел. Антон лежал на коленях Арсения и чувствовал его прикосновения. Чуть сконцентрировавшись на собственных ощущениях, он понял, что с каждым касанием к больному месту ему становится легче, боль отступает. «Ты загадал, чтобы твои прикосновения могли снимать боль!» — осенило Шастуна, и его зрачки непроизвольно расширились. Сам себе он такого пожелать не мог, но то, что происходило, можно было объяснить только таким образом. — «Да ты настоящий ангел!» — его всегда восхищала и удивляла чужая доброта. Арсений не мог знать, что Антон исполняет его желание, но сам того не зная, он лечил лежащего на его коленях растерянного Шастуна, а тот мог только принимать ту неожиданную заботу и нежность, с которой Арсений разговаривал с ним, просил слушать его голос. — Ты в безопасности, тебе никто больше не сделает больно, не обидит, не ранит. Я думаю, что сейчас тебе нельзя оставаться одному, поэтому мы едем ко мне домой. Ты примешь душ, я обработаю твои раны, и ты ляжешь в кровать, такую мягкую и удобную. Тебе будет комфортно и тепло. Ты будешь под моей защитой, я не дам тебя обидеть, обещаю тебе. Антон хотел бы кивнуть или ответить, но он так и не мог заставить себя пошевелиться. Но он верил Арсению, верил этому невероятному человеку, который своим желанием снимал боль, лечил и возвращал его к жизни. Пока у Шастуна было время, чтобы успокоиться и подумать, он пытался вспомнить, откуда Арсений вообще взялся, если уехал домой, но почти после первого же удара в его памяти была какая-то мешанина звуков, чувств и боли. Антон пытался сконцентрироваться и вспомнить какие-то детали, но его обдало холодком по спине. Те ощущения, те мысли, которые он вспомнил — это была прошлая жизнь. К нему вернулось утраченное воспоминание, но оно было таким, что вспоминать дальше совсем расхотелось. Что-то произошло тогда, что-то очень плохое, и именно оно мешало Антону вспомнить все. Поглаживания успокаивали Антона, они словно вливали в него силы, и под конец поездки он чувствовал себя намного лучше: взгляд его стал осознанным, тело подчинялось, лишь только слова пока не давались. Машина остановилась, и Арсений помог ему выбраться из машины, аккуратно придерживая и заботясь на каждом шагу. Антон смог сконцентрироваться только на этом, механически следуя туда, куда направлял его Попов. В следующее по ощущению Антона мгновение он оказался сидящим на диване в незнакомой комнате, но перед ним был Арсений, а значит, все было в порядке и ему не о чем было беспокоиться — Антон полностью доверил себя ему. После обработки повреждений Арсений мягко направил Антона в душ, и там, кое-как справившись со своими неловкими конечностями, Шастун смог помыться и привести себя в порядок самостоятельно. Арсений снова повел его куда-то и усадил на что-то мягкое, Антон оглянулся и смог различить кровать и тумбу возле нее, шкаф с огромным зеркалом и зашторенное окно — это была спальня Попова. Арсений сел рядом с ним и начал мазать синяки какой-то мазью, а Антон, прикрыв глаза, прислушивался к собственным ощущениям. Арсений продолжал о нем заботиться, он снимал его боль, и физически Антон чувствовал себя почти в порядке. Но внутри него поднялась целая буря сложных чувств, и ему просто хотелось быть ближе к человеку, который был их причиной, чтобы понять, прочувствовать и различить их по отдельности, ведь каждое из них было словно невероятной красоты сокровище, которое Антон благодарно принял и укрыл в своей душе Арсений наклонился ближе, чтобы дотянуться до синяка на боку Антона, и тот больше не мог выдерживать этого натиска чувств внутри себя, смыкая руки вокруг Арсения и прижимаясь к нему так, словно, если сейчас они разъединятся, сердце Антона не выдержит и взорвется на мелкие кусочки. Антон положил голову на плечо Арсения и внезапно почувствовал какой-то едва уловимый, легкий, но смутно знакомый запах. Антон осторожно втянул воздух, утыкаясь кончиком носа в шею Арсения, и понял, что тот пах спокойствием и домом. Его ладони легонько гладили по спине между лопатками Арсения, в каждом своем прикосновении возвращая ту нежность и заботу, которую ему подарил этот ангел. Антон будто искал что-то, что постоянно ускользало от него, какое-то забытое воспоминание, но не найдя ничего, он все-таки через силу разомкнул объятия и заставил себя с непреодолимым сожалением оторваться от Арсения. Антон улегся в кровать с помощью Попова и расслабил наконец тело. После сегодняшних потрясений ему нужно было отдохнуть.***
Вечером в воскресенье перед рабочей неделей Антон сидел за рабочим столом в своей квартире, заваленным кучей распечаток, которые он теперь тщательно раскладывал по нужным стопкам. Божество Надежды перебирал в памяти все яркие моменты этих выходных, которые были связаны с Арсением. Субботним утром, проснувшись в кровати Попова, которую тот благородно выделил своему гостю, Антон снова почувствовал тот самый запах, которым пах сам Арсений, которым была пропитана подушка, на которой спал Антон. Это был запах дома. Антон лежал тогда пораженный этим осознанием, ведь столько лет он нигде не чувствовал себя уютно настолько, чтобы можно было сказать «как дома». А здесь, с этим ангелом, почувствовал. «Арсений — Ангел», — Антон улыбнулся этой мысли. «У него и имя подходящее, такое мелодичное и светлое — Арсений, а кроме имени весь он сам такой… такой ангел». Потом за завтраком, который приготовил для него Попов, у них состоялся непростой для Антона разговор, ведь скрывать причину, из-за которой началась драка, Шастун считал нечестным и, весь внутренне замирая, рассказал без утайки обо всем, о чем мог, скрыв только причину своего странного поведения в драке и после нее. Человек, каким бы удивительным он ни был, не должен был этого знать. Его немало удивила реакция Попова и его слова, что он уже знал о его ориентации. Антон снова внутренне восхитился этим человеком, его поддерживающим словам и мягкому прикосновению к подбородку, чтобы взглянуть в глаза. Антон с затаенным дыханием рассматривал невероятные глаза Арсения, которые лучились улыбкой. Впервые он увидел их так близко и без очков. Они проговорили обо всем, и Антону совсем не хотелось покидать этот уютный дом и этого ангела, подарившего ему защиту, поддержку и заботу. Поэтому проведя все утро в квартире Арсения, Шастун предложил съездить посмотреть еще проекты Попова. На самом деле он готов был предложить что угодно, только бы остаться подольше с ним рядом. Когда они заехали домой к Антону, он забежал, чтобы быстро переодеться и привести себя в приличный вид, ведь ему хотелось произвести на Арсения только приятное впечатление. Он вытащил чуть ли не половину шкафа, подбирая себе достойный образ, а потом долго провозился с волосами, чтобы уложить волнистую челку. Антон за всеми этими сборами поймал себя на мысли, что он пытается понравиться Арсению, расположить его к себе, стать ему ближе, чего не было, наверное, никогда по отношению к другим людям. Но быстро отогнав от себя эти неуместные мысли, он выбежал из квартиры, чтобы вернуться в машину к Попову и не заставлять его больше ждать. В доме творчества писателей, который они посетили вместе, к Антону словно пришло озарение. То, что создавал этот человек, было невообразимо прекрасным, притягательным, дышало светом и свободой, вдохновляло и восхищало Антона. Но когда он перевел свой взгляд с дизайна на человека, придумавшего его, он понял одно: их концепция должна быть воплощением индивидуальности, того, как архитектор видит свою музу, какие эмоции он испытывает при виде ее. А его муза стояла прямо здесь и будто смотрела ему в душу своими невозможно красивыми голубыми глазами. Антон описал Арсению придуманную им концепцию музея, но на самом деле, он описывал ему его самого, то, каким он увидел своего ангела. Их вечер продолжился в ресторане, тоже спроектированном Поповым, но, когда речь зашла о паре Антона, он заметно погрустнел. Он уже знал, что Арсений не был божеством, он был просто человеком, хоть и самым удивительным, что Антон встречал за все свои жизни. Ему было нестерпимо жаль, что с ним ему не связать свою жизнь, ведь несмотря ни на что, Антон продолжал любить свое божество Справедливости. Приехав вечером в субботу домой, он был в смятении, разрываясь между божеством, которого он любил всегда, и человеком, который запал ему в душу. Антон сел за рабочий стол и начал делать эскизы для проекта, воскрешая в памяти каждый взгляд голубых глаз, каждую такую редкую, но восхитительно красивую улыбку, решив посвятить этому ангелу свое творение, в которое он вложил всю свою душу.***
В понедельник Антон немного опаздывал и прибежал в офис в совершенно растрепанном виде. Арсений деликатно указал ему на неправильно застегнутую рубашку и помог поправить волосы. За этим вежливым жестом ничего не стояло, как был убежден Антон, но его едва не размазало от нежных прикосновений к голове, мягких поглаживаний и невероятно больших голубых глаз рядом. Антон потерялся в этих ощущениях. «И вот опять мой ангел помогает мне», — единственная внятная мысль, которая осталась в голове у Антона. Ему бы хотелось раствориться в этом мгновении, чтобы Арсений был рядом, чтобы касался, чтобы это не заканчивалось никогда. Позже они вместе разбирали эскизы для проекта, которые успел набросать Антон за выходные, и Шастун, внутренне замирая, показал вариант проекта, который отражал его представление о главном дизайнере. Это было словно тайное признание в любви, облеченное в здание музея, и когда Арсений, откинув в сторону все остальные варианты проекта, выбрал его, выбрал душу Антона, внутри у Шастуна все пустилось в пляс. Он бесконтрольно улыбался, глядя на завороженный взор Арсения, уставившегося в листы проекта. Они пришли к согласию, выбрали общую концепцию, которая оказалась близка каждому из них, но для Антона все же значила чуточку больше. И с невероятным усилием воли Антон заставил себя вернуться к работе. Всю неделю они плодотворно работали, продвигаясь в создании концепции, создавая планы, обсуждая зонирование и размещение экспонатов. Антон, помня о том, что рассказал ему Позов об Арсении, старался со всей возможной чуткостью относиться к идеям Попова, спрашивая его мнение в каждом случае. Отвлекаясь от работы, они проводили и все свободное время вместе, смеясь над общими шутками или распивая свой любимый кофе. Им было легко вместе работать, они узнавали друг друга, каждый из них старался создать для другого комфорт, из которого никто из них не хотел выбираться. Но все же им приходилось контактировать с внешним миром и остальными коллегами. В четверг Арсения снова не было в офисе, и Антон, позвав к себе в кабинет Позова, начал выбирать подходящие варианты по каталогам материалов. Антон отметил для себя, что с Димой ему тоже хорошо работалось: обстановка была дружелюбной, они легко ладили и понимали друг друга, но это все равно было не то, что с Арсением. Проведя с Димой весь день, Антон к вечеру понял, что уже очень сильно соскучился по главному дизайнеру, которого не видел всего лишь сутки. Незадолго до конца рабочего дня, когда Позов уже убежал по своим делам, Шастун медленно собирался домой, все продолжая прокручивать в своей голове каждое воспоминание о Попове, невольно сравнивая его со своей второй половиной, о котором почти ничего не помнил. И Антон не понял, как же так сложилось, что Арсения он как будто бы знал больше и лучше, чем того, с кем был рядом каждую свою жизнь. Шастун все эти дни никак не мог разобраться в том, как он, божество Надежды, умудрился попасть в ситуацию, когда он — однолюб до мозга костей — полюбил двоих. Такого просто не могло быть. Но что он мог поделать, если его глупое сердце замирало при взгляде на этого ангела, его ангела? «Имеет ли божество право на ошибку, может ли он выбирать, кого ему любить?» — размышлял Шастун, чувствуя себя в безвыходном положении. Он всегда был уверен, что никто и никогда, кроме его божества, не вызвал бы у него романтических чувств, но тут появился такой человек, который смог их вызвать. Конечно, он называл этого человека ангелом, но от этого он не переставал быть человеком. «Он просто не может быть обыкновенным, потому что он такой один, уникальный, неповторимый…» — Антон мечтательно улыбнулся и встал со своего места, забрасывая собранный рюкзак на плечо и направляясь на выход из офиса. — «Завтра я снова его увижу и постараюсь пригласить его куда-нибудь вечером, чтобы хотя бы побыть с ним рядом подольше», — с этой мыслью он покинул офис.***
Пятница, как обычно, оказалась самым суматошным днем на неделе. Арсений вернулся в офис, но его постоянно отвлекали дизайнеры, да и Позов снова прописался в их кабинете, поэтому времени на то, чтобы побыть только вдвоем, у них не осталось. Но Антону было достаточно просто видеть Арсения, знать, что он рядом. Они успели обсудить все материалы, которые вчера просмотрели с Димой без Арсения, убедиться, что Попов полностью разделяет сделанный выбор, и продвинуться в подборе остальных элементов. Дима, сидевший в их кабинете со своими каталогами, только тихо радовался тому, насколько здоровыми могут быть отношения в коллективе, посмеиваясь над общими шуточками и глядя на то, как эти двое взаимодействуют и дополняют работу друг друга. Когда Позов предложил посмотреть вместе вечером матч, Антон решил ухватиться за эту возможность и позвать с ними Арсения: это не выглядело бы так подозрительно, как если бы он просто позвал одного Арсения в ресторан, но этому не суждено было сбыться. Попов легко отказался, сказав, что у него уже есть планы, и Антон в какой-то момент даже немного растерялся и, конечно, расстроился, потому что планы вечером в пятницу с очень большой вероятностью означают свидание. В конце рабочего дня Антон вместе с Димой ждали Макара на улице возле бизнес-центра. Антон курил, воспользовавшись свободной минуткой, а Дима ковырялся в телефоне, когда из дверей на улицу высыпали их коллеги-девчонки: Настя, Лёля, Катя и Оксана. Они остановились рядом, прощаясь с ребятами и расспрашивая про планы на выходные. — Ребят, а вы куда, по домам собираетесь? — спросила Катя, пожимая уже по привычке руку Антону, но обращаясь при этом к Диме. — Да мы вот сейчас в бар хотели, футбол смотреть, Макара только ждем, — сказал Дима, с улыбкой глядя на Катю. — О-о-о, ну а мы с девчонками собрались просто выпить в баре, — сказала Настя. — Может тогда сможем совместить? Девушки переглянулись, кивками спрашивая друг у друга, как им идея, и пришли к общему выводу, что идея отличная. — Да мы только рады будем! — обрадовался Антон. Из дверей как раз вышел Макар и присоединился к общей компании. — Мы в «Брюгге» собирались, вам как? — Бельгийское пиво? — уточнила Оксана, которая была офис-менеджером, и с которой Антон не так уж часто пока общался. — А фруктовое же есть? — Конечно, — подключился к разговору Макар. — Для вас, леди, все будет, поехали. Когда все согласились и докурили, они вызвали два такси и уехали в сторону бара.***
Матч оказался зрелищным, девчонки быстро вникли и поделились, кто за какую команду болеет, и очень эмоционально реагировали на голы. Атмосфера в баре стояла праздничная, вокруг были такие же фанаты, которые увлеченно следили за ходом игры и громко радовались забитым мячам. Антон, наученный горьким опытом последней пьянки в коллективе, потягивал единственный бокал пива весь вечер, не планируя напиваться. Когда матч закончился, Настя активно переписывалась с кем-то, Катя увлеченно общалась с Димой, а Оксана с Лёлей уже собирались по домам. Антон решил побыть джентльменом: вызвал девушкам такси до дома и вышел проводить их до машины, ну и покурить заодно. Они стояли рядом с входом, обсуждая прошедший матч, как рядом с Антоном неожиданно возник Матвиенко. — О, а вы что, все вместе тут были? — спросил Сережа, поднимая в удивлении брови. — Ага, смотрели матч Барсы против Реала, — ответил, улыбаясь, Антон. — Неожиданно, конечно, — Матвиенко потер рукой щетинистый подбородок. — Я почему-то подумал, что девочки на девичник пойдут, а не футбол смотреть, — он усмехнулся. — Я очень предвзят? — Да нет, мы в последний момент решили к ребятам присоединиться, — ответила Оксана. Через мгновение рядом с ними затормозило такси, и Антон помог девушкам усесться внутри. Когда машина отъехала, он обернулся к Сереже: — Настя еще внутри, — сказал он с улыбкой. — Тебя ждет. — Да, спасибо, — откликнулся Матвиенко. — А вообще я хотел тебя лично поблагодарить, — брови Антона удивленно взлетели вверх. — За то, что помог Насте набраться смелости и все рассказать. Она мне сказала, что ты ее поддержал, — Сережа серьезно заглянул в глаза Антону и протянул руку. — Спасибо тебе. — Да, пожалуйста, — слегка растерянно ответил Антон, пожимая протянутую ему руку. Сережа посмотрел на него еще раз внимательно, о чем-то раздумывая. — Я был в клубе с Арсом, и он похоже решил сегодня напиться, — медленно проговорил Сережа. — Я предлагал ему остаться присмотреть за ним, но мне нужно было забрать Настю, и он прогнал меня. Если у тебя нет сегодня планов, можешь позвонить ему, чтобы убедиться, что все с ним нормально, и он добрался до дома? Просто, помня историю с тобой на прошлой неделе, я все больше сомневаюсь, что стоило оставлять его одного, понимаешь? Антон сухо сглотнул: «Так вот что значит за планы были у него на вечер», — но вслух произнес: — Конечно, в каком он клубе? — В «Бусинке», — Антон с подозрением взглянул на Сережу. «Бусинка» была известным местом, где собирались люди разных ориентаций и искали себе пару на вечер или ночь. Даже Антон, которого несколько лет не было в Москве, знал об этом месте. — Только позвони заранее, а то может он уже куда-то уехал, — бросил Сережа вдогонку Шастуну, который уже поспешил к метро. Антон на ходу достал телефон и позвонил Арсению в вотсапе. Гудки сменялись один на другой, но никто не брал трубку. — Блять! — Антон остановился около входа на станцию метро, набирая Арсения теперь просто по мобильной сети. Снова долгие гудки, которые наконец сменились тихим: «Да» — Арсений! Ты где? Ты в порядке? — зачастил Антон с вопросами. — Шаст? Это ты? — послышался из трубки удивленный голос. — Да, я. Сережа сказал, что ты пьяный один остался в клубе. Скажи, где ты, и я приеду. — Я в порядке, — ответил невпопад Арсений. Потом, немного подумав, добавил. — Я возле отеля, который мы строим. — Понял, сейчас приеду. Ты же дождешься меня? — спросил Антон, уже забегая в метро и строя в голове кратчайший маршрут до точки назначения. — Да. Через 15 минут Антон выбежал из метро и направился к строящемуся отелю. Возле входа он различил фигуру Арсения, который стоял, раскачиваясь из стороны в сторону. Антон подошел к нему ближе и разглядел немного пьяную счастливую улыбку на его лице. Арсений увидел его и заулыбался еще больше. Когда Антон остановился напротив него, Попов развел руки в стороны, словно приглашая в свои объятия, и Антон тут же подался вперед, падая в них, бережно обнимая своего ангела. Воспоминание о том, как он сам обнял Арсения тогда, в его квартире, снова встало перед глазами. Ему было хорошо, уютно в этих объятиях, и Антон снова, как и тогда, погладил его по спине в районе лопаток, вдыхая знакомый запах. И вдруг на Антона снизошло еще одно воспоминание из прошлой жизни, еще одна маленькая деталь всплыла в его сознании. У божества Справедливости всегда были крылья.