Топливо для писателя

Утром к нему приходит Яким и по счастливой улыбке всё понимает. Тяжело вздыхает и качает головой. -молчи Яким, молчи. -как скажете, барин. Спустившись на завтрак, Гоголь подходит к столу, где сидит Гуро. -доброе утро Яков Петрович — в голос самопроизвольно проскальзывают придыхательные нотки. Гоголь смотрит на него, как на бога. -доброе утро, Николай Васильевич — Гуро же реагирует спокойно. Будто ничего между ними не произошло. Будто не он вчера шепотом опалял кожу. Будто не он трахал его так, что о сих пор ощущается некоторый дискомфорт. Будто не он, поцеловал его и остальной мир просто перестал существовать. -я позволил себе заказать Вам завтрак. Он говорит это совершенно будничным тоном, не отрываясь от утренней газеты. В подтверждении его слов, перед писателем тут же появляется тарелка с яичницей. Гоголь не спорит и послушно жуёт, лишь изредка поднимая взгляд на следователя. По пути в участок, они проходят мимо обособленного спуска к реке. -Яков Петрович, давайте спустимся к реке! - Гоголь умоляюще смотрит на следователя. Тот сворачивает, ничего не отвечая. На берегу, Николай Васильевич собирается с мыслями, которые тут же разлетаются в разные стороны, стоило ему только заглянуть собеседнику в глаза. -я...мы...неужели это ничего для Вас не значит?! Гуро тяжело вздыхает. -а чего Вы собственно от меня хотите? Чтобы я с Вами обжимался, как какая нибудь девица, по углам и сеновалам? Гоголь мотает головой. -нет… -или, быть может, пройтись с Вами за руку по главной улице деревни? -неет Гоголь выдыхает чуть увереннее и подходит ближе. -тогда зачем мы здесь? Он крепко обнимает Гуро, утыкаясь носом в плечо. -значит всё-таки углы и сеновалы. Он говорит это тихо, в самое ухо. От чего мурашки тут же побежали по всему телу. А когда обнимает свободной, от трости, рукой, ощущение комфорта накрывает с головой. Гуро не торопит и терпеливо дожидается, когда Николай сам от него отлипнет. -можем идти? -да. Простите. В участке выяснилось, что вчера Гуро ездил за несколькими мешками соли. Почему сам. С кем пришлось договориться за такое количество и где собственно сама соль. Это те вопросы, которые Гуро просто проигнорировал и отправил всех возводить защитный круг из крестов. Чем он собирался заниматься сам, тоже осталось неизвестным. Тем не менее, когда солнце уже клонилось к закату и все, уставшие, собирались разъезжаться по домам, к ним подъехал мужик на телеге, скинул мешки с солью на обочину и уехал, не сказав ни слова. Они все между собой переругались. За эти мешки, за то, что не знают, что делают и, что вообще они работают, а Гуро непонятно где пропадает. Виноватым оказался Гоголь. Потому что молчал. Пока они спорили, не заметили, как к ним по дороге подошёл следователь. -ну что, как продвигается работа? Тут же воцарилась гробовая тишина. -из соли нужно отсыпать круг. Тонкий, но без разрывов. Следующие пару часов они аккуратно ссыпали соль вокруг поместья. Гуро ходил следом и контролировал результат. Как стемнело, он отпустил всех и они с Гоголем остались на опушке вдвоём. Николай Васильевич в нерешительности топчется рядом и не знает как начать разговор. -ну что, Николаш, видений не было? Гоголь покачал головой, а улыбка самопроизвольно начала расползаться. -не было -а жаль. Было бы удобно, заранее знать где именно что-то может пойти не так, чтобы вовремя изменить стратегию. -да…было бы удобно. Только они никогда не показывают нормально. Всегда загадками. Яков Петрович повёл его прогулочным шагом обратно в деревню. Николай захлёбывался от восторга эмоциональной близости и старался рассказать ему как можно больше, пока была такая возможность. Уже на месте, Гуро прошёл в дом через кухню, зачем-то прихватив с собой масло. И спокойным уверенным шагом зашёл в комнату к Гоголю, как к себе. Николай осторожно помог ему снять пальто, дурманясь от родного запаха. Он очень боялся, что Гуро заметит, что комната не его и уйдёт. Но вопреки опасениям, он заваливается на кровать прямо в сапогах. Гоголь в удивлении на него смотрит. -что это Вы на меня так смотрите? Не Вы ли сегодня весь день пожирали меня глазами? Тон лёгкий, ироничный. Гуро откровенно издевается. Щёки тут же обдаёт жаром стыда. И Николай Васильевич виновато опускает голову. -я...простите. -сюда иди. По резко изменившемуся тону, Гоголь тут же понимает, что игры кончились. Он искренне надеется, что Гуро не догадывается, каким именно весом оттягивают низ живота его приказы. Он бы ни за что не признался в этом даже себе. Николай послушно подходит. Ему в пах упирается чужая нога. Но он даже не дергается. Знает, что не сделает больно. Доверяет. Осторожно расстёгивает молнию и помогает снять сначала один сапог, а затем и второй. Скидывает сюртук на пол и залезает на кровать рядом. -можно я Вас поцелую? Гуро коротко кивает, кладёт ладонь ему на щёку притягивает ближе. Поцелуй вышел коротким. Николай протестно стонет, но Гуро его тут же подминает под себя. Удерживая ему руки над головой, шепчет в губы: -что Николаша, мало? Ещё хочется? Николай вскидывается, пытаясь дотянуться, но не тут то было. Гуро дразнит, но не даётся. -да, да! Хочу ещё. Поцелуй. Пожалуйста, поцелуй! Его рот тут же накрывают чужие губы. Язык плавно проскальзывает глубже, даря невероятную ласку. Но это, всё равно, что тушить пожар бензином. Чем больше получаешь, тем больше хочется. Гуро гладит его по телу и сжимает член через ткань брюк. Надобности убеждаться в том, что у Гоголя стоит нет никакой. Он ещё когда упирался ему сапогом в пах, это почувствовал. Но ему хочется трогать своего мальчика и он трогает. Николай вскидывает бёдра к руке и тихо всхлипывает от желания. В этот раз от него не требуют слов. Расстегнув ему брюки, Гуро тут же обхватывает член рукой. А пальцы у него холодные. Холодные! Николай задыхается от восторга. Он знает об этом человеке кое-что, что не доступно большинству людей. А он знает! Сердце делает сальто и он неожиданно, даже для себя, кончает. Гуро вовремя убирает руку, ложиться рядом, подперев голову, смотрит на Николая и ждёт, когда мальчишка осознает произошедшее. Гоголь жутко пугается, краснеет и мямлит что-то невразумительное. Гуро давится от смеха, но когда он попытался уйти, перекидывает руку поперёк туловища, удерживая на месте. -лежать! Если ты думаешь, что на этом всё, то ты глубоко заблуждаешься. -а, да… Николай тянется к паху любовника, но тот останавливает, повторяя тише и мягче: -я же сказал, лежать. Ты за сегодня перевозбудился. Бывает. Ничего страшного. -но как же...дальше? Гуро роняет голову на подушки, делает вдох и снова поднимается. -знаешь, терпение — не моя добродетель. Он опускает палец на головку, неспешно ведёт им по кругу и вниз по стволу, следя взглядом. Также за этим следит Гоголь, поддрагивая от ощущений. -видишь, он всё ещё стоит. Ты кончил физически потому, что был переполнен. Но. Морально ты даже не был к этому готов. Поэтому сейчас, можно продолжить и ты получишь удовольствие ещё раз. Или нет и тогда он со временем опадёт сам. Но выбора у тебя нет. Потому, что я тебя не отпускаю. Гуро убирает палец и смотрит в глаза. -так понятно? Николай кивает, тихо улыбаясь. -я не буду постоянно тебе всё объяснять. Просто делай так, как я говорю. Всегда. Хорошо? Он кивает ещё раз и счастливо тянется за поцелуем. Гуро вжимает его поцелуем в матрас, а Гоголь выдёргивает рубашку из его брюк и касается ладонями кожи, стараясь быть как можно ближе. Яков Петрович мягко разрывает поцелуй, отстраняясь. Проводит ладонью по щеке, шее и груди вниз. Выпрямляется и останавливает ладонь в районе пупка. А затем, не разрывая зрительного контакта, неспешно расстёгивает рубашку. Пуговица за пуговицей. Николай опять забывает как дышать. И лишь только когда рубашка коснулась пола, он со всхлипом хватанул воздуха. Гуро ухмыляется, довольный результатом и рывком стягивает с Гоголя брюки вместе со штанами. Николай поддрагивает от предвкушения. Скидывает рубашку и открыто раскидывается перед ним. Яков Петрович же намеренно медленно скользит по телу жарким взглядом. Гоголь уже от этого готов стонать, но когда кожи касаются прохладные пальцы, то его будто прошибает молния. Яков Петрович, целует его в солнечное сплетение, обвивает рукой вокруг талии и второй рукой оглаживает его бедро. Николай растворяется в ощущениях. Ему кажется будто любовник касается везде и сразу. Он не заметил, когда пальцы стали более скользкими и оказались внутри. Гуро ласкает и растягивает его, задумчиво разглядывая. «Наивный доверчивый мальчик. Влюблённый по самые уши.» Тяжело вздохнув, Гуро вытаскивает пальцы. Гоголь хныкнул, нуждаясь в заполненности. Приставив головку ко входу, Гуро медлит пару секунд, непроизвольно произнося в слух то, что вертится в голове. -я правда очень надеюсь, что ты переживёшь завтрашнюю ночь Николай хотел бы спросить, что это значит и почему Гуро так об этом переживает, но тот плавно, но глубоко входит и мысли напрочь разлетаются из головы. Яков Петрович имеет его столь нежно, ласки так своевременны, а поцелуи столь желанны, что Николай растворяется в его руках. Оргазм тёплыми волнами накатывает на уплывающее сознание. Мягкие объятия, дарящие прохладу и спокойствие сознания, страхуют, и, он, прежде чем окончательно поддаться течению, поворачивает голову, целует кончики пальцев и шепчет: -люблю тебя Он не знает, когда Гуро ушёл и остался ли с ним на ночь. Вряд ли, но очень бы хотелось. Просыпается он сильно за полдень. -Яким! Ты почему не разбудил меня?! -так это...барин… - Яким виновато опускает взгляд — господин Гуро не велел. Гоголь давится воздухом и улыбка непроизвольно растекается по его лицу. -ладно. Неси воду. Яким начинает хлопотать вокруг него и снедаемый любопытством спрашивает: -барин, а как оно? -Яким… -не, ну как с дивчинами, я знаю, а такого не знаю -Яким. -ну Вам хотя бы ним хорошо? Не обижает? А то помните, как в том особняке? Что видели-то… может и он такой же? Я бы не удивился. -Яким! Крымские татары. Хватит. Яким замолкает и обиженно сопит. Николай Васильевич, после того, как заканчивает умываться, вешает полотенце Якиму через плечо, глубоко вдыхает и уверенно произносит: -он самый лучший. Выйдя прогуляться, Гоголь сразу же пошёл на мельницу к Оксане. «Куда запропастилась? То проходу не давала, а тут не приходит совсем. Странно это.» Но и на зов, мавка не явилась. Вспомнив, последний раз, когда они поссорились, Николай полез в воду. «Нужно её предупредить о плане. Помощь лишней не будет.» Однако ничего не произошло. Не явилась ни Оксана, ни её русалки. Никого. Он просто искупался в октябре месяце. Ну вот такой он странный. Он упрямо тряхнул головой. «Почему нет видений? Они же сыпались как из рога изобилия, половину времени.» Одевшись, Николай вернулся в комнату. А через четверть часа, услышал, как хлопнула дверь в комнату у Гуро. Он тут же бежит следом и только переступив порог, в нерешительности замирает, не зная, как себя вести. Гуро окидывает его взглядом и чуть хмуриться. -Николаш, всё в порядке? Эта форма обращения. Разрешение. Николай срывается с места и кидается в объятия любовника, утопая в них. Сейчас, он как никогда понимает мавку. Любимого хочется касаться постоянно. Он прижимается губами к щеке, втягивая носом родной аромат. Кожа у Гуро прохладная, с улицы. Не так как ночью, холодятся пальцы, но всё равно восхитительно. Собрав остатки воли, он отстраняется. -я сегодня ходил на мельницу. Искал Оксану. Она не отзывается. Гуро вздыхает. -да, я знаю, это глупо. Но она бы просто так не стала прятаться. С ней что-то случилось. -ты предлагаешь поискать призрака? Николай опускает голову и молчит. Гуро закатывает глаза. Кладёт ладони ему на щеки, заставляя поднять голову. -Поищем мы твою Оксану. Но после того, как схватим всадника. Хорошо? -но как же она нам тогда поможет, в его поимке? Нужно сейчас. Гоголя ведёт. Щеки приятно покалывает от ощущения прикосновений и разносится радостными фейерверками с током крови по всему телу. Взгляд то и дело сползает на губы, а паузы между словами становятся всё длиннее. -подожди. Ты что, хотел взять её с собой? - Гуро хмуриться и отпускает его. -ну да. Николай тормозит. Он вроде бы улавливает переменившееся настроение любовника, но не понимает почему. Гуро отходит ближе к кровати. -а зачем мы по твоему вчера весь день готовились и возводили круг? -ну...всадника ловить. -не ловить, а не выпустить. Когда круг будет замкнут, ничто из потустороннего не сможет в него войти и выйти. Мы будем заперты с ним там внутри. -ну возьмём её до того, как закроем круг. Гуро присаживается на край кровати и наклонив голову смотрит на Гоголя. -ты наверное её сильно не любишь? Да и остальными причастными готов пожертвовать, да? Гоголь непонимающе на него смотрит. -любая нечисть чует своих за версту. Поэтому о нашем прибытии всадник будет знать раньше, чем мы успеем замкнуть круг. Николай вздыхает и отворачивается к окну. -мы просто едем в гости на праздник к Данишевским. Сюрприз - это не подозрительно. И нам не снесут голову раньше, чем мы успеем достать оружие. Подумайте об этом, Николай Васильевич. Гоголь сжимается как от удара. Гуро хорошо владеет словами и интонациями. Хочется что-нибудь ответить. Возразить. Но сказать совершенно не чего. И сжав кулаки от обиды, он разворачивается просто уходит.