A Drunken Plea & An Eavesdropper

Рейнира бродила по коридорам в одиночестве. Ком печали, застрявший в горле, никак не мог вырваться наружу, поселившись там на постоянной основе с прошлой ночи. Она пыталась, правда пыталась найти утешение в своем рыцаре, но вместо этого легла с ним в постель, когда чувства внутри оказались слишком сильны. Это принесло ей временное облегчение, и этого было достаточно, чтобы уснуть — пусть не спокойно, но это был хоть какой-то отдых. Рейнира могла бы отправиться в сад: место, где она обычно уединялась, под сенью своего любимого дерева. Идея была настолько заманчивой, что казалась судьбоносной. Возможно, именно поэтому девушка ее и избегала. Если судьба хотела, чтобы Рейнира страдала, она не станет играть по ее правилам. После этого решения встал вопрос о том, куда еще можно пойти. Где еще можно почувствовать себя комфортно? Рейнира подняла руку и нащупала свое ожерелье. То самое, которое она носила каждый день. Несмотря на боль в сердце, она снова надела его, чувствуя его звенья и их тяжесть на шее. Была ли это привычка? Тоска, которую она все еще испытывала? Что бы это ни было, проклятая вещица так и осталась при ней, несмотря на то, что обжигала прикосновениями. Горько-сладкие воспоминания о том, как много лет назад девушка стояла в тронном зале и чувствовала, как Он надевал на нее это ожерелье, словно непреднамеренную метку собственности. Оглядываясь назад, все это виделось ей именно так. Она хотела быть его, а он — ее. Думать об этом было больно, словно сыпать соль на свежую рану. И все же, это было единственным, чего Рейнира так хотела. Она хотела разобраться в нем, понять его цели, какой бы импульсивной ни была эта идея. Потерявшись в мыслях, девушка не заметила, как подошла прямо к дверям тронного зала. Она скользнула внутрь, настолько тихо, насколько это было возможно. От каждого дверного скрипа Рейнира тихо шипела, надеясь, что створки все-таки будут с ней сотрудничать. Внутри она оказалась совершенно одна. Над ней возвышались лишь стены, такие же холодные и бесчувственные. Они бы казались довольно устрашающими, если бы девушка не выросла среди них. В комнате, где покоилась вся власть королевства. Трон из мечей павших врагов. Величайший в Вестеросе… и вот она здесь, больной любовью ребенок с ноющим сердцем, которому на все это было наплевать. Возможно, ей следовало бы закалить свое сердце и стать подобной мечам трона, который она однажды унаследует. Тогда ничто больше не сможет причинить ей такую боль. Именно эти мысли преследовали ее, пока стук ее туфель отражался от каменного пола. Они вихрем кружились в голове, пока Рейнира замерла в самом центре зала. Утренний свет угасал, оставляя ее в тусклой и блеклой темноте. В мыслях девушка видела Его там, сидящим на ее троне. Как она была тогда счастлива. Такое некогда сладкое воспоминание теперь стало горчить. Рейнира сжала драгоценный камень ожерелья, чувствуя, как он впился ей в кожу, и лишь спустя мгновение тяжело вздохнула. Затем, успокоившись, она потянулась к застежке, чтобы снять дурное воспоминание о прошлом. Внезапный металлический лязг нарушил ее уединение. Быстро сообразив, Рейнира спряталась за одной из колонн. В отличие от нее, тому, кто входил, было плевать, слышат ли его. Двери широко распахнулись и остались таковыми, а по залу эхом разнеслись многочисленные шаги. Судя по звуку, двое, скорее всего, остались у двери, а третий прошел дальше внутрь. Затем послышался звук открываемой и закрываемой боковой двери. Скрип, а затем тишина. Внезапное волнение в воздухе улеглось и стало прежним. Тишина не позволяла ей пошевелиться. Колонна поддерживала ее, а испуганное сердце не давало сдвинуться с места. Резкая вспышка боли ударила в затылок, когда она с силой приложилась спиной о камень. Рейнира вздрогнула, снова схватившись за ожерелье. Она зажмурилась и вздохнула. Оставаться здесь не было смысла, если теперь тут появились нежелательные для нее зрители. Не было смысла. Никакого. Но Рейнира сжала губы, не в силах пошевелиться. Не было смысла здесь, равно как и нигде более. Проклятое жжение в глазах вернулось. В уголках выступили слезы, взгляд снова заблестел. Теперь смысл появился: прятаться. Она и так стала предметом сплетен, а слезы только подлили бы масла в огонь. Она без колебаний осталась на месте, вытирая глаза рукавом. Новых шагов слышно не было, поэтому она выглянула из-за колонны. Людей было трое? Четверо? Судя по металлическому лязгу, это были стражники. Один из них, похоже, пострадал. Глухой удар заставил ее вздрогнуть. Она предположила, что причиной звука был тот, кто стонал, но почему? Он был ранен? Зачем было вести его в тронный зал? И зачем… оставлять его там? Ее озадачил звук доспехов, исчезнувший в коридоре, пока одинокий мужчина остался лежать на полу. В зал вошел кто-то еще. Это был все тот же человек, или кто-то другой? И когда подглядывание стало таким рискованным? — Моя дочь. Отец. Рейнира вздрогнула, услышав знакомый голос, но при упоминании себя навострила уши. Она повернула голову в сторону голосов, как будто это могло помочь. Второй человек не отвечал, и девушка начала догадываться, кто это мог быть. — Даже не станешь отрицать? — продолжил Визерис, его шаги эхом разносились по залу. — Понять бы мне обвинение, прежде чем попытаться опровергнуть его. Рейнира затаила дыхание, услышав ответ Деймона. Ее догадка была верна, но подтверждение вызвало в груди самые разные чувства. Она гадала, было ли у него сильное похмелье или он все еще немного пьян. — Ты осквернил ее. Ей не нужно было видеть, чтобы понять, что отец пнул Деймона. Это вызывало у нее странное чувство недовольства и удовлетворения одновременно. Рейнира прикрыла рот рукой, услышав, насколько сильным был удар. — Все еще молчишь. — К чему слова, брат. Будучи в возрасте Рейниры мы не пропускали ни одного борделя на Шелковой улице. — Мы были молодыми мужчинами. Она же девочка. Твоя племянница! — Рейнира уже взрослая. Лучше первый опыт со мной, нежели с каким-то кобелем. — Ах ты мерзкий… Рейнира прислушивалась к шороху их движений, гадая, что именно делал ее отец в гневе. Их разговор был весьма интригующим. Она не могла не согласиться с Деймоном, если б только он действительно стал ее первым опытом, а не бросил полураздетую в одиночестве. Она пыталась понять его мотив, его доводы. Искала объяснение боли в груди. — Ты ее погубил. Какой лорд возьмет ее в жены после такого? — Плевать, что подумают лорды. Ты — дракон. Твое слово — истина и закон. — Я всю жизнь защищаю тебя, но твое сердце чернее, чем я думал. Я должен лишить ее права наследования, как лишил тебя, и дело с концом. Его слова ранили ее в самое сердце, ведь сказанное в гневе — всегда самое болезненное. Она нахмурилась и сжала руки в кулаки. Контроль над эмоциями помог ей сохранить самообладание, ведь в противном случае она лично могла бы прервать и поколотить Визериса. Было бы просто чудесно наказать их обоих сразу, но по совершенно разным причинам. — Выдай ее за меня. Что? У девушки отвисла челюсть. Тишина, заполнившая комнату, дала ей возможность переварить сказанное Деймоном. — Я отдал тебе корону, ты сказал, что я могу иметь, что захочу. Я хочу Рейниру. Я возьму ее как есть и женюсь по традиции дома. Она снова осторожно коснулась своего ожерелья, потирая драгоценный камень. Его слова повторялись в ее голове. Усмешка Визериса едва привлекла ее внимание. — Ты уже женат. — Эйгону Завоевателю женитьба не помешала взять вторую жену. Рейнира вспомнила, что он уже второй раз за последнее время упоминает об этом. Ее мысли прервал звук выхватываемого ножа и еще один шорох. Она резко выпрямилась, осознав, как обострилась ситуация. — Ты не завоеватель. Ты чума, посланная уничтожить меня. Поддавшись порыву, Рейнира вышла из-за колонны и встретилась взглядом с Деймоном. Мужчина выглядел ужасно, что вполне оправдывало его стоны. Он уставился на девушку с открытым ртом, похожий на дохлую рыбу, но глаза его посветлели, и казалось, будто он и не покидал ее в ту ночь. Молчание и пристальный взгляд мужчины, должно быть, привлекли внимание ее отца. Он напрягся, прежде чем проследить за взглядом брата, и на него снизошло осознание. — Рейнира… — Обручи нас, — сорвалось с ее губ. Визерис невесело усмехнулся, перебирая в уме источники всех своих бед, пока не остановился на Деймоне. Он улыбнулся, словно услышав шутку, хотя его глаза были переполнены яростью. — Ты спланировал это? — Ты говоришь так, словно хочешь выбросить меня как испорченную собственность, — вмешалась девушка. — Ты сказал, что я могу выбирать. Я выбираю его. Визерис оглянулся на нее, прежде чем отпустить Деймона и встать. Маска веселья исчезла, сменившись призывом к здравому смыслу. — В пределах разумного, Рейнира! — он жестом указал на Деймона, который все так же жалобно лежал на полу. — Он не был кандидатом. Все, чего он хочет, это погубить тебя и занять трон. Девушка молчала, оценивая состояние своего дяди. Ее шаги отдавались эхом, когда она подошла к его телу и опустилась на колени, чтобы тихо с ним поговорить. — Говори честно. Все это — тщательно продуманная схема, чтобы заполучить трон? — ей было больно спрашивать об этом, потому что вероятность того, что это правда, была довольно велика. — Или ты искренне хочешь жениться на мне? Деймон молчал, пристально вглядываясь в ее лицо. В свете утренних лучей она выглядела словно ангел на картине. — Ты просто прекрасна… Ее глаза снова заслезились, она восприняла его увиливание как чувство вины. — Почему ты бросил меня? — Оставь его, Рейнира, — вмешался Визерис, — я отправлю его обратно в Долину. Но никто не обратил на него внимания, они пристально смотрели лишь друг на друга. — Я сомневаюсь, что ты поверишь моему ответу. — Скажи мне, — Рейнира напряглась. — Или я больше никогда не пожелаю увидеть тебя. Деймон улыбнулся, вздохнув. — Ты причиняешь мне боль таким ультиматумом, — он протянул руку, чтобы коснуться кончиков ее волос. — Если бы у меня был выбор между тобой и троном… я бы вилял хвостом у твоих ног. — Как ты можешь доверять ему, Рейнира? — боль в голосе Визериса подчеркивала его слова. — Почему ты ушел? — она выделила каждое слово, наклонившись к нему, словно заставляя ребенка сосредоточиться. — Ты заслужила достойную ночь, — Деймон отвел взгляд, сочтя каменную кладку под ними более привлекательной. Рейнира поджала губы, чувствуя, что этого было недостаточно, но и лжи в его словах она не почувствовала. В его ускользающем взгляде она обнаружила лишь чувство вины. Девушка перевела взгляд на отца, который, казалось, размышлял над последствиями сказанного, и снова встала во весь рост. — Как ты думаешь, он похож на обманщика? Для меня — нет. В отличие от других мужчин при дворе. — Нет, — сдался Визерис. — Он похож на идиота с похмельем. — И что тогда ты будешь делать? — Думать, — он кивнул сам себе, прежде чем посмотреть в глаза Рейнире. — Это действительно то, чего ты хочешь? — Да. — Тогда скажи мне, — прохрипел он, — почему бы мне не выдать тебя замуж за другого… чтобы исправить последствия твоих опрометчивых действий? — Если ты женился по любви, — начал Деймон, все еще лежа на полу, — зачем отказывать своей дочери в том же? Неужели ты так жесток, брат? — Замолкни. — Он верно говорит, — бросила вызов Рейнира, вздернув бровь. Визерис отступил, отвернулся и вышел из залы. — Вы оба станете моей погибелью… — стража осталась на своем посту, даже когда Визерис скрылся за углом. — Я тоже должна пнуть тебя, — она обернулась к Деймону. В ней закипал гнев. — По-твоему, я недостаточно жалок? — После того, как бросил меня полуголой в борделе? — …будь нежнее. Она ухмыльнулась, честно раздумывая над этим, но потом передумала, постукивая по нему ногой. — Я не хочу, чтобы тебя стошнило. Он застонал, переворачиваясь. — Довольно разумно. — Найди меня, как придешь в себя, дядя, — Рейнира направилась вслед за отцом. — Посмотрим, простила ли я тебя или нет. Деймон в тишине закрыл глаза, сосредоточившись на преодолении головной боли. Только когда его разум прояснится, он сможет полностью осмыслить произошедшее.