impossible

Полотно беговой дорожки горит под ногами, и мне кажется, что очередной рывок поднимет меня в воздух ─ так я стараюсь убежать от себя. От него? От боли, которую он пробудил. Я думал, что мы с болью заключили пакт о ненападении. Он змеей проник мне в сердце и свернулся клубочком на его каменном дне, жаля лишь изредка. Я позволил ему это, потому что хотел, чтобы о Тэхёне напоминала хотя бы надсадная боль, которая застряла под татуировкой с его именем. Мой котёнок вернулся, и я вижу его каждый день. И это самый изощренный вид садомазохистского удовольствия. Больно видеть такого родного и привычного Тэхёна и не иметь возможности его коснуться. Теперь-то я понимаю, каково ему было, когда я принимался за воспитание провинившейся «собственности» и игнорировал его, пока мой трепетный мальчик сам не начинал умолять о другом наказании. Иногда, очень редко, он забывает, что мы смертельные враги, и улыбается мне как прежде. Сам, наверное, этого не осознает, но в такие минуты я чувствую себя прощенным, хоть и понимаю, что прощения уж точно не заслужил. Хосок уже даже не ходит по дорожке. Стоит, облокотившись на тренажер, и попивает воду из бутылки. ─ Что-то в последнее время ты особо рьяно «насилуешь» тренажер, Гук! ─ замечает он. ─ Все нормально? ─ Все зашибись, ─ бормочу я сквозь стиснутые зубы и делаю очередной рывок. Он хорошо меня знает. Если меня клинит на спорте, и я начинаю общаться односложными фразами, то в голове опять что-то стряхнулось и жди неприятностей. Мой деловой партнер прав. Я готов сорваться. Бросить все и взяться за старое. В такие моменты остро осознаю, что скучаю по своей старой работе. Она позволяла мне буйствовать, развернувшись во всю мощь, которая кипит внутри и не дает покоя. При той «занятости» весь мой адреналин и дурь в голове шли в нужное русло. Тэхён, кстати, так и не догадался, кем я тогда работал. Слишком уж он хороший и правильный мальчик, чтоб даже подумать о таком. Почему я отошел от дел, если так любил то, что делал и при этом купался в бабле? Все просто! Мне захотелось прекратить существование себя прежнего. Сначала я просто хотел разобраться с телом, но Хосок вовремя подоспел. Тогда я решил, что переформатирую собственную личность: стану скучным и обычным, уморив внутреннего зверя, которого взрастил на доминировании и вседозволенности. Я стал типичным бизнесменом и затаился, уйдя в себя, лишь изредка позволяя себе «вернуться к корням». Никаких привязанностей. Только одноразовые сессии, чтобы плоть получила свое, пока разум мечется в костяной коробке, а чувства затравленно скулят на задворках души. Позволяю себе сдаться и вырубаю дорожку. Трясусь, обливаясь потом, и пытаюсь вновь договориться с собой. Нужно затаиться, Чонгук. Нужно по-другому. Тэхён не хочет, чтоб ты его трогал, и ты будешь держать руки при себе. И даже без стоп-слова. Но ты же знаешь, как манипулировать Тэхёном. Да мерзко, и ты обещал больше так не делать…Но. Если упустишь последний шанс, то останется только сдохнуть. Напомни ему, что было и покажи, что он теряет, и Тэхён сам потянется к тебе. Запрещаю себе думать о нас вместе. Иначе сорвусь. Тороплюсь в душ, чтобы встать под ледяную воду и смыть жар, рожденный воспоминаниями. ─ Как тебе новый референт? Вроде толковый в работе, ─ опять заводит Хосок душеспасительную беседу, от которых воротит. ─ Справляется, ─ бросаю я. Тэхён, и правда, справляется. Каждый день себя переламывает. И меня бесит, что он приближается ко мне через силу. Так бесит, что хочется сделать замечание. Жесткий выговор, который доведет его до слез. Хочу вывести его на эмоции, но держусь. Мой котёнок этого не заслужил. Его эмоции ─ мое топливо. Я изголодался по ним. Жаль, раньше не понимал, как Тэхён меня насыщает. Не понимал, что другой и сотой части не даст того, что давал он. ─ У вас уже было? ─ спрашивает он, ухмыльнувшись. ─ Что было? ─ бормочу я онемевшими от холодной воды губами. ─ Это самое. Такой ведь милашка и смотрит на тебя так сладострастно. У нас было это. По-всякому было. Секс во всех проявлениях. Чаще тематических, реже — самых простых и понятных. Тэхён позволял все и почти от всего ловил кайф. Но это было в прошлой жизни. ─ Нет, – продолжаю отмахиваться от него как от назойливой мухи. ─ Мне казалось, тебе такие нравятся. ─ Какие такие? ─ застываю как вкопанный и часто моргаю от льющейся в глаза воды. ─ Трепетные и нежные, значительно моложе. Тридцать ─ это не двадцать четыре, конечно, но выглядит он отменно, просто школьник. Я знаю, сколько лет моему мужу. Бывшему мужу. Я знаю о нем все. Все о его теле. Все о его душе. Я даже знаю, как он мыслит. Странно, что не смог удержать. Просто был упрям и самонадеян. Активно закрывал глаза на его нужды, гнул свою линию и хотел, чтоб все было как в начале отношений. А наше начало никак не могло длиться вечно. ─ Меня интересуют только его навыки референта, ─ отмахиваюсь я, оборачивая вокруг бедер полотенце. Строю из себя глыбу льда, а внутри плавлюсь как кусок сахара над абсентом. ─ Я думал, одним выстрелом решу две проблемы. Говорил же, что тебе нужен омега, а не тренажер. ─ У меня свидание вечером, ─ выдаю я, на ходу просушивая волосы полотенцем. ─ С Ким Тэхёном? ─ загорается он. ─ Нет, с Наилом, ─ уточняю без подробностей. ─ Вот это поворот! Наил славный, но я бы выбрал Ким Тэхёна. Презрительно фыркаю. Надеваю свежую, идеально накрахмаленную рубашку и черный костюм. Теперь у меня каждый день одно и то же. Таким Тэхён увидел меня впервые. Как бы мне хотелось, чтоб таким же он меня и запомнил. Защелкиваю те самые запонки, которые впервые застегнули его трепетные, доводящие до исступления пальчики, и тороплюсь к себе, игнорируя Хосока, который все возится с галстуком. Тэхён уже на рабочем месте. Стоит, держа в руках букет ромашек. Улыбаюсь и на ходу бросаю: ─ Доброе утро, Ким Тэхён. Не останавливаюсь, но шаг замедляю максимально. ─ Чонгук, ─ окрикивает меня по старой памяти, забыв про отчество и нашу офисную игру, в которой мы отыгрываем несвойственные нам и крайне лживые роли. ─ Да? Останавливаюсь и резко разворачиваюсь, провернувшись на пятках. От его взгляда пульс сначала взлетает до сотки, а потом и вовсе уходит в бешеный отрыв. ─ Это от тебя букет? ─ Да, ─ честно отвечаю я. ─ Тебе не нравится? ─ Нравится, ─ нехотя соглашается Тэхён, коснувшись носом прохладных лепестков. ─ Но ты не романтик, и я не понимаю зачем. ─ Мне так жаль, что ты запомнил эту чушь. И цветы ─ это же не домогательство, ─ продолжаю строить из себя пай-альфу. ─ Почему ромашки? ─ Это твои любимые цветы. ─ Откуда ты знаешь? Я никогда не говорил. Не говорил, чтоб не пойти против моей воли даже случайно. И даже по мелочам. ─ Я все о тебе знаю! Но если я тебя опять как-то задел, то можешь выбросить букет. ─ Спасибо, ─ говорит он и демонстративно ставит цветы в прозрачную вазу на своем столе. ─ Я просто хотел извиниться и дать понять, что больше не сделаю тебе больно. Ромашки ─ это белый флаг. Молчит. Сейчас расплачется, это точно. У него глаза в такие моменты, как у очень грустного мальчика из аниме. И они такие синие, что любое море сдохнет от зависти. И вновь я тону, увидев в них теплоту. Понемногу, по чуть-чуть я покорю эту вершину, превозмогая боль, стирая пальцы в кровь.

* * *

─ Я преклоняюсь перед вами Чонгук-сан! На последних переговорах я убедился, что у вас душа истинного самурая, ─ щебечет Наил, почтительно смотря в пол. Преклоняюсь. Для европейца это слово звучит слишком вычурно и унизительно. Для азиатки же сказать такое вполне естественно, так как это не рифмуется с экстремальным подчинением или чем-то оскорбительным. Ни один уважающий себя японец не будет с альфой, которому не станет поклоняться. Для него он ─ господин. Его авторитет непререкаем. Это жизнь. Не игра. Как жаль, что раньше я не понимал, что нужно именно жить, а не играть. ─ Ага, все бы гейши были мои, ─ улыбаюсь я и отпиваю немного из своего стакана, в котором уже растаял весь лед. И растопился он не от кипящих страстей. Морщусь. Теплый, разбавленный водой виски ─ отвратителен, а вот вечер вполне приятный, только есть проблема… Я ему не принадлежу. Это все картонная иллюзия. Паутина, которую я плету, чтоб вновь вернуть Тэхёна, а вместе с нем и забытое счастье, которое не ценил, когда владел им безоговорочно. Наил не смотрит на меня – не в его культуре глядеть альфе в глаза. Это признак неуважения. Небывалая дерзость. В Тэхёне я его взращивал и… давил. С одной стороны, я стал для него «родителем», который хотел, чтоб его обожаемый «ребенок» раскрылся, получил все лучшее: стал солнцем, которое сияет так ярко, что больно глазам. И в то же время я хотел, чтоб Тэхён мне полностью подчинялся. Он был моим всем. Котёнок Тэхён стал моим вином, хлебом, кровью, что бежит по венам. Его внезапная дерзость вставала поперек горла, делая моего котёнка не таким идеальным Сабом, какого я его видел. ─ Вы бы стали хорошим данной, ─ робко улыбается Наил. Его улыбка ─ подарок с ароматом цветущей сакуры. ─ Был бы я гейшей, мечтал бы о таком. ─ Почему? ─ спрашиваю с любопытством, крутя в пальцах потеплевший бокал. ─ Вы знаете, что такое честь, Чонгук-сан. А еще вы словно огромный дракон, с которым любой омега будет чувствовать себе защищенным. Интересная теория. Не уверен, что Тэхён чувствовал себя защищенным. Да и честен я с ним никогда не был. Моему котёнку со мной, прямо скажем, не повезло. Моим Сабам всегда было со мной комфортно и максимально кайфово, ведь я всегда заботился о них и никогда не перегибал палку. О Тэхёне я тоже заботился. Даже больше, чем о других. Но с ним что-то пошло не по плану. У меня снесло крышу, и я стал все чаще переходить грани разумного. Да и Тэхён первое время разгонял меня, как хороший гоночный болид, игнорируя стоп-слово и прочие правила, установленные для его же безопасности. В итоге чем больше он позволял, тем больше мне хотелось. Поминутно погладываю на часы и уже начинаю подсаживаться на измену. Ну где же ты? Ты же такой обязательный. Мы чувствуем друг друга. Телефон вибрирует на стойке, и я сам начинаю вибрировать ему в тон. Глубокий вздох ─ прыжок веры ─ тыкаю пальцем на зеленое поле. От этого «теста» многое зависит. ─ Да, ─ отвечаю беззаботно; вальяжно растекаюсь по барному стулу и даже кладу ладонь на колено Наила, словно Тэхён может видеть сквозь пространство. ─ Чонгук, привет, ─ Его взволнованный голос пробирает до мурашек. Обожаю эти чуть истеричные нотки. ─ Ты забыл подписать новый договор аренды. Всю неделю обещал и не подписал! Он ─ хороший референт. И правда, всю неделю бегал за мной с этим договором, а я все тянул время, чтоб позже использовать его как предлог. ─ Привет! Слушай, извини. Замотался совсем, ─ говорю бодрым, но немного разомлевшим голосом. ─ Я тут недалеко, в баре «Зеленая фея». Можешь занести? Я подмахну быстренько, и можешь ехать домой. А завтра возьми выходной в награду за все неудобства. ─ Хорошо, ─ бросает Тэхён, чуть подумав. ─ Я сейчас. На удивление быстро согласился. Сбрасываю вызов и вновь смотрю на часы. Будет здесь через десять минут. Гляжу на Наила и чувствую разочарование: красивый азиат, но естественный до скучности, словно поутру росой умылся и все. Мне всегда нравилась некая театральщина: чтоб не гейша, конечно, но что-то с закосом под героинь аниме или хентая. Но это было до Тэхёна. А на нем мне нравился макияж, который можно описать английским словом «messy». Как ни странно, все это только подчеркивало его невинность. Тэхён никогда ее не терял, как бы я ни старался забрать. Словно инопланетянин, что свалился с луны. В этом была его прелесть. В этом есть его прелесть. ─ Прости, ─ улыбаюсь я Наилу. ─ Рабочие моменты. Его лицо лишь на миг искажается тенью печали. Нельзя показывать эмоции, вот и сейчас Наил вновь послушан и благожелателен, хотя и понимает, что моими мыслями и сердцем владеет другой, а это свидание закончится максимум соитием на скорую руку. А после мы бы сделали вид, что ничего не было. Дверь бара приоткрывается ─ робко так. Я почти отработанным движением хватаю Наила за шею, притягиваю к себе и целую. Его губы теплые и сладкие, а в этом поцелуе нет ничего интимного. Он ничего для меня не значит. А для него, должно быть, событие. И для Тэхёна, который застыл на пороге, тоже. Его всегда выворачивало наизнанку от таких моих выходок. Тэхён ведь не раз смотрел, как меня целуют другие, и должен был счастливо улыбаться, потому что я так приказывал. И его целовали на моих глазах. Я сам этого хотел. И почти умирал, когда получал желаемое. Тэхён резко разворачивается и выбегает из бара, словно я не целовал кого-то, а ублажал прямо на стойке. ─ Наил, прости меня ради Будды, ─ бросаю я и бегу вслед за Тэхёном. Я не ожидал такой реакции. Думал, что мой «железный» мальчик сделает вид, что ничего не произошло и хладнокровно кинет мне в морду бумажки на подпись, но нет. Сердце у меня колотится в разы активнее, чем на беговой дорожке, обещая сокрушить ребра и пасть к его ногам. Очередной вьетнамский флешбэк ─ такое уже было годы назад. Он расстроен и едва семенит по дороге. С чего вдруг такой красивый наряд на нем? Так растаял от букета? Тэхён же знает, что я на такое ведусь. Гарпунит намеренно? ─ Подожди, ─ кричу я, разрезая вечернюю тишину. Резко останавливается, будто мой голос нажал какую-то кнопку или прожал болевую точку. Разворачивается. Плачет, прикрыв рот ладонью и размазывая по щекам слезы. Молчит и только смотрит на меня ненавидящим взглядом. С чего вдруг такая реакция? Я же не трогал его, как Тэхён и хотел. Или все же он хотел обратных действий и только играл со мной, устроив ментальную порку? «Дотронься до меня!» ─ умоляет его взгляд. «Дотронься не так, как было большую часть времени». Тэхён хочет, чтоб я утер его слезы, собрал их своими губами. Как бы он ни кайфовал от наших игр в Доминанта и Сабу, ему всегда хотелось нежности. И я бы сейчас дал ему океан нежности, если бы Тэхён только разрешил приблизиться. ─ Почему убежал? Давай уже документы, ─ добавляю в голос немного раздражительности, чтоб мой котёнок не догадался, что свидание с Наилом – это наскоро состряпанный фейк. Делает решительный шаг вперед и впечатывает пластиковую папку мне в грудь. Я ощутил его прикосновение сквозь бумажки и одежду. Пусть и полное ненависти касание, но такое приятное. Я бы позволил ему себя отхлестать, лишь бы прекратил игнорировать. ─ Не хотел тебе мешать, ─ парирует Тэхён, утирая слезы тыльной стороной ладони. ─ Не помешал, но к чему такая реакция? Ведь моя жизнь тебя совсем не касается. Я точно знаю, что мой тон делает ему больно и…подогревает кровь. Сейчас в его жилах кипит высокооктановый бензин. ─ Верно. Не касается, ─ выкрикивает зло и очень этим палится. ─ Подпиши бумажки и можешь возвращаться к своему…, ─ запинается. Я точно знаю, что он хотел сказать «омеге». ─ Дай, пожалуйста, ручку, ─ прошу я невинно. Протягивает мне ручку, но вместо того, чтоб взять его, обхватываю пальцами Тэхёна тонкую дрожащую кисть. Прощупываю грани дозволенного. Не убирает руку. Буравит меня взглядом исподлобья, но стоит послушный. Какой же он красивый! Как пьянит его вишневый запах! Ручка падает в грязь, как и папка, выскользнувшая из его руки. Я крепче сжимаю Тэхёна пальцы и мягко, но настойчиво притягиваю своего котёнка к себе. Он упирает ладошку второй руки мне в грудь, робко умоляя отпустить. А взгляд уже совсем другой: просящий не останавливаться. Стоим, как два наркомана, и трясемся ─ так хочется получить дозу, да и иглы уже воткнуты в вены. Осталось только поршни прожать. Подушечкой большого пальца утираю остатки слез из-под глаз и губами касаюсь кончика носа. Всепоглощающей страсти сегодня не будет. Если только он сам меня не спровоцирует.