***
Первое, что встречает его, когда он переступает порог дома Макайлы, — это шум телевизора, доносящийся из гостиной, достаточно громкий, чтобы у него заболели уши. В кресле сидит мужчина, его глаза прикованы к рекламе, показываемой на экране. Аарон никогда не видел его раньше, но, судя по возрасту и чертам лица, он предполагает, что это отец Макайлы. Мужчина даже не моргнул, когда Макайла закрыла за ними дверь, выражение его лица было пустым и незаинтересованным. — Привет, папа, — приветствует Макайла, ее тон странно ровный. Ее отец ворчит в ответ, но не отрывается от экрана. Аарон колеблется и смотрит на Макайлу, не зная, стоит ли ему представиться. Она вздыхает и закатывает глаза, кивая в сторону лестницы. — Пойду наверх, позанимаюсь, — говорит она, уже наполовину поднявшись по ступенькам. Аарон поспешно следует за ней, не желая оставаться позади. — Он всегда такой? — Он не любит, когда его прерывают во время просмотра телевизора, — объясняет Макайла, бросая на него извиняющийся взгляд. — Извини. Я должна была предупредить тебя. — Не беспокойся об этом, — быстро говорит он, чувствуя ее смущение. — Все в порядке. Она снова вздыхает, бросает рюкзак на пол, а затем падает на кровать. Аарон следует за ней, хотя и садится более осторожно на фиолетовое одеяло. — С чего ты хочешь начать? — спросил он, роясь в своем рюкзаке. — На следующей неделе у нас контрольная по немецкому, но мы можем сначала пройти биологию, если ты хочешь потратить на это больше времени. Макайла хмыкает, опираясь на локти. — Мы сделаем это позже. Сейчас я просто хочу побыть с тобой. Аарон моргает. — О, хорошо. Что ты хочешь делать? — Я не знаю… — уклончиво отвечает она, выглядя странно застенчивой. — Мы могли бы просто прилечь и немного поговорить? Мне кажется, что в последнее время мы почти не виделись. Она садится на место рядом с ним, откидывая волосы на плечо. — О, — отвечает он, перекатываясь на бок и поворачиваясь лицом к ней. — Конечно. О чем ты хочешь поговорить? — Ну, — пробормотала она, голос мягкий. Аарон моргает, внезапно осознавая, насколько близко к нему оказалось ее лицо. — Я думал о том, как мы целовались в последний раз. Ты помнишь? Аарон краснеет, вспоминая неудобную тяжесть ее руки на его спине и липкий вкус клубничного блеска для губ, который остался после. Что-то зудящее ползет по его позвоночнику при этом воспоминании, но он борется с тем, чтобы сохранить прямое лицо. — Да. Макайла садится, и прежде чем Аарон успевает спросить, что она делает, она стягивает футболку через голову и бросает ее на пол, оставшись голой, за исключением розового лифчика. Удушливый звук душит его горло, и он отворачивается, смущение и неловкость превращают его конечности в камень. Зуд на шее усиливается, и в мозгу раздаются тревожные звонки. Макайла, кажется, не замечает его растущей паники, потому что она наклоняется к нему, ее волосы падают ему на лицо, когда она наклоняется. Аарон не успевает издать и звука, как она целует его, в той же горячей, намеренной манере, что и до каникул. Вместо этого Аарон замирает, в его животе поднимается тошнотворное, тревожное чувство. Слишком много кожи, слишком много открытости, ее грудь прижимается к нему, и от этого ему хочется съежиться и спрятаться. Он настолько ошеломлен, что едва обращает внимание на то, что ему даже не тяжело. — Макайла, — задыхается он, когда она, наконец, делает вдох. Она делает паузу, глядя на него сверху вниз, ее бровь морщится, и это дает Аарону возможность оттолкнуть ее: — Макайла, мы можем остановиться? — Хорошо, — говорит она, садясь обратно и давая ему немного пространства. — Все в порядке? — Я… — он сглатывает, нервы и беспокойство заставляют его слова спотыкаться. — Мы можем просто… притормозить? Сделать перерыв, или…? Прости, я… — О, — говорит Макайла. И тут она замечает отсутствие физической реакции Аарона, и ее лицо становится ярко-красным: — О. И-извини. Конечно, я… я должна была… Я просто надену свою рубашку обратно. Аарон беспомощно наблюдает, как она натягивает рубашку обратно через голову. Он не замечает, как тщательно она прячет лицо, но у него нет для нее объяснения, которое могло бы улучшить ситуацию. Не тогда, когда он уже чувствует себя таким неправильным и сломленным. Плохо, очень плохо. Аарон не должен испытывать тревогу при мысли о том, что его гребаная девушка без рубашки. Другие парни его возраста прыгали бы от радости и хвастались перед друзьями, но Аарон хочет только принять душ и оттереть кожу. — Прости, — снова говорит он, не зная, как исправить ситуацию. — Это не… Я думаю, я просто напряжен, у меня еще так много домашней работы, и скоро сезон экси… — Аарон, — внезапно говорит Макайла. Она наконец-то поворачивается, чтобы посмотреть на него, ее глаза подозрительно красные. — Все в порядке. Тебе не нужно объяснять. Он смотрит на нее, немного ошарашенный. — Я… не объяснять? — Нет, — говорит она, скрещивая руки и немного сжимаясь. Несмотря на жалкое выражение лица, ее тон добрый. — Аарон, тебе нравится целовать меня? Аарон кивает, и это не ложь. Целовать Макайлу было приятно, когда он не волновался о том, что может последовать за этим. — Так, — подсказывает она, — значит, ты не хотел бы целоваться с кем-то другим? Например, с Нилом? Аарон уставился на нее, ошеломленный вопросом. — Какого черта я должен хотеть целоваться с Нилом? Теперь настала очередь Макайлы пристально смотреть на него. — Итак, — медленно произносит она, — значит, ты не гей? — Нет? — недоверчиво говорит Аарон, — Что за… нет! Я не гей. Я обещаю, Кайла, мне не нравятся парни. Мне нравится целовать тебя, я просто отвлекся и напрягся, вот и все. Я клянусь. И правда, так и должно быть, да? Аарону не нравятся мужчины, он не думает о том, чтобы переспать с парнями из своей команды или поцеловаться со своим лучшим другом. Большинство дней он вообще не думает ни о чем подобном, ни с парнями, ни с девушками. Он нормальный. — Слава Богу, — говорит Макайла, немного расслабляясь, — я действительно начала сомневаться, но я тебе верю. Прости, что сомневалась в тебе. — Иди сюда, — говорит он, похлопывая по месту рядом с собой на кровати. Макайла переползает обратно на одеяло, чтобы присоединиться к нему. Он обхватывает ее плечо и целует в лоб. — Это я прошу прощения, — пробормотал он. — Что скажешь, если мы перекусим, а потом посмотрим фильм, пока будем заниматься? Макайла одаривает его лучезарной улыбкой и кивает. — Хорошо. Я попрошу папу заказать нам пиццу. Подождешь меня здесь? — Конечно, — соглашается он и сбрасывает руку с ее плеча. Как только она выходит из комнаты, он с тихим стоном падает обратно на кровать и закрывает глаза. Блядь.
***
Их первая в сезоне игра с экси не может наступить достаточно скоро. Аарон с головой погружается в тренировки, занимаясь спортом и учебой, чтобы тревожные мысли, которые он задвинул на задворки сознания, остались там. Макайла, кажется, не спешит подгонять его, но он знает, что рано или поздно все вернется на круги своя. Он только надеется, что когда придет время, он не задохнется снова. Нил, со своей стороны, кажется, преуспевает на площадке. В ночь их первой игры Аарон наблюдает, как он оживает. В первой четверти их обоих усадили на скамейку запасных, но тренер заменил их во второй и четвертой половине игры, чтобы дать передышку стартовым защитникам. В начале прошлого сезона Аарон только и делал, что поспевал за своим другом, но сейчас? Возможно, он не так быстр, как Нил, но он перенял работу ног, которой их научил тренер, и его неустанные тренировки приносят свои плоды. Если Нил — это комар, который донимает и отвлекает нападающих соперника, то Аарон — это валун, несущийся на их пути. Они выигрывают игру со счетом 10:6. После этого Нил приглашает его остаться на ночь. Аарон почти нерешительно соглашается, но потом Нил объясняет, что Мэри нет дома. Этого достаточно, чтобы развеять беспокойство Аарона, и он охотно соглашается. Два часа спустя он принимает свежий душ и устраивается на одной стороне кровати Нила. Месяц назад он мог бы настоять на том, чтобы занять пол, но сейчас он почти не сопротивляется, когда Нил предлагает ему разделить кровать. Это уютно и, как ни странно, комфортно — делить постель с Нилом. Это немного похоже на то, чем, по его представлениям, должна была бы быть вечеринка с ночевкой, если бы Тильда когда-нибудь разрешила ему ее устроить. Нил шаркает по матрасу рядом с ним, натягивая одеяла до ушей с огромным зевком. Аарон просыпается, возбуждение и адреналин от игры все еще бушуют в его ушах. На мгновение он представил себе, как рассказывает Нилу о том, что произошло в доме Макайлы, о больном, тревожном чувстве, которое он до сих пор не может полностью избавиться. Нил, вероятно, поймет его. Однако говорить об этом — значит встретиться с этим лицом к лицу, а Аарон — эксперт по избеганию. — Я удивлен, что твоя мама все еще разрешает тебе играть, — говорит он вместо этого. — В последний раз, когда я ее видел, она не казалась увлеченной этой идеей. Нил сонно моргает, прежде чем повернуться к нему лицом. — Она знает, что это привлечет внимание, если я уйду из команды, — тихо говорит он. — А внимание — это последнее, что нам сейчас нужно, особенно пока ФБР готовится к суду над Лолой. Им нужны наши показания. Аарон тоже переворачивается на бок, повторяя позу своего друга. Они не часто говорят об истории Нила, и особенно не говорят о предстоящем суде. Тот факт, что Нил вообще упоминает о нем, очень важен. — Каково это? — спрашивает он, голос мягкий, — Жить по защите свидетелей? Нил пожимает плечами, но усталый взгляд его глаз выдает его. — Не так уж сильно отличается от жизни в бегах, — признает он. — Мы бегали сами по себе некоторое время, пока мама не решила пойти в ФБР. Единственная разница между этим и бегством в одиночку заключается в том, что у ФБР были лучшие липовые документы и больше оружия. Они и сейчас не спускают с нас глаз из-за суда. Это сводит маму с ума. Аарон размышляет об этом, о беспокойстве, которое должно возникать, когда за тобой постоянно следят. — Должно быть, это было ужасно. Нил сонно кивает: — Да. Мы никогда не могли долго оставаться на одном месте. Всегда меняли имена, меняли внешность. Избегали общения с другими людьми. Мама сердилась, если я пытался завести друзей. Так что какое-то время я этого не делал. — Затем он смотрит на Аарона, его рот украшает сухая улыбка. — Теперь все по-другому. Когда Лола уедет, нам больше не придется бегать. Она последняя из ближнего круга моего отца. Когда она уедет, мы сможем остаться здесь. Пустить корни. Мне бы этого очень хотелось. Аарон фыркает, подтолкнув коленом бедро Нила. — Не сомневаюсь. Так ты сможешь играть в экси, пока у тебя не откажут ноги. Ты же такой зависимый от игр. Нил ухмыляется, широко и устало. — Как будто ты лучше. Я видел, как ты веселился раньше, набивая их 12-му номеру задницу. Признайся, теперь ты у меня на крючке. — Тебе нужно проверить глаза, — говорит ему Аарон, борясь с зевотой. Это бессмысленное отрицание, на самом деле; он закричал от радости, когда им удалось вернуть мяч и забить гол еще до того, как 12-й номер поднялся на ноги. — Как скажешь, — нахально говорит Нил. Он зарывается в одеяло, превращаясь в буррито с человеческий рост. Это было бы мило, если бы он откровенно не присваивал себе одеяло. Аарон дергает его, пока Нил не сдается и не позволяет ему вернуть свою половину одеяла. В отместку Нил тычет в него ногой, его пальцы как лед на голенях Аарона, — Господи, черт, у тебя холодные ноги, — жалуется Аарон. Нил усмехается, глядя на Аарона сквозь темноту. Аарону хочется рассказать ему все свои секреты, поделиться своими тревогами и страхами с тем, кому он доверяет. Однако он не хочет касаться вопроса о Макайле, поэтому вместо этого он выбирает что-то другое. — Могу я тебе кое-что сказать? — шепчет он, его нервозность закрадывается в голос. Нил кивает, его выражение лица становится торжественным, а улыбка исчезает. — Что угодно. — Я думаю, — неуверенно начинает Аарон, — я думаю, что моя мама может что-то скрывать от меня. Нил моргает, хмурясь: — Что именно? — Я не… — говорит он, с трудом подбирая слова, — у меня нет доказательств, но… Но перед тем, как мы уехали из Сан-Хосе, там был один полицейский. Офицер Хиггинс, кажется, так его звали? Он подошел ко мне, когда мы с мамой однажды гуляли. Я думаю, он принял меня за кого-то другого, но он настаивал, что знает меня. Он назвал меня Эндрю, кто бы это ни был. Он просто… он казался таким уверенным. Но мама утащила меня, прежде чем я успел его поправить или понять, что меня перепутали. Сказала, чтобы он оставил нас в покое. Она выглядела такой испуганной, как будто увидела привидение. Через неделю она сказала мне, что мы переезжаем в Колумбию. Долгое время Нил молчит, на его лице озадаченное выражение. — Так ты думаешь, — медленно говорит он, — ты думаешь, что твоя мама решила переехать из-за того полицейского? — Я не знаю, — отчаянно отвечает Аарон. — Может быть? Она никогда раньше не говорила о переезде. Она всегда жаловалась на дядю Лютера, хотя он часто присылал нам деньги. Я думаю, это единственная причина, по которой она его терпит, если честно. Я не сошел с ума от этого? Нил потянулся, чтобы ободряюще сжать руку Аарона. — Я не думаю, что ты сумасшедший, — шепчет он, — я не знаю, почему твоя мама испугалась, но я не думаю, что для тебя странно задаваться вопросом, не скрывает ли она что-то. Это определенно подозрительно. Ты спрашивал ее об этом? Аарон кивает, вздыхая с облегчением: — Я пытался несколько раз, но она только злилась на меня. В конце концов, она разозлилась настолько, что я перестал спрашивать. Но я никогда не переставал задаваться этим вопросом, с тех пор как мы переехали сюда. Нил снова сжимает его руку. — Может, ты попробуешь связаться с тем полицейским? — предлагает он. — Сколько офицеров Хиггинсов может быть в Сан-Хосе? По крайней мере, стоит попробовать. Аарон обдумывает это. Если предположить, что он правильно запомнил имя копа, то Сан-Хосе — большое место. Но, возможно, Нил прав. Может быть, это лучший шанс получить ответы. — Да, — шепчет он в ответ. — Может быть.