Глава 2: Приветствие
Юнги резко проснулся от музыки. Он застонал, поднимая руку и щурясь от яркого света, пробивающегося сквозь жалюзи. Его мозгу ящерицы понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить. Его сосед в 32С снова включил музыку. Должно быть, он уже вернулся с работы. А это означало… Юнги пошевелился, перевернувшись так, чтобы посмотреть на будильник, который он поставил на край своего стола. Часы показывали 17:30. Черт. Он снова проспал почти полдня. Юнги вздохнул, позволяя своей голове с глухим стуком опуститься обратно на диван. По мере того, как его разум медленно очищался от тумана, наложенного на него сном, Юнги прозябал, натягивая теплое одеяло на голую ключицу. Музыка была громкой, не пронзительной, но достаточно глубокой, чтобы вибрации отдавались сквозь стену. Это было не то, что Юнги обычно слушал, но это было не так уж и плохо. Юнги зевнул, долго и глубоко, поднимая руки над головой и вытягивая пальцы ног, пока не услышал, как они хрустнули. Стены в жилом комплексе Юнги были тонкими как бумага. Это не было неожиданностью, учитывая, насколько дешевой была арендная плата и его расположение в менее престижной части города. Для Юнги это не было проблемой — он всегда крепко спал, к тому же, прожив шесть лет в одном и том же месте, он привык слышать странные разговоры и случайные удары по ночам. Однако из всех людей, которые жили рядом с ним, именно его новый сосед по 32С, с которым он столкнулся на днях, придерживался самого регулярного графика. Честно говоря, Юнги даже не нужно было больше проверять часы, если бы он основывал течение времени на звуках, доносившихся из квартиры его соседа. — Я удивлен, что он еще не разговаривает сам с собой, — подумал Юнги, открывая один недоверчивый глаз, чтобы посмотреть на стену, о которой идет речь. —Почему готовить макароны так сложно? — услышал он приглушенный жалобный голос соседа. Юнги сделал выводы слишком рано. — …они не должны быть хрустящими, верно? — добавил его сосед секундой позже. Нелепый характер одностороннего разговора его соседа был слишком смешным, чтобы Юнги не отреагировал. Он фыркнул, его тело так сильно тряслось от смеха, что одеяло соскользнуло с его плеч. — …Наверное, кто-то считает это забавным, да? — сказал его сосед, поймав Юнги с поличным. Вот дерьмо. Юнги зажал рот ладонью и сел так быстро, что кровь отхлынула от головы. Если Юнги и не проснулся полностью раньше, то сейчас уж точно. Он смотрел пустым взглядом, застыв совершенно неподвижно, как будто стена была самой Медузой. Слышал ли он меня? Юнги не произнес ни слова в течение следующих тридцати секунд, как и его сосед, если уж на то пошло. Юнги не был уверен, стало ли ему от этого лучше или хуже. Ему захотелось выброситься из ближайшего окна. Или блевать. Он не был уверен, что из этого он хотел больше. Спустя, казалось, целую вечность, зазвенело столовое серебро, и возобновились обычные звуки передвижения его соседа по квартире. С облегчением Юнги отпустил руку, которую он прижимал ко рту, чувствуя, как момент абсолютной паники медленно покидает его, когда его сердцебиение снова начало замедляться. Однако прямо перед тем, как он почувствовал себя полностью успокоенным, его сосед заговорил в последний раз, тихо, как будто обращаясь непосредственно к Юнги: — Все в порядке, я тоже думаю, что я забавный. По какой-то причине эти слова не вызвали у него такого же шока и страха. На самом деле вместо этого в груди Юнги возникло небольшое ощущение тепла. И когда на его лице появилась улыбка, он снова опустился на диван, чувствуя себя так, словно кто-то проделал крошечное отверстие в нижней части воздушного шара, выпустив все давление, которое накапливалось внутри. Юнги почти снова захотелось смеяться. Он мог бы, если бы его застенчивость не сдавила ему горло. Ему потребовалось немного больше времени, чтобы снова заснуть. Но когда он это сделал, на этот раз Юнги спал крепко, без снов или кошмаров.—
Его мобильный телефон звонил. Юнги точно знал, кто ему звонит, потому что в его книге контактов был только один человек. — Только не говори мне, что ты снова спал, Юнги? — спросила его мама, даже не удосужившись поздороваться. — Я не спал, — прохрипел Юнги, солгав, что было очевидно для обеих сторон. Он вытер заспанные глаза и медленно сел, наблюдая, как пыль, которую он поднял своим движением, медленно оседает обратно. — Угу, ну ладно, — мягко сказала мать Юнги, не желая поднимать тему, которая, как они оба знали, ни к чему не приведет. — Как прошли последние несколько недель? Сделал что-нибудь интересное? Юнги посмотрел в потолок, пытаясь вспомнить, что он сделал. На самом деле это было несложно, потому что он почти ничего не сделал. Неделю назад он закончил один из своих внештатных проектов, что дало ему достаточно денег, по крайней мере, для оплаты аренды за месяц. Он был снаружи всего несколько раз. Дважды посещала врача. Вышел купить немного рамена. Кроме этого, он сидел здесь, на своем диване, слушал музыку и играл в игры на своем ноутбуке. — Ммм, — сказал он, — не совсем. Его мать молчала на другом конце провода, вероятно, изо всех сил пытаясь найти тему для разговора. На самом деле он не умел поддерживать беседу, и у него всегда возникало ощущение, что мать звонила ему скорее из чувства долга, чем из искреннего желания услышать, как у него дела. С его отцом все было бесконечно проще, он был достаточно милосерден, чтобы перейти прямо к делу с помощью коротких электронных писем «Ты еще жив, мальчик?», которые он писал Юнги раз в полгода. — Это… это нормально, — сбивчиво сказала его мать, — иногда хорошо провести неделю, когда ты можешь просто расслабиться, верно? — Конечно, мам, — сказал Юнги. — …Что ж, вот некоторые новости, которые могут быть тебе интересны. Угадай, с кем я столкнулась на днях в продуктовом магазине? — спросила его мать. Юнги не хотелось отвечать. Кроме того, он знал, что мать расскажет ему независимо от того, ответит он или нет. — Мать Чонгука, — продолжила его мать, прорываясь сквозь мысли Юнги, — ты помнишь своего друга Чонгука, верно? Конечно, он помнил Чонгука. Как кто-то мог не помнить? Молодой человек был золотым ребенком в школе. Он был идеален во всем. Даже Юнги не мог бы назвать ни одного его недочета. Они были знакомы в старшей школе, еще до того, как Юнги полностью ушел в себя. Он вспомнил, как разговаривал с Чонгуком ровно два раза: один раз о мультфильме, который они оба любили смотреть в то время, второй — об учителе из класса, который они оба посещали. Это были короткие взаимодействия, но его мать цеплялась за этот факт, как будто Чонгук был его лучшим другом. У Юнги не хватило духу сказать ей обратное, поэтому он позволил ей поверить в то, во что она хотела верить. — Ну, мать Чонгука говорила мне, что он только что стал партнером в своей фирме. Ты знал, что он окончил школу лучшим в своем классе? Я же говорила тебе, что ты должен был поступить в юридическую школу. Мать Чонгука сказала, что к моменту выпуска он зарабатывал шестизначные суммы. Ты можешь себе представить, сколько он, должно быть, получает сейчас? Юнги почувствовал, как его мозг начал отключаться. Он знал, что его мать не пыталась, но каждое добавленное ею слово делало тяжесть его недостатков еще более сокрушительной. Чем больше его мать расхваливала его старого одноклассника, тем больше Юнги чувствовал, что мир сжимается вокруг него. Он грыз ноготь, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом. — Мама, — хрипло сказал он, когда она продолжила говорить. — О, его мать также сказала, что он встретил симпатичную девушку и планирует сделать ей предложение к концу июня. Разве это не замечательная новость? — Мать продолжала настаивать. — Мама, — снова попытался он. В ушах звенело. — Должно быть, огромное облегчение для семьи Чонгука, что он, наконец, остепенился… — сказала она, склоняя чашу весов. — МАМА!!! — закричал Юнги в телефон, сжимая его побелевшими пальцами. — Почему, черт возьми, ты думаешь, что меня это волнует?! На другой стороне воцарилась тишина. — Я просто… я просто подумала, что ты, возможно, захочешь знать, — тихо сказала его мать, — …вот и все. Юнги повесил трубку. Он швырнул телефон в противоположную стену, услышав, как тот с грохотом упал на пол. Он оставил его там, слишком занятый сожалением о дырах в своей одежде, бесплодной пустоте своей квартиры и том, каким жалким ДЕРЬМОМ была его жизнь, чтобы заботиться о том, где его телефон. Юнги зарылся поглубже в свою толстовку, вытирая гневную слезу, которая упрямо текла из уголка его глаза.—
Allie X – Focus
Чимин обеспокоенно оторвался от еды. Он почти закончил, поэтому соскреб последние кусочки недожаренной пасты, встал и поставил тарелку в раковину на потом. Затем он подошел к стене и прижал к ней ухо, чтобы посмотреть, что еще он может услышать. Чимин ничего не мог с этим поделать. Какая-то его часть всегда была немного любопытной, всегда хотела быть в курсе всех дел и знать, чем все занимаются. Но в этом случае любопытство только усилилось из-за странных взаимодействий, которые у него были с незнакомцем в 32B за последние несколько дней. Временами ему почти казалось, что другой человек отвечает ему. Приглашая его что-то сказать, принять участие. И Чимин должен был признать, что хотел бы. Чимин был общительным человеком. Он переехал в город, чтобы установить настоящую связь. Чтобы познакомиться с другими. И все же, несмотря на все его усилия, он вообще никого не встретил. Это был первый человек, который, казалось, не совсем отмахнулся от его попыток завязать разговор. И все же, по иронии судьбы, он даже никогда по-настоящему не встречался с этим человеком. Честно говоря, было странно, что его так тянуло к кому-то, о ком он почти ничего не знал. Но, возможно, именно этот факт интересовал Чимина больше всего. Чимин моргнул, когда услышал, как мужчина ругается, а затем вздрогнул, когда услышал, как что-то сильно швырнули. Он ждал достаточно долго, чтобы услышать, как другой мужчина всхлипывает, прежде чем понял, что с него хватит. — Плохой день? — спросил Чимин. Сердитое хныканье не прекращалось. На самом деле, казалось, что оно стало громче, если уж на то пошло. Интересно, что случилось? Чимин прислонился спиной к стене, сползая по ней вниз, пока не устроился на полу поудобнее. Он дал своему соседу немного времени, пока придумывал, что сказать. Он действительно уловил только последние обрывки одностороннего разговора, и даже тогда он не знал достаточно о том, что произошло, чтобы дать какой-либо реальный совет. Но если и было что-то, в чем Чимин был хорош, так это заполнение пустот тишины. — Знаешь, у меня тоже был довольно дерьмовый день, — начал он, услышав, как всхлипы немного стихают, как будто, человек с другой стороны пытался слушать. — Довольно дерьмовая неделя, если честно, — продолжил Чимин, откинув голову назад, — мой босс наорал на меня снова, и я, похоже, ничего не могу сделать правильно. Иногда я задаюсь вопросом, не было бы лучше, если бы я просто уволился. Он сделал паузу на мгновение, желая дать мужчине возможность ответить. Он ничего не слышал, хотя и отказа от его слов тоже не было. Может быть, это был хороший знак. — Я бизнес-аналитик. Если ты знаешь, что это такое, — сказал Чимин, повернув голову, чтобы другой мужчина мог его лучше слышать. — Но, если ты этого не знаешь, это нормально. Я не думаю, что кого-то волнует то, что я делаю. Включая меня. Еще одна пауза. Еще один шанс для ответа, который не был использован. — Думаю, пять лет назад мне было бы все равно, — размышлял Чимин, — но в последнее время я чувствую себя таким подавленным из-за этого. Я не знаю, то ли дело в работе, то ли в том, что я не могу завести друзей с тех пор, как приехал сюда, но я просто… одинок. Ты знаешь? Он снова остановился, на этот раз ожидая какого-то признака того, что другой человек все еще слушает. Через несколько мгновений он услышал, как что-то коснулось стены рядом с ним. Он прижал к ней ухо и, напрягшись, едва смог уловить мягкое, тихое дыхание, которое говорило ему, что его сосед все еще здесь. Все еще слушает. — Иногда я просто не знаю, в чем смысл всего этого, — сказал Чимин, — если у Бога действительно был план для меня, и я проделал весь путь сюда ради высшей цели, что это? Смогу ли я когда-нибудь разобраться в этом? Или… может быть, Бога не существует, и я просто слишком боюсь признать, что зря трачу здесь свое время впустую. Чимин закрыл глаза, прислонившись головой к стене. — Я просто хочу что-то значить для кого-то, — сказал Чимин и сделал паузу. Он думал о том моменте, о том, где они сейчас находились, и о том, каким странным все это, должно быть, казалось, — обнажать свою душу перед кем-то, кого он не знал. Он даже не знал, как выглядел другой мужчина. Он попытался представить лицо другого, безуспешно пытаясь изобразить незнакомые ему черты на пустом холсте. В конце концов, эти двое были не более чем незнакомцами, связанными исключительно обстоятельствами. Опыт, который они разделили вдвоем. — Посмотри на меня, я веду беседу со стеной, — пробормотал Чимин, слабо улыбаясь про себя, — ты, должно быть, думаешь, что я сумасшедший. Другой мужчина рассмеялся. Этот звук вызвал у него внутри какой-то резонанс. Глубокий и сухой, как выдержанная бутылка белого вина. По спине Чимина пробежала дрожь. Улыбка на его лице была искренней сейчас, не как раньше. — Слава богу, я уже начал думать, что действительно разговариваю со стеной, — со смехом сказал Чимин, открывая глаза и глядя на руки, которые он сложил на коленях. Незнакомец в 32B на этот раз не ответил, но Чимин обнаружил, что он совсем не возражает против этого. Он получил от обмена то, что хотел, и надеялся, что другой мужчина чувствует то же самое. — Спасибо за беседу, — искренне сказал Чимин и на этом остановился.—
Был ранний полдень среды, и Юнги тупо уставился в свой холодильник. Низкий монотонный гул машины полностью отражал его внутренние мысли. В продуктовом магазине закончился яблочный сок, который он обычно пил, поэтому вместо него он выбрал апельсиновый. Юнги налил себе стакан, поставил коробку обратно в холодильник и захлопнул дверцу ногой. Он прислонился к стойке, пока пил, полностью оглядывая свой диван. Уставившись на стену, к которой был прислонен диван, его мысли подсознательно вернулись к разговору с соседом. Ну, это был не совсем разговор, поскольку Юнги слушал монолог своего соседа, но, тем не менее, это был интересный опыт, если не сказать больше. Может быть, это было потому, что они не были лицом к лицу, но Юнги не находил общение с соседом таким страшным, как обычное общение с другими людьми. Конечно, он все еще был слишком косноязычен, чтобы ответить, но это было приятно. Услышать, как кто-то разговаривает с ним без осуждения или неодобрения. Другой мужчина был… очаровательный. В нем была стойкость, которой Юнги восхищался, и, хотя он сам ни дня не проработал в корпоративном офисе, между их историями было удивительное сходство, которое заставило Юнги чувствовать себя странно задумчивым. Плакать никогда не было приятно, но осознание того, что рядом с ним был кто-то, с кем он мог общаться, заставлял его чувствовать себя... хорошо? Это заставляло его чувствовать себя человеком, и Юнги чувствовал, что с годами он все больше и больше терял связь с этой стороной себя. Кроме того, разум Юнги постоянно возвращался к тому факту, что было что-то особенное в чужом голосе. Он был мягким. И сладким. И просто такой, такой, такой - Юнги подавился, закашлявшись, когда сок, который он пил, попал в его дыхательное горло. Он поставил почти пустой стакан на столешницу, массируя свою грудь. Только для того, чтобы его брови нахмурились, когда он отметил, как быстро бьется его сердце. С минуту он смотрел на сок, прежде чем открыть холодильник и вытащить из холодильника коробку. Все еще немного покашливая, он с прищуром осматривал ингредиенты. …у меня аллергия на апельсиновый сок??? — подумал он про себя в странный момент затянувшейся паники. Что ж, что бы там ни происходило, его сердце определенно колотилось, и, если подумать, его щеки были раскрасневшимися и теплыми на ощупь. У меня не будет анафилактического шока, не так ли? — спросил он себя, потянувшись за телефоном. Затем он продолжил вызывать у себя еще более сильное сердцебиение, просматривая симптомы на WebMD. Независимо от того, была ли у него на самом деле аллергия или нет, чем больше он читал, тем больше ощущал внезапно появляющиеся фантомные симптомы. Юнги инстинктивно набрал номер своего врача. Ему не нужно было искать номер — он уже запомнил его, бывая там раз в две недели. На третьем гудке трубку взяла секретарша, женщина со скучающим голосом ответила, растягивая слова: — Что на этот раз, Юнги? — Слушай, мне нужно записаться на прием к врачу, — сказал Юнги, приложив два пальца к его шее, чтобы пощупать пульс. Это было немного быстро, не так ли? — Юнги, вы только что были у доктора на прошлой неделе, — невозмутимо ответила секретарша апатичным тоном, который прошел прямо через паникующую голову Юнги. — Да, ну, я думаю, что у меня аллергия на что-то в апельсиновом соке, — сказал Юнги, — потому что я только что выпил немного, и теперь мое сердце бьется очень быстро, и мое лицо горячее на ощупь, и я хотел бы записаться на прием к врачу как можно скорее, пожалуйста. Секретарша вздохнула. Он слышал, как ее ногти стучат по клавиатуре, когда она проверяла для него календарь. — Самое раннее, что я могу сделать, это через полтора часа. Это устроит вас? — спросила она. Юнги склонился над своим кухонным островком, пытаясь прочитать числа на будильнике на столе, прежде чем сдаться и повернуться, чтобы посмотреть на часы в микроволновке, которые всегда бежали на десять минут. — Да, эм, все в порядке, — пробормотал Юнги, посчитав в уме, — мне нужно немного времени, чтобы подъехать, так что я просто выйду сейчас и… — щелк. Секретарша в приемной повесила трубку. Здорово. Он снова сказал слишком много. Юнги застонал, хлопая себя по лицу, пытаясь не позволить смущению овладеть им. Благодаря чистой силе воли и непреодолимой потребности в самосохранении Юнги удалось оторвать ноги от пола, схватить ключи и сунуть бумажник в задний карман. Рывком открыв шкаф, он надел черную бейсболку и натянул на лицо маску. Юнги начал потеть, и он не был уверен, было ли это из-за апельсинового сока или из-за его социальной тревоги, нарастающей перед выходом. В любом случае, он храбро продолжал, по крайней мере трижды проверяя себя в зеркале, поправляя кепку, низко надвигая ее на глаза, теребя рубашку и подтягивая брюки повыше. Так. Он выглядел нормально и достаточно скромно. Никто не собирался смотреть на него второй раз... верно?Paperwhite - Human Nature
— Нет. У меня нет времени на это. Мне пора, пора, пора, — пробормотал Юнги, в последний раз поправляя кепку и похлопывая себя по карманам, прежде чем направиться к двери. Он отстегнул цепочку, отодвинул засов, отпер первый замок, второй замок и третий замок на своей двери, прежде чем, наконец, распахнул ее и вышел наружу — — только для того, чтобы оказаться лицом к лицу со своим соседом, выходящим из лифта, голова другого мужчины, к счастью, уткнулась в какие-то бумаги, которые он держал в руках. Время, казалось, замедлилось, сердце Юнги остановилось, когда он впервые по-настоящему посмотрел на этого человека. Иисус. Он был поразителен. Юнги никогда раньше не видел никого похожего на него. Красивые глаза, длинные ресницы и еще более длинные ноги. Искусанные губы, которые безмолвно произносили слова про себя. Идеальная скошенная челюсть и четко очерченный нос. Юнги, со всей своей бесконечной мудростью, не мог вымолвить ни слова. Он совершенно потерял дар речи. Поэтому он по умолчанию сделал единственное, что мог придумать. Что означало вернуться в свою квартиру и захлопнул дверь.—
Чимин поднял голову и пожал плечами, увидев, что в коридоре с ним никого не было. Хм. Я мог бы поклясться, что что-то слышал. Он со вздохом убрал бумаги, которые он читал, обратно в портфель, потирая затылок и направляясь к своей двери. Он уже собирался пройти мимо 32В и, как обычно, вытащить ключи, когда что-то заставило его остановиться. Он остановился, моргнул, а затем сделал несколько шагов назад. Чимин медленно повернулся к закрытой двери соседской квартиры, нахмурившись. Какая-то часть его хотела постучать, посмотреть, дома ли другой. Он не был уверен, почему хотел этого, потому что на самом деле ему не о чем было говорить. И при этом у него не было ничего готового сказать, если его сосед был дома и открыл дверь, но… что-то заставило его захотеть попробовать. Он почувствовал это на днях, когда они вдвоем прислонились к одной стене, делясь теплом. Он не знал, как объяснить, что это было, но он был уверен, так уверен, что это было взаимно. Что ж, нет ничего плохого в том, чтобы попытаться, верно? Чимин закусил губу, плохая привычка с детства. Золотые буквы 32В уставились на него, как бы насмехаясь над его нерешительностью. Прокручивая эту идею в голове еще несколько раз, он медленно поднял руку, словно собираясь постучать. Однако, прежде чем он смог по-настоящему взяться за это дело, его осенила мысль. Что, если его не было дома? — Чимин застрял снаружи, выглядя (и чувствуя себя) как идиот. Чимин вздохнул, опуская руку рядом с собой. Он сморщил лицо, запрокинув голову в поражении, и, поджав хвост, двинулся обратно к двери своей квартиры. Боже, я такой глупый, — с несчастным видом подумал он про себя, открывая ее и заходя в квартиру. Дверь тихо закрылась за ним. По другую сторону стены краснолицый молодой человек попятился от глазка, в который смотрел, с бешено колотящимся сердцем и головокружением.—
— Ты опоздал, — сказал доктор Ким, жестом приглашая Юнги сесть. Юнги сделал, как ему сказали, неохотно стянув кепку и маску, когда доктор сделал нетерпеливые движения руками, чтобы он сделал это. — Да, извините, — пробормотал Юнги, щурясь, когда доктор направил ему в глаза фонарик, — я… задержался. Скорее, ему пришлось ждать полчаса, пока его сосед не включил музыку, чтобы он мог сбежать незамеченным. Но врачу не нужно было этого знать. — Хорошо, открой рот и скажи «ааа», — сказал ему доктор, прижимая его язык палочкой и направляя фонарик ему в горло. — Ааааа, — сказал Юнги. Через мгновение доктор Ким выключил свой фонарик, отпустив Юнги, чтобы откатиться назад. Он уставился на Юнги с выражением отеческого разочарования, которое заставило Юнги смотреть куда угодно, только не на лицо другого мужчины. — Юнги, у тебя нет анафилактического шока, — сказал доктор Ким, вздохнув, когда Юнги заерзал на стуле, — так почему ты здесь? —Ты уверен? — спросил Юнги. —Потому что у меня сильно кружится голова, и мое горло сжимается, и мне жарко, и мой пульс бьется, как у скаковой лошади, и… —Когда начались эти симптомы? — спросил доктор Ким, неохотно поворачиваясь, чтобы взглянуть поближе. Он пощупал лоб Юнги тыльной стороной ладони и нахмурился, когда его встретил настоящий жар. — Это началось, когда я пил апельсиновый сок около двух часов назад, обычно я не пью апельсиновый сок, но в магазине закончился яблочный, — сказал Юнги, борясь с желанием отодвинуться от прикосновения доктора. — Угу, — сказал доктор Ким, призывая его продолжать, прижимая стетоскоп к запястью Юнги, держа его между пальцами. — …Ну, я подумал, что у меня на него аллергия, — пробормотал Юнги, его рот нервно скривился от дискомфорта, — потому что я не ел, не пил и не делал ничего другого, я только и делал, что стоял там и думал о том, что сделал мой сосед, и… Доктор Ким резко отпустил его запястье, бросив на него взгляд. — Ты думал о своем соседе? — спросил доктор. Юнги посмотрел на него снизу вверх. — Да? — сказал Юнги, покраснев еще больше, когда доктор откинул голову назад от внезапного смеха. Доктор смеялся над ним? Он смущенно скрестил руки на груди. — Юнги, ты не болен, — сказал, наконец, доктор Ким, вытерев слезы веселья со своего лица. —Действительно? — сказал Юнги. —Потому что я посмотрел симптомы в Интернете и клянусь, что я… —Ты не болен, — заверил его доктор Ким, — на самом деле, это, вероятно, самая здоровая вещь, что я видел, случившаяся с тобой с тех пор, как ты начал приходить сюда. Юнги посмотрел на доктора с полным непониманием. — Ну, если я не болен, то что? — спросил Юнги. Доктор Ким откинулся на спинку стула, потирая подбородок рукой, словно обдумывая, что сказать. — Ты встретил кого-то, и это оказало на тебя определенное… положительное… влияние, вот почему ты… так отреагировал, — объяснил доктор Ким, защищаясь, протягивая руки, когда лицо Юнги инстинктивно сморщилось от отвращения, — и это не плохо!» —… В самом деле? — недоверчиво спросил Юнги. —Действительно, — сказал доктор Ким с понимающей усмешкой, — на самом деле, я рекомендую вам снова встретиться со своим соседом. Больше общения с другими людьми может пойти тебе на пользу. Это был точно такой же совет, который Намджун дал ему несколько дней назад. Юнги посмотрел на своего доктора тем же взглядом, каким он одарил курьера UPS, который, как он надеялся, идеально передал, насколько сумасшедшими он считал их обоих. Из всех людей доктор Ким должен был знать, как тяжело ему было разговаривать с незнакомыми людьми, не говоря уже о ком-то, кто… хорошо сложен. Лицо Юнги снова покраснело. Доктор Ким просто посмотрел на него, ухмыляясь так, что Юнги почувствовал себя очень неловко. — По крайней мере, попробуй просто поздороваться в следующий раз. Маленькие шаги лучше, чем ничего, — посоветовал ему доктор Ким, прежде чем повернуться и покатиться обратно к своему столу. — Я позволю тебе увидеть себя, — сказал доктор, выглядя так, будто он полностью отошел от Юнги. Он напевал себе под нос, довольный собой. Юнги, с другой стороны, чувствовал себя противоречиво. — Маленькими шагами? — тихо повторил Юнги, глядя на свои руки. Его первой мыслью было яростное отрицание всего, что связано с выставлением себя на посмешище другому человеку. Но затем он вспомнил, как комфортно он себя чувствовал, просто слушая разговор своего соседа на днях. Это казалось почти нормальным. Ему было трудно представить себя участником разговора, но, как сказал доктор Ким, привет есть привет. И он мог бы поздороваться. … Правильно? Юнги глубоко вздохнул.—
И медленно выдохнул, когда услышал, как его сосед входит в дверь. Это было в четверг днем на той же неделе, и его сосед скидывал обувь и куда-то швырял ключи, как раз вовремя. Юнги подождал, пока, казалось, наступит затишье в активности, не желая, чтобы его первая попытка была заглушена тем, что делал его сосед. А затем быстро, прежде чем он успел потерять мужество, тихо постучал в стену, закрыв глаза, когда услышал, что звуки с другой стороны прекратились. — П-привет, — прохрипел Юнги, съежившись от звука собственного голоса. На мгновение ему почему-то показалось, что другой мужчина его не услышал, но страх был недолгим. Секундой позже он услышал, как что-то коснулось стены, как будто кто-то прижался к ней так же, как и он сам. — Привет, — выдохнул его сосед, звуча абсолютно довольным. Юнги не знал почему, но его желудок внезапно скрутило в узел.