Valar morghulis - valar dohaeris

— Еще вина! Полуголая девица, виляя бедрами, принесла ему кувшин дорнийского. Деймон щедро плеснул себе в стакан, залпом осушил его и потянулся за новой порцией. Девица не задерживалась у его стола. Здесь все знали: принц не ищет компании. Вот уже месяц как Рейнира впервые взошла на Железный трон и сошла с него уже королевой. В ту ночь он слизывал кровь с ее пальцев, на которых обугленные клинки оставили длинные глубокие порезы. Она впивалась в его губы с неистовой яростью победительницы, но за той победой шел длинный кровавый шлейф, как и за ее платьем в конце коронации. Но была ли это победа? Или же поражение со сладким обманчивым привкусом победы? У каждой раны свое имя — Висенья, Люк, Джейс, Визерис… В ту ночь ему как будто удалось вытеснить их имена, заполнив ее одним собой. В ее расширенных зрачках он видел королеву, в чьем пламени можно сгореть, ту, которой она теперь стала. Или могла бы стать… Деймон устало прикрыл глаза. На этот раз он пил маленькими глотками, пробуя вино на язык, размазывая его по небу, словно то были капли ее крови. Его крови. Их крови. Как в тот день во время свадебной церемонии. В ту ночь, занимаясь с ним любовью, Рейнира в самом деле думала, что победила. Но следующий день сорвал полог иллюзий, обнажив правду. Эйгон сбежал, казна разграблена, а Эймонд прочно закрепился в Харенхолле, заперев часть их армии в Речных землях. Криган Старк не торопится с войском, — «Зима близко». Город захлебывался в беззаконии, а новые налоги для пополнения казны, привели народ в ярость. Толпа, сперва выкрикивающая: «Слава королеве Рейнире, Отраде королевства», теперь улюлюкала: «Мейгор с сиськами, долой шлюху». Народ избаловался без сильной руки. Визерис боялся толпы. Он избегал ее внимания, предпочитал забыть о ней за стенами Красного замка. Пусть будет безликим сбродом, — где-то подальше. В юности он захаживал на Шелковую улицу. В лучшее заведение с отдельным входом для господ и сразу брал кабинет. Глупость. Почему не показаться людям? Эй, смотрите я такой же как вы и пришел сюда с той же нуждой. Народ алчет: принц пьет, принц ебет, он один из нас. Так рождается народная любовь. А любви принято служить, ей покоряются, даже если она губит. Толпа это пламя, хаос и сила. Она — дракон. Визерис этого не понимал. Плоды его «мирного правления» были червивы внутри. Деймон, которому опротивели разговоры, — он жаждал действовать, — вызвался навести в городе порядок. И несколько дней Темная сестра не знала ножен, умываясь кровью непокорных. Чернь теперь дерет глотки, ничем ее не угомонить. На месте одних голов тут же вырастают новые, рука устала рубить. И языки вырывать нельзя — нужно оставлять. Языки обычно рвут за правду и болтаются они потом мятежными флагами где-то в веках. А люди тычут в них пальцами и говорят: — видите, это скрижали истории. Поэтому летят головы. Деймон вытирает пот со лба, устало опираясь на меч. Кто-то из солдат протягивает ему мех с вином; — вот, еще, мол, кровь, напейся, Демон. Он приникает к горлу и с жадным хлюпаньем пьет, усердно работая кадыком. Не как принц, а как человек в нужде. Хорошее вино. Мех пуст, Деймон вытряхивает капли на мостовую. — Вино и кровь за любооовь… — надрывается пьяный вдрызг стражник. Деймон обычно снисходителен к своим гончим; он отдает им требуху, смотрит, как они рвут склизкие красные внутренности и ласково говорит: — вы больше не жрете падаль, пока вы со мной. Но сегодня он раздражен. Швыряет мех в незадачливого певца. Катись ты в пекло, уебок. Любовь… Кровь. Так звали того типа? Его они взяли с головой Джейхериса или второго? Он поднял взгляд на Красный замок. Тот растопырился как труп, набитый червями. Распухший от грехов и злодеяний, что творились в его стенах. Телеги, доверху нагруженные трупами, ехали к городским воротам на страх тем, для кого «мейгоровы титьки» стало излюбленным ругательством. Его верные гончие, золотые плащи, рыскали по улицам, и чернь больше не смела роптать в сторону королевы. Таверна постепенно заполнялась людьми. Вваливались целые компании, сдвигали столы и лавки, хватали полуголых служанок и во все горло требовали вина и эля. Деймон поплотнее завернулся в плащ, надвинув капюшон на лицо. Со своего места он хорошо видел посетителей и слышал, о чем те болтают. — Опять сиськастой неймется. Слыхали, парни? Хочешь на казнь поглазеть, плати три медяка. — С кого три медяка, а с кого и оленя за койку просят. — Скоро и на бабий передок налог введут, попомните мое слово. — Хуйца бы ей доброго, зуд в одном месте унять. — щербато ухмыльнулся рыцарь с вепрем на гербе, — а ну, ягодка, неси-ка нам еще выпить. — он шлепнул одну из служанок пониже спины. Двое стражников из золотых плащей, сидевшие на другом конце стола, заерзали. Один из них, капитан, незаметно кивнул Деймону. Спросим, мол, как полагается. Деймон сделал знак рукой: отставить. Насчет «хуйца» он был согласен. Хулители королевы его сегодня не интересовали. Он думал о драконьих бастардах, которым вскружило голову их новое положение. Ульф Белый, наездник Среброкрылой, видел себя не больше, не меньше чем новым лордом Хайгардена. — Раз они не сражаются за нас, значит предатели, — орал он. Рыхлый оплывший Ульф был жесток, но при этом безволен и ведом, отчего полностью попал под влияние другого бастарда — оседлавшего Вермитора Хью Молота. А тот предпочитал помалкивать, усмехаясь себе под нос. И это молчание беспокоило куда больше, чем пьяная болтовня Бражника. Недаром на каждом совете Деймон призывал действовать. Пусть Хью и Ульф атакуют Эймонда в Харренхоле, это работа как раз для них. Но Корлис, а вслед за ним и королева и весь совет отклонили этот план. — Слишком безрассудно. У Эймонда очень сильная позиция. Мы можем потерять как драконов, так и всадников. И нам будет некем их заменить. Деймон сжимал кулаки, глядя как Рейнира малодушничает, пытаясь снискать одобрения членов Совета. — Говорят, беспорядки в городе не утихают. Деймон, ты уверен что Золотые плащи полностью верны нам? — О да. Они верны мне. — глядя на Рейниру с нескрываемой злостью Деймон сделал акцент на последнем слове. — А теперь прошу меня извинить, срочные дела. На следующем Совете он предложил другой, более разумный план: женить Хью и Ульфа на дочерях предателей Росби и Стокворт, так их земли останутся «черными», а драконьи бастарды получат достойную награду за отвагу, проявленную в битве. Корлис заметил, что и у Росби и у Стоквортов имеются мужские наследники по прямой линии. — Это пошатнет устои государства. Мы уравняем дочерей с сыновьями в наследственных правах. Принцесса Рейнира была назначена наследницей личным указом короля и только лишь поэтому ее притязания на трон можно считать законными. — Так отправьте наследников предателей на Стену! — Тогда мятежные лорды будут еще яростнее сражаться на стороне Эйгона. Рейнира, чей взгляд поминутно переходил от мужа к Деснице, приняла сторону последнего. Деймон в гневе расколол свой шар о стол. Все вздрогнули. — Я думаю, заседание окончено, милорды. — ледяным тоном произнесла Рейнира, поднимаясь. — Завтра я жду вас всех в то же время. Останься, Деймон. Бейла, служившая при королеве чашницей, сочувственно посмотрела на отца. Выходя, она слегка пожала его пальцы, как бы выражая свою поддержку. Дверь захлопнулась, и он остался с Рейнирой вдвоем. — Объяснись! — И что же тебе непонятно? — Смысл твоего бунта! — Ах это! — Деймон усмехнулся. Это еще не бунт, дорогая. Так, легкая досада. — Ты во всем идешь мне наперекор. — А я должна поддерживать тебя, даже вопреки здравому смыслу? Ты предлагал нарушить вековые устои. Эта война когда-нибудь кончится, но прецедент останется в веках. Ты только представь какими последствиями это может обернуться в будущем. — Чтобы наступило это твое будущее надо что-то делать в настоящем, а не сидеть сложа руки и трепаться о всякой ерунде. Ты сказала: война когда-нибудь кончится. С этим глупо спорить. Но меня больше интересует, чем она кончится для нас. — И ты думаешь, подрывая мою власть, ты способствуешь нашей победе? — Я больше не знаю как до тебя достучаться. — Если у тебя есть ко мне какие-то претензии, мы можем обсудить их наедине! — Ха! — Деймон запрокинул голову и рассмеялся. Живя на Драконьем Камне они почти все время проводили вдвоем. Теперь она принадлежит кому угодно, только не ему. Нетерпеливые руки тянутся к ней со всех сторон, чужие взгляды крадут ее облик, чужие губы заставляют ее внимать им. Жадные до внимания шлюхи во главе с Мисарией. — Когда мы оставались наедине в последний раз, ты помнишь? — с горечью произнес он в упор глядя на нее. Он помнил. В ночь после коронации. Луна с тех пор дважды успела смениться. Их взгляды встретились. Он протянул руку к ее лицу и бережно заправил за ухо выбившуюся из прически прядь. Пальцами он прошелся по волосам, спустился к шеи и поправил воротник. Деймон вытянул шею и ткнулся лбом ей в плечо. Потерся сперва о ткань платья, потом о кожу на щеке. — Nyke miss. Ivestragī's dīnagon īlva differences aside, iā rȳ least dīnagon zirȳ aside. Ivestragī's spend se bantis hēnkirī. — Jaelan ao. Она прикрыла глаза и сильнее прижалась к нему, как это бывало с ней в минуты слабости. Какой восхитительно-податливой становилась она тогда. Он относил ее в постель, прижимая к себе, как родную дочь. Зыбкая пелена нежности рассеивалась огнем желания. Сильного, как пламя Балериона, плавящего камень и сталь. Если пламя возьмет верх их скрещенные клинки сплавятся в один меч, способный поразить всех врагов разом. Он обнял ее за плечи, скользнул ладонями по спине, привлекая ее к себе. — Нет! — ее руки уперлись ему в грудь. Она нахмурилась и встряхнула головой, будто отгоняя минутную слабость. — Я не только твоя жена, но в первую очередь — твоя королева. — твердо заявила она, отступая от него на пару шагов. — И я не желаю, чтобы ты перечил мне на глазах у моих подданных! Не дав ему сказать слова, она стремительно направилась к выходу. А он так и остался стоять, глядя на свои опустевшие руки, которые только что ощущали тепло ее тела. «Да, моя королева!» Тем временем в таверну вошли двое рыцарей в белых плащах. Один из них, облаченный в сияющую броню, был Лорд-Командующий Белых плащей, сир Гарольд Вестерлинг. Остановившись в дверях, рыцари принялись шарить взглядами по залу. Деймон откинул капюшон и подал сиру Гарольду знак, чтобы тот приблизился. — Вести из Красного замка? — Да, мой принц. Вестерлинг наклонился к его уху и стал тихо говорить. И с каждым его словом Деймон все больше и больше мрачнел. — Идемте, — бросил он, поднимаясь из-за стола. Несколько охмелевших рыцарей затянули песню «О медведе и прекрасной деве», им стали вторить другие посетители, разговоры захлебнулись в пьяном галдеже. Его шаги гулкой дробью отдавались в коридоре, и этот звук сулил неприятности каждому, кто станет на пути. Телохранителю королевы хватило взгляда, чтобы молча отойти в сторону. Когда Деймон вошел, то краем глаза заметил, как шевельнулся полог ее алькова. Но не придал этому значения. Его оплавленное гневом внимание было направлено на Рейниру, застывшую в напряженной позе посреди комнаты. Она вздернула подбородок и попыталась улыбнуться. Но мечущийся взгляд и пальцы, теребящие кольца, выдавали ее нервозность… Или даже страх? — Зачем вы явились в столь поздний час, супруг мой? — Ты это сделала? В его тихом голосе звучала такая угроза, что Рейнира непроизвольно отступила. — Ты отдала приказ? — Я не понимаю, в чем ты обвиняешь меня, дядя? Дядя! Да еще эти широко распахнутые глаза. Как ребенок укравший с кухни леденец. Но как невовремя она вспомнила об их кровном родстве… — Хелейна — дочь моего брата. Твоя сестра. Наша общая кровь. А ты велела отвести ее в бордель и продавать всем желающим, как обычную шлюху? — его голос стал звучать тихо и вкрадчиво, а это могло означать что угодно. Но его слова разбудили в ней горечь недавних потерь. Затронули кровоточащие раны. — А сколько нашей крови пролили они? Люк, Джейс, Визерис, Рейнис? Или, может, ты забыл, что они сделали с моим отцом? С нашей нерожденной дочерью? — Хелейна тут не причем. С рыжей сукой можешь делать что угодно. Но Хелейну ты не тронешь. — Ты не понимаешь, Деймон! Я могу пытать ее, резать Алисенту на куски, но она не выдаст, где скрывается Эйгон. Но увидев унижение своей дочери, она может дрогнуть… — Нет! Он подошел к ней, взял ее лицо в свои ладони. И стал давить, сминая гладкую белую кожу. Его пальцы с силой впивались в ее виски. Она зажмурилась. А он не знал: раздавить эту голову? Или впиться поцелуем в ее близкие, искривленные гримасой боли губы. И вот опять: кровь или пламя? Он оттолкнул ее от себя. Неужели безумие заразно? Она смотрела дымчатыми глазами и как будто с сожалением. Когда их лица сблизились, он почувствовал запах вина от нее. А теперь он заметил, что держится она нетвердо. — Хелейна будет заперта в своей комнате, и о ее сохранности будут докладывать лично мне. Ты поняла? Она кивнула. Переступила с ноги на ногу и покачнулась. Захихикала, как кабацкая девка. Деймон представил, как он поит ее вином у себя на коленях, тискает голые груди. Сажает на стол. Задирает подол и трахает, а она виснет на нем, уткнувшись лбом в плечо. Тягучая, податливая, она поднимает на него тяжелый мутный взгляд, косо ухмыляется, мотает головой, чтобы еще сильнее растрепать волосы. Снова роняет голову на плечо, слюнявит ухо и шею. Хихикает и бормочет признания вперемешку с ругательствами. «Как там сказал тот мужлан?» Деймон так и стоял, уставившись на нее, а на самом деле ожидая от нее какого-то призыва или одобрения. Как тогда в Дрифтмарке, когда она одним взглядом увела его, присвоила себе. Но вот ее глаза потухли. Она вновь сделалась печальной и безразличной. Между ними снова поднялась невидимая стена. Больше не о чем говорить. Деймон развернулся и вышел. Вернувшись к себе в покои, он отдал распоряжение слугам, делая это так, чтобы услышало как можно больше народу. — Завтра утром разыщите Мисарию, скажите, что я буду ждать ее у себя в час призрака. С тех пор, как она сбежала от преследования Зеленых на Драконий камень, много воды утекло. В пылу битвы не было времени даже оплакать потери, не то что вспоминать о бывшей шлюхе. Но Мисария всегда была талантливой паразиткой: она бросала бесполезного хозяина и находила нового. Его она удерживала, добывая ему различные удовольствия, но теперь эта нить оборвалась. И вот, пока он сражался, Мисария добралась до Рейниры. Однажды он застал их беседующими в саду. Это было странно, — увидеть их наедине. — Леди Мисария — мой мастер над шептунами, — нисколько не смутившись, представила ее Рейнира. «Леди Мисария» поклонилась: — Мой принц. Деймон смерил ее взглядом. Теперь она носила белое платье, подбитое алой тафтой. Красные отвороты на подоле, вороте и прорезях рукавов зияли, как застывшие раны на теле покойника. Бледная Пиявка. Что-то было в ней отвратительное, сквозь густой запах лисийских благовоний он чуял кровь и гниение. Мисария появилась в назначенный час. Не глядя в ее сторону, Деймон велел ей сесть. — Ты догадываешься, зачем я позвал тебя сюда? — У меня есть некоторые мысли, мой принц, но я предпочитаю послушать вас. Деймон сел в кресло напротив нее и положил руку на стол. — Ты ведь близка с королевой, так? — Да, ее величество часто ищет моего совета. Он забарабанил по столу пальцами, пристально вглядываясь в ее бесстрастное лицо. — Прекрасно! Ты будешь докладывать мне обо всем, что делается у королевы. С кем она видится, о чем говорит. Ты поняла? — Как я могу отказаться, мой принц. — Мисария сощурила свои удлиненные к вискам глаза. — Вот именно, никак. — Вы поссорились? — Это тебя не касается, — досадливо ответил Деймон, потирая кончиками пальцев усталые веки. — Я не собираюсь вредить своей жене, просто хочу знать не ведет ли кто из лордов двойную игру. Губы Мисарии дрогнули. — И все же вы ей не доверяете. Деймон не ответил. Он и сам понимал что задумал низость. Даже бесстыжая шлюха и та смотрит на него с осуждением. А впрочем плевать ему и на шлюх и на королев. — Ты будешь приходить ко мне через день в это же время. И никому не слова о том, зачем ты здесь. Мисария повела плечами. — Никому и в голову не придет спросить, для чего принц по ночам вызывает к себе шлюху. Деймон поднял на нее пустой невидящий взгляд. В душе поднималось мрачное удовлетворение. Она права. Никто не усомниться в том, что они снова вступили в связь. Мисария явилась в следующий раз как и было условлено. Она рассказала все что узнала и в конце добавила: — Королеве доложили, что я посещаю вашу спальню. — И что она сказала на это? На губах Мисарии мелькнула быстрая улыбка. — Она сказала: пусть спит с кем хочет, и я буду поступать так же. Деймон мысленно отмахнулся. Среди ее ближнего окружения в любовники никто не годился. Разве что Морской Змей, но он в летах и к тому же человек чести. А в том что Рейнира не потащит к себе в постель случайных кобелей он не сомневался. И вдруг он вспомнил как колыхнулся полог ее алькова, когда он на днях вошел к ней в спальню. — Мисария, ты ничего от меня не утаиваешь? — прищурился он. — Я рассказываю вам все что знаю, мой принц. — Три дня назад я приходил к королеве. В ее спальне кто-то был. Я хочу знать кто. — его тон не предусматривал возражений. Это был приказ. Мисария опустила глаза. — Это была я, мой принц. — Таак. Значит история с борделем твоя идея? — Я предложила пустить такой слух, чтобы он дошел до вдовствующей королевы. Ужас от того, на что мы еще способны мог бы развязать ей язык. — Она и так знает на что мы способны, — глухо произнес Деймон отворачиваясь. Кровь это был все-таки, тот кого они взяли с головой? Или второй? Сыр — вот как его звали, Сыр. Как крысу из детской сказки. Мисария наверное знает. Может спросить? Нет, не надо спрашивать. Надо забыть. Кровь и Сыр — две большие крысы. — Ладно иди. И не играй больше в великого тактика. Твое дело — собирать сведения, а не раздавать советы. Мисария поклонилась и вышла. Деймон посмотрел ей вслед. Она опасна и по-хорошему от нее надо бы избавиться. Кто знает сколько бед она еще принесет. Он подумает об этом. Когда-нибудь потом. Он испытывал раздражение пополам с облегчением от того что Мисария была у Рейниры той ночью. Слова жены «я буду поступать так же» — всего-навсего пустые разговоры. И Деймон забыл об этом, пока кое-что сказанное Мисарией заставило его задуматься. — Лорд Десница часто беседует с королевой в саду. И компанию им все чаще составляет сир Адам. — Бастард? — Признанный бастард и драконий всадник, мой принц. — И что ты этим хочешь сказать? — Взглядами, которые сир Адам бросает на королеву можно расплавить Железный трон. Деймон рассмеялся. — Да он же еще мальчишка. Сколько ему? Восемнадцать-девятнадцать? — но наткнувшись на насмешливый взгляд Мисарии он осекся. — Говорю вам как шлюха, мой принц, предпочтения мужчин и женщин мало чем отличаются. Выставив Мисарию прочь, Деймон повалился на кровать и задумался. Однажды знойный дорнийский ветер прибыл к их берегу заезжего менестреля. По вечерам он исполнял свои песни в Большом зале, а днем, в ясную погоду выступал во внутреннем дворике замка. Туда сходилась местная знать, солдаты гарнизона, а так же допускался и простой люд, кроме совсем уж оборванцев. Рейнира слушала певца, стоя на балконе, к ней присоединилась восторженная Рейна. Деймон пресытился и bel canto, и вздрагиванием жениных ресниц когда длинные смуглые пальцы брали новый аккорд на лютне. А взгляд устремленный на другого, заставлял челюсти сжиматься. Это не ревность, но легкая досада. Но и от малой искры случаются пожары. Не следует дразнить дракона. В тот день Рейнира была на балконе одна. Дети улетели на тюлений остров. — Тебе нравятся эти представления? — Да. — Умница, с народом нужно делиться. — Пусть они видят свою принцессу. И своего принца. — она качнула головой, приглашая его стать одесную. Балкон с высоким парапетом был утоплен в стену. Край портьеры скрывал Деймона от взглядов со двора. — У меня другие намерения. Он сзади взял подол ее платья и потянул вверх. Ладони легли на ее бедра. — Деймон, что ты делаешь? — зашипела она. — Улыбайся народу, Рейнира. Слушай музыку. Она облокотилась на парапет, уступая ему половину ниже пояса. Именно так, она позволяла пользовать себя, пока все ее существо внимает пению. Надежный компромисс. Он должен был отказаться, но не смог. Звук беспощадно жалил, заставляя содрогаться ушные перепонки. Он не был груб, когда брал ее. Да и в этом не было нужды. Ее прирученное тело отзывалось на ежедневный ритуал как следует. Но что ему пустая оболочка, когда Рейнира очарована другим? Все колдуны из древних легенд были певцами, они крали дев у отцов, жен у мужей. Но у драконов красть они не смели. Ночь Деймон встретил в борделе. Среди вязкой паутины потных сплетенных тел. Среди пьяного веселья где любой спор мог закончится кровавой распрей. Запах крови и похоти щекочет ноздри. Запах вина и паленного мяса. Жар пламени снаружи и внутри. Древний дракон, из полузабытых легенд. Стерегущий сокровища. Знающий их наперечет. И даже если вор похитит одну единственную монету из груды золота, дракон узнает. Расплата — смерть. Взгляд застилает кровавая пелена, тело охвачено жаром. Он похоже в аду. «Неужели семибожники все-таки правы насчет пекла?» Он потягивается, трет глаза и резко садится. Караксес. Деймон протянул руку, потрогал алую перепонку. Дракон укрыл его своим крылом от ветра и утреннего промозглого тумана. Но жар его тулова почти невыносим даже для человека с драконьей кровью. Когда Деймон вылез из своего убежища, от него повалил пар. Он преодолел желание дойти до берега и нырнуть в прохладное море. Было самое раннее утро. День занимался пасмурный. Во дворе замка его накрыл холодный дождь. В спальне было почти темно и от этого тянуло ко сну. Жар выветрился и Деймона бил легкий озноб. Рейнира еще не встала. Он не услышал глубокого ровного дыхания, значит она только делает вид что спит. Он разделся, лег и обнял ее, недовольный, что на ней сорочка, да еще такая плотная. — Был в борделе? — голос напряженный, но руку не скинула. — А у нас при Дворе теперь свои гадюки? — У нас не столица, ничего не скроешь. Оно того стоит? — Я хожу туда не за этим, — он просунул руку ей между ног. — Я об этом и не думала. — фыркнула она, но голос стал мягче, теплее. — Секс единственное удовольствие доступное и принцам и нищим. Тебе хочется быть ближе к народу. Мне тоже. Она повернулась к нему и придвинула свое лицо к его. — Что тебя влечет к этой похотливой толпе? — Свобода. То, что я хотел показать тебе много лет назад. Она посмотрела куда-то мимо него и легонько вздохнула. — А знаешь, бард исчез. Мне вчера вечером доложили. В этом их прелесть, этих бродячих менестрелей, они появляются и исчезают когда хотят. Вот настоящая свобода. Если только леди Селтигар не пленила его у себя. — Не пленила, это я приказал ему убраться. Я видел как он перешептывался с Рейной и мне это не понравилось. — Кажется он собирался давать ей уроки музыки. Ничего ужасного. — Скажи это принцессе Гейль. Рейнира опустила веки. Он любил в ней даже напористость, чего не терпел ни в ком другом, но ее покорность приводила его в восторг. — Сними рубашку. Она послушалась. Деймон прижался к ней, напитываясь теплом ее тела. Он увлек ее под себя. Они все время были лицом к лицу, пока он брал ее. В ее расширенных зрачках он видел свое отражение. И ликование выжигало в груди смутное чувство вины. Закончив, он повалился на нее, распластывая ее под собой. Он вернул все как было. Теперь она снова целиком принадлежит ему. Драконы не делятся. В один из дней Деймону выпала возможность убедиться, что Мисария не соврала. Адам появился заседании Малого совета. Он только что вернулся из Дрифтмарка и докладывал о делах на верфях. На нем был парадный дублет с вышитым на груди морским коньком. Бархатный плащ переливался на солнце всеми оттенками бирюзового. Красотой близнецы из Халла не уступали сводному брату, но с юных лет закаленные морскими ветрами, имели куда более мужественный вид. Раньше Деймон не обращал на него внимания, но теперь вынужден был признать, что Адам Веларион никак не похож на мальчишку. Он оседлал дракона Лейнора Велариона - Морского Дыма. — На воду спущена дюжина новых коггов, моя королева. Один такой корабль стоит трех тирошийских или миррийских галер. Алин заканчивает приготовления и готов отплыть к Ступеням. — Это добрые вести, сир Адам. Я не сомневаюсь в силе и доблести флота Веларионов. — Рейнира одарила сира Адама улыбкой. — Еще кое что, моя королева, — Адам бросил быстрый взгляд на Корлиса, — мы с сиром Алином взяли на себя смелость и назвали новый флагманский корабль в вашу честь — «Королева Рейнира» Рейнира чинно кивнула, принимая жест, но на ее бледных щеках появился легкий румянец. Она явно была польщена. — Пусть же «Королева Рейнира» выйдет невредимой из всех битв. Выпьем за это милорды. — И вернется с победой! — воскликнул Адам, принимая из рук Бейлы кубок. Деймон украдкой следил за женой и Веларионом. У него все написано на лице, — тут сложно ошибиться. Он пытался уловить какие-нибудь намеки на ее ответную благосклонность. Дракон заворочался в груди. Дракон, так он называл это чувство — впервые оно появилось в тот день когда он схватил Рейниру за горло. Огненная буря которую он до конца не мог контролировать или же холодный рассудительный червь скользящий по позвоночнику и нашептывающий ему разные, порой ужасные вещи. Когда совет подошел к концу, королева сделала Адаму знак остаться. Деймон заметил это. Когда лорды потянулись к выходу он подошел к юноше. — Сир Адам, мне нужно с вами поговорить. Тот нерешительно обернулся на Рейниру, но та качнула головой. Идите, в другой раз. — Давайте спустимся вниз, пройдемся по галерее. — предложил Деймон. — Как пожелаете, мой принц. Они спустились во двор, где проводились тренировочные поединки. Несколько юных лордов упражнялись с мечами и луками. Деймон кивком отвечал на приветствия. — Сир Адам, вы нарушили субординацию. Я Лорд Защитник и ваш Главнокомандующий. Все о чем говорилось на совете, вы сперва должны были доложить мне. — Прошу прощения мой принц, но лорд Корлис… — Я поговорю с лордом Корлисом чтобы он впредь не допускал подобных промахов. Вы не входите в совет и не должны были там появляться. Веларион поклонился, пряча сверкающие гневом глаза. — Ваша задача — охранять границы Королевских земель. Отправляйтесь на холм Рейнис и оставайтесь там. Держите дракона под седлом и днем и ночью. Скоро вам выпадет возможность доказать королеве свою любовь и преданность в бою. — Я ничего не желаю так сильно, Милорд. Он одевался стоя перед зеркалом, когда ему доложили что пришла королева. — Моя дорогая супруга-королева! Вина? Она покачала головой. Внешне она была спокойна, только ноздри побелели и трепетали от гнева. — Ты вспомнила о супружеском долге? Я собирался уходить, но могу задержаться. — Не хочу заставлять ждать твоих шлюх. — Нет-нет. Это твое право королевы. Ты можешь заставить ждать любого, а уж шлюх тем более. Он натянул перчатки, взял со столика кинжал и вдел в ножны на поясе. — Деймон! — Я весь в внимании. — Почему ты отослал Адама? — Пусть Корлис расскажет тебе, я поговорил с ним. — Корлис мне и рассказал. Ты просто отправил юношу сидеть в Логове! — Драконоблюстители выделят ему достойное помещение. Ему не надо будет спать в обнимку с драконом. Он повернул к ней голову и пристально посмотрел ей в глаза. — А в чем дело? Почему этот Адам так волнует тебя? Она упрямо вскинула голову и он заметил пульсирующую жилку у нее на шее. — Я хочу чтобы Адам был при мне. Деймон прищурился как хищник перед броском. — Для чего? — Ты знаешь. — Не знаю. Ты скажи мне. — Ты спишь с кем хочешь и я тоже. Деймон скрестил руки перед грудью. На его щеках заходили желваки. — Хм, не помню таких слов в нашей брачной клятве. — Ты первый нарушил ее, — прошипела Рейнира. — Докажи! Нет, дорогая жена, ты не можешь иметь любовника, если я тебе не позволю. А я не буду смотреть сквозь пальцы как ты изменяешь мне и не приму бастарда. Рейнира горько усмехнулась и покачала головой. — У любого мужчины в этом городе больше прав чем у королевы! Деймон пожал плечами. — Такова жизнь. — Ты очень изменился. Растерял дух свободы. Теперь ты такой же как все эти лорды с их ханжеской моралью. — Ты тоже изменилась. Я еще помню какая ты была. Яркая комета. Маленький дракон. А теперь ты точно твой отец. Его взгляд, его жесты, его слова. Он вспомнил Визериса, каким увидел его после долгой разлуки — жалкой слабой марионеткой Хайтауэров. Его лицо исказилось гримасой жалости смешанной с отвращением. Деймон заметил как Рейнира вздрогнула всем телом и опустила глаза. — Ты прав. Мы все очень изменились, — прошептала она. Она вышла из комнаты так быстро, что он не успел ничего сказать. — Рейнира! — он опомнился, когда дверь за ней уже закрылась. Он рванулся следом, но в передней уже никого не было. Только едва уловимый запах розы застыл в воздухе. — Бастарды хотят сорвать большой куш. Так давайте дадим им эту надежду. Но пусть сперва потопят в крови и пламени Ланниспорт и Штормовой предел. — Иными словами мы посулим дровосеку или кто он там… кузнецу титул лорда Утеса Кастерли? — насмешливо изогнул бровь Корлис Веларион. — Нет. Я сказал: дадим надежду. Повесим морковку перед ослом, чтобы тот бежал веселее. — Исключено, — сир Корлис обвел взглядом участников совета и остановился на безмолвствующей королеве. — Даже мысль подобная кощунственна. — Согласна, — наконец произнесла Рейнира, — хватит с них рыцарства, что обещал им мой сын, да земельного надела. Деймон саркастически посмотрел на королеву. — Великолепный план! Надежный как валирийская сталь! Да на турнирах награды лучше. Лорд Селтигар захихикал, а Рейнира залилась краской. Неприязнь между ними казалось достигла предела и все в Совете чувствовали витавшее в воздухе напряжение. Деймон видел это по их лицам, по тому как лорды реагировали на их пикировки. Совет раскалывался надвое — на людей принца и людей королевы. Деймон не хотел чтобы все зашло так далеко, но уже ничего не мог с этим поделать. Его словно подхватил быстрый поток и все что оставалось — довериться течению и ждать куда оно вынесет. Почувствовав подходящий момент, дракон — тот что мыслил холодно и трезво — снова начал пробираться в его голову. Он предлагал забрать власть себе, пока не поздно. Деймон решил оставить Красный замок, чтобы избавиться от искушения. Советы — одна сплошная болтовня и никакого действия. Враг затаился, собирая силы для удара, и им следует поступить так же. Пусть вороны летают, а мечи пока остаются в ножнах. Такова была позиция короны. Казалось Золотым плащам удалось навести порядок на улицах. Но Деймон недаром носил гласный титул — Принц города, и негласный — Лорд Блошиного конца. Его не покидало ощущение — город неизлечимо болен. Где-то в переулках, в пастях подвалов и крысиных ям, чревах домов и лачуг зреет смертельная опухоль. «Что ж, если Зеленые будут достаточно терпеливы, возможно, они увидят, как мы захлебнемся в собственных помоях». Деймон занял дом, раньше принадлежавший Тиланду Ланистеру. Пока прежний хозяин обживался на новом месте — в подземелье Красного Замка, — нынешний по достоинству оценил гобелены из Квохора, мирийские ковры, статуи из Юнкая, золотую и серебряную посуду из Норвоса. И конечно главное сокровище — винный погреб, где была собрана коллекция лучших урожаев борского и дорнийского вин. Деймон мог поклясться кровью Семерых, что королевские погреба не знали такого разнообразия. Шли дни, отсчитывая правление королевы Рейниры, Первой этого имени. Заполонившие город заклинатели, гадалки и серые проповедники, в один голос предрекали ему скорый конец. Деймон задумывался о будущем даже меньше чем обычно. Днем он ждал вестей с Юга, с Запада, с Востока и с Севера. Но более всего — вестей из Харренхолла. Вечерами он предпочитал надираться до бесчувствия. Склонив мутную от вина голову над опустевшим кубком, он предавался обрывочным размышлениям. Сколько зим он видел? Настоящих, вьюжных, чтобы снег лежал ни час, ни день, а дольше — неделю, две, месяц? Наверное он пропустил одну или две, пока жил в Пентосе и на Драконьем камне. «Он видел много зим» — так обычно говорят про стариков. В жизни каждого достойного человека есть одно главное дело. Завершив его можно сказать себе — пора на покой. Ты расписался в летописях, остался в воспоминаниях, в веках. Даже уебок Мейгор Жестокий — достроил вон Красный замок. И дал потомкам негласный зарок — никогда не называть детей в его честь. Визериса называли Мирным, а вернее было бы — Визерисом Бессмысленным. Так бы он и почил, как жил — бледной тенью, если бы не тот день, когда он в последний раз взошел на трон чтобы защитить дочь. Так он единственный раз в жизни проявил собственную волю. Правил долго, но королем побыл один день. Он все ожидал от богов дар Провидца. Он берег себя для этого дня, как невеста бережет невинность для брачной ночи. Но подступающая смерть обнажила правду. Оставь надежду, ибо время твое на исходе. Он очнулся и перестал быть игрушкой в руках собственных иллюзий. Впервые он действовал без оглядки. Жаль, что поздно, но все же его час пробил. «И мой час скоро наступит. А потом уйду на покой» Что бы это не означало. Деймон провел ладонями по лицу, потер двумя пальцами переносицу и глаза, красные от от бессонницы. Вскоре он снова оказался во власти пьяного полубреда. Образ Визериса, ковыляющего к трону, стоит перед мысленным взором. Запах ладана лезет в ноздри. Теперь он по всюду в Красном замке. Пробивается из щелей, им несет от портьер и гобеленов, чем их не окуривай. Напоминает о Молчаливых сестрах, которые верно живут где-то в стенах, как призраки, и мгновенно слетаются на смерть. Деймон стонет и морщится. Ему тошно от вина. Или от того, что Хайтауэры превратили дом его предков в усыпальницу. Постучали. Сперва тихо поскреблись, а потом несколько раз все громче, заставляя очнуться. Деймон обернулся. В дверях стоял слуга. — К вам пришли, мой принц, — из-за его спина показалась женщина, закутанная в белое. — Мисария, — он жестом отпустив слугу, — что тебя привело? Я тебя не звал. — Разве вы не хотите больше знать что происходит вокруг королевы? — Нет, с меня достаточно. Она сняла плащ и встряхнула головой, позволив волосам рассыпаться по плечам. На ней было белое облегающее платье с открытой грудью. Такие она носила, когда содержала Веселый дом. Деймону, впрочем, было неинтересно почему она так вырядилась. Быть может, тоскует по старым временам? Кошачьим шагом она подошла к креслу, где он сидел, и указала на стоявшую рядом скамейку для ног. — Можно, мой принц? Деймон кивнул. — Налей себе вина. Если хочешь. Она наполнила кубки ему и себе. Отпив глоток, она присела возле его ног. — Мы так давно не виделись, мой принц. — начала она после небольшой паузы, — иногда я вспоминаю как нам было хорошо. Мы веселились, делали что хотели. Трахали кого хотели. В те дни я верила тебе. В моей жизни это были лучшие времена. Деймон возвел взгляд к потолку и усмехнулся. — Ты говоришь «мы», но тебя со мной не было. — Да, я никогда не значила для тебя больше чем я есть — шлюха. — Да ни в этом дело. Ты нравилась мне даже больше чем того заслуживала. Но ты всегда была сама по себе. Не наслаждалась вместе со мной, а лишь делала вид, пытаясь угодить. — Как у тебя все просто, ведь ты принц! Для того чтобы наслаждаться, нужно родиться поцелованным в зад Богами. — Я предлагал тебе лучшую жизнь, место рядом со мной, разве нет? — Помнишь Драконий Камень? Один взгляд твоей принцессы и я оказалась ненужной. Хвала Богам, что я не доверчивая дурочка, иначе падать было бы слишком больно. Деймон поморщился. — Довольно! Я принимал твою злость за вызов тому дерьму, с которым тебе пришлось столкнуться. Но потом ты сама сказала, и я увидел: это был обыкновенный страх. Тогда я понял, как ты на самом деле ничтожна. Ее лицо заострилось. Белая кожа, натянутая на череп. Красный и черные горизонтальные мазки. Волосы гарпии. — Теперь я не так уж ничтожна, — прошипела она. Деймон затаился. Пусть раскроется, пусть обнажит гнилое нутро. Он знал, какие слова рвутся с ее раздвоенного языка. «Когда вы Таргариены сдохните, я спляшу на ваших останках танец семи покрывал». «Скажи это, милая. И одной гадюкой будет меньше.» Но она не стала. Слишком долго она наращивала кожу, слой за слоем, чтобы не попадать в такие ловушки. Со злостью она управилась быстро. — Право же, мой принц. По сравнению с тобой я ничтожна. Ты — дракон. А я всего лишь пробиваю свой путь с самого дна. Но разве это моя вина? Мисария улыбнулась приоткрытым ртом. Кончиком языка она увлажнила губы. Завесой ресниц притушила злость в глазах. Откинула волосы на спину и выгнулась. Голая грудь не дань памяти. И не соблазнение — для шлюхи слишком лицемерно. Предложение? — Что тебе надо? Ответом была ладонь на его бедре. Опустившись перед ним на колени, Мисария стала гладить его пах. Вино мешало соображать. — Мало тебе присосаться к Рейнире, так ты хочешь еще заполучить меня? Он перехватил руку, готовую нырнуть к нему в штаны. До него уже дошло происходящее, но он хотел услышать это ее словами. Она молчала, а ее взгляд метался по сторонам. Нет. Это не предложение. Волеизъявление. Он сжал ее запястье. — Ты здесь по ее приказу, верно? Она велела тебе следить за мной? Отвечай! Мисария кивнула. — Кажется это у вас семейное. — А ты хочешь сразу на два члена сесть, да? Мисария пожала плечами. — Вон. Он бы убил ее, если бы она замешкалась. Но Мисарии не надо было повторять дважды. — Рейнира! Она испуганно натянула одеяло до подбородка, глядя на него ничего не понимающими со сна глазами. — Как ты смеешь врываться ко мне вот так, среди ночи! — Как ты смеешь посылать ко мне шлюху?! Следишь за мной? Говори! Или я вытрясу из тебя правду! — Деймон рванулся к ней, схватил ее за руки и выволок из постели. — Я позову стражу, — выдавила из себя королева, пытаясь высвободиться из его хватки. — Зови хоть всю королевскую рать! — Отпусти, я все объясню. Он разжал пальцы. — Ты ненормальный, — бросила она, потирая запястья. — Это ты меня таким сделала. Он сел на кровать, уперся локтями в колени и уронил голову на ладони. Рейнира нежным жестом дотронулась до его плеча и тут же отдернула руку, словно боясь, что прикосновение длится слишком долго. — Рейнира, как мы дошли до этого? Он притянул ее к себе и прижался лбом к ее животу. Она стала нежно гладить его по голове. — Знаешь о чем я думаю? О нашей связи с драконами. Ничего подобного больше нет в мире. Один дракон — один всадник и только смерть разрывает эти узы. Рейнира опустилась перед ним на колени и нежно взяла его лицо своими ладонями. И ее взгляд выворачивал наизнанку. — Я думала что такая связь может быть и у людей. Но эта ужасная пагубная ложь! Отрава для неопытных душ. Он горько усмехнулся. Он мог возразить ей, схватить ее, уложить в постель, доказать, что связь между ними крепка как смерть. Что его чувства к ней не угаснут ни через год, ни через пять, ни даже через вечность. А вечность — это долго. Он мог бы, но тело не двигалось, не подчинялось порыву. Разум вяло улавливал посторонние детали: какие-то склянки с мазями на столике; графин с вином почти прикончен, тут же бокал с остатками, а под ним — свежая красная лужица. Рейнира поднялась с колен и отошла от него. — Я думала между нами что-то большее, но надо признать: нас объединили общие интересы. Мы больше не будем спать вместе, я так решила. Остатки чувств мешают нам мыслить трезво. Идет война, а мы топим друг друга из-за взаимных обид. Мы семья. В нас течет одна кровь, и у нас общие цели. Дядя, обещай, что мы сделаем все, чтобы наше наследие не пропало втуне. Рейнира стояла перед ним в сплошной броне, в которой он не видел бреши. Она все еще была его женой, но даже на том свадебном пиру семнадцать лет назад она принадлежала ему больше, чем теперь. Оставалось только подчиниться ее каменному взгляду, ее жестоким словам. — Как прикажет моя королева. — холодно произнес он, поднимаясь. — Не стоило напоминать мне о крови и о долге, мне на это плевать. Но я не предам тебя, Рейнира. Нам гореть вместе, помнишь? Ее лицо исказилось болезненной гримасой. Она открыла рот, как будто хотела что-то сказать, но сдержалась и отвернулась. Ему больше не хотелось задерживаться здесь. — Сладких снов, королева. Я вас больше не потревожу. Город затягивал его в свое чрево, последним усилием он выбирался из его грязно-серых тенет, выпотрошенный, обугленный, лишенный крыльев. Город — некогда первая любовь, а теперь постылая старуха, с которой тошно делить одну землю, одно небо. Пусть издыхает, не жалко. Деймон содрогнулся. Он заперт и скован, вокруг сгущается ночь, а в ней плодятся злые намерения, руки будущих убийц ложатся на рукояти мечей. Как разить, если холод выстудил огонь в груди? У Божьих ворот ударил колокол, отмечая смену караула. Час совы застиг Деймона на пороге Ланистеровского дома. Слуга открыл дверь. — Вас ожидают, мой принц. Леди Мисария. Деймон усмехнулся. Опять Мисария? Но раз эта дырка отобрана и одобрена для него королевой, то почему нет? Он вошел в гостиную, стянул перчатки и небрежным жестом бросил их на стол, отстегнул меч и положил рядом. Осушил приготовленный для него кубок вина и жестом велел Мисарии раздеться. Та, надо отдать должное, поняла сразу, какой прием ее ждет здесь. Без лишних ужимок она в два счета сняла с себя платье. — Где мой принц желает меня взять? Он подошел к ней и без единого слова нагнул над столом. Раздвинув ей ноги пошире, он сжал все еще белые и гладкие, но потерявшие былую упругость ягодицы. Возбудив себя рукой, он резко вошел в умащённое притираниями, скользкое лоно. — Ох… Да! Деймон, мой принц… Да! Пекло! Еще! Аа! От этих фальшивых стонов и криков у него падал член. Деймон отвесил ей шлепок по заднице. — Молчи, — рявкнул он. Он не хотел слышать ее, помнить о ней, пусть только ее влажная тренированная пизда даст ему необходимое облегчение. Этого достаточно. Наконец Зеленые зашевелились. Ормунд Хайтауэр выступил из Староместа во главе огромного войска и повел его в Тамблтон. Деймон предложил направить туда армию, собранную речными лордами во главе с Хью Молотом и Ульфом Белым на драконах. Члены Малого Совета высказались «за». — Я же вместе с Крапивой отправлюсь в Речные земли. Шпионы в Харренхолле доложили, что Эймонд заранее сговорился с дядей и собирается покинуть насиженное гнездо. Его задача — патрулировать Речные земли, уничтожая наших союзников, и отрезать от нас Долину Аррен. Он говорил с Советом, но смотрел на Рейниру. Та не поднимала взгляда от стола, рассеяно перекатывая в лунке свой черный шар. — Я думаю, мне надо отправиться с вами на Сиракс. Против трех драконов Вхагар не выстоит. — Исключено, ваше величество! — воскликнул Веларион. — Если вы покинете столицу, народ взбунтуется, а кроме того мы до сих пор не знаем, где Эйгон и Солнечный. Что, если ваш брат-узурпатор верхом на драконе нагрянет в незащищенную столицу? — Я согласен с Десницей, — высказался лорд Селтигар, мастер над монетой. — Тогда пусть Крапива остается в городе, вдвоем с Адамом они дадут отпор Эйгону, а вы лорд Корлис займетесь разгневанной чернью. Деймон молчал, когда Рейнира обратила на него полный надежды взгляд. — Место королевы на Железном троне. — жестко напомнил он. Голова королевы поникла. — Вы правы милорды, я не могу пренебречь своими обязанностями. Решено, принц Деймон вместе с Крапивой отправится в Речные Земли чтобы найти и покарать Эймонда Одноглазого. — Не волнуйтесь, Ваше Величество. Караксес и Овцекрад уж как-нибудь сладят со старухой Вхагар. — поспешил добавить мейстер Герардис. К отлету было все готово. Пока слуга чистил и смазывал его доспех, Деймон отправился в Красный замок. Сир Гарольд Вестерлинг доложил, что ее величество находится в комнате покойного короля. Здесь все сохранилось, как было при Визерисе. Тот же полумрак да запах пыли и тлена. Огромный макет Древней Валирии раскинулся почти на всю комнату. Деймон лишь мельком взглянул на покрытые толстым пыльным слоем миниатюрные башенки. Как будто великий город его предков во второй раз постиг Рок, на это раз уничтожив сам зародыш жизни. Драконы обратились в камень, а их всадники— в прах. Деймон перевел взгляд на мрачное ложе брата и представил там Рейниру, гниющую изнутри и снаружи, с впалыми глазницами, молящую о смерти, как об избавлении. Но она была здесь, у окна, живая и все еще прекрасная. Джоффри подле нее чирикал как воробей: — Матушка, только позволь мне сражаться, я отомщу за братьев! Умиленная Рейнира гладила его по непослушным кудрям. Эйгон же меланхолично разглядывал сторожевые башни игрушечной Валирии. После того как он чудом выжил в битве с пиратами, мальчик стал тихим и редко смеялся. Деймон подошел к сыну и взял его на руки. — Я пришел проститься. Рейнира обернулась к нему. — Да… Ну что ж. Это ведь ненадолго, не так ли? Деймон покачал головой. — Не знаю. Не хочу загадывать. Он потрепал сына по голове. — А ты не хочешь попрощаться с отцом? Может, напоследок вместе полетаем на Караксесе? Сделаем круг над городом? Мальчик взглянул на отца исподлобья. В его глазах читался страх. Деймон почувствовал, как он напрягся. — Я бы хотел остаться здесь и поиграть с дедушкиным замком. А потом мейстер Генри обещал отвести меня в грачевник и показать, как тренируют почтовых птиц. Деймон не стал настаивать. Он все еще надеялся что с возрастом эта боязнь пройдёт и сын выберет себе дракона среди подростков на Драконьей горе или в Логове. — Хорошо, — Он опустил мальчика на пол и сам присел на корточки перед ним. — Посмотри на меня и послушай. — он взял Эйгона за плечи и легонько встряхнул. — Ты сын Деймона Таргариена. Внук Бейлона Таргариена. Всегда помни об этом. — Ты пугаешь его, — покачала головой Рейнира, — такое ощущение, что ты собираешься на погибель. — Может, так оно и есть. Он похлопал по плечу притихшего Джоффри. — Ну а ты, мой мальчик, будь храбрым. Пока я отсутствую, ты защитник королевства. Береги свою мать. Джофф кивнул. Не находя больше слов, Деймон развернулся и направился к выходу. — Подожди! Она стояла в двух шагах от него. Ее белая кожа на фоне черного траурного платья словно мерцала жемчужным сиянием. — Māzigon arlī. Nyke jorrāelagon ao. Как он хотел обнять ее, крепко прижать к себе, забыть о войне, о чести, о долге, о проклятом троне. Он хотел увезти ее туда, где их никто не знает, и там дожить с ней все отпущенное им Богами время. Он хотел сказать ей о своих чувствах, но слова не умещались в это короткое сухое прощание. Он только кивнул и вышел. Стражник закрыл за ним дверь и занял свой пост. Деймон зашагал навстречу судьбе, не зная, что Рейнира стоит там за дверью и прислушивается к звуку его удаляющихся шагов. Гарольд Вестерлинг стоял перед вратами тронного зала и Деймон спросил у него, не видел ли тот леди Бейлу. — Принцесса покинула Красный замок, мой принц. А куда направилась — мне неизвестно. — Хорошо. Скажите, когда увидите, что я искал ее, чтобы попрощаться. — Непременно передам, мой принц. Деймон провел рукой по железной створке двери и легонько толкнул ее. — Можно? Сир Гарольд кивнул, и посторонился. Тронный зал встретил Деймона холодным величественным полумраком. Свет едва просачивался в окошки-бойницы, а где-то высоко в темных сводах потолка копошились летучие мыши. Перед ним чернел Железный трон. Его шаги грохотали усиленные эхом. Он остановился у подножия ступеней. Отсюда были хорошо видны обугленные искорёженные клинки тысячи врагов, сплавленные драконьим огнем в исполинское чудовище. Деймон помнил как это приятно, сидеть на месте Завоевателя. Весь мир перед тобой, а ты над ним повелитель. Все меняется, преображается, даже чувствуется по-другому. Те кто испробовал однажды, уже не забудут. И даже Отто с Алисентой понять можно. Сила Трона велика. Слабых она подчиняет, калечит. Их жажда становится невыносима, ничем другим ее не утолить. Трон искушал. Взойти и сесть? Почему нет? Кто как не он, Таргариен, густая кровь дракона достоин? Вот он, самый верный, самый правильный выход. Вот почему он никак не может найти себе места. Его место — здесь. И это было как озарение. Дракон поднимался по позвоночнику холодной дрожью, залазил в его голову, смотрел его глазами. Он сулил, заговаривал. Лил в вены сладкий яд. Деймон встряхнулся, прогоняя наваждение. Устало взглянул на ступени, ведущие к трону. Одна, вторая, третья. Нет. Слишком далеко. Слишком долго. Слишком давно. Его судьба не перед ним. Она лежит позади. Он должен убить Эймонда Таргариена. Или умереть за свою королеву. У Драконьего логова его ждал Караксес. И Бейла, чья драконица Лунная Плясунья парила над куполом. — Ты собирался улететь не попрощавшись, — она ткнула его в грудь острым кулачком. Наткнувшись на панцирь доспеха, потерла ушибленные костяшки. — Где ваши манеры, леди Бейла, — усмехнулся он, обнимая дочь. Но она увернулась. — Сам знаешь где. Я уже давно мечтаю поменять вышивальную иглу на меч. — Может, ты еще на Темную Сестру глаз положила, Висенья Завоевательница? Бейла фыркнула при упоминании старой детской игры. — Не меняй тему, отец. Ты хотел улететь, не попрощавшись со мной? Деймон покачал головой. — Я искал тебя. Но не нашел. Я не могу задерживаться. — Знаешь, не важно. Я полечу с тобой. Все сражаются. Люди, которых я любила, погибли в битве. Бабушка, Джейс… Теперь и ты улетаешь. Я не могу отпустить тебя одного. — Я буду не один. Деймон вздохнул. Положив ладони дочери на плечи, он сказал: — Я не могу тебя взять. — Я могу за себя постоять. Я драконья всадница, или ты забыл? — Я не забыл. И Эймонд не забыл, что ты моя дочь. Он сделает тебя своей мишенью, чтобы я совершил ошибку. У Бейлы на глазах выступили слезы. — Значит, этой девчонке Крапиве, что едва старше меня, можно лететь с тобой, а мне нет? — Жизнь Крапивы не значит ничего. А твоя для меня бесценна. Он обнял дочь, которая прильнула к нему, уткнувшись лицом в его плащ. — Моя прекрасная дочь. Мой южный цветок. Скажи своей сестре, что она тоже важна для меня. Сделав над собой усилие, он оторвал от себя дочь и направился к дракону, которого охраняли смотрители логова. Он забрался в седло. Дракон оторвался от земли, и Деймон в последний раз обернулся. Бейла протягивала к нему руки, ее светлые волосы трепались на ветру. — Отец! Отец! Дракон набирал высоту, и ее крик отдалялся, пока не канул в пустоту. В последний раз облетев вокруг башен Красного Замка, Кровавый Змей понесся на север. Крапива верхом на Овцекраде ждала его у Старых ворот. Снизившись, Деймон крикнул, чтобы она следовала за ним. И, обгоняя ветер, они полетели в Речные земли.