***
— Как же ты мне надоел со своими выходками! — говорил англичанин, возмущенно глядя на Францию, который сидел подле него. — Но ты же сам сказал, что не будешь против моей оккупации Рурской области! — с негодованием сказал француз своему другу. — Да, я был не против!— сорвясь на крик, произносил Великобритания и со всей силы ударил по деревянному столу, заставляя Францию вьежится в кресло. — Сколько раз тебе говорить, что без моего окончательного согласия ты не смеешь ничего делать?! Как на нас теперь посмотрит вся Европа, да и не только! Ведь ты из этого немецкого идиота сделал в их глазах мученника! Молчание. Француз не знал, что сказать, да и что тут говорить? Хотел сделать положение своего врага еще более унизительным, а в итоге сам оказался в незавидном положении. Вдруг в дверь раздался стук. От такой неожиданности Франция и Великобритания обменялись парой сомнительных взглядов, после чего Англия подошел к двери и осторожно приоткрыл её. Перед англичанином во всей красе стоял невысокий хлипкий юноша. Его лицо было наполнено тревогой, от которой Великобритании становилось нехорошо. — Боже мой, Польша, что случилось!? — с удивлением спросил англичанин, глядя на опустошенного поляка, без спроса вошедшего в помещение. — Это я должен спрашивать у вас, что произошло! Как вы могли допустить чтобы эти два изгоя начали сближаться?! — О чем это ты?— не понимая, спросил Франция, который кое-как пришел в себя после ругани с Англией. — Вы разве не знаете, что коммунист и этот немецкий агрессор сговорились против нас!? — крикнул поляк и присел на ближайшее кресло. — Поля, что ты за чушь несешь? — спросил спокойно француз. — Разве мы допустили бы такое? — Но все же допустили, — гневно произнес Польша. — А я вас предупреждал, еще когда Веймар признал Союза и заключил с ним договор. И сегодня, когда вы все ушли, оставив немца на произвол судьбы, я спрятался за дверью и смотрел, что будет потом. Мне было интересно узнать, что будет делать этот неудачник. И вдруг появился, будь он проклят до конца своих дней, Союз и протянул ему руку помощи. — То, что он просто ему помог, не означает, что они станут верными союзниками и будут бороться против нас, — произнес недовольно француз и посмотрел на Великобританию, который прижался к стенке и о чём-то глубоко задумался. — Вам легко говорить, вы же не находитесь меж этих двух огней, — съязвил поляк. — Я живу в постоянном напряжении от того, что не знаю, куда придет удар. Либо с Востока, либо с Запада, а может и с обеих сторон одновременно. Я так долго добивался своей независимости, что теперь я вновь лишусь её из-за двух агрессивных придурков. — Хватит, Польша, ты уже перегибаешь палку, — грозно сказал англичанин. — То, что ты сейчас сказал, больше напоминает бред. Иди-ка ты, Поля, лучше займись своими делами. О безопасности Европы мы позаботимся и без тебя. Возмутившись этими словами, поляк, ничего не сказав, встал и вышел из помещения, при этом очень громко хлопнув дверью. — Что за безумец?! — сказал Англия и посмотрел на француза, который, по всей видимости, тоже не особо понял, что сейчас произошло. — Веймарская республика и СССР союзники, да как ему в голову вообще такое могло прийти? Хотя, если они действительно начнут быть в хороших отношениях, то я не вижу особой угрозы нашей безопасности, так как мы хорошенько постарались, чтобы их ввести в международную изоляцию, что даже позволили появится коридору мелких, но очень агрессивный шавок, вроде Польши, не понимающих даже, во что они вязались. — Но, дорогой мой друг, если все же им удастся стать сильными и преодолеть изоляцию, то что тогда? — спросил Франция. — Нам придётся избавиться от них всеми возможными путями, кроме военного. Европа еще не оправилась от той войны...***
Чехословакия как обычно собиралась в своем кабинете к выходу на улицу. Погода и вправду сегодня была очень хорошей. Яркое солнце, хоть оно и было далеким и холодным, но все же светилось во всей своей красе. Везде было царство белого снега и мороза. Деревья на улице стояли в тяжелой дорогой одежде, окутанные белой рыхлой тканью. Чешка на самом деле не очень любила такую погоду, но с другой стороны она даже и не питала любви и симпатии даже к простому холоду. Однако, у неё не было выбора. Рабочий день закончился и нужно было поскорее добежать до вокзала и вернуться домой, ведь ее ждут любимые дети. Собрав все свои вещи и наскоро одев пальто, девушка как можно быстрее вышла из помещения, как вдруг увидела знакомое лицо, которое недовольно смотрело на неё. — Нидерланды?! — удивленно сказала Чехословакия, глядя на свою подругу. — Да, Ческо, ты, как я заметила, куда-то торопишься, — произнесла хмуро Голландия. — Я думала ты хотя бы на два дня еще останешься, ведь у твоего мужа очень большие проблемы. — Да, я знаю, что у него много неприятностей, и мне искренне его жаль, даже несмотря на то, что я его совсем не люблю, — произнесла чешка и тяжело вздохнула. — Но все же меня ждут Чехия и Словакия, с которыми я из-за работы так редко вижусь. — Как ты можешь к нему относиться после того как он тебя.., — не успела досказать нидерландка, как ее прервала Чехословакия. — Хватит напоминать мне об этом!, — чуть ли ни крича сказала девушка, и из её глаз потекли слезы. — А сейчас пошла прочь. Видеть никого не хочу! Ничего не сказав, Нидерланды быстрым шагом пошла куда подальше от разъярённой чешки, оставив её одну со своими мыслями. Придя в себя, Чехословакия аккуратно рукой убрала слезы с лица и вслед за Голландией направилась к выходу. «Почему жизнь такая жестокая?» — подумала про себя напоследок чешка, прежде чем выйти из здания.***
Стоя недалеко в ком-то небольшом сквере недалеко от дворца наций, Веймар с пачкой бессмысленных бумаг в руках нетерпиливо ждал кое-кого. Сильный мороз бил по лицу, заставляя немца ежиться, ведь даже теплое зимнее пальто не могло спасти Веймара от холода. Как вдруг неожиданно на республику сзади кто-то напал. От испуга Веймарская республика отпрыгнул на несколько метров и рассеяно стал осматриваться. Каково было его удивление, что напавший на него сзади был его дальний родственник — Австрия, который с ухмылкой смотрел на него.. — Ох, Österreich, ты сильно меня напулал, — сказал немец и подошел к австрийцу. —Нечего было хандрить на морозе, — съязвил австриец и по-доброму посмотрел на Веймара. —Ты бы сейчас окончательно замерз. А тут хотя бы реакция есть. — Все, дружок, хватит шутить, — обидчиво произнес республика и вручил пачку бумаг Австрии. — Вот, держи, как просил. — Спасибо, кузен, но а я наверное пойду, — сказал австриец и собирался как можно быстрее уйти, как вдруг его остановил Веймарская республика. — Я тут хотел кое-что попросить у тебя. Помнишь, мы договаривались о том, чтобы Рейх поступил в академию? — Допустим, — ответил Австрия. — У него вроде сегодня экзамен и я очень сильно волнуюсь сдаст он его или нет. Как только приедешь в Вену, доложи мне сразу, как он, — взволнованно сказал немец. — Ладно, как только приеду в столицу, сразу же узнаю, как он там. Но насчет экзамена ничего не могу обещать, —сказал австриец и посмотрел на благодарного Веймара. — Спасибо тебе огромное, кузен, — сказал Веймарская республика и попрощавшись с Австрией, пошел по своим делам, которых за последнее время было слишком много.***
Третий Рейх молчаливо ждал решение комиссии в коридоре Венской академии художеств. Сказать, что он сейчас был взволнован — это ничего не сказать. Ведь сейчас решалась его судьба и главное, сможет ли им гордиться брат, которого Рейх по правде любил больше всей своей жизни? И вот дверь перед немцем распахнулась и перед ним появился один из педагогов, мужчина преклонного возраста. — Вы господин Третий Рейх? — спросил хмуро дед, глядя на неуверенного в себе юношу. — Да, я, — пугливо сказал Рейх и с надеждой посмотрел на педагога. — Вынужден огорчить вас, — произнёс сурово мужчина. — Вы провалили экзамен и не принимаетесь в академию. В этот момент сердце Рейха разбилось на тысячи маленьких осколков. Хотелось не то кричать, не то плакать. От боли немец закрыл глаза и начал что-то нашептывать себе под нос. Придя в себя, Третий Рейх посмотрел еще раз на учителя, на лице которого не дрогнул ни один мускул, и почти беззвучным голосом спросил: —Почему?