To Catch a Fish

      Горизонт всегда был в поле твоего зрения всю эту долгую зиму.       Иногда ты задавалась вопросом, действительно ли зима была долгой… или это ожидание следующего письма сделало ее такой.       Когда ты смешивала руду и другие ингредиенты в тени святилища на холме Города, то обнаружила, что твой взгляд устремлен на линию, где встречаются небо и земля. Иногда на вершины гор. Маленькие птички, клевавшие горячую землю, набрасывались на все, что двигалось. Когда они взлетали в воздух, ты ненароком отвлекалась, надеясь заметить среди них серебристо-фиолетовое пятно. Если такового не было, ты вздыхала и заставляла себя думать о зелье; о следующем ингредиенте, который нужно добавить.       Но все же, твой взгляд устремлялся к горизонту всякий раз, когда ты поворачивалась в поисках руды или чешуи, чтобы добавить их в зелье.       Сидон был не намного лучше. Не раз он ловил себя на том, что его взгляд устремлен в открытые арки, на вершины водопадов. Он всегда быстро оглядывался, когда над головой появлялась тень птицы. Было досадно, если это был воробей или малиновка. Все в порядке, говорил он себе, потому что это напоминало ему, что он отвлекается, а его народ не может иметь рассеянного принца. Он бы постарался быть более энергичным в своих приветствиях, более внимательным к нуждам своего народа (если это вообще было возможно). Он отправился бы к стражникам, чтобы проследить за их тренировками, вдали от неба и вод, которые они называли своим домом.       Но все равно, его взгляд задерживался в воздухе всякий раз, когда стрела стражника летела к высокой мишени, и всегда устремлялся к скалам Владений в надежде увидеть лавандовую птицу.       Когда это происходило — когда вдали мелькало жемчужно фиолетовое пятнышко — ты бросала текущее дело.       Буквально, ты выронила руду и громко ругнулась, когда она упала тебе на ногу. Ты пыталась вытереть руки о бриджи (вспотевшие от жары, оправдалась ты) и как можно спокойнее улыбаться проходящим мимо Горонам, пока шла к выступу, чтобы встретить вестника. Гороны улыбались в ответ и смеялись про себя. У тебя не получалось скрыть своего нетерпения.       Принц старался не бежать по лестнице — в первый раз он сделал это второпях и и поскользнулся, упав на колено. Тяжело. Поэтому с тех пор он поднимался очень, очень быстрой походкой, возможно, немного прихрамывая после первого случая. Не забывай о своем титуле, напомнил себе принц. Он улыбнулся стражникам. Помахал нескольким женщинам, наблюдавшим за ним издалека. Смущенно пожал плечами, когда Базз закатил глаза и покачал головой. Затем Сидон взобрался на самую высокую башню, где протянул руку в качестве «ветки» для птицы.       Фантом ловко приземлялся к тебе на руки. Он был привередлив и требовал плату миндалем и червяками в меду, прежде чем позволить кому-либо из вас снять письмо с его лапки. Когда он наелся и нахохлился, его лапка вытянулась, и ты с принцем с восторженным вниманием читали, что написали друг другу в ответ на предыдущее письмо.       Все началось с отчетов о том, чем занимался каждый из вас: ты — своими зельями и тем, как уживаешься с Горонами, а он — своими обязанностями и встречами с чиновниками. Он спрашивал о погоде, а ты рассказывала, как от жары трескается кожа. Ты спрашивала его о Совете Старейшин, а он рассказывал тебе, сколько из них заснули во время заседания, потому что пропустили свой старческий тихий час.       Ты посмеялась над этим, почесывая Фантома по голове, пока он тихонько ворковал в своей птичьей дреме на твоих коленях.       Потом это переросло во всякую чепуху: например, о том, сколько огненных ящериц ты можешь найти ночью в своей постели, или о том, как его отец случайно коснулся ударной стрелы, и после этого его чешуя несколько часов стояла дыбом. Вы оба на протяжении пяти писем спорили о том, действительно ли цвет меха Красного Линела оранжевый. Молния, ты писала, показывает, что на самом деле он темно-оранжевый. Для тебя он красный только из-за тени от дождевых облаков, в которых ты их видишь. Эти дебаты закончились, когда Сидон в следующем письме прислал собственную чешую вместе с клочком меха Линела, утверждая, что он, несомненно, красный. Ты сразу же согласилась, а затем написала, что если он еще хоть раз приблизится к одному из этих монстров, чтобы доказать свою правоту, ты спустишься с горы и самолично прекратишь монарший род Зора за беспокойство, которое он тебе доставил.       В следующем письме он поспешно объяснил, что этот мех был на одежде Линка — герой сражался с одним из них незадолго до визита во Владения, и густой зимний мех зверя линял.       Но всегда, всегда Сидон говорил, как сильно он по тебе скучает. Будь то в начале письма во время особенно напряженной недели, или в середине, когда он вспоминал какую-нибудь историю, или в конце, когда когда он размышлял, что еще сказать на таком маленьком листе бумаги. Всегда в его словах звучало «Я скучаю по тебе».       Это заставляло тебя часто задумываться, не стоило ли тебе остаться на зиму во Владениях. С каждым письмом твое сердце становилось все тяжелее от желания снова увидеть своего друга. Ты писала ему, что тоже скучаешь, но уверяла себя и его, что вернешься весной. А весна уже была не за горами.       Так что с каждым письмом весна подходила ближе. Но пока она не наступила, твои глаза, как и глаза принца, не отрывались от горизонта в ожидании следующего письма.