Свадьба

Почему у Эла сложилась такая репутация, Сергей до конца и сейчас не понимал. Но как бы то ни было все друзья и знакомые, и до недавнего времени он сам в их числе, были свято уверены в том, что Элу любовь и секс недоступны и неинтересны. К девушкам повышенного внимания Громов никогда не проявлял, поддерживал с ними дружеские, но не близкие отношения. При этом, однако, живо интересовался всеми другими сторонами человеческой жизни. Наука, искусство, спорт, политика, философия, животные, тайны природы, глубины космоса, теории будущего развития человечества — на эти темы он мог говорить часами. Впрочем, и межличностные отношения чужды ему не были: что такое дружба, взаимовыручка, сочувствие, долг — он знал прекрасно. И любой, кому посчастливилось пообщаться с ним чуть теснее, быстро понимал — эти понятия для Эла не пустой звук, они часть его жизни. Если б не тот злосчастный эпизод на собственном мальчишнике, Сергей и сейчас был бы убеждён, что профессор Громов, создавая его клона, специально или по ошибке исключил Электронику даже малейший намёк на возможность вести интимную жизнь. Подробностей Сергей всё равно ни за что бы не узнал, создание Электроника было окутано тайной, а сам Виктор Иванович очень не любил об этом распространяться. Так что оставалось только гадать. Но теперь отсутствие у Эла интереса к противоположному полу выглядело совсем иначе — он интересовался своим. И с сексом в его жизни всё было просто отлично. — Ещё бы! С Гусём-то и не отлично! Сергей опять достал из своего тайника сигареты и, предварительно открыв в квартире все форточки, принялся дымить в окно. Майка позвонила с работы и сказала, что задерживается — Сергей счёл это знаком свыше и тут же полез за куревом. А потом и бутылку Жигулёвского открыл: чего она одна в холодильнике скучает? Пить, курить и размышлять о жизни вслух — не самое плохое развлечение, когда сидишь один и заняться вроде как нечем. Особенно, если уже успел заглотить оставленные заботливой супругой пару котлет и залить их остатками щей. Читать книжки, смотреть очередную чернуху по телевизору или в сотый раз пересматривать давно выученные наизусть фильмы по видику было неинтересно. Пообщаться бы с кем? Вот это другое дело. Но вечером после работы все занятые и усталые — не до того. — Ну, Эл-то, положим, не особо устаёт, — Сергей снова мысленно вернулся к парочке друзей, которые, по правде говоря, и не выходили у него из головы последние несколько недель. То есть с самого мальчишника. — Железный малый, киборг! А вот Гусь, пожалуй, упахивается — на работе работай, дома в кровати тоже работай, ещё и танцы-шманцы эти, на которые Эл его таскает! Лапки протянешь от такой жизни. Интересно… а много он в постели-то трудится? У Эла ж выносливости, как у локомотива, и аппетиты наверняка дай боже! Сергей с досадой заметил, что бутылка пива как-то незаметно сама собой опустела, и пошёл рыться по кухонным шкафчикам — у Майки для всяких кулинарных целей имелась початая Мадера. Вряд ли же она помнит, сколько там именно оставалось? В чистом виде вино оказалось куда как приятнее, чем во всяких соусах и маринадах, и Сергей в уже более приподнятом настроении стал рассуждать дальше: — А с другой стороны, — заметил он себе глубокомысленно, — всё от темперамента зависит. Эл — мой генетический близнец, значит и темперамент у него тоже мой должен быть. А я не озабоченный — мне каждый день не нужно. По выходным, с утра… в субботу, например! Ещё разок-другой на неделе — и достаточно. Вот сколько я уже с понедельника? Два раза! А ещё только пятница. И нормально, даже много, я считаю! Ну, это Майка всё активничает, а я типа как примерный муж, долг отдаю. Супружеский. Сергей с сомнением посмотрел на кулинарное вино и всё-таки плеснул ещё. Идти в магазин за новой бутылкой было лень, тем более, что раньше воскресенья Майка вряд ли что-нибудь затейливое готовить начнёт. И вдруг с удивлением обнаружил, что с годами превратился в самого настоящего полового лентяя. Это в школе ему хотелось всегда, везде и по-всякому, но как только их с Майкой отношения вышли на уровень устойчивой и прочной пары, интерес к сексу у Сергея заметно подугас. — Что же будет в тридцать лет!.. — вздохнул Сыроежкин и снова приложился к Мадере. — А в сорок?! У баб, говорят, после тридцатника только охота к этому делу просыпается. А я уже всё… Майка ж меня бросит. И детей, опять же, надо заделать успеть… Когда вина осталось на донышке, Сергею стало очень любопытно, что же будет делать Эл, когда ему самому перевалит за тридцать. Его близнец-киборг, в воображении даже будучи на четвёртом десятке, лениться в постели почему-то не хотел. Он добросовестно трахал Гуся в самых заковыристых позах (не иначе как из чувства долга силой воли вызвав у себя эрекцию) и с энтузиазмом подставлялся сам. — Не ну так-то и я бы смог, — прикинул Сергей. Постоять четвереньках или полежать в позе бревна больших усилий не требовалось. Он даже представил, что Майка приладила к себе искусственный член и трахает его раком, а он ничего не делает и просто получает удовольствие. Однако такая фантазия вызывала только смех, а не возбуждение. Прикончив Майкино вино, Сергей решил, что ограничивать себя в мечтах как-то глупо, и член у супруги из искусственного вмиг стал настоящим — живым, большим и тёплым, с набухшими венами и комплектом тяжёлых яиц впридачу. — Бля-а… Сергей отставил в сторону пустую бутылку и расстегнул молнию на джинсах. Чужие воображаемые яйца ритмично бились о его собственные, а в заднем проходе вполне реалистично начало ощущаться нечто похожее на пульсацию. «Это что-то новое!.. И интересное…» — шептала в голове смешанная с Жигулёвским Мадера, и Сергей, фигурально выражаясь, плюнул на глупые предрассудки и дурацкие комплексы. И буквально тоже плюнул — себе на пальцы. И почти сразу понял, что слюна, во-первых, слишком быстро высыхает, а во-вторых, плохо скользит. По счастью, к этому важному умозаключению он пришёл не где-нибудь, а у себя на кухне, где стоит протянуть руку найдётся практически всё, особенно подсолнечное масло! Звонок в дверь пришёлся на самый пик наслаждения, Сергей и не понял сразу, что звонят. Было так хорошо, даже немного больно, что хотелось только одного — от переполнявших чувств целовать того, кто подарил ему это удовольствие. Сильные руки этого замечательного человека должны были сейчас обнимать Серёжу поперёк живота и прижимать к своему тренированному прессу, затылок — опалять тяжёлое дыхание, а слух — ласкать нежные слова. Сергей повернул голову и инстинктивно потянулся губами, чтобы коснуться горячей кожи и попытаться наконец сцеловать с неё милые маленькие рыжие пятнышки, как противная дребезжащая трель, которую он до этого момента честно не замечал, прекратилась, и в дверь начали настойчиво стучать. — Твою ж мать! — воскликнул в сердцах Сергей и неуклюже шагнул к раковине. Поморщился, подставляя перепачканную руку под струю воды, и крикнул в направлении коридора: — Я сейчас! Майка, конечно же, учуяла запах табака и тут же стала выговаривать Сергею и за бездумное отношение к собственному здоровью, и за сам факт курения в квартире. Потом заметила плохо прикрытую дверцу шкафчика, сунула туда нос и принялась отчитывать мужа уже за выпитое вино и сетовать, что эта Мадера была не просто Мадера, а какая-то специальная, идеально подходящая для соусов, и купить такую не так чтобы просто. Сергей на всё согласно кивал, признавал вину, обещался «вотпрямщас» исправиться и всем своим видом являл полное и безоговорочное раскаяние. И ведь не врал — его действительно мучила совесть. В какой момент невинная эротическая фантазия, которой грех не предаться на досуге дабы немного себя ублажить, вышла из-под его контроля и превратилась жуткого похабного монстра? Как банальная дрочка закончилась извращённой мастурбацией? И почему любимая жена предательски сбежала из его грёз, подставив вместо себя лучшего друга?! И тем не менее, будучи морально подавлен собственными же грязными помыслами, физически Сергей чувствовал себя довольным и расслабленным. Так, что даже одна мысль о том, что Майка потребует с него сегодня супружеский долг, немного пугала. Заниматься сексом ему было лень и неохота, до завтрашнего утра уж точно. «А ещё лучше до вечера воскресенья, да, никакого секса!» — подумал Сергей, опять вспомнив то непотребство, которым он занимался в отсутствии супруги. И тут же сделал поправку: никакого активного секса. По счастью Майка с работы вернулась уставшая и ни на что, кроме как принять душ и плюхнуться потом на диван перед телевизором, не способная. Сергей на радостях прикатил ей туда же столик с ужином, а потом на руках отнёс задремавшую супругу в постель. По пути молясь, чтоб единственным желанием его второй половины на сегодня было хорошо поспать и ничего больше. Боги его молитвы услышали. Утром, правда, Сергея ждал очередной конфуз. На Майку, как обычно по выходным, напал приступ хозяйственной активности. Она носилась туда и сюда по квартире, прибираясь и вытирая пыль, выдала Сергею пылесос, а под конец затеяла стирку. Сергей к стиральной машине лишний раз не подходил — выслушивать потом упрёки, что он не то, не с тем, не на том режиме и с неправильным порошком постирал было себе дороже. Поэтому он с чистой совестью свалил все постирушки на жену, а сам ограничился тем, что добросовестно доносил свою грязную одежду до бака с бельём. Когда Сергей почти закончил с ковром, в комнату влетела Майка. С вытаращенными глазами и выражением крайнего недоумения на лице. — Что это, Серёжа?! — перекрикивая пылесос, воскликнула Майка. В руках у неё, словно знамёна, покачивались его джинсы и трусы. С огромными жирными пятнами на самых интересных местах. — Ты куда сел вообще? Они ж испорчены! — Ну… — Сергей закашлялся и выключил пылесос. — Н-не знаю… Сел куда-то. Да фиг с ними, подумаешь!.. — Ну, с трусами ладно, действительно — подумаешь! — согласилась Майка. — Но это же масло… — она принюхалась к джинсовой заднице. — Точно, нерафинированное! Понимаешь, Серёжа, такое пятно ни один пятновыводитель до конца не возьмёт. Их придётся выбросить! Как ты вообще умудрился сесть в масло? — Да и выброси, чё ты… — просипел Сергей. От вида этого позорища, а особенно от воспоминаний о том, как оно было получено, у него пересохло во рту. — Всего лишь старые штаны… — Старые штаны?! — Майка даже поперхнулась от возмущения. — Это «Ливайсы», которые ты весной купил! Напомнить сколько денег, наших общих, между прочим, денег ты за них выложил? Да у меня вечернее платье дешевле стоит! С туфлями вместе! Посолить их, что ли?.. Дальше выслушивать его объяснения Майка не стала и с джинсами в охапке направилась в ванную, ворча по дороге что-то на тему разлитого масла и отсутствия признаков данного явления в квартире. Сергей выдохнул и дрожащей рукой снова включил пылесос. «А всё из-за Гуся с Элом. У, извращенцы!» — не так зло, как с хотел бы, подумал Сергей, остервенело водя щёткой по ковру. «Я ведь раньше и представить себе не мог! Что с мужиком можно… Так! Пока про голубков этих не узнал», — покончил с оправданиями Сергей и почему-то вспомнил про своего начальника отдела Михалыча. Михалыч был мужчина видный и представительный, с низким голосом и простой, слегка грубоватой манерой общения. При встрече бывало крепко жал Сергею руку, а в личном разговоре иногда похлопывал его по плечу. Сергей в таких случаях потом на несколько секунд залипал вслед удаляющемуся шефу и думал о том, что несмотря на возраст у Михалыча сохранилась шикарная задница — упругая, подкаченная, аппетитно обтянутая тканью классических брюк. Каждое округлое полупопие идеально легло бы в его ладонь, жаль проверить свою теорию на практике Сергею не позволяла субординация. Про Михалыча, впрочем, Сергей думать не хотел — вспоминать про работу в выходные, только их себе портить. То ли дело золотое время было студенчество! Никаких тебе забот и проблем — друзья, приятели, вечеринки, выпивка рекой!.. Если б ещё не Майкин зудёж под ухом: «Серёжа, тебе уже хватит! Серёжа, пошли домой!», вообще шикарная жизнь была бы. И Сергей периодически не отказывал себе в удовольствии улизнуть от бдительного ока своей девушки, завалиться к кому-нибудь из друзей на хату и квасить там до утра в мужской компании. Он искренне не по понимал, зачем приятели тянут на эти вписки баб, неужели не устали от них в другое время? Ведь надо же и расслабиться иногда, отдохнуть чисто с друзьями! Под утро, проснувшись на чьей-то застеленной кровати среди храпящих, пускающих газы и дышащих перегаром тел, Сергей какое-то время просто лежал и наслаждался обществом себе подобных, думал, что для полного счастья ему не хватает только Гуся под боком, потом аккуратно и с сожалением снимал с себя чужие руки и ноги (а иногда и головы!), поднимался и, шатаясь, шёл искать туалет. В институте было хорошо, лучше — только в школе! Сергей обожал ходить в школу. Да, именно ходить, а не учиться. Потому что в школе он гарантированно видел друзей, потом — когда он пришёл к ним — Эла и, конечно же, Гуся. Сыроежкины переехали в новую квартиру в самом начале шестого класса, и Сергей поначалу очень боялся, что на новом месте и в новой школе друзей у него не появится, ему будет скучно и одиноко, и вообще… Но опасения его развеялись в первый же день — он познакомился с Макаром. Дружба, в обычном понимании этого слова, правда, у них сложилась не сразу. Сразу Сергей забыл что такое скука. Новый сосед и одноклассник Макар Гусев буквально не давал ему прохода — преследовал, подкалывал, подсмеивался (не злобно, но каждый раз вгоняя Сергея в краску), разыгрывал, заставлял от себя убегать, гоняясь потом за ним по всему двору или по всей школе, в общем, говоря образно, заполнил собой всё его пространство и время. И мысли. Потому что единственное, о чем мог в то время думать Серёжа — что ещё выкинет Гусев? Где его подкараулит, что скажет, что ему ответить так, чтобы поставить нахала на место и не выглядеть дураком, как увернуться от шлепков и пенделей, но при этом не убежать слишком далеко, а то вдруг Макар потеряет к нему интерес и не захочет догонять? То, что Гусеву, Гусю, как его почти сразу же в отместку стал называть Сергей, может надоесть за ним бегать и стебать, очень быстро стало одним из Серёжиных страхов. Сыроежкин на полном серьёзе опасался, что Макар от него отстанет или того хуже — найдёт себе другую «жертву». Что тогда делать? Он уже привык быть в центре внимания, пусть и одного (зато какого!) человека, привык, что больше никто в классе не смел посмотреть на него косо или отпустить а его адрес дурную шутку (Макар пресекал такое на корню), да и вообще привык, что везде и повсюду в его жизни он — наглый рыжий верзила Гусь. А потом Сергей встретил Эла, и всё завертелось с бешеной скоростью — скандал в школе, Майка, хоккей, Рэсси, похищение двойника, его возвращение и самое классное и весёлое лето в Серёжиной жизни. И Макар — уже не просто нахальный сосед и приставучий одноклассник. Он — его близкий и преданный друг, друг, о котором раньше Серёжа мог только мечтать… С тех пор Сыроежкин не боялся, что Гусев его забудет, бросит и вообще исчезнет из его жизни — настоящие друзья так не поступают. Они всегда рядом, даже если находятся за тысячи километров. Тем более, что Макар так и жил с ним на одной лестнице… Пока не уехал с Элом. Сергей почувствовал, как блаженная улыбка сползает с его лица, брови сами собой сходятся на переносице, а от недавней эйфории, вызванной детскими воспоминаниями, не осталось и следа. На него навалилась тоска, если не сказать скорбь. Сколько можно себя обманывать? Он всё-таки потерял Макара. И не тогда, когда тот после выпускного собрал свои манатки и объявил, что родители пошли ему навстречу и сняли жильё поближе к вузу. Это случилось гораздо раньше… — Но я же ведь не знал!.. Что я мог сделать?.. Сергей зажмурился. От досады за неумение видеть дальше своего носа и собственный тогдашний эгоизм, на глазах выступили слёзы. Он тряхнул головой, чтобы их смахнуть, проморгался, открыл глаза и… — Майя… Ты д-давно здесь? — Ну… минут пять наверное. В дверях стояла Майка и, склонив голову на бок, внимательно на него смотрела. — С тобой всё в порядке, Серёжа? — Да… А что? — Сергей с опаской взглянул на жену. — Да как сказать… Ты стоял тут как столб, долго, смотрел в стену и улыбался. Потом резко помрачнел и чуть не заплакал. Что-то случилось? И о чём ты не знал, чего не мог сделать? — Да… н-ничего… Так, задумался. Ерунда, короче, не обращай внимания! Сергей поднял с пола валяющийся там шланг и принялся разбирать пылесос. Майка, к счастью, дальше пытать его вопросами не стала и ушла наводить порядок на кухне. *** Дни шли за днями, а с Макаром Сергей так и не поговорил. И чем больше проходило времени, тем неуместней казалось ему предполагаемое объяснение с другом. Скорее всего Гусев уже давно перестал переживать из-за глупого происшествия на мальчишнике и лишнее напоминание об этой неловкой ситуации его вряд ли обрадует. С Сергеем же, напротив, творилось что-то странное. У него не шёл из головы их случайный поцелуй, он не мог заставить себя перестать думать о сексе, которым занимается со своим любовником лучший друг, в красках представлял себе то, что случилось с Макаром в школе и о чём он только недавно узнал со слов его матери, вспоминал прикосновения и объятия, которые когда-то в избытке были между ними и… едва подворачивался удобный момент, отчаянно себе дрочил. Не столько даже дрочил — мастурбировал, приспособив для этой цели украденную у Майки с кухни здоровенную морковь. — Чёрт! Наваждение какое-то… — простонал под шум воды Сыроежкин, извлекая из себя заветный, упакованный в презерватив корнеплод. Майка смотрела в комнате телевизор, а он под предлогом принятия душа спрятался в ванной. О да, теперь он мылся часто, гораздо чаще, чем когда-либо в жизни! И при всём желании не смог бы назвать себя половым лентяем. Никто бы его так не назвал! Морковка уже начала вянуть, и Сергей на полном серьёзе начал подумывать о приобретении нормального вибратора и какой-нибудь небольшой клизмы — частое использование кружки эсмарха стало вызывать у Майки вопросы. Да и спрятанная морковка всегда могла быть обнаружена женой — рисковать, придумывая нелепые оправдания, не хотелось. То ли дело вибратор — его бы он купил уж конечно же не для себя! Только иногда, ни в коем случае не афишируя этот факт, одалживал бы его у супруги… «Я хочу его!..» — признался себе наконец Сергей. Последний секс с женой вымотал его морально: возбуждения почти не было, а кончить он смог, только уговорив Майку на минет, после чего закрыл глаза и подло представил, что отсасывает ему не дражайшая супруга, а Гусев. Конечно же, потом его мучила совесть, ещё как! Но… при всём при этом Сергей чётко осознавал — в следующий раз он поступит точно так же. И с этим надо что-то делать. Больше Сергей не колебался — в понедельник, перед уходом с работы, набрал гусевский служебный номер: — Макар! Давай выпьем в пятницу? В трубке на какое-то время повисла тишина. — Привет, Серёжа. В пятницу, говоришь?.. — Да, в эту. Только не говори, что ты занят, Гусь, я специально звоню тебе в начале недели! Ну? — Хорошо, Серёж, давай. Я только за! — Вот и отлично!.. — выдохнул Сыроежкин и с размаху плюхнулся на стул. Ноги совсем не держали. — Записывай адрес где встречаемся. Сергей продиктовал адрес бара, недалеко от своей работы, очень удачно расположенного на первом этаже небольшой гостиницы и стал ждать. Сейчас под каким-нибудь предлогом Гусь начнёт намекать, что на посиделки придёт со своим самоваром, то бишь с Элом. Или не начнёт? — Ну, тогда я тебя жду… — сказал Сергей и замолчал. Неужели не скажет? — Хорошо, я понял, Серёжа, приду. «Быть не может — про Эла ни слова!» — Сергей занервничал. И сказал сам: — Только я это… хочу, чтобы ты один пришёл, Макар… С Элом в другой раз как-нибудь… — Конечно. — Или ты ему не рассказывал? Ну… что я в курсе. Про вас. — Нет, что ты! — в голосе Макарка читалось явное недоумение. — Я и не собирался! Рассказывать ему… Зачем зря человека волновать? Эл… Знаешь, он очень беспокоится о том, что о нём думают близкие, как он выглядит в их глазах и всё такое… И если бы он хотел, он бы сам рассказал всё профессору и тебе. — Что ж, понятно, — Сергей повеселел: пока всё складывалось наилучшим образом. — До встречи, Макар! Звонить в гостиницу Сергей не стал — она в двух шагах от работы, проще зайти лично. Да и лишние уши коллег в таких деликатных делах тоже ни к чему. Пока шёл до отеля невольно прокручивал в голове только что состоявшийся разговор. Без всяких сомнений, Макар был рад его слышать. И видеть тоже будет рад — вон как быстро согласился и даже Эла своего не потащил! «Всё-таки красивый у него голос, — уже подходя к гостинице, вздохнул про себя Сергей. — Как труба! Недаром училка по музыке ещё в школе его петь заставляла… Знает толк! И говорок этот южный… А уж когда он спокойно говорит, тихо даже, так вообще — до мурашек пробирает! Вот и Эл запал… Ничего удивительного, в общем». Свободный номер на пятницу нашёлся сразу, тем более что Сергей был без претензий — вид из окна его не волновал, дополнительные плюшки тоже. Душ и двуспальная кровать — единственные его требования. Так что он без раздумий оформил бронь и поехал домой, по дороге молясь, чтобы за оставшиеся четыре дня ничего не случилось, и его план благополучно осуществился. Сергей точно знал: этот план — единственный способ покончить со своим помешательством и вновь зажить как раньше, обычной жизнью нормального женатого человека. Он просто не может не сработать!