Свадьба

— То есть ты в завтра пить собираешься? — Да. — С Гусём?! — Да. — Так он же непьющий?.. Майка посмотрела на него с недоверием и лёгкой надеждой. Сергею жаль было разочаровывать жену, но это тоже было частью его хитрого плана. Плана, который должен был положить конец его неадекватной зацикленности и, как следствие, принести благо их семье. Пусть и весьма неоднозначным способом. — Гусь-то? Ещё как пьющий! Это он при Эле себе лишнего не позволяет, боится его. — С чего бы ему Эла бояться? — опять не поверила Майка. — С того, что Эл любого засовестить может, сама, что ли, не знаешь?! — Ну… — А Гусь хоть мужик и взрослый, но со своими странностями. Эл для него — непререкаемый авторитет. Ещё со школы, между прочим. — Что, так до сих пор и «крутит» им? Майка подняла правую руку вверх и изобразила ей некое подобие вращательного движения. — Во-во! Ты правильно понимаешь, дорогая! — Значит, Эла с вами завтра не будет? — видимо, представив себе всю перспективу пятничного вечера, скисла Майка. — Точно! Эла не будет! И мы с Гусём сможем нормально расслабиться! Майка совсем скуксилась. — Но ты не переживай, любимая, со мной всё будет в полном порядке! — Сергей обнял жену и усилием воли подавил некстати поднявшую голову совесть. — Бар ночной, мы посидим там сколько душа потребует, а потом я такси возьму. — Я к маме пойду. — Зачем? — пытаясь скрыть радость, изобразил удивление Сергей. — Затем. В прошлый раз, когда ты так с Чижом и Вовкой расслаблялся, ты потом мне… в кровать написал. — Ну, Май, ну что ты? Ну оконфузился… Один раз! Что, ты мне теперь это до пенсии вспоминать будешь? Подумать только, позорный эпизод из его биографии полуторагодичной давности, которого Сыроежкин искренне стыдился, сыграл ему на руку! — Буду! — буркнула Майка. — Я ведь всё убирала, ты ж невменяемый был! И ковёр, на который тебя вырвало, тоже я чистила. Так что нет, даже и не думай меня отговаривать, пойду к маме! А ты, если что уделаешь, сам будешь оттирать! — Ну буду, чё уж… Но я не сильно напьюсь, обещаю! Майка в ответ только фыркнула и пошла готовить ужин. Впрочем, своё обещание Сергей намеревался сдержать. Напиваться в его планы даже близко не входило. Изобразить опьянение и подпоить Гуся — это да. Но чтобы самому и вдрызг?! Нет уж, на этот раз Сыроежкин наметил себе куда более интересное развлечение, чем банальная пьянка с лучшим другом. В пятницу Сергей взял полдня за свой счёт и ушёл домой с обеда. Дел до вечера у него было достаточно — помыться, побриться, подобрать одежду, ещё раз посетить душ в гигиенических целях, перекусить чем-нибудь лёгким, посидеть-попсиховать полчасика и двинуть обратно к родной конторе. Типа он только с работы выкатился и пошёл в бар пиво пить. Впрочем, не сразу в бар. Сначала в гостиницу взять ключи и осмотреть номер. Гусь явился к семи как штык, тоже при марафете, свежевыбритый и пахнущий дорогим парфюмом. «Интересно, а он сегодня тоже в душе… ну, как я?..» — невольно подумал, глядя на друга, Сыроежкин и крепко его обнял, стараясь при этом не выдать своей явной заинтересованности. — Ну, Гусь, сто лет тебя не видел! — Что, Сыроега, семейная жизнь год за три идёт? — усмехнулся Макар. — Два месяца с твоей свадьбы прошло. — Дык свадьба это не то, там суматоха, не пообщаться толком! Я по тебе соскучился! Сергей изобразил одну из самых своих очаровательных улыбок и с удовлетворением заметил, что Гусев едва заметно покраснел и дёрнул уголками губ. — Я тоже, Сырыч. — Я тут подумал, — Сыроежкин глотнул только что принесенного официантом пива. — А мы ведь, Макар Степаныч, ни разу в жизни с тобой толком и не выпивали даже. — Как так? Быть не может! — не поверил Гусев. — А вот так. В школе по кабакам-то не пошляешься, сам понимаешь. Да и толпа народу кругом вечно. Только бидон пива или бутылку бормотухи раздобудешь, как тут же Чиж со Смирновым налетают. И Корольков на подхвате. — Ну, это да, было такое, — согласился Гусев. — А потом вы с Элом на съём свалили. И всё, какие пьянки! Он же небось и не пускает тебя одного никуда! — Не ну… — Гусев почесал нос, быстро оглянулся по сторонам и понизил голос: — Сейчас-то я один, сам видишь. Он и не возражал совсем. Просто, Элек, он такой… На лице Гусева заиграла нежная улыбка, и Сыроежкин почувствовал неприятный укол в области сердца. — …Он правильный очень. Ну, ты знаешь. Не пьёт, не курит, активный отдых у него… У нас. Он меня, получается, к тому же и приучил. Мне это помогло в своё время. — Ага, на танцы затащил! Сергей опять улыбнулся и чуть наклонил голову. Гусев смущённо пожал плечами. — Ну… да. Танцы это здорово на самом деле. Мне нравится. — Ты классно танцуешь! Честно… Сергей накрыл своей рукой ладонь Макара и заглянул ему в глаза. Удивительно, но Гусев смутился ещё больше. — Спасибо. — Знаешь, Эл ведь меня тоже учил, перед свадьбой, — руку Сергей так и не убрал. Макар свою — тоже. — Но куда мне до тебя! Не отдавил Майке ноги — уже хорошо. — Это не за один год, Серёжа! Я долго в руках-ногах путался. Потом только что-то приличное получаться стало. Я вот думаю, чего я в школе так в хоккей рвался? Лучше бы в фигурное катание пошёл. — В фигурку, ты?! — Не ну понятно, чемпионом я бы не стал, это с детства заниматься надо, и то — не всем дано. Но так, чисто для себя… Макар мечтательно закатил глаза, а у Сергея сладко заныло под ложечкой. Нет, он не представил себе на льду фигуриста Гусева, он всего лишь смотрел на его лицо… Как может быть настолько приятно просто смотреть на лицо человека? На не самое притом красивое, если уж говорить откровенно, лицо. Но… Сыроежкин смотрел и чувствовал, что глупо улыбается. И ничего с этим поделать не может. — Ну, в школе ума мало обычно, — откашлявшись, сказал наконец Сергей. — Потом уже понимаешь что к чему, но поздно. — Это да, — вздохнул Макар. — Поздно. Допускать возможного появления между ними напряжения и неловкости нельзя было ни в коем случае. Особенно сейчас, когда выпито мало, а контроль над словами и действиями ещё силён. И Сергей ухватился за эту тему — поговорить о школе — благо вспомнить было чего обоим! Время летело незаметно, Макар весело болтал, ударившись в общие воспоминания, Сергей… Сергей больше молчал, чего в принципе не ожидал от себя сам, слушал, подливал Макару коньяк, на который они плавно перешли с пива, и во все глаза глядел на своего друга. Любовался. Макар, однако, пил мало. Серёжа и сам не налегал, больше вид делал, но Гусев на его тосты почти не вёлся, символически отпивал миллилитров десять и ставил бокал на место. Это слегка нервировало и теоретически грозило провалом всей операции. Ситуацию надо было срочно спасать. — А помнишь, как на матче с «Альбатросами» ты гол забил? Из положения лёжа! — засмеялся до выступивших на глазах слёз Гусев. — Помню, Макар!.. Сергей улыбнулся, так что стали видны зубы, отклонился назад и провёл рукой по шее, неспешно расслабляя ворот рубашки, в баре было жарковато. Потом медленно облизал якобы пересохшие губы, отставил подальше коньяк и, не отрывая взгляда от Макара, глотнул недопитое пиво. И опять провёл языком по губам. В полумраке набитого под завязку зала до них никому не было дела. Компании за соседними столиками пили и веселились, обнимали девиц и внимания на занявших маленький закуток двух парней не обращали. Причин стесняться у Сергея не было. Макар резко перестал смеяться, закашлялся и отвёл взгляд. — А помнишь, как ты на мне сыпь рисовал? — Сыроежкин снова взял Гусева за руку. — Зелёную! — Помню! — просипел малиновый Гусев. Поднял на Серёжу глаза и прыснул со смеху. — Здорово же было!.. — сказал Сергей, когда тот отсмеялся. — Что же случилось потом, Макар? Сергей крепче сжал его ладонь, чтобы Гусев больше и не думал прятать глаза или уходить от ответа. Им надо было поговорить об этом. Сергею надо. — Ох!.. — простонал Гусев и закрыл лицо свободной рукой. Просидел так секунд десять, вздохнул тяжело и сказал: — Мать тебе рассказала, да? — Да. — Отец говорил, что ты заходил к ним, и она… Знаешь, у неё пунктик, всё женить меня хочет. Я уж и не знаю как отовраться каждый раз, какую отговорку придумать. — Она считает, что у тебя травма, психологическая. — Нет у меня никакой травмы.Так что если ты хотел поговорить со мной об этом, Серёжа… Макар вдруг резко стал серьёзен. У Сергея по спине пробежал холодок. — Нет! — Сергей почти выкрикнул это и двумя руками вцепился Гусеву в предплечье. Если Макар неправильно поймёт его, если закроется, уйдёт!.. — Нет! — в ушах стучал пульс, и Сыроежкин плохо слышал собственные слова. — Я не ради этого тебя позвал, Макар! Но мне важно знать, что произошло тогда… Тебя могло не быть, я мог потерять тебя! И я даже не знал об этом… — Ну… — Гусев заметно расслабился и Сергей тоже отпустил свою хватку. — Макар, пожалуйста, расскажи мне! — Ну… наверное ты всё уже и так знаешь от моих, — кисло улыбнулся Гусев. — Вряд ли я скажу тебе что-то новое. — Ты влюбился? — Влюбился, — кивнул Макар. — Естественно безответно. Понимаешь, мне тогда казалось, что это всё, конец света. И… — он как будто бы задумался. — Как тебе сказать, Серёж, я до сих пор не уверен, что это было бы не так. То есть я не говорю, что то, что я сделал, было хорошим выходом, нет. Это неправильный поступок, плохой. Просто… это очень тяжело, Серёжа, жить так. Быть таким, как я. Без всяких перспектив. — Тебе помог Эл? Макар снова кивнул. — В итоге мы сблизились. — Он слегка нахмурился. — И я очень благодарен ему. Но всё это было не так чтоб легко и сразу. — А если бы Эл не смог, ну, помочь тебе? Не знаю, не было бы его или он бы просто не пришёл в тот день… — Тогда мы бы с тобой уж точно тут не сидели! — Гусев нервно улыбнулся. У Сергея свело челюсть. — Кто он? — Он? — Человек, из-за которого ты чуть руки на себя не наложил. Это ведь был он, не она? Сергей заметил, что всё это время, не отдавая себе отчёта, большим пальцем, забравшись под ткань манжета, нежно поглаживает запястье своего друга. И Макар не возражает. — Он, конечно, он… — печально улыбнулся Гусев. — Но зачем тебе его имя? Дело прошлое. — Скажи, а ты… простил его? — Простил? — Гусев вскинул брови. — За что? — Ну как же… — Сергей даже растерялся. — Он разбил тебе сердце, ты чуть не погиб из-за него! Пусть формально он и невиновен, но он — причина твоих страданий. Скажи, разве ты не хотел бы отомстить ему? Я знаю, ты скажешь, что он ни в чём не виноват и вообще не знал, но жажда мести — это иррациональное чувство. Признайся честно, Макар, разве ты никогда не желал ему, чтобы он пережил то же что и ты? Пусть тоже помучается! — Нет конечно! Что ты, Серёжа! Никогда не желал! Я любл… любил его. Гусев смотрел на него огромными глазами, и выглядел больше испуганным, чем удивлённым или негодующим. Это что-то да значило. — Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось, даже думать об этом боюсь!.. Пусть он будет счастлив, и всё у него будет хорошо. Он замечательный человек, Серёжа, и заслуживает всего самого лучшего! Гусев затряс головой, словно отнекиваясь от возможных бед и несчастий своего школьного возлюбленного. Серёжа не сводил с него глаз, боялся пропустить хотя бы одно движение, жест или выражение его лица: то, что Макар отказывался говорить ему словами, могло без слов рассказать его тело. И оно говорило. Например то, что не так уж бесследно исчезла его страсть, как пытался убедить в этом Сыроежкина Гусев. — Наверняка жил всё это время и радовался, у него ж всё прекрасно было! И сейчас небось жизнью наслаждается! — подлил масла в огонь Сыроежкин. — Не находишь, что это несправедливо? — Да к чёрту эту справедливость, Серёжа, к чёрту! Макар сам обхватил его ладони руками, и Серёжа почувствовал лёгкую дрожь. — Честно, даже в мыслях не было никогда обижаться на него или зла желать! У него есть любимая женщина, он всегда был ей верен, и я это знал… Даже мирил их, когда они ссорились! Сергей еле сдержал торжествующую улыбку. Похоже, из-за выпивки он переживал зря — она ему сегодня не понадобится. — А может, он просто идиот? — Что?.. Вот тут Гусев удивился по-настоящему, и, видимо, не до конца поверил в то, что только что услышал. — Я говорю, он просто идиот, — тихо повторил Сергей. — Дурак, который не видел дальше собственного носа и не замечал чужих чувств. Просто потому что умом не вышел и привык думать только о себе. — Нет… — одними губами сказал Гусев. В глазах у него стояли слёзы. — Нет… — Да, — качнул головой Сергей, всё так же не отрывая от Гусева взгляд. — И больше всего на свете он жалеет, что не может вернуться на девять лет назад и всё исправить. — Этого не может быть, Серёжа… — прохрипел Гусев. — Не может, чтобы… — Может! Сергей хотел сказать это чётко и уверенно, но голос подвёл и его. Макар был так близко, он чувствовал его дыхание, тепло его рук, он еле сдерживал себя, чтобы не прижаться к нему губами, какие уж тут слова! — Пожалуйста, дай ему шанс! Дай мне шанс, Макар… Сказав это, он встал, взял Гусева за руку и, захватив по пути их куртки, направился из бара прочь. Пока ошарашенный Макар Степаныч не пришёл в себя и не передумал. Как только дверь номера захлопнулась, отрезав их от всего остального мира, Сергей обнял Макара и стал целовать. Вновь его охватило то волшебное чувство, которому он едва не поддался накануне своей свадьбы, когда случайно заглянул в профессорский кабинет. Но теперь оно было куда ярче и сильнее — недаром Сергей столько времени думал об этой близости, мечтал, представляя её во всех мельчайших подробностях. Гусь тоже, словно с катушек съехал — набросился на него, как первобытный человек на свою добычу, не давая даже дыхание перевести, практически сорвал с Серёжи, а потом и с себя всю одежду и в таком виде повалил его на кровать. В голове мутилось от острого, затмевающего все другие чувства желания, и Сергею стало казаться, что долго под ласками Макара он не продержится, и всё закончится слишком быстро. — Подожди… Я хочу… Мне надо… Хотя бы попробовать!.. Бессвязно прошептал Сергей, сказать свою просьбу нормально вслух не хватило дыхания. Но Макар на удивление и слова, и его попытки перевернуться и выбраться из-под него понял правильно — позволил Сергею сползти на пол, а сам сел на край кровати. Обхватил двумя руками его голову и осторожно притянул её к своему паху. Никогда в жизни Серёжа не видел так близко чужой член. А у Гуся член оказался даже лучше, чем в его фантазиях — и больше, и толще, одним словом — красивее. И даже пах по особенному, вкусно. Видимо, в душе Макар перед их свиданием (получается, оно и для него с самого начала было именно свиданием) тоже провёл немало времени. На лобке — аккуратно подстриженные рыжие волосы, чуть темнее, чем на голове. Серёжу это открытие почему-то так обрадовало, что он, не думая, ткнулся в них лицом, попутно проехавшись щекой по горячему стволу. «Как же здорово!» — ахнул про себя Серёжа и повернул голову, чтобы поцеловать тонкую нежную кожу на напряжённой, чуть подрагивающей плоти. Во рту сама собой собралась слюна, стала тоненькой струйкой стекать с приоткрытых губ, а язык и нёбо в предвкушении буквально чувствовали, как их уже касается упругая от прилившей крови головка. Сергей не стал себя мучить ожиданием — добрался мелкими ласковыми поцелуями от основания до самого конца, широко лизнул блестящую головку прямо по уздечке, услышал над собой протяжный стон и полностью, насколько мог, взял в рот. Макар придерживал его за затылок и, чуть больше, чем Сергей мог принять, насаживал на себя его голову. Это было волнительно, немного страшновато и очень возбуждающе. Сергей даже не вспомнил, что сосать он не умеет и вообще занимается этим впервые, он просто наслаждался желанными ощущениями во рту, теплом чужих рук на своём затылке и ритмичными движениями, которые они с Макаром теперь совершали вместе, и которые совсем чуть-чуть приходилось ограничивать, чтобы не задохнуться. — Нет… нельзя больше, — выдохнул Гусев, отнял от себя его голову и пережал у основания член. — Кончу так. Член с влажным чмоком покинул Серёжин рот и, покачиваясь, мазнул его по губам и мокрому от слюны подбородку, пачкая кожу предэякулятом. Сергей знал что делать дальше. Он забрался на кровать, встал на четвереньки, широко разведя ноги, и прогнулся в пояснице, одной рукой отведя ягодицу в сторону. — У меня в кармане штанов… смазка. Возьми!.. — сказал он не оборачиваясь. Лёгкий поцелуй рядом с «тем самым» местом, несколько секунд томительного ожидания, и вот уже, распирая и растягивая, внутри хозяйничают чужие пальцы. Пока только пальцы… Сергей уронил голову на согнутые руки и словно увидел себя со стороны. Не в первый раз. Недавние фантазии больше не вводили его в заблуждение — он никогда не представлял, как Макар заниматься любовью с Элеком. С самого начала за образом близнеца скрывался он сам. — Готов, Серёженька? — срывающийся от нежной страсти голос над ухом, и пугающая твёрдость упирается со стороны входа. «Пока вы будете называть это место входом, оно у вас будет болеть», — вспомнился некстати старый анекдот. Что ж, будет так будет!.. — Да… Определённо, его регулярные «овощные» тренировки не прошли даром. Хотя и были недостаточны. Возбуждение чуть спало, но сильной боли не было, только дискомфорт. Макар двигался осторожно, явно сдерживая свои порывы, тяжело дышал и одной рукой подрачивал Серёже член. Вряд ли так получилось бы кончить, но весь процесс настолько понравился Серёже, что он приподнялся на руках, а потом и вовсе выпрямился, чтобы только больше чувствовать своего любовника, прикасаться к Макару ещё и спиной. Постепенно Сергей полностью привык к новым ощущениям, перестал обращать внимание на некоторое жжение и небольшое покалывание в заднем проходе и полностью погрузился в удовольствие. Наконец-то он стал одним целым со своим Гусём! Больше ему ничего и не нужно… Несколько особенно глубоких, с оттяжкой, толчков, и Макар замер, прижимая Сергея к себе. Жаль, что всё хорошее имеет свойство заканчиваться… — Дашь мне? — Сыроежкин извернулся и поцеловал его в губы. — Пожалуйста! — Конечно!.. — выдохнул запыхавшийся Гусь. Воображение опять не подвело. Его любовник на самом деле оказался гибок и пластичен, с прекрасной растяжкой, и напрочь лишён каких-либо комплексов в постели. Сергей согнул его именно так, как представлял себе раньше, лёг сверху и без всякой подготовки вошёл. С Майкой они нечасто целовались во время самого акта, уже успели нацеловаться на всю оставшуюся жизнь в самом начале своего романа. Да и не самое это удобное время для поцелуев, если говорить откровенно. Но оторваться от губ Макара Сергей заставить себя не мог. У них-то с Гусём никакого «конфетно-букетного» периода не было, они и поцеловались-то осознанно, не по ошибке, впервые всего полчаса назад! А главное, где-то на краешке сознания зудела назойливая мысль: далеко не факт, что для этих поцелуев снова представится случай. Вот и целовал Сыроежкин, как одержимый, своего Гуся, сбивая себе ритм, отдаляя развязку и понапрасну тратя силы. Лишь в самом конце, уже себя не контролируя, он отлепился наконец от лица любовника, судорожно сделал последние фрикции и без сил упал на Макара. Его тут же обняли, прижали к себе и нежно поцеловали в макушку. Незаметно Сергей провалился в некое подобие прострации — было хорошо, спокойно, и чувствовал он себя абсолютно счастливым. Когда Сергей более-менее пришел в себя, то обнаружил, что по-прежнему лежит в кровати, а вот Макар сидит рядом, обхватив руками согнутые в коленях ноги, и как-то странно на него смотрит. — Чего, Гусь, понравилось? — улыбнулся ему Сыроежкин. Гусев молчал. Потом улыбнулся в ответ, но как-то неуверенно, и сказал: — Я и подумать не мог, что ты тоже… такой. Серёжа. — Какой «такой»? Обычный я! — Ты только что трахался со мной. — Макар поднял одну бровь. — Ты голубой, Серёжа. Никакой радости от этого вывода в голосе Макара не чувствовалось. Впрочем, Сергею его слова тоже не понравились. — Да ну тебя, скажешь тоже! Никакой я не голубой — нормальный! — Да?.. — Да. Просто я… я хотел этого. С тобой. Вот и всё. «Потому что с тех пор как я узнал, что голубой — ты, я просто думать ни о чём не мог, только бы под тебя лечь! Ну и трахнуть тебя тоже… — вслух этого Сергей, разумеется, не сказал, только подумал. — И, надеюсь, теперь меня ни на одного мужика больше не потянет. Поэкспериментировали, любопытно удовлетворили, и хватит!» — Ну-ну, — усмехнулся Гусев. — Как всегда сочиняешь сказки, в которые сам же и веришь, Серёга. Не голубой он! Макар покачал головой, выражая недоверие его словам, и опять замолчал. На Сергея больше не смотрел и как будто весь ушёл в себя. «О чём он думает? — Сергей забеспокоился. — Ему не понравилось со мной? Не, быть не может. Я сказал что-то не то? Точно! Неудачно выразился! Гусь теперь решит, что я с ним хотел, потому что втюрился, а он же сам до сих пор в меня влюблён, со школы!.. Бля!.. Да он же от Эла уйдёт и со мной жить захочет! А я не могу, у меня — Майка! Её я точно не брошу, я в конце концов ради неё всё это… чтоб нашей жизни ничего не мешало… никакие мои заскоки, ничего! И нам детей ещё… А тут… С мужиком жить! Нет, пусть даже не думает!» Сергей стал лихорадочно подбирать слова, чтобы объяснить Макару: случившееся между ними ничего не меняет в их отношениях — всё остаётся по-прежнему, и при этом постараться не обидеть друга, поберечь его чувства, как вдруг начавшие было оформляться мысли рассеялись. Макар опустил голову и закрыл руками лицо. Серёже отчего-то стало страшно. — Макар, — позвал он его тихо и осторожно тронул за плечо. — Макар… посмотри на меня… Пожалуйста! Гусев поднял голову. У него были красные глаза и совершенно больной взгляд. — Макар… — В животе внезапно похолодело, сердце пропустило удар. — Что с тобой? Гусев медленно повёл головой из стороны в сторону. — Мы не должны были этого делать. Я. Не должен был. — Ч-то? — Это… была ошибка. — Он виновато пожал плечами. — Большая. Ошибка. Я изменил Элу… Это ужасно, Серёж. Я ведь так его люблю!.. Сергей через силу вдохнул. Никаких оправданий ему придумывать не надо, его браку с Майкой абсолютно ничего не угрожает. Потому что бросать Эла Гусев не собирается. Вроде он должен быть рад… Рад Серёжа не был. «А как же я? Меня ты любишь?!» — единственное что ему хотелось спросить, нет, прокричать Макару. Но он просто кивнул. Да, мол, ошибка, друг. Постараемся её не повторять. *** Ни на какое такси тратиться не пришлось, Сергей прекрасно успел добраться на общественном транспорте, даже не очень поздно пришёл. Майки, как она и предупреждала, дома не оказалось, чему он несказанно обрадовался. Общаться с людьми, даже с любимой женой, не было никаких сил; всё чего хотел сейчас Серёжа — просто остаться одному. Его план осуществился, как и было задумано: он удовлетворил своё навязчивое желание — переспал с лучшим другом, и теперь оно не должно его беспокоить. Не должно… Сергей разделся и забрался в постель. Чуть больше часа назад он лежал в такой же кровати, абсолютно голый, и его обнимал Макар. Сильный, крепкий, красивый (теперь почему-то Сергей считал друга красивым без всяких оговорок), нежный и одновременно напористый, раскованный и смущающийся. Он говорил ему ласковые слова, с ног до головы покрывал поцелуями, любил так, что кружилась голова, отдавался, подстраиваясь под малейшие Серёжины желания, а потом… Потом сказал, что всё это было ошибкой. И что он очень любит Эла. Как глупо было думать, что Гусев уйдёт от близнеца! К нему! Ещё глупее — думать, что он до сих пор влюблён. Что было, то прошло, точка. Только наивный дурак Сыроежкин мог так обмануться, выдать желаемое (и почему оно желаемое?) за действительное. А Макар всего лишь по старой памяти поддался на соблазн и трахнул свою школьную любовь. Возможно, кстати, просто потому, что эта «любовь» — точная копия того, с кем он душа в душу живёт последние девять лет. А что? Когда-то Электроник с успехом заменял Сыроежкина в школе и дома, а теперь вот и Сергею повезло оказаться на месте своего двойника. «Халиф на час…» — прошептал себе под нос Серёжа и продолжил дальше изучать потолок. Собственная измена волновала его не сильно. Отчасти потому, что Сыроежкин с самого начала подвёл под неё хитрую теорию о том, что она должна избавить его от неподобающих желаний; отчасти потому, что изменил жене он не с женщиной. Променять Майку, пусть и на каких-то пару часов, на другую, это Сергей считал совершенно недопустимым и даже оскорбительным по отношению к своей супруге. Никаких соперниц у Майки по определению быть не могло. Тем более что любовница может захотеть за него замуж или даже родить Сергею внебрачных детей. Такой риск точно не стоил сомнительного удовольствия. Но с Макаром всё обстояло иначе. Гусь не потащит его в ЗАГС и, соответственно, не будет настаивать на разводе (последнее обстоятельство почему-то не вызвало у Сергея энтузиазма). А ещё — никого ему не родит (он чуть не добавил: к сожалению). В общем, тут и говорить не о чем: Макар — это другое, с Макаром они друзья. А у друзей общение может быть весьма… скажем так, тесным. И… И они могли бы это общение продолжить! Почему нет?!