Немое отчаяние

Сильнее всего Сяо ненавидел плакать. Ему всегда казалось это таким унизительным, обесценивающим его как личность, что он каждый раз ругал себя за эту слабость. Ругал снова и снова, но ничего не мог с этим поделать, потому что… Слишком ничтожен, чтобы сдерживаться. Потому что даже врач говорил, что необходим выплеск эмоций. Потому что по-другому справляться с чувствами он так и не научился. Сигарета медленно тлела в пальцах. Вдалеке занимался рассвет. Мыслей в голове было одновременно так много и так мало, что зацепиться хоть за одну из них казалось невозможным. Сяо тонул в эфемерности происходящего, не в силах даже банально заснуть. С разговора с врачом прошла неделя, за которую он спал, в лучшем случае, часов десять. Вопрос об увольнении стоял так остро, что Сяо, как бы не хотел отвлечься, все время крутил это в голове, пытаясь построить картину того, что будет, если он все же напишет заявление. Никто не говорил с ним об этом. Администрация либо выжидала, либо игнорировала все эти слухи, которые действительно росли с каждым днем всё активнее, словно кто-то специально подливал масла в огонь. Сидеть как на пороховой бочке было страшно. Находиться в стенах института — и того невыносимо. Единственное, что порадовало — Сяо смог убедить Итэра в том, что избиение не поможет решить эту проблему хотя бы потому, что не было уверенности, что все это делал Скарамучча. Тот вообще последние недели сидел почти незаметно на парах. Сяо с трудом мог вспомнить, чтобы тот подавал признаки жизни, передвигаясь по институту словно призрак. Но если не он, то кто… — Не спится? Тихий, мягкий голос заставил вздрогнуть. Сяо сморгнул стоящие в глазах слёзы и поднял голову. Итэр стоял в одной из своих огромных толстовок — такой домашний, такой родной, такой… невероятно близкий, что аж дыхание перехватывало. Волосы волнами спадали на плечи, и этот беспорядок на голове был ему невероятно к лицу. Сяо в принципе не мог перестать удивляться тому, насколько Итэр выглядел идеальным в любой ситуации — даже синяки под глазами от плохого сна его не портили, наоборот, словно украшали, делали его живым и комфортным. Сяо и сам поражался тому, насколько же хорошо было в компании Итэра и насколько легко с ним жилось в одной квартире. — Я разбудил тебя? — виновато спросил Сяо и гулко выдохнул, когда Итэр сел рядом, привычно прижимаясь плечом к плечу. — Нет, но без тебя в кровати пусто, — отозвался Итэр, и Сяо почувствовал мурашки, пробежавшие по телу. Они начали спать вместе с недавнего времени, и это был один из самых трудных шагов для Сяо за последний месяц. В первый раз раздеваться перед Итэром было страшно. Липкий ужас тогда сковал всё тело, и Сяо огромными усилиями заставил себя стянуть одежду и лечь рядом, пытаясь сделать вид, что он не волнуется. Но Итэр, кажется, все чувствовал. Он прижался тогда близко-близко, уткнулся носом в шею и прошептал тихое «ты можешь не стесняться… меня не пугают твои шрамы…», и Сяо тогда показалось, что он просто пропал. В ту ночь он проплакал почти до утра, утопая в мягких объятиях и шепча бессмысленное «прости», стыдясь этих эмоций и самого себя, но Итэр не отталкивал. Он не сказал на утро, что его раздражает нытье. Не сказал, что передумал. Он продолжал улыбаться, а в усталых глазах его и правда не было ни капли осуждения или непринятия. С того момента Сяо, кажется, влюбился еще сильнее, хотя сильнее уже, казалось, просто некуда. — Что тебя беспокоит? — аккуратно спросил Итэр и привычно устроил голову на плече. Сяо тихо усмехнулся. Наверное, стоило поделиться всем, о чем он думал последнюю неделю. Стоило бы рассказать про врача, про мысли об увольнении… Но в то же время так хотелось уберечь Итэра от лишних переживаний. Укрыть его от всего и дать возможность просто наслаждаться приближающимся летом, новыми для него чувствами… — Я… Слова застряли в глотке. Солнце показалось из-за горизонта, а сигарета окончательно истлела в пальцах, осыпаясь пеплом на открытые коленки. Было плевать. Волосы Итэра приятно касались щеки, а мягкая ладонь покоилась на бедре, не сжимая, но давая надежду, что Сяо не один. Хотелось раствориться в этом моменте. Остаться навсегда на балконе рядом с Итэром, глядя на занимающийся рассвет. Если бы только можно было навсегда остановить время… — Я думаю об увольнении… — честно признался Сяо, и сердце отдалось болезненным скрипом, стоило озвучить эту мысль вслух. Бросить все сейчас было так страшно. Искать новую работу — еще страшнее, но совесть просто не позволила бы находиться с Итэром вместе в одном учебном заведении, когда они уже в отношениях. Полгода назад Сяо ни за что бы не поверил, что когда-то будет выбирать между своим студентом и любимой работой и, тем более, не мог подумать, что сделает «неправильный» выбор. — Что? — потерянно спросил Итэр. — Почему? — Я не смогу спокойно работать, зная, что я встречаюсь со своим студентом… Будет лучше, если я уйду, и мы с тобой не будем связаны никакими обязательствами… Повисло молчание. Руки мелко дрожали то ли от ночной прохлады, то ли от волнения за реакцию Итэра. Могло ли это его оскорбить? Сяо не хотел бы снова рушить понимание между ними одним своим неосторожным словом. — А Венти знает? — Нет, я никому не говорил об этом… Я задумался об этом после разговора с врачом на прошлой неделе… — в горле словно окончательно пересохло, от чего говорить было все тяжелее с каждой секундой. — Он предложил мне заниматься репетиторством с его дочкой… Готовить ее к экзамену, — Сяо говорил тихо, медленно, подбирая слова и заново рисуя в голове картинки того странного разговора, который перевернул всё сознание вверх ногами. — И после этого я всерьез задумался о том, чтобы уйти… — О чем вы еще разговаривали? И Сяо рассказал всё — про Гань Юй, про странные метафоры с белым холстом, а еще про то, что Чжун Ли оказался совершенно не таким, как Сяо думал о нем полгода назад. И Итэр слушал, не перебивая. Его рука с бедра плавно переместилась на дрожащую кисть, вынуждая выбросить сигарету и переплести с ним пальцы. От этой простой, но такой важной поддержки стало так хорошо, что Сяо снова невольно заплакал, не в силах сдерживаться более. Он действительно устал за эти годы, и усталость эта, хоть сейчас и становилась меньше, все равно незримым грузом давила на плечи. Хотя теперь, конечно, всё казалось гораздо проще, хотя бы потому, что рядом был Итэр. И пускай из жизни исчезли родители, бывшая девушка, с которой он так надеялся построить что-то серьезное пару лет назад, а еще, наверное, исчезнет институт, который подарил столько воспоминаний, но… рядом всё ещё остается Венти. Рядом появился Итэр, и это стоило в разы дороже чем то, что осталось там — в том прошлом, где Сяо пытался покончить с собой и резал свое тело, не понимая, что еще он может сделать, чтобы стало легче. — Если хочешь, мы можем переехать в другой город, — произнес Итэр, когда Сяо закончил говорить, пусто глядя на синее небо с розовыми разводами. — Я боюсь таких изменений… Я не потяну это… Голос дрожал, а собственная ничтожность убивала. Он должен быть опорой для Итэра. Должен быть тем, на кого можно положиться, а не тем, кто беспомощно плачет на балконе и не понимает, как ему поступить лучше… — Тогда и в этом городе, я уверен, ты найдешь себе другую работу. Сяо, ты же самый крутой препод, которого я знаю. Любой ректор тебя оторвет с руками и ногами, — подбадривающе произнес Итэр и крепче сжал кисть своими цепкими пальцами. — Мы справимся. Обязательно справимся… Сяо устало прикрыл глаза. На щеке ощутилось трепетное прикосновение. Сяо повернулся навстречу, позволяя увлечь себя в ленивый, мягкий поцелуй, и в который раз, перед тем, как провалиться в эти чувства с головой, поймал себя на мысли, что никогда еще его не целовали так, как делал это Итэр. Столько нежности и трепета в касаниях не было ни в ком из прошлых партнеров. Сяо не уверен, что хоть кто-то из них любил его настолько сильно, как любит этот потерянный парень. Парень, которого хотели и любили многие, но кого сам он никогда не любил в ответ. — В новогоднюю ночь, когда ты положил трубку, я потом еще долго стоял на балконе и жалел о том, что не предложил тебе прогуляться… — вдруг прошептал Итэр и тихо засмеялся, опаляя влажные губы горячим дыханием. — Не верится, что могу целовать тебя теперь… Тогда мне казалось, что я умру от безответных чувств… — Черт… — Сяо улыбнулся в ответ. — А я корил себя за то, что испытываю то, что не должен испытывать по отношению к тебе… Тоже курил и плакал, не понимая, что мне делать дальше… Эти признания были такими искренними, такими настоящими, трепетными, что оседали в груди приятным послевкусием. Сяо не мог оторваться от мягких губ — целовал отчаянно, иногда даже кусался, потому что тот ураган, который рвался из груди, с трудом можно было назвать влюбленностью. Одержимостью, восхищением, помешательством — как угодно, но точно не простой влюбленностью. — Прости, что я отверг тебя в тот день… Если бы ты знал, как я был напуган… — зачем-то вспомнил Сяо, и в ответ услышал лишь нежный смех. — Это в прошлом… Главное, не отвергай меня сейчас, — прошептал Итэр, и Сяо словно завороженный прошептал «ни за что на свете», окончательно утопая в горячих поцелуях…

***

— Я убью тебя, сука! Ты… кусок дерьма! — орал Итэр, продолжая проезжаться кулаком прямо по лицу Скарамуччи, и ужас, который испытал Сяо в минуту, когда увидел это, не сравнить ни с чем. Всё тело ударило крупной дрожью, а попытки оттащить Итэра от почти бездыханного тела не приводили ни к чему хорошему. Венти крепко держал Чайльда, который так и рвался вытрясти всю дурь из Итэра, но заметно сбавил обороты, когда к драке подключились учителя. — Итэр, прекрати! — вновь вскрикнул Сяо, все же умудрившись поймать Итэра за руки и остановить это бешеное избиение. — Отпусти его! Перед глазами уже знатно плыло. Видеть Итэра в таком состоянии было просто до дрожи страшно, еще страшнее было от того, какие гематомы и кровавые разводы растекались по лицу и без того бледного Скарамуччи, лежащего на земле и уже даже не отбивающегося. Сяо едва сдерживал рвущиеся наружу рыдания вперемешку с криком. Эмоций было слишком много, а вчерашний разговор с ректором до сих пор набатом стучал в голове, не давая никак расслабиться. Всё не должно было закончиться так. Силы медленно покидали трясущееся тело, но Сяо из последних сил впивался в руки Итэра, кое-как умудрившись оттащить его в сторону. Плачущая Люмин тут же подлетела к Скарамучче, помогая ему сесть и вытирая кровь с его губ. Это не должно было произойти. Сяо обязан был предотвратить это. Обязан был, черт возьми… — Сяо, вы не маленький мальчик. Вы прекрасно должны были понимать последствия ваших встреч с одним из студентов… — холодно произнес ректор, и Сяо лишь покрылся холодным потом, в который раз глядя на фотографии. Их было слишком много — где они стояли за руку у кафе, где курили возле машины, где вместе отъезжали от той самой кофейни, когда, казалось, никого не было поблизости. Сяо чувствовал себя униженным и раздавленным до такой степени, что боялся даже сделать вдох, пока мужчина медленно выхаживал по кабинету, вероятно, давая Сяо время подготовиться. Он знал, что это неизбежно, но не думал, что всё наступит так скоро. — Зачем вы показываете мне фотографии?.. Я не отрицаю своей причастности к этому… Говорить было тяжело, хотя Сяо стойко пытался сделать вид, словно он не нервничает. При всей напускной холодности в груди разливалось липкое отчаяние. Если ему не дадут уволиться самостоятельно, а уволят по статье, то он ни за что не найдет другую работу. Готов ли был Сяо бороться с такими сложностями? Определенно нет. Если сейчас все рухнет окончательно, то он точно сделает все наверняка. В этот раз никаких промахов… — Ты псих! — дрожащим голосом выплюнул Скарамучча, стирая дрожащей рукой кровь с разбитых губ. — Да что ты? Фоткать нас исподтишка и сливать это ректору — это у нас нормально, а получать за подобное по роже — это мы не готовы?! Итэр был в ярости. Сяо чувствовал безумное оцепенение, не понимая, как вообще справиться с этой агрессией. От бессилия он продолжал крепко держать Итэра за руки и прижимать к себе, в надежде, что это поможет. Но тот рвался отчаянно, голос его дрожал, а на щеках были заметны слёзы, и Сяо не представлял, как тяжело было ему справиться с этой яростью, обидой и болью которые одолевали его изнутри сейчас. — Как же я жалею, что в ту ночь не снял тебя на видео. Как ты стонал, сука, и просил трахать тебя сильнее! Осуждаешь нас, при этом будучи таким же! Какой же ты ублюдок… — Да не сливал я эти фотки, блять! — отчаянно выкрикнул Скарамучча, моментально бледнея, и, что удивительно, именно в это мгновение начиная отчаянно рыдать. Сяо почувствовал, что это была последняя капля. Последняя для них всех, потому что то, как помрачнел Чайльд, услышав слова Итэра, как сломало это самого Скарамуччу, как вывернуло всё внутри Сяо наизнанку от осознания, что теперь уже точно этот конфликт никак не получится замять, потому что в конце коридора появился сам ректор, который еще вчера хотел дать Сяо последний шанс — это определенно катастрофа… — А кто их слил, сука? — Чайльд, боже… — рыдая, просипел Скарамучча, едва в состоянии связать больше двух слов за раз. — Это сделал Чайльд… — Что здесь происходит? Голос ректора в повисшей тишине прозвучал слишком громко, оглушительно ударяя по и так воспаленному сознанию. Сяо все же отпустил Итэра, чувствуя, что тот больше не вырывается. В голове была полная каша, распутать которую Сяо был просто не в состоянии сейчас. Венти выглядел не менее напуганным, потому что он с этой стороной Итэра еще не сталкивался. Сяо с трудом понимал, что происходило вокруг. Он понимал только то, что всё вокруг рухнуло в один момент. Он не обвинял Итэра, который, узнав, что Сяо предложили уволиться по собственному желанию из-за тех самых фотографий, которые неизвестным образом оказались прямо у ректора. Он не обвинял Скарамуччу, хотя теперь даже не был уверен, что тот причастен ко всему этому. Он не обвинял никого, кроме самого себя, потому что он один виноват во всем этом. Это он предложил Итэру в тот вечер сесть к нему в машину. Это он упустил то, что Итэр начал проявлять романтические чувства. Это он, блять, ответил на них взаимностью. Думать о том, что было бы, переживи он ту ссору с Итэром и не приползи на коленях с извинениями, даже не хотелось. Потому что… Сяо в который раз бросил мимолетный взгляд на раскрасневшегося Итэра с разбитой губой и окровавленными костяшками, и понял, что, верни его в тот самый четверг, ставший для них началом — он бы повторил всё в точности, как тогда… — Мне не нужна скорая, — отмахивался Скарамучча, пока декан вместе с ректором в ужасе оглядывали его повреждения. — Я не буду писать ни на кого заявление! Мы просто подрались и всё… Сяо видел, как был напуган сам Итэр, но единственное, что мог сделать в этой ситуации, это шепнуть ему едва заметно «я рядом… всё будет хорошо…». Было безумно страшно за их будущее. Страшно за то, чем обернется в итоге всё это, но несмотря на это никогда еще за последние годы Сяо не был так уверен, что они пройдут через это. Никогда еще ему не казалось, что он может со всем справиться. Неужели этот чертов белый холст действительно был прав?..

***

— Всё это время нас подставлял Чайльд, — Итэр говорил сдавленно, хмурил брови и, по всей видимости, искренне был разочарован тем, что узнал от Люмин. — Я не могу поверить, что Скар настолько боялся, что этот рыжий ублюдок узнает про то, что он гей, что готов был дважды поймать от меня по лицу, лишь бы только сохранить все в тайне… Сяо с трудом мог поверить в это. Он бы поверил, скажи Скарамучча, что он хочет отомстить Итэру. Поверил бы, скажи, что ему просто скучно. Но то, что он настолько боялся… — Но зачем это Чайльду? — устало спросил Сяо, глядя на уставшее лицо Итэра, освещаемое лишь усталым тусклым фонарем с улицы. Наконец, пришли теплые ночи. Теперь курить на балконе стало так хорошо, что они даже вынесли туда два стула, чтобы проводить там время вместе. Сессия подходила к концу. Физика у Итэра, наконец, закончилась, и Сяо, скрепя сердце, поставил ему четверку, не желая портить аттестат тому, на кого смотрел абсолютно влюбленными глазами, не в силах сдерживаться даже на людях. Оставалось не так много до нового, сложного этапа, в который Сяо страшился вступать, потому что… «Страх чистого листа,» — называл это Чжун Ли, но Сяо называл это просто страхом перед будущим, о котором еще полгода назад он даже не смел думать. Да что уж там будущим. Сяо искренне верил, что эта зима станет для него последней… Но вот он здесь — через неделю безработный, зато невероятно счастливый. — Ты же помнишь, как он пытался дать тебе взятку на первом курсе? Сяо кивнул. — Забудешь тут… Такой скандал был… — Я знаю, что он ненавидел тебя после этого. А тут еще всплыло, что ты с парнями встречаешься, думаю, у него просто снесло крышу… Решил выжить тебя из уника… — с горечью произнес Итэр, и Сяо лишь грустно улыбнулся в ответ. — А Скарамучча?.. — осторожно спросил Сяо. — Скар решил забрать документы после сессии… Повисло молчание. Сяо затушил остаток сигареты в пепельнице, продолжая сверлить взглядом черную гладь неба в распахнутом настежь окне. На душе было паршиво. После той драки они все отправились в кабинет к ректору. Итэр отделался лишь предупреждением, благодаря тому, что Сяо всё же решился написать заявление по собственному желанию. Скарамучча решил просто сбежать от проблем, а Чайльд… Чайльд добился того, чего хотел, и от этого было неприятно, но ничего поделать с этим не было возможности. — Откуда Люмин знает всё это? — спросил Сяо, всё же переведя взгляд на устремленные в небо глаза Итэра. — Люмин… влюблена в Чайльда… — с некой болью и, возможно, даже обидой произнес Итэр. — Но не взаимно… Он играется ей, как хочет, а она не понимает этого… Поэтому продолжает таскаться с ним и Скаром и их защищать… Думаю, Скар ей всё и рассказал. Сяо сочувственно охнул. Люмин была правильная, сильная, принципиальная… Пусть она вела себя не всегда справедливо, пусть она тоже потрепала нервы им обоим, но она все ещё оставалась замечательной девушкой, к тому же до безобразия красивой, как и ее брат. И кто-кто, а она абсолютно точно не заслуживала кого-то вроде Чайльда. Теперь в голове всё окончательно сошлось. Сяо смутно помнил тот самый скандал, но вряд ли когда-то сможет забыть то, насколько выразительно смотрел Чайльд на него, сидя напротив в деканате. Такие как он всегда добиваются своего. Удивительно, что он начал действовать только сейчас, продолжая мириться с существованием Сяо все это время. — Не верится, что скоро этот кошмар подойдет к концу… — устало прошептал Сяо и почувствовал, как со спины прижалось горячее и родное тело. — Ты сделал правильный выбор… Сяо блаженно прикрыл глаза. Он не мог объяснить почему, но в руках Итэра всегда становилось до безумия спокойно. Сердце выравнивало свой ритм и, казалось, даже дышать было легче. Итэр, возможно, даже сам не осознавал, как много для Сяо значил. Если бы не он, даже страшно подумать, чем в итоге бы всё обернулось, и Сяо каждый раз передергивает от мыслей об этом. Впереди ждала новая жизнь. Думать об этом тоже было страшно, но заявление на увольнение, которое он оставил в тот день на столе у ректора, уже не давало возможности повернуть назад. Сяо так любил оглядываться в прошлое. Любил думать о том, что он потерял и от чего отказался. Любил сожалеть о том, что сделал. Но сейчас, стоя на пороге совершенно нового, он, хоть и боялся, искренне верил, что всё будет хорошо. Потому что рядом по-прежнему оставался Итэр, Венти, Кадзуха, а теперь еще и собственный врач, который оказался совсем не таким мрачным и холодным, каким представлялся изначально… Сяо ценил каждого из них, а еще с недавних пор ценил то, что просыпается по утрам, потому что рядом всегда сопела светлая макушка, вселяя в сердце почти детский трепет. — Какие цветы ты любишь?.. — тихо спросил Сяо, внезапно вспомнив тот самый день, когда они выбирали букет в цветочном. — Гиацинты, — не задумываясь, произнес Итэр, и у Сяо по коже пробежали мурашки. Он тепло улыбнулся, а перед глазами всплыла картина, где Итэр блестящими глазами смотрел на тот самый букет гиацинтов, который он же и выбрал той, кто этот букет не заслуживала. — Лучше бы в тот день этот букет я подарил тебе, — с усмешкой ответил Сяо и вздрогнул, чувствуя невесомый поцелуй на шее. — У тебя будет еще такая возможность… И Сяо просто кивнул, безоговорочно доверяя таким простым словам. Он не хотел загадывать, насколько долгими будут эти отношения, но для себя знал наверняка — Итэра он любит так сильно, что готов бороться за него до самого конца…