Принцесса выбирает дракона

На эту авантюру Вера, скрепя сердце, всё-таки согласилась. Уже вечером, объяснившись перед отцом, испытала облегчение, когда он без видимого сопротивления позволил ей отправиться на ночь к Лизе. Вера прекрасно понимала, что после их ссоры возле ресторана отец обострять конфликт не станет. Просто использует возможность для вида ослабить оковы своего контроля, чтобы Верино возмущение смягчить и свой план по подсовыванию ей Пчёлкина в качестве – кого? Потенциального партнёра? – воплощать уже с более ювелирной точной. За годы жизни под одной крышей с тонким манипулятором волей-неволей научишься перенимать его искусство – а уж что-что, но учиться Вера умела прекрасно. Заручившись разрешением отца ночевать не дома, она даже с удивлением поняла, что нервозность свои позиции сдаёт, уступая место беспокойному предвкушению перед задуманной Женей авантюрой. Самой не верилось, что согласилась в этом участвовать; но теперь преисполнилась решимости идти до конца. Короткий парик из светлых синтетических волос Женя ей вручил прямо там, в редакции. Вера даже спрашивать не стала, для каких целей его там держали: знала, что Женя бы просто отшутился. Примерила дома перед зеркалом. Собственное лицо в обрамлении блондинистых волос не понравилось. Но про себя отметила, что с несвойственным для неё броским макияжем узнать её действительно будет сложно. Собираясь, кинула в сумку короткую юбку и топ на тонких бретельках, как проинструктировал Женя. Переодеться и накраситься предстояло уже у Лизы, которой позвонила заранее и без деталей объяснила, что сегодня Вере нужно остаться у неё на ночь. Та хмыкнула в трубку, но расспросов устраивать не стала. По тону голоса Веры, наверное, поняла, что дело важное. Лиза жила одна в многоэтажке на юге Москвы: родители подарили квартиру на совершеннолетие. Тем легче было Вере – меньше свидетелей. Молчаливый Макс отвёз её к Лизиному дому, высадив без лишних вопросов у подъезда. Сам вышел из машины, чтобы проводить до квартиры. Вера не знала, останется ли он возле Лизиного дома на ночь, но уточнять не стала – чтобы не вызвать подозрений. Всё равно выскользнет ближе к ночи из подъезда в образе распутной блондинки, Макс её узнать не должен. Лиза встретила их в дверях с широкой улыбкой на лице, но в голубых глазах плескался живой интерес. Вера с Максом распрощалась, предупредив, во сколько утром им с Лизой нужно будет выезжать – он должен был подвезти их обеих до университета. – Ну, рассказывай, что задумала, – спросила Лиза, облокотившись к стене и сложив руки на груди, когда за спиной Веры закрылась дверь. Вера, уже без пальто, стянула кожаные сапожки и уселась на мягкую кушетку. Достала из сумки светлый парик и нахлобучила на голову, нервно усмехнувшись: – Мне нужно будет ближе к ночи уйти, – объяснила она. – Потом вернусь. Лиза округлила глаза, уставившись на Веру в немом удивлении. Кончики губ растянулись в шокированной улыбке. – Ну, нифига себе, – резюмировала она, нервно хихикнув. – Ты совсем в разнос пошла. Вера просто пожала плечами. Секунду они помолчали, глядя друг другу в глаза, и Вера разразилась громким хохотом. – Сама в шоке, – подвела итог она. Лизу их с Женей план привёл в нездоровый, как показалось Вере, восторг. Она с воодушевлением принялась рыться в здоровой косметичке, услышав Верину просьбу накрасить её как-нибудь «повульгарнее». Нашла ярко-красную помаду и тени пошлого голубого цвета, которые Вера себе на лицо никогда в жизни бы не нанесла. Заставив Веру снова натянуть дурацкий парик, принялась сосредоточенно махать кисточками. – Смотри, – довольная собой и результатом рук своих, протянула Вере зеркало, чуть отстранившись. Вера с тяжелым вздохом оглядела своё новое лицо в боевом раскрасе, повертев головой. Поджала алые губы, с сомнением уставившись на Лизу в немом вопросе. – Ну, не Мерилин Монро, но что имеем… – развела Лиза руками. – В таком виде никто не узнает, гарантирую. Да и кому тебя там узнавать вообще? – махнула безразлично рукой. Вера снова впилась взглядом в собственные глаза, подведённые толстой чёрной стрелкой. – Ладно, – без энтузиазма протянула она. – Всё равно там темно будет, – заправила за ухо непривычно светлые волосы парика. Из подъезда Лизиного дома выскочила, воровато озираясь по сторонам. Опасения оправдались: машина Макса стояла метрах в ста. Вера быстро отвернулась, понадеявшись, что в новом образе пристального внимания к себе не привлечёт. Для верности одолжила у Лизы ярко-розовую олимпийку, чтобы Макс не опознал её даже по пальто. Зябко поёжившись – в тонкой курточке ночью уже было холодно, – быстро просеменила на высоких шпильках за угол. Днём договорились с Женей, что тот подъедет за Верой на машине к соседнему с Лизиным дому и подвезёт в «Метелицу». Женя её уже ждал в серебристой девятке. Заметив Веру, вышел из машины и помахал ей рукой. Вера с облегчением устремилась к нему, обрадованная, что стоять и мёрзнуть в ожидании на вечернем холоде не придётся. Юркнула в тепло салона на переднее сиденье. Женя оценивающе её осмотрел, довольно кивнув головой. – Отлично, – заводя мотор, бросил ей, и отвернулся к лобовому окну. Когда машина тронулась, Вера снова ощутила подступающее к горлу волнение. Еще в квартире у Лизы тревоги не было. Казалось даже, что они всего лишь дурачатся и с наступлением ночи не произойдёт ничего из ряда вон выходящего, они просто лягут спать в уютную постель. А теперь, когда машина везла Веру по ночной Москве к клубу, всё внутри как будто сжалось от осознания, что заднюю уже не дашь. Она действительно на это пошла, действительно собиралась осуществить какую-то почти шпионскую операцию, и реальность ушатом ледяной воды вылилась прямо Вере на голову. Закусила губу. Колено непроизвольно подёргивалось. Заметив Верино беспокойство, Женя отвёл взгляд от дороги. – Не переживай, – подбодрил её, но разве могло от этих его слов вообще стать легче? С каждым километром, приближавшим её к «Метелице», напряжение внутри только росло, завязываясь в тугой узел под рёбрами. Ехали молча: Женя – следя за дорогой, Вера – погрузившись в собственные мысли. Могло ли что-то пойти не так? На словах план Жени звучал очень просто, и казалось, места для осечки в нём нет, если, разумеется, Вера со своей стороны приложит все силы. Её встретят в клубе, проведут в подсобное помещение, дадут рабочие инструкции и отправят в зал – выполнять работу официантки. Вера должна была прибыть в «Метелицу» за пару часов до начала той самой встречи, а значит, предшествующее время предполагалось обслуживать обычных посетителей. Только сейчас Вера задумалась, что, если не считать практику в редакции, до этого момента она не работала вообще никем, а уж тем более – официанткой. – Пару часов-то продержишься, – попытался развеять её сомнения Женя, когда Вера высказала эту мысль. – Чего там делать? Заказ записала, принесла-унесла. Вера в замешательстве заправила прядь волос за ухо. Успокоила себя мыслью, что с такой задачей она-то, без пяти минут выпускница лучшего университета страны, уж точно справится. По крайней мере, час-другой продержится без эксцессов. Они остановились недалеко от клуба, сиявшего неоновыми буквами вывески. Женя заглушил мотор и повернулся к ней. – Так, – он взял её тёплой ладонью за подбородок и повернул лицом к себе. – Всё будет нормально. Смотри, – он указал взглядом в сторону, – там служебный вход. Тебе туда, там встретят. Я зайду через главный, как посетитель. Не паникуй, главное. Ты просто официантка. Какие к тебе вопросы? Он замолчал и тепло ей улыбнулся, поправив прядь светлых волос. Сердце у Веры билось уже где-то под горлом. – Ну-ка, давай: глубокий вдох, – сам глубоко втянул воздух ноздрями, подняв ладонь вверх. – И выдох, – ладонь опустил. – И ещё раз. Вера, пытаясь наладить ритм дыхания, закрыла глаза. Да чего страшного может случиться? Ничего. А если вдруг – решит проблемы по мере поступления. Справится. Она ведь совсем не дура. Делай, что должно – и будь, что будет. Повторила про себя несколько раз, как мантру. Она уже здесь, уже приехала, уже согласилась участвовать в его авантюре, и пути назад нет. Если струсит сейчас, то просто потеряет те крохи его уважения, которые сумела с трудом отвоевать. Вспомнила, как при первой их встрече Женя насмешливо выспрашивал её об отце, даже не допуская мысли, что она, Вера, может действовать от него независимо. Как удивился, когда она осмелилась прийти в редакцию уже после того, как её приняли на практику. И как смотрел на неё сейчас уже уверенный, что сделать последний десяток шагов до служебного входа «Метелицы» ей ровным счётом ничего не сто́ит. Сто́ит. Сто́ит очень многого; но показывать этого Вера не намеревалась. Если соберётся с силами в один напряжённый, готовый к бою комок, откроет сейчас дверцу машины и храбро отправится «на задание», ничего не провалит и с блеском осуществит Женин план, то докажет, что она, Вера Черкасова, чего-то сто́ит сама – и независимо от того, кем является её отец. Что он думает, что он запрещает, что заставляет делать и как приказывает жить. Она упрямо сжала губы и уверенно кивнула, выражая свою решимость. – Диктофон у тебя, липучка тоже. Наклеишь перед тем, как пойти. Отточенность движений — взять диктофон, спрятать под подносом, незаметно приклеить под столом — они репетировали вчера в редакции. – Всё. Иди, – он склонился над ней, потянувшись рукой к дверце машины позади Веры и нажимая на ручку. Она, помедлив мгновение, поднялась с кресла, ощущая, как под куртку пробирается холодный ветер. – Удачи, – кинул он на прощание и закрыл дверь за её спиной, когда она уже успела сделать несколько шагов в сторону служебного входа «Метелицы». Дрожь пробирала до костей – то ли от волнения, то ли от холода. На крыльце помявшись немного, проверив в зеркальце пудры, что помада не размазалась и парик никуда не съехал, потянула на себя тяжёлую дверь. Её встретила темноволосая женщина лет сорока. – Я от Насти, – пояснила Вера, и женщина, представившаяся Еленой Сергеевной, понятливо кивнула. Провела Веру к жестяным шкафчикам, велев оставить там вещи, и вручила фартук с бейджиком. На кусочке пластика значилось имя «Настя». Значит, так её и будут звать этим вечером. Настя – блондинка в юбке граничащей с приличием длины и с ярко-голубыми веками, она разносит еду посетителям злачного клуба на Новом Арбате; Вера – шатенка в дорогом строгом платье на три пальца выше колена, дочь уважаемого бизнесмена и студентка МГУ. Две разных личности. Короткий инструктаж Вера слушала внимательно, запоминая, какие столики предстояло обслуживать, где находилась кухня и какие позиции, как выразилась Елена Сергеевна, «сегодня на стопе». На всякий случай Вера записала их названия в маленький блокнотик, который нащупала в кармане фартука. – Мы бы кого-нибудь из своих вызвонили на замену, но сама понимаешь, пятница, и так на смене все кто, может, – объяснила Елена Сергеевна, закончив с инструкциями, и добавила: – Всё, давай, вперёд, к пятому столу. И лицо подружелюбней, улыбайся. Вера натянула на лицо дежурную улыбку и шагнула в зал, толкнув тяжёлую дверь между кухней и помещением клуба. Остановилась возле барной стойки. Неоновый свет ламп тонул в лёгком полумраке. На сцене, освещённой прожекторами, выступала какая-то певичка в расшитом пайетками платье, исполняя зарубежный хит про Барби. Жизнь в клубе кипела: почти все столики заняты уже хорошенько выпившими посетителями, танцпол забит дёргающимися в такт музыке телами. Вера прошлась взглядом по помещению в поисках знакомой фигуры Жени. Искать долго не пришлось. Он в одиночестве сидел за столом недалеко от лестницы, ведущей наверх, где и находилась злосчастная вип-ложа – Вера была там с отцом когда-то. Заметив Веру, Женя коротко ей кивнул, давая понять, что всё идёт по плану. Вера, глянув на «свой столик», схватила с барной стойки два меню и направилась к уже ожидающим её двум мужикам. Лысины у обоих в приглушённом освещении клуба сверкали ярче, чем золотые цепи на крепких шеях. Вера, подпорхнув к ним с вежливой улыбкой, опустила меню на стол. Вспомнила, как обычно здоровались с ней официанты в заведениях намного более приличных, чем это. – Добрый день, меня зовут Настя, сегодня я буду… – вашей официанткой, хотела закончить она, но не успела. Один из мужиков мазнул по ней маслянистым взглядом и мерзко улыбнулся. Бесцеремонно хлопнул по правой ягодице. Вера подавилась застрявшими в горле словами и стиснула зубы; но натянутая на губы улыбка с лица не сошла. Переступив через желание отхлестать мужика этим же самым меню, она улыбнулась только шире. – Коньячку бутылку принеси, конфетка, – велел он, довольно ухмыльнувшись товарищу. Тот одобрительно гоготнул. – Давай поскорей. Злость, как ни странно, подстегнула и придала сил. Если всё, что ей нужно делать – просто заглушать вспышки гнева на поведение мерзких мужланов за столами, вежливо улыбаться и исполнять их прихоти, то уж тут она мастер: натренировалась за годы жизни с отцом. Никто её, конечно, так нагло по заднице шлёпать не смел. Но ощущения особенно не отличались от, например, ультимативного приказа отца, небрежно брошенного в её сторону, или сального комплимента какого-нибудь его партнёра, не обременённого элементарными представлениями об этикете. Внутри поднималась точно такая же бессильная злоба и грызущая в своей беспомощности необходимость молча улыбаться. И делать то, что велят. Да, в этом Вера была асом. Тем вечер и продолжился: Вера, быстро приноровившись, сновала между столиками, разнося в основном алкоголь. Периодически посматривала в сторону Жени, когда проходила мимо, а тот ловил её взгляд и еле заметно улыбался, подбадривая. Чувство тревоги Веру уже было отпустило – казалось, бо́льшая часть плана позади, оставалось лишь дождаться прихода Жениных «подозреваемых», – когда она заметила за одним из столиков в окружении кожаных диванчиков, расположенном у стены, знакомый профиль со светлой шевелюрой, отдававшей медью в неярком освещении клуба. Сердце, ухнув сначала куда-то вниз, ускорило темп. Пчёлкин сидел, вальяжно откинувшись на спинку дивана, и, сально ухмыляясь, болтал с официанткой в точно таком же, как у Веры, фартуке. Чертыхнувшись беззвучно одними губами, она спешно отвернулась от него, надеясь, что заметить её он не успел. Хотя, успокаивала Вера себя, вряд ли он её видел – да и наверняка не узнал бы, даже если и скользнул мимолётным взглядом. Увидеть кого-то знакомого здесь она была, в общем-то, готова: затем и напялила парик этот идиотский, и изуродовала себя ярким макияжем. Но вот именно Пчёлкина повстречать точно не планировала. Не улеглась ещё досадная обида после того, как в ресторане он бесстыдно к ней приставал со своими разговорами о Париже. Тыльную сторону ладони будто снова обожгло его прикосновение. Вера сжала пальцы в кулак. Интересно, подумала со злобной иронией, а этой темноволосой официантке в неприлично короткой юбке он тоже предлагал сейчас путешествие во Францию? Ни Белова, ни Космоса с Пчёлкиным рядом не было, только неизвестный ей крепкого вида брюнет, с которым Пчёлкин напару то и дело опрокидывал стакан с янтарной жидкостью, пока Вера на почтенном от них расстоянии сновала по залу. И тут беспокойство тоже уже успело схлынуть: она убедила себя, что Пчёлкин не обратит на неё внимания и не узнает в незнакомой блондинке Веру. Благо, стол его находился вне зоны Вериной ответственности. Слава Богу, и тут звёзды сошлись удачно. Но к своей досаде в один из проходов к бару от столика двух лысых братков, которым Вера выносила уже третью бутылку, она всё-таки поймала на себе его взгляд. А потом ещё один, когда семенила с подносом, полным тарелок, к другому столу. И это уже отдалось знакомым напряжением внутри где-то в районе живота. Вера глянула на запястье: близился час «икс», когда на встречу должны быть прийти люди, из-за которых они с Женей в это всё и ввязались. Она ощутила намёк на облегчение: значит, скоро уже всё кончится. Она унесётся из злосчастного клуба, а Пчёлкин, узнал он её или нет – Вера убеждала себя, что, конечно, не узнал, – останется тут со своими мыслями в одиночестве и, как она надеялась, в случае чего решит, что ему просто почудилось. Глянула в очередной раз на Женю: он лёгким движением головы подозвал её к себе. Вера, шагнув к его столику, прижала пустой поднос к груди и вопросительно на него взглянула. – Готова? – спросил он напряжённо. Вера утвердительно кивнула, нащупав в кармане фартука диктофон и липучку, которые уже успела переложить из сумки, оставленной в шкафчике для одежды. На коленях Жени лежала небольшая камера, которую за столом видно не было. – Давай. Они сейчас придут уже, – дал он ей последнее напутствие. Снова кивнув, она, не задерживаясь, унеслась на кухню. «Они», действительно, скоро появились. Трое мужчин прошагали мимо столика Жени к лестнице, направляясь вверх, к зарезервированной ложе. Их Вера из веселящейся толпы взглядом выцепила сразу: слишком уж серьёзный вид для пятничного вечера в таком заведении. Елена Сергеевна, появившаяся возле Веры словно из ниоткуда, схватив её за локоть, склонилась губами к её уху: – Иди на бар, принеси в вип-ложу виски, – велела она, толкая её в сторону бара. – Шевелись давай. Молодой парнишка-бармен уже выставил на стойку бутылку дорогого алкоголя и три стакана. Вера смела их на свой поднос и, обернувшись, почувствовала, как сердце опять ухнуло куда-то вниз. Отсюда был виден столик Жени, за которым, помимо него самого, она разглядела уже знакомую фигуру. Пчёлкин сидел напротив Жени, облокотившись руками на стол, привычно склонив голову, глядя на того исподлобья. Женю-то он точно узнал. Зачем только подошёл? И узнал ли он в таком случае саму Веру?.. Самое отвратительное, что Вере сейчас нужно было пройти мимо них. Благо, Пчёлкин сидел спиной к проходу. Когда Вера с затаённым дыханием миновала их столик возле подножья лестницы, Женя на неё не взглянул – наверняка понял, что так может их выдать. До слуха Веры донёсся обрывок фразы Пчёлкина: – Чё-то не видел я тут никаких выставок, – с наездом в тоне хрипловатого голоса. Вера быстрым шагом скользнула к лестнице, спешно преодолевая ряд ступенек, едва не навернувшись на высоких каблуках. Скользнула в закуток, где пряталась дверь в вип-ложу. Замерла на мгновение перед дверью. Оглянулась: вокруг никого, а из зала, к счастью, её никому не видно. Одной рукой держа поднос, свободной ладонью скользнула в кармашек за диктофоном. Зубами зацепила защитную плёнку с липкой ленты, заблаговременно прицепленной к кустарному оборудованию для импровизированной прослушки. Руку с зажатым устройством поместила под поднос и толкнула дверь. – Добрый вечер, – поздоровалась, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ровно и дружелюбно, – сегодня я буду вашей официанткой. Трое за столом замолкли, синхронно переведя на неё взгляды. Двое мужиков в тёмных свитерах сидели на кожаном диване по правую сторону от стола, напротив них – ещё один, в слишком строгом для этого места костюме. Вера решила, что Костюм – так его мысленно окрестила – и был чиновником, с которым двое братков с зализанными назад короткими волосами пришли договариваться. С Костюмом Вера не была знакома, а вот двоих других раньше уже видела. Как раз тогда, когда эту же самую вип-ложу для важных гостей посещала с отцом. Мужчины, молчание так и не прервав, ждали, пока она поставит благородный напиток на стол. Вера быстро преодолела расстояние до них и уже намеревалась опустить поднос на стол, отточенным движением заводя руку с диктофоном под столешницу. Зря она ещё в зале, у подножия тёмной лестницы, загодя обрадовалась, что всё почти кончилось. Вечер, который до этого – за исключением замеченного некстати Пчёлкина – протекал как по маслу, теперь подходил к своей кульминации – и вот тут-то она, кажется, всё запорола. Она, Вера, превратившаяся в сплошной комок нервов и не сумевшая сдержать накатившую внезапно дрожь в руках; или Настя, так не вовремя запнувшаяся на высоких шпильках, от долгой беготни в которых начинали гудеть ноги. Не так важно, кто, но кто-то из них всё совершенно точно запорол. Будто в замедленной съёмке увидела, как опасно забалансировал в руке злосчастный поднос и в сторону скользнули, звякнув толстыми стенками друг о друга, ещё пустые бокалы для виски. В попытке не уронить посуду, она наклонила поднос в другую сторону и машинально поддержала его второй рукой. Только вот диктофон уже из ладони выскользнул, с тихим стуком падая на устланный мягким ковром пол. Один из мужиков, блондин с суровым разлётом густых бровей, цепкий взгляд опустил на устройство ещё до того, как Вера успела наступить на него ногой, чтобы спрятать под носком туфельки. Она замешкалась, растерянно глядя в его лицо. От страха все мысли смело ураганом. Силилась напрячь разум, в тщетных попытках придумывая, что делать дальше. Просто убегать? Сделать вид, что ничего не случилось? Поднять диктофон и просто уйти – авось, не успеют ничего понять, и она, воспользовавшись замешательством, юркнет к выходу и покинет клуб? Отстранённо, как будто всё происходило не с ней, Вера ощутила, как на локоть опустилась чья-то рука, почти до боли сжимая кожу. Она обернулась. Под руку её держал Пчёлкин, за спиной которого осталась распахнутой дверь. Он с силой дёрнул Веру на себя, губы плотно сжаты, а взгляд потемнел от холодной злости. – Чё за… – начал блондин, вскакивая с места и впиваясь в Веру ошалелым взглядом. Пчёлкин одним жестом руки его остановил. – Всё нормально. Разберёмся, – наклонившись за оброненным Верой диктофоном, обрубил он. Поднялся и сжал в кулаке устройство, переводя на лицо Веры сощуренный взгляд показавшихся почти чёрными глаз. Вгляделся в неё, словно убеждаясь в своей догадке – видимо, узнал ещё в зале, подумала Вера. – Пчёл, это чё за херня? – возмутился блондин, одним шагом преодолевая расстояние между столом и Пчёлкиным. Тот показал ему диктофон, зажатый меж двух пальцев. – Шпионский боевик, блять, – гавкнул Пчёлкин, дёргая Веру за локоть. – Всё порешаем, не гоните. В распахнутую дверь вбежала Елена Сергеевна с округлившимися от ужаса глазами. Она, в непонимании переводя взгляд с Веры на мужчин за столом, заблеяла что-то виноватым голосом. Но Пчёлкин, дёрнув в сторону Елены Сергеевны головой, её извинения оборвал и коротко бросил: – Разберись, – и потащил Веру к выходу. По лестнице волок её за собой так, что она еле успевала переставлять подворачивающиеся в неудобных туфлях ноги. За столом, где раньше сидел Женя, уже никого не было. Вера беспомощно вертела головой, пытаясь отыскать его в зале клуба. Пчёлкин не останавливался, тащил её за собой по залу в сторону выхода из «Метелицы», даже не оборачиваясь. Уже у дверей, которые он с силой толкнул, с Веры будто спало оцепенение, и она нашла в себе силы упереться ногами в землю, отказываясь идти за ним дальше. – Куда ты меня тащишь? – заорала, пытаясь перекричать гремящую музыку. Он не ответил, только дёрнув её на себя рывком, но Вера зацепилась рукой за дверной косяк. – Я не пойду! – тщетно попыталась выдернуть из его хватки руку, кожу на которой саднило от капкана сжавшихся сильных пальцев. Пчёлкин, ничего не отвечая, быстрым движением скользнул куда-то за бок и выхватил зловеще блеснувший в неоновых огнях чёрный пистолет. Вера ощутила касание холодного металла к коже. Он, прижимая дуло к шее Веры, отпустил её руку, но тут же схватил за волосы на затылке, скользнув пальцами прямо под съехавший парик. Вера даже опомниться не успела, не то что вывернуться и сбежать. Между их лицами оставались каких-то пара миллиметров, и всё, что Вера видела, – это его тёмно-голубые глаза, залитые ледяной яростью. По загривку пробежали мурашки. – Заткнись, – прошипел он злобно, с силой оттягивая назад её голову за волосы. Вера скривилась от боли, хватая его руку на своём затылке за запястье. – Или пристрелю прямо здесь. И нихуя мне за это не будет, дорогая. Из глаз брызнули слёзы от смеси боли и беспомощной обиды. Она снова дёрнулась в попытке вырваться из мёртвой хватки, но он только сильнее сжал пальцы и толкнул её вперёд, в открытый проём двери на ночной холод. Вылетая из клуба, Вера только успела смахнуть слёзы, застилающие глаза. Пчёлкин поволок её за руку вниз, не выпуская пистолет из ладони. – Виктор Павлович, – окликнул его бритый налысо амбал, за спиной которого Вера увидела ещё двоих таких же. С ужасом заметила, что те под локти держали Женю. – Этого куда? – Камеру забрали? – спросил Пчёлкин у амбала, тот утвердительно кивнул. – За мной езжайте, – он толкнул Веру в сторону машины. Она пролетела несколько шагов, но, ощутив под ногами твёрдую почву, обернулась к Пчёлкину. – Отпусти его! – хватая за рубашку, заорала ему в лицо. Он уставился на неё сверху вниз, на сжатых челюстях играли желваки. – В машину села, – чеканя слова, приказал ровным тоном. – Отпусти, я сказала! – остервенело заорала Вера, не выпуская из пальцев ткань чёрной рубашки, пытаясь встряхнуть его за грудки. Нет, конечно, не могла она его окаменевшую фигуру сдвинуть с места, сил не хватило даже хоть слегка на себя рвануть. Только ткань едва не треснула под хваткой пальцев. Амбалы возле них замерли, переводя взгляд с Пчёлкина на Веру. – Вы, блять, оглохли, что ли? – резко повернув к ним голову, рявкнул Пчёлкин, не обращая внимания на Верин протест. Она хотела кинуться в сторону Жени, зажатого между бритоголовыми, но Пчёлкин, её порыв ощутив, тут же опустил ладонь Вере на шею, не давая даже дёрнуться. – Ты сейчас сядешь в машину, если не хочешь, чтобы я ему мозги по асфальту размазал, – тихо прошипел он, давя большим пальцем в ямочку на ключице. Он снова поднял пистолет к глазам Веры, но направил теперь уже в сторону Жени. Горячие слёзы, катившиеся по щекам, щипали кожу. Когда холодное дуло чувствовала у себя на шее, было не страшно. Не ждала взаправду, что Пчёлкин решится выпустить пулю в неё, но что он может застрелить Женю прямо здесь, у входа в Метелицу, в самом центре Москвы, она верила. Вера слизнула с губ солёную влагу, расширенными от ужаса глазами глядя в исполненные твёрдой решимости черты лица Пчёлкина. Убрав руку с её шеи, он отворил дверь машины за спиной Веры, не отрывая от неё взгляда. Зажав рукой рот, чтобы заглушить сиплые рыдания, она опустилась на мягкое сиденье. – Умница, – спокойно похвалил Пчёлкин, когда обе её ноги опустились на пол салона авто. – Поехали, – бросил амбалам и хлопнул дверцей машины. Вера вздрогнула, сжавшись на заднем сидении в беззвучном плаче. Пчёлкин опустился на водительское место, заводя мотор и резко срываясь с места. Вера по инерции откинулась назад. Он ведь пил, и пил немало, Вера сама это видела. А теперь сел за руль чёрного мерседеса — и бог знает, чем эта поездка теперь закончится. Машина по пустой ночью дороге ехала быстро, слишком быстро: стрелка на спидометре угрожающе кренилась вправо. Вера стянула парик, чудом не упавший на пол где-то в клубе, и отбросила его рядом с собой на пассажирское сиденье. – Куда ты меня везёшь? – Пчёлкин не ответил, вцепившись в руль руками с побелевшими костяшками пальцев. Спустя какое-то время достал телефон, не глядя набирая номер. – Леонид Георгиевич, – голос его звучал уже абсолютно спокойно. Вера в ужасе уставилась на сосредоточенное лицо Пчёлкина в зеркале заднего вида. – Нужно заехать. Да. Очень срочно. Нет, – он столкнулся взглядом с глазами Веры в зеркале, – до утра не ждёт. Внутри всё оборвалось. Конечно, он везёт её домой, к отцу. Куда же ещё. Пусть лучше эта стрелка до упора отклонится вправо, пусть лучше он не впишется в какой-нибудь поворот, пусть лучше всё это так и закончится — быстро и трагично. – Не надо, – тихо проскулила Вера, вцепившись похолодевшей рукой в горло, к которому подступил горький ком. Он откинул телефон на соседнее сиденье, вытащил сигарету из пачки и зажал зубами, щёлкая зажигалкой. – Ты сама чем думала, а? – затягиваясь, глянул он на неё сквозь зеркало тяжёлым взглядом. – Не надо домой, – снова взмолилась она, не отвечая на его вопрос. – Блять, – невесело рассмеялся он, рукой с сигаретой потерев лоб. – Хочешь, верну обратно? Они тебя в лес какой-нибудь отвезут, там и останешься. Вера всхлипнула от обиды. Сама во всём виновата, сама дурацкий поднос даже в руках удержать не смогла, сама их с Женей подставила… Что они с ним теперь сделают? – Меня бы не было, чё тогда? – снова нарушил тишину он, глядя на беззвучные рыдания Веры. – Вообще башкой думаешь, куда лезешь? Это этот твой тебя втянул? – начал он распаляться, а в ушах у Веры от его громкого голоса затрещало. – Коллега, нахуй. На выставки, блять, ходит. – Его не трогай, – тихо пробормотала Вера дрожащим от слёз голосом. Повисла тяжёлая пауза. Он напряжённо смотрел на неё, не отрываясь, будто хотел в Вере что-то разглядеть. – Охуенно он устроился, – лицо Пчёлкина, наконец, скривилось в усмешке. – Тебя подставил. Сам за бабой спрятался. Ты его ещё защищаешь. – Он им хотел помешать… – осознавая бесплодность попытки защитить Женю, начала она. Но Пчёлкин закончить фразу ей не дал: – А ты причём? – рявкнул, не стараясь скрыть в голосе гнев, и стукнул по рулю. – Ты в курсе, что он свалить хотел, когда меня увидел, а? – усмешка сползла с губ, оставляя только злобное равнодушие на лице. – Он бы тебя вытаскивать оттуда не стал, – ядовито выплюнул, вцепившись в неё взглядом. – Ты врёшь, – Вера уставилась на него с отчаянием в глазах. Он снова хрипло и коротко рассмеялся, щелчком выбрасывая сигарету в окно. – Да, Витя Пчёлкин, который тебе шкуру спас, пиздит как дышит, а принципиальный журналист просто боролся за правое дело, – он в еле сдерживаемой ярости, не сбавляя скорости, вписался в крутой поворот. Веру отбросило в сторону, голова стукнулась о холодное стекло. Она тихо вскрикнула от боли. – Он мне в лицо пушкой не тычет, – на выдохе кинула она в него упрёк. – А ты хотела, чтоб я тебе там при них ручки расцеловал? – вскинул он бровь издевательски. – Чтоб они решили, что ты это всё устроила с моего ведома? Вера замолчала, не найдясь, что ответить. Затравленно уставилась в зеркало, выдерживая его тяжёлый взгляд. Он помолчал, проведя языком по зубам, и отвел взгляд, безучастно уставившись на дорогу. – Извини, – сказал тише, сжав пальцы на руле. – Так надо было. Она закрыла лицо руками, откинувшись на спинку сидения, позволяя слезам беспрепятственно струится по лицу. Знакомый поворот, за которым ждал её собственный дом, Вера встретила с упавшим куда-то вниз сердцем. Пчёлкин притормозил у открывающихся ворот, завёл машину во двор и заглушил мотор. У крыльца дома уже ждал отец. Позади него Вера заметила маячившую в дверях Таню, беспокойно обхватившую себя руками за плечи под вязаной шалью. Пчёлкин, шумно выдохнув, вышел из машины и, не здороваясь с отцом, прошёл к её двери, распахнув дверцу. Вера затравленно уставилась на него, тряхнув головой. – Вылезай, – коротко бросил он, потянувшись к ней рукой. Она резко отдёрнулась, всхлипнув. – Вылезай, – повторил он с нажимом, исподлобья мрачно на неё глядя. Вера обречённо на него посмотрела, размазывая тыльной стороной ладони потёкшую под глазами тушь. Скривившись, словно от боли, снова покачала головой, отказываясь выходить. Его ноздри раздулись от резкого выдоха. Пчёлкин, запрокидывая голову назад и напряжённо вздыхая, снова приказал: – Давай. Он бы выволок её из машины сам, если бы Вера продолжила отпираться. Вера всхлипнула ещё раз. Влезла из машины сама, старательно сторонясь наблюдавшего за ней Пчёлкина, схватившись обеими руками за верх дверцы машины, когда ноги на шпильках на голой земле подкосились. Понурив голову, она подняла взгляд, встретившись лицом к лицу с отцом. Тот опустил на мгновение веки, словно пытаясь потушить вспышку ярости. Губы шевельнулись в беззвучном ругательстве. Медленно, вцепившись в Веру взглядом, преодолел расстояние между ними, встал возле Пчёлкина, отвёдшего в сторону глаза. Окинул Веру бесстрастным взглядом. Она смотрела на него исподлобья, молча, пытаясь его считать, предугадать действия. Отец сжал губы в тонкую нить и, размахнувшись, оставил на щеке Веры звонкую пощёчину. Пчёлкин, бросив тихое «блять», поддержал дёрнувшуюся от удара Веру за локоть. Она, зажмурившись, почти упала ему в объятия, цепляясь исступлённо за полу рубашки. Заскулила от боли где-то возле его ворота, вдыхая тяжёлую смесь ароматов парфюма и табака. – Не надо, – тихо бросил Пчёлкин, вставая между Верой и отцом, защищая её. Его ладонь мягко скользнула к Вериным лопаткам, прижимая к себе ближе. – Я разобрался. Вера уткнулась лицом ему в шею, втягивая воздух прерывистым от рыданий вдохом. Зажатую холодной ладонью щёку саднило после удара. Вера ощутила, как его рука ласково прошлась по её вздрагивающей спине, успокоительно поглаживая. К дому с тихим рокотом мотора подъехала вторая машина. Яркий свет фар бил в глаза. Вера из-за плеча Пчёлкина со страхом наблюдала, как двое уже знакомых амбалов выволокли Женю. Он безвольно повис у них на руках, встретившись с Верой обречённым взглядом. Она, не в силах выдержать контакт глаз, с силой зажмурилась, пряча лицо на груди у Пчёлкина. Отец мазнул равнодушным взглядом по Жене, снова закрыл глаза и помотал головой, потирая переносицу. – Пойдём, Верочка, – она ощутила на локте лёгкое касание Тани, перехватывающей Веру у Пчёлкина. Он, отстранившись, подтолкнул её в руки домработницы, не спуская с её лица глаз под сведёнными к переносице бровями. Проводил их до дверей нахмуренным взглядом. Оказавшись в тепле прихожей, Вера спиной сползла по двери вниз, зажимая рот и не сдерживая громкого воя. – Чего ж ты натворила, Верочка, – сердобольно пробормотала Таня, опускаясь рядом с ней на корточки.