«Разум, чувства и обстоятельства»
Есть чем платить, но я не хочу
победы любой ценой.
Я никому не хочу ставить ногу на грудь.
Я хотел бы остаться тобой,
Просто остаться с тобой.
В.Цой
— Раз код тот же, значит, точно не ждали, что я тут появлюсь, — подытожила Вера с удовольствием: она, в конечном итоге, оказалась права. — Или наоборот, — флегматично пожал плечом Пчёлкин. — Ждут и надеются поймать с поличным. Но честно говоря, с безопасностью у них в целом — так себе. Даже гаврик, которого там выставили, та ещё бестолочь. Пчёлкину досталась роль разведчика: тем же утром, после разговора на крыльце дачи, он предупредительно позвонил в отель Корфа с намерением поселиться в номере — но непременно в том, что находился на верхнем этаже и предоставлялся для размещения только вип-гостей, в узкий круг которых, собственно, Пчёлкин и входил, будучи в недавнем прошлом без пяти минут партнёром самого Корфа. Это здорово помогло: лишних вопросов администрация отеля задавать не стала, а Пчёлкин, которого служащие прекрасно знали, удачно обживал казённые хоромы уже через пару часов. Номер этот вообще-то соседствовал с тем самым, в котором обнаружили совсем недавно труп Алекса; Пчёлкину, правда, об этом никто и не подумал сообщать — видимо, из нежелания спугнуть жирного и уважаемого клиента. Отель продолжал функционировать как ни в чём не бывало — вот что было ясно на текущий момент и вот что не могло не радовать. Вера предполагала, что в ситуации высокой турбулентности штурвал той части российского бизнеса Корфа, которая оказалась обезглавленной, удерживал Герман: ему вполне было под силу не давать этой махине рассыпаться в полёте на винтики. Вере стоило бы выйти с ним на связь — дать знать, что трудности временные, что приоритетная задача сейчас — сохранять Верин бизнес до тех пор, пока она не вытянет себя за волосы из того болота, в которое по воле то ли судьбы, то ли некого недоброжелателя угодила. Но рисковать запретил Пчёлкин: он безапелляционным тоном заявил, что Герман — первый человек, которого станут пасти на тот случай, если Вера захочет с ним связаться. Снял Пчёлкин этот самый номер по соседству с местом преступления именно потому, что здесь якобы не было ни камер, ни лишних глаз: кандидату в депутаты Государственной Думы понадобилось временное жильё на период разногласий в семье, о которых — ну, разумеется — никто посторонний знать не должен (кроме девицы-администраторши: той об основательных трещинах в браке Пчёлкин, конечно, сообщил с заговорщическим видом). — Ты в курсе, что не обязательно было напиваться по-настоящему? — скривилась Вера, приоткрывая окно в салоне: воздух пропитался отчётливым запахом перегара. — Я и не напивался, — убедительно качнув головой, ответил он. — Но для полного погружения в образ опрокинуть пару рюмок, сама понимаешь, пришлось. Исключительно для пользы дела. “Пришлось” — он это произнёс с видом великого мученика, на что Вера только фыркнула, — потому что Пчёлкину полагалось делать вид, будто бы он ищет на дне бутылки утешение: таким образом ему удалось безвылазно находиться в отеле, свободно по нему перемещаться и наблюдать за положением дел, не привлекая ненужного внимания ни персонала, ни охраны. Первые сосредотачивались на высококлассном обслуживании важного и хмельного постояльца; вторые — на минимизации потенциального ущерба, который тот мог нанести. — Давай всё-таки я попробую, — осторожно сделал он очередной заход, но пальцы на руле сжались крепко: он напрягся. — Мы это уже обсуждали, — закатила Вера глаза. — Во-первых, как? Даже если ты каким-то образом обманешь охрану, то всё равно тот факт, что ты был в номере… — Ни на что уже не повлияет, — оборвал Пчёлкин. — А во-вторых, ты всё равно не обманешь охрану, — не потрудившись дослушать, упрямо произнесла Вера. Пчёлкин хмыкнул. — С чего взяла? Я и не таких убалтывал, — самодовольно возразил он. Вера смерила его прищуренным взглядом, в котором сверкнула хитреца. — Потому что ты, Пчёлкин, наверняка уже попробовал это сделать, — объяснила она ехидно. — И раз мы с тобой здесь, то, видимо, ничего-то у тебя не вышло. Так? Вера лукаво проследила за его реакцией. Пчёлкин слегка хлопнул по рулю и отвернулся, уставившись в лобовое стекло. — Умная стала, — поморщился он. — Аж зубы сводит. — Сочту за комплимент. Вера показательно помахала ладонью у носа. — Но в роль ты всё-таки вживался чересчур старательно. — Во мне вообще такой талантище пропал, — вздёрнул Пчёлкин указательный палец вверх. — Судя по аромату, он давно скончался. В мучениях, — вернула она ему язвительную колкость, но Пчёлкина её реплика не особенно задела: он как-то мечтательно прищурился и, чуть запрокинув назад голову, упёрся взглядом в свинцовое небо. — В общем, так, — наконец, оторвался он от созерцания туч. — Перетёр я со своим спецом из службы безопасности, который собаку съел на системах наблюдения. Вариантов у нас немного. Если система в номере Корфа была локальной и полностью изолированной от остальных камер, то нам надо изъять носитель, на который шла запись. Поскольку установкой всех этих вещей в здании занимались люди из конторы, с которой Корф работал у себя в Европе, то оборудовано там всё по последнему слову техники. Мой человек говорит, что с большой долей вероятности нам нужен жёсткий диск, который встроен в сам монитор. Но достать его, как ты понимаешь, довольно проблематично. Вера понятливо кивнула. Пчёлкин протянул Вере простенький мобильный. — Когда попадёшь внутрь, то первым делом позвонишь по этому номеру, — он ткнул пальцем в чёрно-белый экран и тут же вытащил из кармана небольшую флешку. — Вариант номер два. Своих заклятых друзей Корф шантажировал не пустыми угрозами. Вера повертела перед глазами маленькое продолговатое устройство. — Ему нужно было… — продолжил Пчёлкин и многозначительно хмыкнул. — Быть достаточно убедительным и доходчиво объяснять людям, что за компромат у него на них имеется. А значит, возможность скопировать нужную запись с диска там точно имеется. Пока нам большего и не нужно. Выясним, что в ту ночь произошло, а там уже станем решать, как это использовать. Вера с досадой цокнула языком и посмотрела на своё отражение в боковом зеркале. В усталом посеревшем лице с большим трудом можно было узнать тень её, Веры, прежней: ни привычного лоска, ни красоты, потухшие тёмные глаза смотрели измождённо и тревожно; а в обрамлении светлых волос, собранных в тугой пучок и прилизанных на макушке, черты казались ещё более затёртыми и невыразительными. — Чё? — позвал её Пчёлкин. — Всё ещё не смирилась с неожиданными открытиями? Вера опустила голову и тяжко вздохнула. — Да нет, просто… — С губ сорвался тихий смешок. — Я считала его другим. — Тебе хотелось считать его другим, — протянул Пчёлкин лениво. — Это удобно, Вер, не спорю. — Нет. Алекс всегда поступал достойно. По крайней мере, всегда старался и… — А эта ваша схема со “СтройИнвестом” — это было достойно? — нагло прервал её Пчёлкин. — Или, может быть, уже скорее благородно? У меня со словарями херово, сама знаешь. Вера испустила медленный выдох и на попытку Пчёлкина её задеть не отреагировала, только посмотрела на него серьёзно и однобоко улыбнулась — без тени веселья. — Ты ни черта не понимаешь, — ответила она и спрятала в кармане флешку. — Потому у тебя и спрашиваю, — обнажил он зубы в беззастенчивой улыбке. — Ладно, — решительно сжала губы Вера и надавила на ручку двери. — Пора. Машина с Пчёлкиным, ничего напоследок Вере так и не сказавшим, осталась позади и быстро исчезла за поворотом. Вера семенила по влажному асфальту неизвестным до этого путём к отелю: миновала сонные в утренний час дворы, не привлекая лишнего внимания и без того редких прохожих, скоро оказалась возле прилегающей к отелю территории и остановилась недалеко от чёрного входа, чтобы перевести дух. Здание, до этого вполне приятное глазу, казалось ей теперь зловещим в этом тусклом свете только-только занимающегося осеннего дня: желтоватый цвет стен заднего фасада приобрёл грязно-серый оттенок. И зачем она это всё придумала? Разве не нашлось бы у них с Пчёлкиным, чьи связи с криминальным миром простирались до неприличного глубоко, возможностей решить проблему иначе? Скрыться, уехать нелегальными путями из России — возможно, навсегда — и выбраться из зоны досягаемости всевозможных государствнных структур, желавших предъявить Вере обвинения в преступлении, которое она никогда не совершала. Снова сбежать. Снова потерять всё, что у Веры было. Потерять дочь… Ведь Пчёлкин вряд ли позволит взять Надю с собой… И будет прав: для чего? Чтобы мыкаться по миру вместе с Верой, матерью, которой она даже не знала, не имея ни дома, ни надёжного тыла? Вера сама бы не захотела обрекать дочь на эти скитания — она провела так без малого пять лет и, видит бог, не стала за эти годы счастливей. Нет, увезти Надю нельзя, уже нельзя, её дом — здесь; она и так слишком многого была лишена в своей короткой жизни, а отнимать у неё ещё и это — просто бесчеловечно. Значит, и Вере необходимо остаться здесь, возле дочери, всеми правдами и неправдами. Значит, и идти нужно сейчас до конца, пусть и вспыхивают в голове совершенно непрошенные воспоминания об авантюре, начавшейся когда-то ровно так же и закончившейся из рук вон плохо. Вера провела ладонями по лицу, будто хотела прогнать все тяжёлые мысли, и двинулась к крыльцу чёрного входа. Код на замке возле глухой железной двери действительно остался прежним — удивительная неосмотрительность. Как Вера и рассчитывала, на лестнице не встретилось ни одной живой души — эта часть отеля всегда оставалась почти необитаемой в целях сохранения приватности гостей и владельцев, потому она без проблем миновала несколько пролётов, снова уткнувшись в дверь с электронным замком. Постояла немного в ожидании, как они и условились, а, почувствовав в кармане вибрацию телефона, мельком глянула на экран: СМС от Пчёлкина с отмашкой к началу действий. Вера, не задумываясь, набрала нужную комбинацию на замке, потянула тяжёлую дверь и аккуратно выглянула в пустой рукав коридора, устланного тёмно-красным ковролином. Снова ни души. Вера на миг ощутила себя единственным живым человеком на всём белом свете. Никогда ей не нравилась эта отельная кочевая жизнь, которую она вынуждена была вести с Корфом, но сейчас стены эти казались не просто чужими, а по-настоящему враждебными. — Командир! — донёсся до неё только голос Пчёлкина: его самого она видеть отсюда не могла. Вера быстрым шагом метнулась к повороту и замерла, не решаясь высунуть нос за угол. — Командир, иди-ка сюда, — снова повторил Пчёлкин, и она, тихо выдохнув, краем глаза всё-таки глянула туда, откуда доносился голос: Пчёлкин стоял, подпирая плечом стену, и ждал, пока к нему услужливо приблизится мужская крепкая фигура в строгом костюме. Вера так пристально следила за коротко стриженным затылком, словно искренне боялась, что на нём вот-вот неведомым науке образом распахнутся два зорких глаза. Дверь номера Пчёлкина осталась приоткрытой: туда Вере и предстояло проникнуть так, чтобы охранник, которого отвлекал Пчёлкин, ничего не заметил. Медлить было нельзя: она сделала несколько шагов вперёд. — Организуй-ка мне, что ли, уборочку… — Пчёлкин взял охранника за лацкан пиджака, задумчиво уставившись ему в ворот, пока Вера прытко преодолевала короткое, но показавшееся ей невозможно длинным, расстояние. — Позови ту блондиночку. Бегала тут у вас такая… Вчера у меня была. Вот она пусть приходит. — Так рано ещё, Виктор Палыч… — бестолково начал мужик и повернул голову в сторону номера. Сердце в груди у неё заколотилось так бешено, что чудом не выскочило из-под рёбер: до двери оставалось ещё полметра. Но Пчёлкин, быстро сориентировавшись в ситуации, успел схватить охранника за грудки и не позволил обернуться. — Чё рано? — пьяно растягивая слова, переспросил он и почти прижался к его лицу лбом. — Говорю, давай её сюда. Она сегодня должна быть, сам её спрашивал… Вера, сердце у которой колотилось уже где-то в горле, успела за считанные секунды юркнуть в тёмную прихожую номера, прильнула спиной к стене и попыталась отдышаться. Ей казалось, что глубокие шумные вздохи и зашкаливающий пульс слышны были как минимум на всём этаже, и даже голос Пчёлкина она сама сейчас едва различала. — Так придёт она. Попозже… Через полчаса как раз по расписанию, Виктор Павлович. Не переживайте. — Полчаса? — с сомнением переспросил Пчёлкин и спустя пару секунд добавил уже примирительным тоном: — Ну, смотри мне, я время-то засёк. Только чтоб та блондинка, понял? Иначе камня на камня в этой вашей шарашке не оставлю. Что промямлил в ответ смущённый угрозами Пчёлкина охранник — Вера уже не слышала: нырнула на всякий случай в ванную комнату и аккуратно закрыла за собой на всякий случай дверь. До слуха, наконец, донеслись хлопок дверью и собственное имя, произнесённое Пчёлкиным почти шёпотом. — Не заметил? — пугливо ступила на порог ванной Вера. Пчёлкин отрицательно качнул головой. — Славно. У нас полчаса? — она озабоченно взглянула на запястье. Вежливый стук в номер раздался ровно через двадцать пять минут: то ли сказался дебош Пчёлкина, то ли приглашённая им лично горничная, которой Пчёлкин за проведённое в отеле время уже успел выказать знаки внимания, так спешила откликнуться на зов состоятельного и по слухам почти свободного постояльца, что оказалась не в силах вытерпеть лишнюю пятиминутку. Вера прильнула ухом к двери ванной. — А я уже заждался… — довольно протянул Пчёлкин. Вера сдержалась, чтобы не выдать своё присутствие пренебрежительным фырканьем в ответ на соблазняющую хрипотцу в ставшем на тон ниже голосе. Вслед за ним раздалось глупое хихиканье и извиняющееся бормотание, которое постепенно вместе с разливавшимся сладким мёдом голосом Пчёлкина удалилось вглубь номера. — Тут оставь, — разобрала Вера короткий приказ Пчёлкина, брошенный напоследок согласно их продуманному заранее плану. Когда голоса почти стихли, Вера осторожно выглянула наружу, сквозь узкую щёлку проверяя, что он. наконец, увёл хихикающую горничную в спальню и закрыл за собой дверь. Проход узкой прихожей перегораживала только громоздкая тележка для уборки, которую и велел оставить возле входа Пчёлкин. Вера, для храбрости воззвав про себя ко всем высшим силам, решительно выволокла в коридор эту неосмотрительно оставленную без присмотра тележку и заодно подумала, что если всё кончится удачно, то причинённый моральный вред стоит потом этой недалёкой девчонке компенсировать: очевидно, по голове её ни за допущенный промах, ни за шашни с Пчёлкиным не погладят. — Всё уже? — тут же напал с вопросом по-прежнему дежуривший в коридоре охранник. Вера откашлялась. — Да, он что-то… Не в настроении. Прогнал, — тонким голоском, имитируя вскользь услышанный тембр горничной, ответила она, не поднимая глаз и сосредоточенно толкая перед собой тележку. — Управляющая велела заодно прибраться здесь. Она остановилась возле номера Корфа, в который раньше входила на правах хозяйки с гордо поднятой головой, а теперь пыталась воровато прокрасться, согнувшись в три погибели, затем отточенным движением прижала к замку ключ-карту горничной, болтавшуюся на ручке тележки, и услышала тихий щелчок. — Погоди, — вдогонку возразил амбал. — Приказ давали, что нельзя туда. — Мария Анатольевна велела привести номер в порядок, — голос звучал на удивление спокойно. — В спальню не лезть, но пыль протереть, там, всё такое… Имя управляющей, произнесённое Верой как бы вскользь, эффект возымело, но окончательно убедить заподозрившего неладное безопасника, кажется, не смогло. Вера боковым зрением отметила, как приклеился к её спине настороженный взгляд. Но выказать своё волнение сейчас было бы худшей идеей, и она решительно шагнула внутрь знакомого и безжизненного — во всех смыслах — помещения, оставив позади насторожившегося охранника. Покатила тележку знакомым путём к кабинету Корфа, но, проходя мимо спальни, ощутила предательски пробежавший по спине холодок, который заставил Веру вздрогнуть и с силой вцепилась в металлическую ручку, точно она пыталась удержаться от падения. Вера зажмурилась. Показалось на мгновение, что если она откроет глаза, то перед взором вновь окажется лежащий в ночной тьме труп, а рука ощутит стынущий холод оружия. В носу засвербило от яркого запаха крови, и Вера уже не могла даже разобрать — чудится ли ей, или этим ароматом смерти пропитался теперь каждый миллиметр пространства. В кабинете Алекса не царил хаос, но и порядком назвать представившуюся картину Вера не могла. Никакого видимого кавардака, конечно, не наблюдалось, ничего не валялось небрежно на полу, но и на своих местах вещи тоже не находились: письменные принадлежности перетасовали в непривычном для Алекса расположении, два кресла стояли почему-то в ряд возле стены, даже кадка с фикусом перекочевала в другой угол, а стопку книг вытащили и оставили на столе, оставив полку в шкафу зиять пустотой. Очевидно было, что тут проходил обыск, но обыск аккуратный, а вместе с тем, должно быть, дотошный и тщательный. Вере пришлось потратить несколько драгоценных минут на поиски небольшого пульта управления, легко помещавшегося ей в ладонь и усеянного маленькими круглыми кнопочками: она нашла его в выдвижном ящике стола, хотя Корф никогда его там не держал. Но всё-таки нашла — значит, подозрений этот пультик не привлёк и никто не посчитал нужным его изъять, что не могло не радовать. Широкий жидкокристаллический экран замерцал яркими огнями. Пальцы запорхали над кнопками: пароль Вера ввела быстро, без заминки войдя в нужный раздел, чтобы открыть интерфейс системы видеонаблюдения, как некогда показывал ей сам Алекс. Экран поделился на несколько прямоугольников, в каждом из которых демонстрировалось изображение: вот вяло течёт жизнь в лобби, вот пустует в ранний час зал ресторана, а вот — сонно проезжают машины мимо парадного входа. Но главного — картинки из этого же номера, в который Вера проникла без приглашения — как и ожидалось, не было. — Это я, — не стала она терять времени на самостоятельное изучение внутренностей хитрой программы и приложила к уху трубку мобильного. — Не могу найти то, что нужно. — Опишите, что видите на экране, — послышался на том конце безэмоциональный голос “спеца”, которого откопал и чей номер вбил в память телефона, приказав Вере его набрать, Пчёлкин. Она принялась сбивчиво и путанно объяснять, попутно следуя коротким инструкциям, озвучиваемым неизвестным собеседником всё тем же механическим голосом бездушного робота. — Нужен пароль… — пробормотала Вера себе под нос, снова набирая комбинацию символов, которую ввела в начале, но на этот раз программа не позволила пройти защиту. Итог повторного ввода комбинации оказался ровно таким же: система отказывалась признавать пароль верным. — Не понимаю, — выдохнула она, зажимая трубку плечом. Пальцы начали нервно подрагивать. — Пароль не подходит, хотя я точно всё верно вво… Но трубка мгновенно выскользнула и с глухим стуком упала на пол, когда Вера резко вздрогнула от звука открывшейся двери. — Ч-чёрт, — сдавленно выругалась она, упала на колени и попыталась нащупать отскочившую под стол трубку. Пока Вера судорожно шарила пальцами по ковру, из коридора доносилось натужное кряхтение, хрип и тихие шорохи: больше всего это походило на то, что нечто тяжёлое с трудом тащили по полу. Вера, наконец, встала на ноги, нащупала и вытащила из кармана белого передника тряпку, спрятала мобильный и, морщась от боли в коленях после резкого падения, с тряпкой наперевес склонилась над столом: приняла для отвода глаз приличествующее горничной положение. Вера, не дыша, замерла. Грудь точно сковали в каменных тисках: страх насквозь пропитал всё её существо, смешавшись со снова разлившимся в спёртом воздухе железистым запахом крови. Если вдруг внутрь вошёл некто посторонний, то разобраться с ним должен Пчёлкин… Где же Пчёлкин? А если он не справился? Вера слышала только пульсацию крови в собственных ушах. Рука — как будто даже и вовсе не её — бессознательно чертила сухой тряпкой круги на лакированной поверхности стола. Она стояла к двери кабинета спиной: так шанс остаться неузнанной и не вызвать подозрений был хоть ненамного, но выше. — Неплохо, — послышался из-за плеча знакомый голос и неуместный до невозможности, сальный смешок, а за ним к ещё большему Вериному возмущению она ощутила на ягодице лёгкий шлепок. — Да, хороший был план, надо было сразу соглашаться… Вера резко выпрямилась и наотмашь хлестнула Пчёлкина тряпкой по лучащемуся самодовольством лицу, скорчив злобную гримасу. Но тратить время на препирательства было некогда: она вытащила сотовый и снова прижала его к щеке. — Чё ты, — без особого энтузиазма возмутился Пчёлкин и поспешил придать лицу серьёзный вид. — Как оно? Шевелиться надо, этот придурок чуть не сообщил о тебе по рации. Пусть поваляется пока тут, отдохнёт. Вера округлила глаза. — Чего?.. Ты его…? — беспомощно огляделась она. — Отчаянные времена требуют отчаянных мер, принцесса, — он перехватил из её рук пульт, наугад потыкав в кнопки. Затем также бесцеремонно выдернул из Вериных пальцев трубку, приложился к динамику и коротко согласно угукнул. — Доступ закрыт, значит, — повторил он за своим спецом на том конце, а затем выразительно глянул на Веру. — И пароля мы, выходит, не знаем? Она растерянно помотала головой. — Плохо, — подытожил он. — Выяснять времени у нас не… И снова открылась дверь. На секунду Вера разглядела в его глазах тень страха, скользнувшего по её лицу. Но Пчёлкин на секунду прикрыл веки и бесшумно выругался одними побелевшими от напряжения губами. — Ир, — позвал из коридора незнакомый мужской голос. Вера нащупала в кармане фартука ключ-карту, украденную у горничной: на ней значилось имя той самой Иры, которую звал вновь пришедший и которая, судя по всему, томилась в ожидании Пчёлкина за дверью соседнего номера — оставалось лишь надеяться, что была она при этом в сознании. Пчёлкин вцепился Вере в лицо ожесточившимся и твёрдым взглядом, и по виду, с которым он медленно Вере кивнул, тихо пятясь назад, она поняла: действовать он намерен решительно. Уверенности в этом добавил и чёрный пистолет наготове, который он зажал в руках и замер возле косяка двери. — Да-да, — звонко ответила Вера, глядя в лицо Пчёлкину, и вновь приняла позу, в которой он обнаружил её несколько минут назад. — Я убираюсь в кабинете. Для убедительности снова принялась вытирать стол, на котором не осталось уже ни единой пылинки, и когда дверь распахнулась, Вера, не отрываясь от своего занятия, мельком оглянулась через плечо на выросшего за порогом молодца, упакованного в тесный костюм. Рассмотреть его детально не удалось: специально повернулась так, чтобы на лицо упали светлые пряди парика. — Вот, велели пыль тут протереть. Но спальню я не трогала, — голос Верин журчал легко и беззаботно. — А Борька где? — пробасил он, шагнув в комнату. — Дежурил же тут… Ответить, где же тот самый Борька, Вере не представилось никакой возможности: в следующий миг всё, что ей оставалось — это резко обернуться на звуки завязавшейся борьбы, осесть на подогнувшихся ногах на стол и зажать ладонями рот, заглушив вырвавшийся из горла писк. Пчёлкин обхватил шею амбала сзади, и точный удар рукоятью пистолета тут же пришёлся прямо в темечко охраннику: он, закрыв глаза, тут же камнем рухнул на пол. — Мельчает наш брат, — довольно прокомментировал Пчёлкин, пряча за поясом оружие. — Один удар — и ку-ку. Вот раньше таких только пулей можно было успокоить... Он наклонился над бесчувственным телом, выудил из расслабившихся пальцев чёрную рацию с длинной антенной, которая вдруг невнятно из-за помех забубнила мужским голосом. — Всё чисто, — коротко бросил в динамик рации Пчёлкин, а затем повернулся к Вере. — Не дай бог сейчас новые подвалят… Он заботливо всунул рацию обратно в руку охранника. — Нужен жёсткий диск, — произнёс он негромко. — Времени в шарады играть у нас нет. А этих двух товарищей точно хватятся. Вера с досадой вздохнула и кинула на стол тряпку, в которую от страха вцепилась всеми пальцами. — Значит, будем разобрать? — обвела она горящий экран оценивающим взглядом. Пчёлкин, быстро метнувшись к окну, ураганом выскочил из кабинета, перешагнув через тело, и вернулся спустя полминуты со смятым в руках покрывалом, которое он, судя по всему, только что сдёрнул с постели убитого Корфа. Вера скривилась от мысли, что это могло быть то самое покрывало, которое… Она мельком пробежалась по складкам плотной светлой ткани взглядом: по крайней мере, пятен крови видно не было. — Времени нет, — запоздало ответил Пчёлкин на Верин вопрос, ловко орудуя руками. Он шагнул к стене, расправил покрывало и накинул его на экран, несколько раз дёрнул за углы, расшатывая привинченное к стене крепление. — Трубку, — отдал он Вере лаконичный приказ, и она послушно прижала к его уху телефон. — Он точно должен быть внутри? Ага, — Пчёлкин присмотрелся к скрытому под тканью устройству, оказавшемуся теперь у него в руках. — Ну вроде. Ладно. И насколько он крепкий? Восстановить можно, если чё? Отлично. На очередное категоричное повеление Пчёлкина оборвать телефонную связь, Вера требовательно вскинула бровь, прося объяснений. — Окно, — снова односложно ответил Пчёлкин. — Давай-давай, открывай. Вера, начав подозревать в его действиях нечто дурное, всё-таки подчинилась, но за тем, как Пчёлкин, уложив широкий дисплей на пол, заматывает его в покрывало, наблюдала не без доли скепсиса в настороженно сощуренном взгляде. — Там, в спальне, статуэтка стоит… — не поднимая головы, обратился он к ней и пощёлкал пальцами. — Тётка такая, в штуке этой на башке… — В кокошнике? — уточнила Вера. — Принеси пока, — пыхтя и не отрываясь от пеленания, велел он. — Давай. В ней камера, — пояснил он, поймав Верин удивлённый взгляд. Раскрашенную яркими красками статуэтку, изображавшую румяную и дородную крестьянку, он затем сунул внутрь получившегося объёмного свёртка, подхватил его на руки и, шагнув к окну, аккуратно выглянул на улицу. — Разобьётся же, — с сомнением протянула Вера. — Кусты смягчат, — кивнул подбородком на ряд ровно подстриженных кустарников под окном. — Я про статуэтку, — возразила Вера. — Это же императорский фарфор, дореволюционный экземпляр, Алекс с большим трудом её… — И чё, мне её в жопу засунуть для сохранности? — не потрудился её дослушать Пчёлкин. — Вер, ей-богу, уймись. Потом по ушам поездишь. Она раздражённо вздохнула и выглянула за ним наружу. Двор за окном был всё так же пуст как и в час, когда Вера сюда пришла. Пчёлкин, воровато оглядевшись для верности по сторонам, перекинул через подоконник завёрнутый в ткань экран и тут же выпустил из рук. Пролетев несколько метров, тот удачно приземлился на пружинящие ветки и утонул в смягчившем падение кустарнике. — Ну вот. Максимум — поцарапался, — озабоченно протянул Пчёлкин. Окно он захлопывать не стал, пихнул мобильник Вере в фартук и, крепко вцепившись ей в плечо, потянул к двери, оставив по-прежнему бесчувственное тело охранника лежать на полу кабинета. — А второй?.. — этот вопрос пришёл Вере на ум, когда она скользнула косым взглядом по умиротворённому бледному лицу полутрупа, но Пчёлкин в ответ только мельком скривился и кивнул на закрытую дверь ванной. — Выходи, как пришла, — отдал Пчёлкин новый приказ и кинул ей бодро звякнувшие ключи от машины. — Хватай наворованное и тащи в тачку. Жди меня, а я тут пока… Он окинул взглядом коридор и прищурился, когда услышал женский голос из-за стен собственного номера, к которому они с Верой уже успели подойти. Махнул Вере рукой, чтобы та быстрее скрылась за поворотом коридора, и распахнул дверь. — Слушай, шум там какой-то странный… — бодро зачастил он, обращаясь к ничего, видимо, не подозревающей и оказавшейся всё-таки в сознании девушке. — Позови-ка кого из своих… Выскользнуть из здания незамеченной удалось быстро: кажется, шум из-за проникновения в номер Корфа подняться в отеле ещё не успел. Вынырнув в промозглый уличный холод, Вера без труда нашла глазами оставшееся открытым окно, быстро преодолела несколько метров по выложенной плиткой дорожке и, прижав увесистый свёрток из покрывала к груди, без зазрений совести конфисковала добытое не самым легальным путём имущество, почти вприпрыжку направившись прочь от грязно-жёлтых стен здания тем же путём, которым сюда и пришла. От переполняющего её ликования не удавалось даже сдерживать расцветающую на губах улыбку. Машина, которую Пчёлкин по уговору припарковал всё там же, где ещё недавно они встречались с Женей, живо пиликнула в ответ сигнализацией, когда Вера щёлкнула кнопкой брелока и распахнула дверцу салона, рухнув на заднее сидение. Ждать Пчёлкина пришлось, по-идиотски сложившись пополам за спинками кресел — так, чтобы с улицы вообще не было заметно, есть ли кто-то внутри. Он объявился спустя добрых сорок минут и, усевшись за руль, шумно и с облегчением выпустил из лёгких воздух. — Живая? — не оборачиваясь, спросил он. Вера привстала на полусогнутых руках, кинув недовольный взгляд в зеркало над приборной панелью. — Живая, — одобрительно кивнул Пчёлкин сам себе и завёл мотор. — Всё разрулил. По крайней мере, пока. Э! — раздался его резкий возглас, стоило Вере, ощутившей себя теперь в безопасности, попытаться сесть прямо. — Ну-ка, обратно ложись и не отсвечивай. Не испытывай судьбу. — Она нам сегодня благоволит, — закатила глаза Вера, но указ всё же выполнила. Уставилась, правда, выжидающе всё в то же зеркало, сердито сведя к переносице брови, как будто пыталась прожечь взглядом сосредоточенно следящего за дорогой Пчёлкина. Он пару раз косился на её отражение и тут же возвращался к созерцанию городского пейзажа за лобовым стеклом, но на третий — твёрдо посмотрел в её лицо и отводить глаз не стал. Так они и провели, скрестив колючие взгляды, с полминуты медленно тянущегося времени, пока на дне серо-голубых радужек не мелькнула вдруг озорная искорка. Пчёлкин неожиданно для Веры прыснул и заслонил рукой лоб, пряча от неё глаза, а она с удивлением обнаружила, что губы помимо воли тоже растянулись в не такой уж ехидной, а даже вполне себе искренней — это Вера оценила в собственном отражении — улыбке. — Мне страшно представить, какие гены ты передал нашей дочери, Пчёлкин, — проронила она сквозь тихий смех, от которого так и не смогла удержаться. — Очевидно, ей не помешают моя сообразительность и умение трезво мыслить в кризисных ситуациях, — отозвался он с иронией в голосе. — Хотя, знаешь, кто бы говорил… Вера помотала подбородком, быстро признав за собой поражение в короткой перепалке, и бесцельно вгляделась в потолок салона. Но широкая улыбка вдруг сползла с губ, не оставив за собой и следа. Вера, вопреки приказу Пчёлкина, подскочила на месте и перегнулась вперёд, опираясь на спинки передних сидений. — Подожди-ка, — с тревогой протянула она, когда тело аж до кончиков пальцев пробрала оторопь от только что пришедшей в голову догадки. — Так эта камера, она что… Она записывала вообще всё?! Пчёлкин тоже в одно мгновение растерял всю свою весёлость и, отведя от зеркала глаза, пожал плечами. — Эй! — слабо шлёпнула Вера его по руке, заметив предательски скользнувшую по его губам сальную ухмылочку, которую, впрочем, судя по дрожанию рта, Пчёлкин, стоило отдать ему должное, пытался сдерживать. — Она же… Она же стояла прямо напротив постели… — А теперь мне страшно представить, что там за гены ты передала нашей дочери… — осклабился Пчёлкин уже открыто и ехидно, без зазрений совести заглянув Вере в глаза. — А на меня-то ты чё гонишь? Это твой благородный принц кино снимал, а не я. На твоём месте я бы потом проверил, не зарабатывал ли он на своём хобби… Она сдавленно хмыкнула, возвращаясь в лежачее положение и прижимая ладони к загоревшимся от стыда щекам. — С другой стороны, вдруг у меня жена — настоящая звезда… — не преминул подлить масла в огонь Пчёлкин, а улыбка на лоснящемся от удовольствия лице всё ширилась и ширилась, рискуя и вовсе уж выйти за границы лица. — Мне бы, знаешь, даже польстило. — Замолчи! — велела Вера сурово, нисколь его радости не разделяя. — Мы всё уничтожим, как только… — Прям всё? — Пчёлкин! — Чего? — деланно изумился он и мазнул взглядом по её обнажённым коленкам. — Я думаю, у тебя очень даже неплохие данные и стесняться вообще нечего… Договорить ему помешал новый яростный тычок Вериного кулака в бок. — Могла бы мне по старой дружбе хоть что-нибудь оставить. В конце концов, я ради тебя головой рискую… — буркнул он с напускной досадой, не особо впечатлившись силой Вериного удара. — Угомонись уже.***
— Получилось? — нервно спросила Вера, буравя взглядом сутулую спину с острыми и по-цыплячьи щуплыми плечами: паренёк, к которому Пчёлкин её привёз, уже добрых часа полтора возился с аппаратурой и молча пялился в свой компьютер. В ответ на заданный вопрос он не проронил ни слова и на этот раз, тряхнул только сальными волосами, собранными на затылке в тонкий хвост. Вера от напряжения до боли вонзила верхние резцы в сухую кожу губ. — Не психуй, — подал голос развалившийся на стуле Женя, который уже обретался в крошечной однушке на окраине Москвы, когда сюда приехали Вера с Пчёлкиным. — Павлик у нас гений. Всё может. Нужно только время… Пчёлкин нетерпеливо побарабанил по облупившемуся деревянному подоконнику пальцами и выразительно глянул на Женю. Тот развёл руками. — Терпение, — добавил он меланхолично и прикрыл глаза, словно намеревался вздремнуть. — Готово, — нехарактерным для хилого телосложения басом произнёс, наконец, парнишка, отъехав на колёсиках офисного кресла назад, чтобы не заслонять вид на экран, к которому пару часов назад подсоединил жёсткий диск, с трудом выкорчеванный из железного нутра монитора. — Любуйтесь. — Так, ну-ка, шкет, кыш, — бросил Пчёлкин, резко оттолкнувшись от подоконника и нависнув над столом. — Ну, нет, я вас со своей техникой не… — Проваливай, — грозно рявкнул Пчёлкин, терпение у которого, казалось, было на исходе. Женя, махнув пареньку рукой и помахав перед его носом свёрнутыми трубочкой зеленоватыми купюрами, вывел его из комнаты, плотно закрыв дверь. — А я и так всё знаю, так что никуда не уйду, — ухмыльнулся он, опустившись в опустевшее кресло, и принялся щёлкать кнопкой компьютерной мыши. — Так… Ну, вот, судя по дате… Да, вот оно. Вера подпрыгнула к компьютеру, просунув голову между плечом Пчёлкина и Жениным затылком, и уставилась в экран. Картинка, заполнившая его, была чёрно-белой и сначала показалась ей абсолютно статичной: Женя в несколько кликов промотал запись вперёд, пока кадр не ожил от движения. На несколько минут, тянувшихся целую вечность, в маленькой комнатке царило гробовое молчание: три пары глаз, не отрываясь, следили за происходящим на плёнке. Наконец Вера, зажмурившись, отвернулась и закашлялась, ощутив подкативший к горлу ком. — Что ж, по крайней мере, теперь мы точно знаем, что это не ты, — услышала она из-за спины тихий Женин комментарий. Да, вместе с тошнотворным чувством, заполнившим грудь от зрелища запечатлённого на видео убийства, Вера почувствовала лёгкий отголосок облегчения: это действительно не её рука, а чья-то чужая, нажала спусковой крючок и выпустила пулю Алексу в лоб. Значит, Вера невиновна, значит, она может это доказать, значит… — Блять, — сдавленно выругался Пчёлкин, заставив Веру вздрогнуть. — Останови. Вера вернулась глазами к экрану. Её рот сам собой распахнулся от разом охватившего всё её существо изумления, и она в один прыжок вновь оказалась возле стола, бесцеремонно отпихнув в сторону Женино плечо. — Это же… — перевела она поражённый взгляд на Пчёлкина. Он сжал губы и угрюмо кивнул, не отрываясь от картинки на экране. Человек крепкого телосложения в неприметной чёрной одежде на свою беду повернулся к камере, о которой не имел понятия, лицом; и лицо это было Вере хорошо знакомо. Она попятилась назад под мрачным взглядом Пчёлкина. — Он же… Он же на тебя работает, — пробормотала она растерянно. Женя шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы. — Скопируешь это куда-нибудь? — спросил Пчёлкин, получил быстрый кивок в ответ и повернул голову к Вере, тяжело вздохнув. — Работал. Он работал на меня. Вера непонимающе повела подбородком в сторону, вновь покосившись на экран. Пчёлкин придвинул к окну скрипнувший ножками о пол деревянный стул, упал на него и помолчал с минуту, прикуривая сигарету. — Карельский на меня работал, пока не устроил подрыв тачки, чтобы убрать Белова, — хмыкнул он невесело, исподлобья посмотрев на столбом замершую Веру. — Я думала, это устроили твои конкуренты, — недоверчиво произнесла она. Пчёлкин кисло улыбнулся одним краешком рта. — Ну, по официальной версии… — вклинился Женя. — Но Карельский, который пропал после покушения, работал на Каверина. А Каверин… Вера, широко распахнув ресницы, в немом вопросе перевела на него глаза. — Каверин был соперником Белова на выборах. — с похоронным видом, совершенно ему несвойственным, закончил Женя. — Ну, в общем, всё проще пареной репы. Когда стало ясно, что Белов его уверенно обходит, часовая бомба начала отсчёт. Фигурально выражаясь… — невесело хмыкнул он и посмотрел на молчащего Пчёлкина. — Да и не фигурально, собственно, тоже. — И теперь Каверин — уже твой соперник, — подытожила Вера. Пчёлкин неопределённо качнул головой. — Ерунда какая-то, — тряхнула головой она и принялась измерять комнату мелкими шагами. — Макс по-прежнему работает на него? Если так, на кой чёрт им обоим я? — Ну, есть у меня кое-какие догадки, — отозвался Женя, порылся в своей сумке и, выудив оттуда свёрнутую газету, протянул её Вере. — Разыскиваемая госпожа Свенссон… — прочитала Вера обведённые карандашом слова на заранее открытом развороте. — …и бывшая жена кандидата в депутаты… Одно лицо… Она, озадаченно нахмурившись, поймала на себе непроницаемый взгляд Пчёлкина. — Думаешь, Каверин слил информацию журналистам? — спросил он у Жени, а тот согласно пожал плечом. — Не факт, — возразила Вера и ткнула пальцем в имя, приведённое мелким курсивом под двумя абзацами плотного текста. — Автор статьи — некая Остапова Н. Если это та, о ком я думаю, то… Я её знаю. Это знакомая Лизы, которая пускала меня через редакцию “Космо”, когда… — И? — с нетерпением поторопил Пчёлкин замявшуюся Веру. — И она могла меня просто узнать, если была на вечере Корфа. Для неё наверняка не составило большого труда попасть на такую светскую вечеринку. Вот она и решила поделиться сенсацией. — Вера свернула газету в трубочку и задумчиво похлопала шуршащей бумагой по ладони. — Туда кого попало не пускали, — цокнул языком Женя. — Знаю, — кивнула Вера. — Я лично одобряла кандидатуры тех, кому высылали приглашения. — Она, с силой зажмурившись, помассировала виски. которые вдруг заломило от тупой боли. — Она была в списках, потому я и помню имя… И я её оттуда вычеркнула: боялась, что она может меня узнать. — А пройти по чужому приглосу для опытной журналистки — не такая уж и проблема, — прищурился Женя. Вера задумчиво пошевелила губами. — Зато я приглашала Лизу. Но, кажется, на вечере она так и не появлялась. Эта Остапова могла ведь по старой дружбе попросить приглашение у неё… Пчёлкин вдруг выхватил газету из Вериных рук, развернул и пробежался глазами по первой полосе, настороженно прищурившись. — А у тебя-то эта туалетная бумажка откуда? — с подозрением в голосе поинтересовался у Жени. — Я названия даже не слышал ни разу. — В киоске купил, — невозмутимо пожал плечом он. Пчёлкин недобро улыбнулся, схлестнувшись с Женей на несколько секунд взглядами. — Прям с утра пораньше пошёл, специально купил какую-то затрапезную газетёнку, о которой слышали полтора землекопа, а там совершенно неожиданно обнаружил такую сенсацию? — с подозрением в голосе поинтересовался Пчёлкин, склонил голову набок. — Работа у меня такая, — не отводя глаз, сухо объяснил Женя. — Надо быть в курсе всего. Они замолчали, недобро уставившись друг на друга. — Нужно связаться с Гуревичем, — вмешалась Вера в их диалог, полный смысл которого, кажется, от неё ускользал. — На записи видно, что убила Алекса не я. Это то, чего мы и хотели. Значит, мне нечего бояться. А Гуревич теперь может нам помочь и… — Если захочет, — грубо прервал её Пчёлкин и сунул за пазуху газету. Женя снова порылся в своей сумке, выудил пухлую папку с бумагами и вручил Пчёлкину в руки. — Материалы на Карельского, — пояснил он. — Там доказательства его связи с Кавериным. Он далеко не впервые убирает людей по его приказу. Это, — ткнул он большим пальцем в картинку на экране у себя за спиной, — хорошо ложится на всё, что я об их тандеме раскопал. Если ваш высокопоставленный друг захочет вам помочь, ему эти данные точно пригодятся. Пчёлкин мельком пролистал переданные бумаги. — Не думаю, что для него это всё станет открытием, — хмуро усмехнулся он и обернулся к Вере. — Ну, кто владеет информацией — тот владеет миром, Виктор Павлович. Как этим распорядиться — вы придумаете, я в вас верю, — хмыкнул в ответ Женя и, бегло глянув на экран, выудил из разъёма на системном блоке небольшую флешку, торжественно передал её Вере, ловко при этом увернувшись от рук Пчёлкина, попытавшегося было перехватить устройство. — Не-не, пускай компромата у всех будет поровну. Разделяйте и властвуйте, — довольно ощерился он. Вера спрятала флешку в кулаке, а Пчёлкин только недовольно скривился. — Это я тоже заберу, — взял он в руки жёсткий диск, который они вместе добыли недавно с боем, и лукаво подмигнул Вере: — Не дай бог, в чужие руки попадёт, да? Она раздражённо закатила глаза и махнула подбородком на дверь, стремительным шагом направившись к выходу. Пчёлкин, не возражая, последовал за неё. — Нет там того, на что ты надеешься, — уставившись в окно машины, сурово проговорила она. Мимо проплыл указатель “Москва”, перечёркнутый жирной красной линией. Город с его плотной застройкой оставался позади, всё обширней и длиннее становились лесные массивы вдоль обочины; Пчёлкин, однако, так и не поставил Веру в известность, куда конкретно они держали путь. — А чего ты тогда так нервничаешь? — поддел он её, выдавив вялую усмешку. Вера угрюмо промолчала в ответ. — В любом случае, нам это пригодится, — задумчиво нарушил воцарившуюся тишину Пчёлкин. — Раз уж едем к Гуревичу, то покажем мы ему копию, а не оригинал. На всякий случай. — Думаешь, это Лиза? — спустя несколько минут тихо спросила Вера. — Ну, слила информацию про меня… Пчёлкин кашлянул. — Думаю, всё как раз наоборот. Вера бросила на него вопросительный взгляд. — Лиза рассказала Жене про статью, в которой её подружка раскрыла твоё инкогнито, — объяснил он и пристально посмотрел ей в лицо сквозь зеркало. — И, наверное, попросила его поставить нас в известность, чтобы мы были готовы. Иначе пришлось бы поверить в такое чудесное совпадение… А я, знаешь, в совпадения верить перестал уже очень давно. Слишком уж вовремя Женя притаранил нам эту статейку. Вера резко повернулась к нему, а Пчёлкин выудил из нагрудного кармана мобильный, помахав им у неё перед носом. — Знаешь, какой у Киры на эти вещи нюх? — поинтересовался он, глядя в окно перед собой. — Если бы она узнала, уже бы обрывала мне телефон. А она молчит. Значит, даже до неё это пока не дошло. А товарищ журналист уже тут как тут — всё знает, всё на блюдечке мне лично принёс. И материальчик этот напечатали в никому неизвестной газетёнке потому, что подружка ваша хорошо знает: про меня без согласования никто ничего публиковать не станет, а согласовывать такое, конечно, никто не стал бы. Спасибо, опять же, Кире, чтоб её… — он с неприязнью вздёрнул верхнюю губу. — Профессионал с большой буквы. — С чего Лизе вообще просить об этом именно Женю? — нахмурившись, переспросила Вера. — Она могла связаться с тобой напрямую. У неё ведь есть твой телефон. Пчёлкин коротко хохотнул. — Она меня на дух не переносит, — возразил он. — Но вот что Жека на меня работает — в курсе. Когда он в Чечню поехал, чтобы нарыть компромат на Каверина с Карельским, так лично ко мне в офис заявилась, истерику устроила. Тоже грозилась убить, кстати, — многозначительно изогнул он брови. — Прям как ты. Понятно, на какой почве вы с ней сдружились, конечно. Это всё ещё к вопросу о генах, кстати… — Они с Женей..? — изумлённо протянула Вера, а Пчёлкин согласно в ответ кивнул. — А ты-то откуда знаешь? Он неожиданно весело рассмеялся, крутанув руль на повороте. — Его Холмогоров заказать хотел, — с улыбкой выдохнул он. — Если б мне твой Жека не был нужен, лежать бы ему уже глубоко под землёй… Так что, считай, на моей совести аж целая одна спасённая жизнь. — И парочка загубленных, — скептично отбрила Вера. — Ну, я бы делал упор на качество спасённых жизней, а не количество, — ухмыльнулся он. — Он хоть и в жопу без мыла залезет, а парень, в целом, неплохой. Полезный член общества, можно сказать. — Космос это всё… из-за Лизки? — Из-за того, что идиот, — цыкнул уголком рта Пчёлкин. — Господи, какой кошмар, — Вера упёрлась затылком в подголовник кресла. — Ну, кому — кошмар, а кому — любовь. — Из-за любви никого не убивают, — поспорила она. Пчёлкин молча покосился на Веру, задержавшись взглядом на её профиле чуть дольше положенного. — Так значит Макс… — вернулась она мыслями к тому, что выяснилось сегодня. — Макс хотел убить Белова, а не тебя? — Меня, наверно, тоже. За компанию, — ответил Пчёлкин удручённо. — Но целью всегда был Саня. А я помог к нему подобраться. — Так в этом ты перед ним виноват? — тихо спросила Вера, не выпуская из виду его помрачневшего лица. — Ты сказал тогда, ночью, что виноват, но не закончил. Пчёлкин молчал долго. Вера уже думала, что отвечать он ей не станет, молча пресечёт эту наивную попытку залезть ему в душу, поэтому успела разочарованно отвернуться, но вдруг услышала его сдавленный глухой голос: — Я кровь из носу тогда хотел от Белого отмежеваться. Самостоятельным быть, не ходить больше под кем-то, всем рулить. Сам себе командир, а не чья-то шестёрка… — начал он и сделал длинную паузу, точно набирался смелости продолжить. — И Макс так удачно после смерти твоего отца сам ко мне пришёл, предложил на меня работать. Мне такой, как он, позарез нужен был, чтобы от Белого независимым стать, чтобы своих людей собрать. Свою бригаду, — он горько усмехнулся и с досадой прикусил нижнюю губу. — Если б я к власти так не рвался, Макс бы до Белого не смог добраться. Я ему, считай, своими руками ковровую дорожку расстелил. — Он придумал бы другой способ, — предприняла Вера неожиданную даже для самой себя попытку обнадёжить Пчёлкина, на лице которого отчётливо проступило сожаление. Но он резко и уверенно мотнул головой. — Не, — категорично припечатал он. — Саня людей чувствует. Он бы в нём сразу гниль разглядел. А я не смог, я из-за этого желания круче варёных яиц быть вообще нихера не видел. И перед Олькой я виноват: она без мужа тоже из-за меня осталась. Со всех сторон, получается, Пчёла всех подставил. Такая история. Вера поджала губы, не найдясь с ответом, и от бессилия подобрать слова отвернулась. — За всё приходится платить. И за амбиции тоже, — только и смогла выдать затёртую и никому не нужную сейчас истину. — Только паршивей всего, что платят всё время другие, — мрачно подытожил Пчёлкин. — Ну… — вздохнула Вера и пристально на него взглянула, на секунду задумавшись над тем, что собиралась сказать. Но к чему молчать, если слова, вдруг ясно пришедшие на ум и уже готовые сами спрыгнуть с кончика языка, были искренними — по-простому, по-человечески, совершенно бесхитростно искренними, не отягощёнными ни злобой, ни обидой? — Мне было бы не легче, окажись на месте Белова ты, — наконец, произнесла она на тихом выдохе. Пчёлкин тихо усмехнулся и, протянув к Вере руку, во внезапном и невесомом касании провёл по её запястью, покоившемуся на колене, костяшками пальцев. Прикосновение это получилось таким же простым и таким же искренним, как Верино признание. — Не хотела остаться вдовой? — бархатным голосом спросил он. — Понимаю. Так себе опыт, на собственной шкуре понял. Вера, сжав в кулак кисть, кожу на которой вдруг пронзило миллионом электрических иголочек, убрала руку и мотнула головой. — Не хотела, чтобы Надя осталась без отца, — ответила она, сохраняя тон безучастным. — Хотя бы какого-нибудь. — Ну, ты быстро нашла замену, — уставившись прямо перед собой, глухо возразил он. — Скользкий, конечно, тип, зато футы-нуты, ножки гнуты. Голубая кровь, благородство из всех щелей. Ты ж такого и хотела, да, принцесса? Не какого-нибудь бандита с большой дороги. Вера невесело усмехнулась, до боли закусив губу, и её невидящий взгляд устремился на стелившееся впереди капота бесконечное дорожное полотно. — А какая между вами разница? — впроброс спросила она у этой не кончающейся серости за окном. — У Алекса есть сын. Взрослый. Правда, отношения у них были, кажется, так себе… Мы хотели ребёнка. То есть я хотела. Сначала. А он… Был, наверное, не против. Пару раз получалось, но не… — она рассеянно провела пальцами по лбу, заправляя за уши выбившиеся пряди. — В общем, вряд ли у меня будут ещё дети. Только Надька. Но она.. она никогда не стала бы ему родной. Я это чувствовала. Да и вообще, Пчёлкин, чего бы ты со мной ни сделал, а пожелать собственной дочери лишиться отца… — она повернулась к нему лицом, горько вздохнув. — Нет, на такое я не способна. — Ну, или пока не дошла до этой стадии, — подмигнул он, прогнав гримасу, скривившую на мгновенье усталое лицо. — Мне хочется думать о себе лучше, — вяло улыбнулась Вера и бесцеремонно закинула на торпеду ступни. — В конце концов, я слишком хорошо представляю, каково это. Они замолчали. Но тишина, повисшая на этот раз в замкнутом пространстве салона, казалась Вере впервые лёгкой, свободной и, что для неё было особенно в новинку, освобождающей. Ни с кем у неё не получалось просто помолчать — о многом и ни о чём, а с Пчёлкиным, выходит, это было легко. По крайней мере в этот самый момент, пока не заканчивалась под колёсами машины гладь влажного асфальта. — Но на месте Ольги я бы тебя, конечно, не простила, — помимо воли вырвалось у неё, и Вера криво улыбнулась краем губ. Получилось совсем по-пчёлкински: она мельком рассмотрела эту недо-улыбку в зеркале и поразилась сходству мимики. — Ты не на её месте, — отозвался он буднично и спустя секунду спросил: — А на своём? Вера чуть сузила глаза, смерив взглядом его бесстрастный профиль. Пчёлкин, казалось, делал вид, что ответа не ждёт, но крепче сжавшиеся на руле пальцы и заострившийся угол челюсти выдавали его с головой. — А ты как думаешь? — Не знаю, — просто ответил он. — Я мало кого прощал. И кончилось это, как видишь, плохо. — Ну, не прибедняйся. Себя-то ты прощал довольно часто, — с ноткой сарказма протянула Вера, стиснув руки в замке на груди, и пристально вгляделась в его помрачневшее лицо. — И это тоже вышло боком. Она тихо вздохнула и утомлённо прикрыла веки. — Я простила отца, — её голос почти превратился в шёпот. — Поняла, чего он хотел. Может, он и мог поступить иначе. Много раз мог, только… Ошибся когда-то. Но со временем понимаешь: некоторые ошибки исправить уже нельзя. С ними просто нужно как-то жить. Вера почувствовала, как замедляется ход, открыла глаза и огляделась. — Н-да, — раздался сбоку тихий голос Пчёлкина. Он заглушил мотор, сложил на руле руки и пару секунд смотрел прямо перед собой, прежде чем продолжить: — Хорошо, раз простила. Только ты не всё о нём пока знаешь. Вера от резкой смены его настроения насторожилась. Пчёлкин привёз её в место, которое она узнала только по неожиданно вспыхнувшим и смутным детским воспоминаниям. Да, кажется, там, за поворотом — идти метров двадцать — в сени многолетних сосен спрятался старый дом, в котором они с отцом жили после смерти матери. Зачем Пчёлкин привёз её в Переделкино?