Три

      — Comment avez-vous eu vos pouvoirs?       — Beaucoup dissent que vous êtes la seconde venue du Christ. C’est vrai?       — Êtes-vous un descendant de Moïse?       — Pourqoi vos cheveux sont comme ça?       Вопросы на девочку сыпались со всех сторон. К лицу её то и дело пытались ткнуть какой-то продолговатый серый предмет, на неё направляли белый искусственный свет, вокруг стояли какие-то железные штуки, водруженные на три такие же железные палки. Софья растерянно смотрела на толпу, пятясь. В голове гудело. Что происходит? Что спрашивают эти люди? Это связано с теми парнями-близнецами? А с её волосами? Ну, с ними понятно — наверняка связано, но всё же — что бы ответить?       Губы шептали имя «Шон», имя единственного, кто мог хоть что-то объяснить. Глупо надеяться, конечно, что её он услышит, ведь в этой куче людей его не видно, но всё же крохотная искорка надежды, что он тут, что он сейчас придёт и всё расскажет — была. Невольно в толпе взгляд всё искал и искал эти зелёные одежды, эту тёмную кожу, эти карие глаза, так поразительно похожие на глаза её брата.       Но их не было. Совсем.       — Vous nous avez compris? — вопрос, который привлёк внимание: он отличался. В отличие от остальной серой массы вопросов, которые имели интонацию самую разную: воодушевления, любопытства, даже сарказма — этот был с каким-то странным беспокойством. Софья растерянно хлопала ресницами. Пока все застыли в ожидании, она даже не понимала, что ей сказали! Так что на всякий случай она неуверенно кивнула.       — Вы говорите по-английски? — кажется, тот же человек с тем же голосом («кажется», ибо людей было столько, что в голове и перед глазами все лица и тона смешались). Глаза девочки заблестели. Наконец-то что-то знакомое! Она энергично закивала. Человек просиял, лицо его едва не трещало от явно распирающей гордости. Он протиснулся между другими людьми, чтобы встать ближе к Софье.       — Elle parle anglaise, — после этой его фразы замолчали вообще все. Девочка выдохнула с облегчением, благодарно улыбнувшись. В ушах пару секунд ещё звенело от слишком насыщенной громкости звука вокруг и от непривычной контрастной тишины даже голова закружилась.       Человек рядом прокашлялся, поправил галстук и серьёзным тоном сказал:       — Здравствуйте. Я представляю международное издание «Нью-Йорк таймс». Могу ли я у Вас взять интервью? Я задам пару вопросов, интересующих весь мир.       Софья хмыкнула:       — Язык вроде знакомый, а всё равно ничего не поняла. Ну, задавайте вопросы, ладно…       Человек кивнул:       — Хорошо. Меня зовут Пьер Мартин. Как зовут Вас?       Девочка нахмурилась. Она знала Пьера, и он выглядит совершенно не так! Одежда у него другая, и глаза, и речь у него более бойкая…       — Вы меня обманываете. Вы не Пьер.       Человек кашлянул, кусая губу и пряча улыбку:       — В имени меня ещё не переубеждали. Могу показать паспорт. Там точно написано, что я Пьер!       — А что такое «паспорт»? — Софья действительно недоумевала. Непохоже, что ей врали… Но как такое возможно, чтобы бродили на земле почти что рядом двое с одним именем? Хотя его же зовут Пьер Мартин, а это, наверное, другое… Девочка покраснела. Зря она так с агрессией…       — Извините, пожалуйста, за мою агрессию. Мне сначала показалось, что у вас с другим человеком одинаковые имена, чего, конечно, не бывает… Ах, и меня зовут Софья. Давайте о другом.       Пьер Мартин недоумённо приподнял бровь:       — Не бывает? Такое сплошь и рядом происходит. Бывает, совпадает даже фамилия!       — «Последнее имя»? У вас несколько имён? Зачем? — с каждой фразой человека она недоумевала всё больше. А он недоумевал всё больше с её вопросов (будто она спрашивала, почему небо голубое):       — Эм… Не знаю… Чтобы отличать, наверное?       — Так они же у вас тоже могут совпадать?       Пьер Мартин, кажется, смутился. Поправил галстук и нахмурился:       — Так, кто тут из нас ведёт интервью? Так. Нас всех интересует несколько вещей. Первое: как Вы получили свои способности?       — Я с ними родилась… — ответила Софья растерянно. Разве может быть как-то иначе?       Вопросы пошли дальше. Какие-то люди вокруг шептались, другие что-то записывали на бумажках.       — Вы — второе пришествие Христа?       Это вогнало в Софью снова в удивление:       — Христа? А кто это? Или что?       — Понятно… Может, Вы потомок Моисея?       После этого Софья отвечала сухо и серьёзно:       — Моего отца не так зовут.       — Хорошо… Тогда кто Вы? Вы способны раздвигать воды и успокаивать море…       — Я богиня. Богиня морской воды.       — Должно быть, Вам несколько тысяч лет?       — О нет, только тридцать лет.       — Всего лишь? Как?       — Очень просто. Тридцать лет назад меня родила на свет Сицилия, богиня искусственного света.       — Их несколько? Ах, ну да. Расскажите подробнее о богах, что вы знаете?       — Мы все… — Софья запнулась. Рассказывать ли о том, что сейчас выжили из богов лишь они с братом? Или не стоит на него натравливать толпы — как знать, вдруг он тоже на Земле? Наконец девочка сглотнула и продолжила. — Жили на небе, в одном большом городе. Нас было много, столько, что я всех сама и не знаю. Порой за всю жизнь можно было не подозревать о существовании какого-то бога, живя в другом районе. У нас всё было хорошо, просто замечательно! Все жили дружно, в мире…       С каждым глаголом в прошедшем времени на глазах Софьи появлялось всё больше слёз.       «Было». Раньше было. Когда небо не захватил монстр, когда он не убил в одночасье всех, абсолютно всех! Кроме неё, Адена, Тейлора и Лианы… И те умерли! Остался лишь брат… И то неясно — может, тоже погиб… Или он, может, где-то рядом, или даже если далеко — его наверняка достанут, если узнают о его существовании. А он может и вспыхнуть, вспылить, даже другого подпалить в ярости.       — Было? Почему? Что сейчас? — а у Пьера никакой тактичности! Софья злобно развернулась и, сжав кулаки, пошла сквозь толпу. За ней последовали с тысячей одних и тех же вопросов — «Почему?» и «А как сейчас?».       Отвечать не хотелось. Но разве им объяснишь? Софья чувствовала: нет. Можно только уйти, ну, или рявкнуть — а на последнее пока она не была готова. Так что она маршировала с суровым лицом подальше от них, куда-нибудь в укромный переулок — пускай даже там будут и злые люди! Теперь скрывать ей нечего, так что хорошенько их намочить она уже не боится.       А вопросы давят на голову, давят на уши своей однообразностью. И с каждым её шагом всё больше людей следовало за ней и всё нарастал этот комок одних и тех же звуков, вскоре для девочки слившийся в один большой ком. Не осталось мыслей. Лишь гул и медленно вскипающий гнев.       На пальцах появилась пара капелек. Девичье тело шагнуло в узкий переулок.       Толпа — за ним.